Я не со всяким зверьем за руку здороваюсь, но некоторым могу иногда лапу пожать. Джинджер, например. Придумать же такую кличку собаке (ginger – имбирь). Прежнюю звали Рая, тоже веселенькое имя, и тоже долго привыкали. За пасхальным столом сидела у нас гостья – девушка Рая, а под столом лежала ее тезка. Кто-то произнес: "Рая, передайте, пожалуйста, хрен!", так первой встрепенулась та, другая. Вытянула свою прекрасную морду над столом и ждет! Ну, посмеялись, но какая-то неловкость в воздухе витала. Скучаем все по Рае. А та, другая, говорящая Рая, исчезла, не попрощавшись. С кем? Куда? Может, обидели тебя чем? Ау, Рая, где ты?
Сейчас в семьях сына и дочери четыре собаки, и о каждой можно говорить отдельно, потому что ни один из иерусалимских псов не похож на брата своего. Их подбросили к дворовой калитке одинаковыми малышами. В свете фар сверкнули три пары глаз, и убежать от них стало невозможным, а разделить – немыслимым. Росли как на дрожжах, менялись ошеломительно.
Надежная охрана. Фото Гр. Фридберга
Робин огромный, темно-рыжий, безразличный, Гамади – черный, гладкий, непредсказуемый, и только Оливер, как тель-авивская Джинджер, зазывно так в глаза посмотрит, а потом доверчиво и очень красиво лапу подает. Сердце мое тает… Но я не о собаках сегодня. Они только гости, их привозят и увозят…
А вот голуби – не гости, а почти члены семьи. С этими пернатыми меня связывают особые переживания. Понимают ли они меня, не знаю, но я с ними разговариваю, и иногда они глазом своим внимательным как будто слушают.
Давно дело было. Повадились ко мне два голубя прилетать.
Выхожу на балкон. Они взмывают, как будто их кто-то сдунул с вазона, а я ведь и не дышала вовсе, а потом, перелетев на соседскую крышу, они тут же – на моих глазах – заводят свои любовные игры. Или на асфальте, или на песке…
Не беги так быстро... Ну, привет!
Фото Гр .Фридберга
Шуму – на весь квартал. А так, казалось бы, какое нам дело: у них можно и на виду… Времени прошло немного, и самка забеременела.
Откуда я это знаю?
Во-первых, все игры прекратились. Во-вторых, вот уже третий день я выбрасываю сухие стебельки и веточки из третьего по счету цветочного горшка. Они стоят рядком на моем балконе, точнее, балкончике, потому что двоим там не разойтись. Раньше, когда мы еще оба курили, а дома мой господин не разрешал, бывало, он на балкон, и я за ним, так и курили, дыша свежим воздухом, можно сказать, почти прижавшись друг к дружке.
Правды ради, он из тех, что на людях нежности не проявит, не покажет – мы не голуби, и это личное! И вообще он человек с правилами. Почти железными. Вот если я первая выйду на балкон (ты столько куришь! – это он мне), то он подождет и только, когда я вернусь в дом, сам выйдет покурить... Впрочем, я уже давно не курю, но помню, что от дыма не своей сигареты страдала всегда. Сейчас страдаю из-за него, нельзя ему, а он курит. Говорит, выкуривает по полсигареты. Уважая мои переживания, старается курить тайком, чтобы я не видела и не слышала. Но я выхожу на балкончик, к цветам, к своей сосенке, и вижу сбоку, на громадной коробке кондиционера, полную до краев пепельницу. Совсем уж не маяться в семейной жизни нельзя…
А мои голуби уже до алоэ добрались. Все просветы между колючими ростками заполнили разной трухой. Выбираю веточки медленно, осторожно, алоэ колется. Пинцетом, что ли, попробовать? Бережно очистила растение и ушла. И забыла. Через час приоткрыла жалюзи – они тут как тут. Снова – стебельки и тонкие веточки, но на них уже голубица сидит, а голубок рядом, на краешке другого вазона, с фиалками, и на меня одним глазом косит, робко и тревожно... Я его понимаю, но и он меня, кажется…
– Ох, милый, не могу я вам этого позволить, понимаешь? Топайте-ка отсюда, пока до греха не дошло. Не вашего, ваш-то уже позади, а моего. Вы снесете у меня свои яйца, из них вылупятся птенцы. А птенцов как выбросишь? Не смогу…
Даже во сне они ко мне приходят, стаями, тучами…
Голубиные сны. Фотоколлаж Гр. Фридберга
Лет десять назад вот так же вились вокруг нас другие голуби, может, именно ваши предки, а потом случилась беда. Мы все начали чесаться. Нас кусала какая-то мелкая мошкара. Неграмотные, неопытные, мы терпели, боролись всякими спреями-дезодорантами, пока мой рыжий дядька не объяснил, что напасть эта от вашего брата – голубей.
И что же оказалось? А то, что голубь бросил свою больную подружку в нише между нашим этажом и верхним, соседским. Из-за болезни, скорее всего, и бросил. Знавала я одного поэта, с моей подругой жил-дружил, а когда заболела, сказал: «извини, роман наш исчерпан». Какая пошлость, но кого предавали – о боли помнит…
Ладно, про голубицу. Как отрубило – ни друзей у нее, ни родных – никто не подлетал к ней больше. По наивности я была счастлива – голуби больше не шумели, в пять утра не будили. Но каково же было ей? Она терпела в одиночку, молча. И вот ее мучения кончились, но начались наши… Пришлось дезинфицировать все подряд – и голубку, вашу родственницу, и себя, и все, что в нише хранилось. Муж очень решительно все из ниши повыкидывал. Я должна была под домом, внизу и сбоку, стоять, чтобы какая-нибудь ложка-плошка-деревяшка не упала на случайного ребенка или взрослого. Это первая часть эпопеи. Вторая: кое-что из выброшенного собрав, приношу обратно, например, длинную кавказскую ложку – размешивать мамалыгу. Хоть раз мы эту мамалыгу дома готовили? Нет! Но ложка-то какая – в полметра длиной! Часть третья: подобранное мною из выброшенного им – жаровня для шашлыков, резервные полки из шкафа и другие совершенно замечательные и ненужные предметы, поскольку едва ли когда-нибудь пригодились бы в хозяйстве, мой господин снова, уверенно и окончательно, выбросил на помойку. И четвертая, последняя, серия. Чистка и мойка! Настоящая симфония в 4-х частях! Специально шланг купили, чтоб из кухни до балкона, через всю квартиру, до ниши доставал. Мыли и скребли. Потом себя… Ни разу за десять лет не ела мамалыги, ни с подливой из алычи, ни с сыром, но ложку-то можно было оставить? Себя ведь отмыли, и вещи можно было отмыть. Там еще палочки такие из детской кроватки были, крашеные... Детской кроватки давно нет, это правда. Ну и что? Может, будет? Если тебе такая палочка мало ли для чего потребуется, где ее достанешь? Изящную вещь и без особой надобности приятно иногда взять в руки. А там, глядишь, когда-нибудь на что-нибудь сгодится.
Пока мы приходили в себя, а я тихонечко ругалась, раздумывая, не сходить ли мне на помойку снова или не стоит, время ушло. Даже не сомневаюсь, что наше добро кто-то уже в свою берлогу унес. У людей ведь как у вас, голубей. Только отвернешься – они тут как тут. А потом - с головой, что ли, в помойку лезть?
Впрочем, бывало и такое, вспомнить смешно. А тогда смешно не было. Я вам, голуби, про нас самих расскажу. Воспоминания это всегда цепочка получается, потянешь за одно колечко, а к нему другое прицепится, и еще что-то выловишь. Подруга у меня мистики всякой начитается, потом поучает. Мысли, говорит, набегают, мучают, спать не дают. А ты не борись, дорогая, скажи им: мысли вы непрошенные, сядьте вон туда, на низкую скамеечку, и посидите, нужно будет, позову…
Такая история. Дети выбросили старую телефонную книгу. А в ней были доллары. Все наши доллары, около тысячи. Однажды мы объявили, что родители тоже люди и устают не меньше детей, и что теперь каждый из них будет помогать в хозяйстве, хотят вместе, хотят врозь, и они таки стали каждую пятницу после уроков убирать квартиру. Но убирать не значит выбрасывать без спросу! Появилась новая телефонная книга? Ну и что? И старая на что-нибудь сгодится. Не помню, как это получилось, но они в тот же вечер и признались, наверное, хотели похвалы, вон как хорошо поработали... Могли ведь и не сказать. Дочь особенно – всё готова выбросить. Если хочешь, говорит, я наведу дома порядок, но уговор: все лишнее выбрасываю, ты не вмешиваешься, тебя нет дома, и тогда вместо двух шкафов в одной комнате останется один на две комнаты. А твоя комната перестанет напоминать гроб. Так и сказала. И зачем мне столько книг? Но я не решилась – ладно, поживу с двумя шкафами…
А тогда все мы побежали к мусорке, кто уж там думал, как мы выглядим, и видят ли нас соседи... Нет-нет, простите за неточность, наш папа, знакомый уже вам господин, остался дома. Интеллигент! Да вы с ним уже знакомы, в очках, курит по полсигаретки, в комнате – никогда, ну, никогда, только на балконе. Деньги не главное, ради них не роются в мусоре. Раздражает? Ничуть. Не лирик – физик. Умный. В юности его кумиром, по понятной причине, был Эйнштейн. Мне нравится такой анекдот. Сидят в тюремной камере двое – Эйнштейн и еще кто-то. Первый молчит, второй ходит из угла в угол, останавливается, просит объяснить ему теорию относительности. Эйнштейн задумчиво: вот ты ходишь-ходишь, а все равно ведь сидишь… Мне анекдот нравится, а мой физик может теорию относительности объяснить! Что в семье главное? Уважение. В канун субботы непременно цветы. И так – со своих шестнадцати лет. Правда, тогда мог розы и в музейном сквере срезать, а как повзрослел – ни веточки не сорвет, за каждый аленький цветочек заплатит. Поверьте, девицы-голубицы, с предсказуемым человеком жить легче.
Выудили мы ту телефонную книгу и спасли нашу тысячу долларов. Ну, не полную тысячу. «Тоже мне сумма, – сказал он, – я-то думал – деньги! Это наша мамочка насобирала за десять лет?! Деньги держат в банке!».
А моя мамочка на это сказала бы: «Фаршпорер лучше, чем фардинер», то есть, от того, кто экономит, больше пользы для дома, чем от того, кто зарабатывает. Скажите это на каком-нибудь языке так же коротко, ловко и точно, как на идише? А ведь и правда: я эту тысячу по шекелю собирала. Хотите новое колечко на цепочке?
Наберу до ста долларов – по обменному курсу черного рынка, как в газете сообщается (тогда сообщалось), – и к дядьке рыжему, меняться. А он всегда чуть-чуть больше просит. Я ему говорю, я же твоя племянница, и потом в газете написано, какой сегодня курс. «Вот с газетой и меняйся», – отвечает и даже рыжей своей бровью не ведет. Клиентка я – и все тут. А как племяннице, назавтра мог и сухофруктов принести (я очень груши тогда сушеные любила), и курицу мороженую, и конфеты «Коровка» (польские хуже бывших рижских, но он их все равно покупал, по вкусовой памяти), и даже икру красную в баночке... На это ему не жалко, а когда дело касается "профессии" менялы, как леший в него вселяется – ни копейки, ни шекеля не уступит, что уж о долларах говорить. Это святое. Третий храм! Но как не стало его, рыжего, а обменных пунктов еще не открыли, так все соседи застонали, что не у кого доллары покупать, чтобы с доверием, потому что он хоть и дороже чуток брал, да фальшивых у него не бывало.
Получается, честный "валютчик" был мой дядька. И мне его не хватает, потому что иногда просыпалось в нем что-то такое, совсем другое, романтическое… Он знал названия всех звезд и планет, показывал их на небе и называл по именам, будто друзей представлял. И еще брови, помню, пышные, густые, как у моего отца. Однажды рассказал мне, что Израиль кормит не только голодных в Африке, но даже пролетающих журавлей.
И ведь не выдумал, вскоре в журнале сама прочла, что журавли из Финляндии прилетают к нам по дороге в Нигерию, причем они являются исключительно отдохнуть и подзаправиться, и тогда, сытые, летят дальше. Но я не государство, я частный человек, всех прокормить не могу. Вот вам крошки – клюйте на здоровье! Ах, вам этого мало? А что насчет гречневой каши? И как можно столько есть, не понимаю.
А вы понимаете, почему я вас, голубей, боюсь? И ваши веточки и палочки выбрасываю и не даю вам вывести голубят именно на моем балконе? Плодитесь и размножайтесь, но в другом месте, например, в центре прекрасного испанского города Севилья или на площади святого Марка в Венеции – бывали? Хотите у нас тоже? Ну, так в парке, на набережной…
Набережная в Тель-Авиве. Фото Ноа Рудник
Где хотите, там и плодитесь, но не на моем балконе. Вы что, не видите, он всего-то размером 80 на 80, не метров – сантиметров!
И не смотри на меня своим грустным оком.
Сумерки. Запираю балконную дверь, закрываю окна. Иду на кухню.
Они за стеклом. Хичкок!
Голуби в окне. Фото Ш.Ш.
Джинджер, ты меня понимаешь?
Ну, давай лапу!
Первая публикация (сокр. вариант) – "Новости недели" ("Евр. камертон"), 12.6.14
Напечатано в журнале «Семь искусств» #7(54)июль2014
7iskusstv.com/nomer.php?srce=54
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2014/Nomer7/Shalit1.php
