Большевизм – специфическое порождение российского революционного движения, его крайне радикальная, экстремистская форма. Как социальный феномен большевизм проявил себя во множестве достаточно характерных особенностей. Воплощение их в жизнь вызвало ряд серьезных деформаций в обществе. Некоторые из них прямо коснулись еврейского населения. Одно из них – ДЕКЛАРАТИВНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ОТ РЕЛИГИИ ПРИ ФАКТИЧЕСКОМ ИСКОРЕНЕНИИ РЕЛИГИИ КАК ПЕРЕЖИТКА ПРОШЛОГО – выражалось в государственной поддержке атеистической пропаганды и запрете на пропаганду религиозную, в практике воинствующего атеизма, что, в конечном итоге, привело к практической ликвидации еврейской национальной религии – иудаизма – на территории СССР.
Именно воинствующий атеизм стал одной из основ идеологии большевистской диктатуры. Особым гонениям в 20-е годы подвергалось православие как наиболее массовая религиозная структура, но затеянная властями ожесточенная борьба с еврейской национально-культурной автономией втянула в этот антиеврейский в целом процесс и синагогу. Для Белоруссии, где иудаизм в ХIХ веке пустил особенно глубокие корни, эта борьба носила более чем драматический характер.
1
Надо сказать, что к октябрю 1917 г. Северо-Западный регион был одним из опорных пунктов сохранения и развития иудаизма в России. Именно здесь (в Минске и в Бобруйске) прошли в 1859 году первые в России съезды раввинов. И именно здесь располагались едва ли не самые знаменитые в Европе иешивы второй половины ХIХ – начала ХХ веков: Воложинская, Любавичская, Пинская, Мирская, Лидская, Слуцкая, известные своими талмудистами, давшими начало целым направлениям в иудаизме. И именно на территории Белоруссии располагался до Первой мировой войны центр
движения Хаббад, что сыграло свою определенную роль в деле сохранения иудейского религиозного мировоззрения на территории Советского Союза в первые десятилетия советской власти.
Борьба с иудаизмом началась с категорического запрета на организованное религиозное воспитание детей, и велась она руками Евсекции, первыми шагами которой была ликвидация начальных школ при синагогах (хедеров) и религиозных учебных заведений (иешив). Основанием для закрытия хедеров стал Закон об отделении церкви от школы, и уже в сентябре 1918 года Государственный комитет по просвещению издал приказ, запрещающий занятия в хедерах. Этот приказ не раз обновлялся. С особым рвением выполнялся циркуляр еврейского отдела Народного комиссариата просвещения о ликвидации хедеров и иешив от 28 декабря 1920 г. В Белоруссии сигналом к закрытию всех еврейских религиозных учебных заведений стал показательный суд над хедером в Витебске.
В целом, мероприятия, проведенные властями в период с марта 1919 г. по июль 1920 г, позволили на всей подконтрольной большевикам территории окончательно прикрыть еврейские общинные структуры, базирующиеся на центральной роли синагоги не только в религиозной, но и в светской жизни еврейского населения. Именно тогда началось открытое столкновение воспитанной на многовековых традициях еврейской массы с новыми властями.
Это столкновение носило драматический характер и не раз приводило к народным бунтам (один из таких бунтов, возникший в Витебске в 1921 г., был подавлен войсками) и заканчивалось осуждением и ссылкой раввинов и учителей хедеров (меламедов). Начиная с 1921 г. во многих городах (Витебск, Полоцк, Мозырь и др.) проходили публичные показательные процессы над иудаизмом и религиозным обучением. Витебский процесс (12-18.01.1921) был первым процессом такого рода.
Власти готовились к этому суду очень тщательно: было найдено нужное помещение (театр «Рекорд»), подобран соответствующий состав судей, экспертов, свидетелей; газетные публикации обеспечили необходимую обстановку в зале. Властям было отчего беспокоиться: в городе тогда было 35 хедеров, в которых трудилось 49 учителей (меламедов). Одним из тезисов обвинительного заключения был тот факт, что ни у одного другого народа нет подобной системы образования, то есть поводом для осуждения стала даже не сама национальная традиция, а отсутствие таковой (или аналогичной) у других народов. Абсурдность подобной позиции была очевидной, но властей это никоим образом не останавливало. В защиту хедера в те дни выступил лишь бывший витебский казенный раввин Х.Меламед. Приговор был категоричен: «Хедеры должны быть закрыты, по возможности, в кратчайшие сроки, а дети отправлены в еврейские школы с преподаванием на идиш».
Аналогичные «суды» прошли в 1921 г. в Гомеле, Бобруйске, Полоцке, Мозыре и других городах. Борьбе с хедерами были посвящены многие общественные акции евреев Белоруссии, в частности, съезд евреев – работников просвещения (Минск, 1921), конференция еврейских женщин Могилева, Витебска и Слуцка и др. Во многих городах (Минск, Витебск, Гомель, Могилев, Рогачев, Слуцк, Бобруйск и др.) были созданы специальные комиссии, которым было поручено обеспечить закрытие хедеров и открытие новых школ на идиш. Позднее (1926) в одном из решений Евсекции по этой проблеме прямо указывалась истинная причина такой политики властей: «С причины возрастания вопросов по еврейской школе, с целью окончательной ликвидации еврейского культа, в связи с нехваткой начальной сетки для еврейских детей – считать необходимым увеличение сети еврейских начальных школ».
Новый виток борьбы государства с еврейским религиозным образованием начался в январе 1922 г., когда все евсекции республики посвятили свои заседания вопросу о существовании хедеров, и был принят специальный документ: «О нашей тактике в борьбе с хедерами». Одновременно Совет Народных комиссаров принимает очередное постановление на эту тему: «Об отделении школы от государства и школы от церкви», в развитие которого 26 мая того же года издается указ Совнаркома «О запрещении преподавания детям еврейской национальности до 18 лет религии в хедерах, талмуд-торах и иешиботах». Этот указ породил новые антирелигиозные акции (например, суд над меламедами в Бобруйске, «антипасхальное» собрание в Витебске и демонстрации в Йом-Киппур в Борисове в 1923 г.)
В ответ на эти действия властей евреи начали создавать подпольные хедеры, и, несмотря на репрессии, число учащихся в них постоянно росло. Так, в Минске в 1926 г. в подпольных хедерах училось 273 школьника, а в 1928 году их уже было 324. Во властные структуры республики поступали многочисленные протесты по поводу преследований меламедов и закрытия хедеров. Долгие века хедеры были едва ли не основной формой начального образования еврейского населения, обеспечивавшего ему почти сплошную грамотность, и переломать эту традицию было не так просто.
2
Однако было бы неверно сводить всю борьбу государства с хедерами только к борьбе с религией. Власти в своих попытках монополизировать все вопросы образования уничтожали любую самостоятельную деятельность населения, а потому закрывались и светские школы, если обнаруживалось, что государство о них ничего не знает. Так, в Витебске была закрыта подпольная еврейская начальная школа, никакого отношения к хедерам не имевшая. Поводом для закрытия послужило то, что преподавание велось по программам еврейских средних школ, существовавших до 1917 г. Учителя были арестованы и высланы в Сибирь.
Судами над религией и еврейской традицией дело не заканчивалось. В течение 20-х годов проходили многочисленные показательные суды над конкретными людьми – служителями культа. Известны публичные процессы над раввинами (1925, 1930), резниками (1925), которые проходили параллельно сразу в нескольких городах. Некоторые из них носили откровенно фальсифицированный характер, как например, суд по обвинению минских резников в убийстве молодого витебского коллеги за то, что тот якобы резал евреям кур за половинную от обычной платы. Аналогичный процесс состоялся в Гомеле, где 10 шохетов (резников) были осуждены к нескольким годам тюрьмы.
В некоторых городах суды над работниками культа стали едва ли не привычным делом. В Бобруйске, например, первый суд над группой меламедов состоялся уже в 1921 г. Через два года состоялся большой суд над еще одной группой меламедов и синагогальными служками (шамесами). И так продолжалось почти до конца 30-х гг. Последний такой суд состоялся в 1938 г., когда пятилетний срок получил местный моэл. (Поскольку по законам СССР обрезание не запрещено, моэлов, совершающих эту процедуру, осуждали по самым разным поводам, нередко совершенно вымышленным).
Антирелигиозные мероприятия чаще всего проводились руками молодежи, объединенной в комсомольские организации: в апреле 1921 г. II съезд ЛКСМ Белоруссии призвал комсомольцев «вырвать молодежь из клерикальной школы».
С целью атеистической контрпропаганды и для отвлечения верующих от синагогальных служб власти устраивали в праздничные дни массовые альтернативные мероприятия. В 1921-1922 гг. почти во всех городах с большим еврейским населением (Минск, Гомель, Витебск, Мозырь, Борисов, Бобруйск, Рогачев, Могилев и др.) в дни еврейских праздников (Рош га-Шана, Песах, Йом-Киппур) проводились митинги с последующей раздачей бесплатных обедов. В еврейских клубах проходили диспуты о «судном дне», которые больше напоминали диспуты где-нибудь в средневековой Испании, когда исход спора был заранее предрешен, и даже была известна будущая судьба их еврейских участников (Гомель, 1921 г.). Именно в праздничные дни как издевка над чувствами верующих в городах устраивались еврейские концерты, инсценировались суды над религиозными обычаями, которые превращались в судилища над иудаизмом. Такой суд в Мозыре в здании городского театра в Йом-Киппур 1922 г. длился всю ночь и до середины следующего дня.
Все эти митинги, факельные шествия, лекции на антирелигиозные темы, концерты, суды, субботники привлекали значительное число зрителей, клубы и театры бывали забиты до отказа, а в целом в подобные мероприятия вовлекалось до трех-четырех тысяч человек. Далеко не всегда «показательные суды» были чисто абстрактными. Нередко на них появлялись вполне реальные обвиняемые. Так, в Слуцке 30 сентября 1922 г. был инсценирован суд над комсомольцем, посетившем в Йом-Киппур синагогу.
Атеистические мероприятия в Йом-Киппур вообще носили наиболее массовый и воинственный характер, но верующие не собирались так просто сдавать свои позиции. Осенью 1920 г. в ряде городов состоялись выступления раввинов и их друзей. Во время «Йомкиппурника» в Витебске верующие напали на осквернявших их моления атеистов, произошла драка. В те же дни аналогичные события произошли в Гомеле: на площадь Труда, где располагалось большинство синагог и где состоялся комсомольский митинг, оркестр играл «Интернационал», а молодежь пела и плясала, явилась группа верующих во главе с раввином Баришанским и устроила обструкцию. Эта же группа провела «альтернативные митинги протеста» во всех синагогах города.
В последующем ежегодно в Судный день, когда по традиции евреи должны соблюдать пост и не работать, власти устраивали так называемые «общественные работы» с торжественными шествиями под музыку по улицам города. Завершались эти «праздники» развлекательными мероприятиями и трапезой в помещениях синагог. В частности, с большой помпой был устроен такой «Йомкиппурник» в Минске в 1923 году. А в один из вечеров на Йом-Киппур, когда должна звучать молитва «Кол Нидрей» и синагоги, как обычно, переполняются людьми, минские комсомольцы из Союза безбожников устроили уличные манифестации с оскорбляющими чувства верующих плакатами, на которых был изображен раввин, целующийся с православным священником, и стояла надпись: «Долой раввинов и попов». На протесты верующих никто внимания не обращал.
Велись и кампании против традиционного для евреев субботнего дня отдыха (шаббата). В еврейских школах в субботние дни назначались уроки, а в учреждениях, где подавляющее число работников были евреями, по субботам устраивались рабочие дни даже тогда, когда этого можно было избежать. В газетах и журналах публиковались статьи, «разоблачающие» якобы реакционный характер ритуального убоя скота, кашрута, выпечки мацы.
В середине 20-х годов власти начали создавать альтернативные «красные» общины во главе с «красными» раввинами, которые произносили в синагогах коммунистические проповеди. Такие общины появились и в Белоруссии, в том числе, в Минске. «Красным» раввином минской «красной» общины стал Хаим Пейсахович. Несмотря на прекрасное образование, полученное в иешивах Слободки, Лиды и Бреста, несмотря на 20-летний труд раввином местечка Старые Дороги, он был распропагандирован большевиками и работал под контролем Евсекции. Но деятельность Пейсаховича, хоть он и работал в столичном городе, и деятельность других «красных» раввинов, (к счастью, их было крайне мало), не имела успеха у верующих. Тот же Х.Пейсахович, как бы близок он ни был к властям, вынужден был в 1931 г. эмигрировать в Палестину. Кличка «красного раввина» преследовала его и там, хотя он и пытался как-то загладить свою вину перед своим народом и даже построил в Иерусалиме синагогу «Тора вэ-дат».
Однако чаще всего случалось иное: раввины и цадики отказывались молчать перед лицом воинствующего атеизма властей и подвергались репрессиям. Среди тех, кто, подвергая риску себя и свою семью, выступал против произвола властей, был минский раввин Ошер Керенштейн, который, начиная с 1917 г., неоднократно подвергался арестам и тюремному заключению. О.Керенштейн был среди тех, кто в 1930 году подписал коллективное письмо о преследовании иудаизма в СССР. Позднее ему был «разрешен» выезд в Палестину, и с 1936 г. он стал раввином города Афулы.
В Витебске за поддержку, оказываемую подпольным иешивам, неоднократно преследовался властями раввин Борух Рабинович. В Погосте Слуцкого уезда Минской губернии подвергался преследованиям «непокорный» раввин Хаим Медник. В 1925 году, после 10-летнего труда в своих общинах, оба этих религиозных деятеля были вынуждены эмигрировать в США и позднее служили раввинами в Чикаго. Так или иначе, внести раскол в еврейскую религиозную среду евсекциям не удалось.
3
В 1922 году началась ликвидация синагог. Официальным поводом для этого стала объявленная государством антирелигиозная кампания и борьба с безграмотностью. Последний тезис явился обоснованием для реквизиции синагогальных зданий – принудительного их изъятия в собственность государства. Однако в последующем их переоборудовали не только в клубы, театры и школы, но и в складские помещения.
Агрессивное безбожие стало одним из элементов внутренней политики государства, его попыток насильственной секуляризации еврейской массы. Делалось это, не глядя на
декларации об отделении государства от религии. В итоге были закрыты синагоги почти во всех белорусских городах. Но религиозная жизнь продолжалась – просто она переместилась в миньяны, размещавшиеся в частных домах. Началась эта кампания с закрытия в 1921 г. одной из синагог Витебска – в ней открыли еврейскую школу.
Серьезным событием в жизни евреев Минска стала ликвидация в 1924 хоральной синагоги – ее отдали под клуб. Закрытию ее предшествовала массовая атеистическая демонстрация, во время которой над толпой несли плакаты «Долой религию!». Закрытые в Гомеле в 1926 году 10 синагог были частично переоборудованы под жилье и фабричные помещения, еще две отдали под столовую и музей. В здании слуцкой «Калте Шул» разместили пекарню. Население сопротивлялось подобному кощунству, оказывая сопротивление тем, кто приходил реквизировать здания синагог. Только вмешательство воинской части позволило в 1921 г. освободить синагогу в Витебске в день ее закрытия от верующих, которые заняли здание и отказались уйти.
Несмотря на декрет Еврейского комиссариата (1919), запрещавшего существование еврейских общин, во многих городах, пользуясь относительной слабостью властей, общины в начале 20-х годов еще продолжали функционировать. Иногда на месте упраздненных общин возникали новые, но под иными названиями и в иных формах. Так, в Витебске в начале 1920 г. появился Синагогальный комитет, который взял под свою эгиду вопросы образования, культуры и еврейской благотворительности. В апреле 1924 г. в Гомеле верующим удалось зарегистрировать религиозную общину, которая содержала микву и еврейское кладбище. В общине служили 3 раввина. Несмотря на запрет властей, гомельские синагоги продолжали собирать благотворительные средства на свою деятельность. Против существования таких общин резко выступали бюро Евсекции, и по их настоянию были закрыты многие общины и комитеты, включая даже те, которые находились в глубокой провинции, например, в г.Себеж Витебской губернии.
Уже в первые послереволюционные годы Белоруссию стали покидать крупнейшие религиозные авторитеты. Среди них – р. Моше Соловейчик – раввин из Кисловичей, сын основателя одного из новых направлений в исследовании Талмуда Хаима Соловейчика, переехавшего в Варшаву еще в 1921 г. В Польше оказался также и один из крупнейших раввинских авторитетов р. Исраэль Меир ха-Кохен. Вместе с ними уехали и почти все их ученики.
Однако легальные возможности для выезда были быстро исчерпаны, и началась нелегальная эмиграция, спровоцированная чаще всего властями. В качестве примера можно привести историю бегства в Польшу учащихся одной из наиболее известных в Европе иешив – «Эц хаим» и Слуцка, которую основал в 1897 г. р. Исер Залман Мельцер.
Иешива была закрыта еще в 1920 г. Здание ее было конфисковано, и учащиеся во главе с раввином начали нелегально перебираться в Клецкую иешиву, на территории Польши. Некоторые из них погибли при переходе границы, другие были схвачены польской контрразведкой и брошены в тюрьму по обвинению в шпионаже. Несколько арестов пережил и рабби Мельцер, воссоединившийся со своей иешивой лишь в 1923 г. В тот период, когда рабби Мельцер отсутствовал, с иешивой оставался рав Аарон Котляр, выпускник иешивы «Кнесес Исроэл» из Слободки.
Рабби Мельцер в 1924 г. уехал в Эрец-Исраэль, руководил там иерусалимской иешивой «Эц-Хаим», возглавлял объединение иешив, был председателем «Совета знатоков Торы» Агудат Исраэль. А со слуцкой общиной остался рабби А.Котляр. Когда в 1939 г. советские войска заняли Клецк, он бежал вместе со своими учениками в Литву. Но спустя полгода советская власть была установлена и в Литве, и тогда группа учеников вместе с учащимися других иешив (в том числе, знаменитой мирской иешивы), получив транзитные визы в Японию, пересекли весь Советский Союз и через Шанхай добрались до США. Там, в Лейквуде, они основали новую иешиву, вскоре ставшую одной из самых крупных в Америке.
В начале 20-х гг. многие иешивы – и преподаватели, и учащиеся – вынуждены были выбираться из СССР нелегально. В частности, таким образом в 1922 г. в Белостоке оказались члены Центральной иешивы движения Мусар, размещавшейся до этого в Гомеле. В 1922 г. был арестован, но бежал из-под стражи и нелегально перебрался в Польшу раввин Шломо Гоборин, который в годы Первой мировой войны возглавлял иешиву в Минске. Преследования властей заставили его в послереволюционные времена оставить иешиву и вести преподавательскую деятельность в частных домах и подпольных синагогах. Полными составами бежали из Белоруссии иешивы не только на Запад, но и на Восток, в Россию, однако и здесь их ждали преследования со стороны властей. К примеру, уехавшие из Любавичей хасиды Хаббада воссоздали свой ешибот в Ростове-на-Дону, но в 1921 г. над ними был организован судебный процесс, и ешибот был закрыт.
Для многих раввинов преследования властей закончились драматически. Одним из первых осужденных в советский период в Белоруссии был рав Элиэзер Пупко (Велиж Витебской губ.), который был арестован в начале 1920 г. за содержание подпольной миквы и за призыв к евреям не покупать у базарных торговцев некошерное мясо.
Многие руководители общин, раввины и хасидские цадики оказались в ГУЛАГе. При их арестах применялись различные способы обмана и провокаций. Характерен случай с гомельским раввином Баришанским, который был раввином в Гомеле с 1893 года и пользовался огромным авторитетом как в еврейской, так и в христианской среде. Был активным участником движения Мизрахи, избранным в состав его ЦК на учредительном съезде в Вильно в 1902 г. Благодаря его усилиям, отделение Мизрахи появилось и в Гомеле. В годы Первой мировой войны Рафаил-Мордехай Баришанский много сделал по организации помощи беженцам из прифронтовой зоны. После революции был одним из самых серьезных противников политики Евсекции по искоренению иудаизма, возглавлял акции протеста верующих против осквернения большевиками религиозных чувств евреев.
В июне 1922 года Баришанский был приглашен на религиозный диспут, превращенный фактически в «суд над хедером». «Диспут» длился 5 дней. В один из дней Баришанский выступил с речью, в которой борьбу большевиков с иудаизмом сравнил с антисемитской политикой царизма. По окончании «суда» был арестован и осужден к двум годам заключения. Коварство и произвол властей привел к такой волне возмущения в еврейской среде, что раввин был освобожден уже через семь месяцев. В 1923 г. Баришанский эмигрировал из СССР, оказался в США и в последующем служил раввином в Вашингтоне и Нью-Йорке. Умер в Нью-Йорке в 1950 г. в возрасте 84 лет.
4
Уже в 1924 г. с легальным религиозным образованием в Белоруссии было покончено. Началось нелегальное, финансируемое Комитетом раввинов СССР, созданным в 1922 г. Возглавлял Комитет Любавичский ребе Йосеф-Ицхок Шнеерсон. Центр его находился в Петрограде. В руководство Комитетом входили еще три главных столичных раввина – России, Украины и Белоруссии (главным раввином Минска в те годы был Менахем Глускин). В 1924 г. Комитет достиг договоренности с американским еврейским распределительным комитетом «Джойнт» (American Jewish Joint Distribution Committee, сокр. JDC) о предоставлении им финансовой помощи на развитие еврейской культуры и религиозного образования. Средства собирались практически во всем мире.
Деятельность Комитета раввинов позволила притормозить процесс гибели иешив. Более того, даже в условиях жесточайшего террора раввинам удавалось не только сохранить некоторые иешивы, но даже открыть новые. Уже в начале своей деятельности Комитет смог создать несколько нелегальных иешив «Тиферет бахурим», где по вечерам обучались молодые люди, в основном студенты. Несколько таких иешив были и в Белоруссии – в Минске, Витебске, Гомеле, Жлобине и других городах. Позднее были открыты две иешивы (Невель – 1925, Полоцк – 1926), которые сыграли большую роль в религиозной жизни евреев всей послереволюционной России.
Полоцкую иешиву возглавил раввин Авром Дрейзин (позднее его сменил Шлом-Хаим Каслман). Спустя год после возникновения, когда в иешиве уже занималось 50 человек, из-за преследования властей она переместилась в Витебск. В результате в Витебске работали уже две подпольные иешивы, и сюда стали прибывать ученики и раввины из многих городов СССР, где еврейское религиозное образование было уже ликвидировано (Кременчуг, Тирасполь, Курск, Переяслав и др.). После закрытия в 1929 г. невельской иешивы и высылки ее лидера Шмуэля Левитана в Сибирь, Витебские иешивы стали ведущими учебными заведениями в СССР по подготовке раввинов и шохетов. В 1928 г. в них одновременно занималось более 100 учащихся.
Наиболее серьезную роль в сохранении иудаизма в Белоруссии (и в СССР) сыграли любавичские хасиды. Центральная роль рабби И.-И.Шнеерсона в этом процессе неоценима. Его отец рабби Шолом-Дов-Бер Шнеерсон, возглавивший любавичское движение в 1882 г., основал спустя 15 лет в Любавичах иешиву «Томхей Тмимим», подготовившую большое количество не просто религиозных лидеров, а подлинных подвижников в деле сохранения духовного и национального богатства еврейского народа. Йосеф-Ицхок Шнеерсон возглавил движение в 1920 г., сразу после смерти отца. Именно он организовал и возглавил нелегальную систему еврейского религиозного образования, создав целую сеть любавичских иешив в различных городах не только СССР, но и Польши (варшавская иешива «Томхей Тмимим» начала работать уже в 1921 г.). Его деятельность во главе Комимтета раввинов недолго оставалась незамеченной властями, и уже в 1927 г. рабби Шнеерсона арестовывают и приговаривают к смертной казни. В тот же год его высылают из страны.
Духовным руководителем любавичских хасидов в Минске с 1922 г. был Авром-Борух Певзнер, получивший религиозное образование в иешиве «Томхей Тмимим». Активный участник любавичского религиозного подполья, Певзнер подвергался преследованиям со стороны властей и в 1930 г., в конце концов, был арестован. После освобождения (1932) работал в Харькове, в 1939 г. вновь был арестован и спустя год умер в казахстанской ссылке.
28 лет (с 1905 по 1933 гг.) отдал работе в Витебске любавичский раввин Шмарьягу-Йегуда-Лейб Медалье. В послереволюционный период многократно подвергался преследованиям властей. Отработав пять лет в Москве, был в 1938 г. арестован и расстрелян. В том же году погиб и его сын Мойше, работавший раввином в Туле, а потом в Ростове-на-Дону. Аналогичная судьба была уготована и другому участнику любавичского религиозного подполья раввину Якову-Захарию Маскалику. В 1920-е годы, работая в Журавичах Могилевской губернии, Маскалик был доверенным лицом рабби Шнеерсона и выполнял его личные поручения. В 30-е годы он оказался в Москве и был арестован. В 1937 г., когда уже истекал срок его трехлетней ссылки в Казахстан, Маскалик был арестован и расстрелян в г. Чимкенте.
Чаще всего лидерами любавичского движения в городах были совершенно молодые люди, выпускники подпольных иешив. Так, в 1926-1929 гг. духовным лидером любавичских иешив в Невеле и Витебске был Арье-Зеев Пинскер, 1905 г.р. Его брат Михаэль (1907 г.р.) возглавлял подпольные иешивы Киева и Кутаиси. (Братья покинули СССР лишь в 1946 г.)
Судьба подпольных иешив, однако, была предрешена. В декабре 1930 г. в Витебске было арестовано 15 человек – раввинов и работников иешив. Большинство из них было осуждено на сроки до трех лет и сослано в Соловки, а иешива была закрыта. Оставшиеся на свободе ученики, разбившись на группы по 10-15 человек, продолжали обучение, собираясь на частных квартирах. Несколько нелегальных иешив поддерживались движением митнагдим («литовские» ортодоксы). В Белоруссии они содержали иешивы в Минске и Слуцке. (В Минске, таким образом, работали две подпольные иешивы одновременно. В 1928 г. в шести принадлежащих им «подпольных синагогах» города одновременно занималось 115 учащихся). К 1930 году были закрыты и эти иешивы.
Несмотря на то, что иешивы, готовившие раввинов для нелегальной религиозной деятельности на территории СССР, были разгромлены, их выпускники продолжали свою драматическую, а порой и весьма трагическую деятельность. Еще в середине 20-х гг. рабби Й.-И. Шнеерсон послал выпускника любавичской иешивы Переца Мочкина на работу в еврейские колонии Крыма. В 30-е годы П.Мочкин зарекомендовал себя как активный деятель религиозного любавичского подполья, а в 1946 г. он и трое его сыновей – Шмуэль (1918 р.), Иосиф (1920 г.р.) и Иегуда-Лейб (1924 г.р.) организовали и финансировали выезд нескольких сот семей любавичских хасидов из СССР в США. Не оставили они своей религиозной деятельности, и оказавшись в Америке. Сам Перец Мочкин до середины 70-х гг. был духовным лидером любавичской иешивы Монреаля (Канада).
Многие из участников любавичского подпольного движения успели эмигрировать из СССР до начала тотального сталинского террора, многие пережили этот террор и погибли в годы Второй мировой войны от рук нацистских карателей, но были и такие, которые, пройдя без ощутимых потерь сквозь годы лихолетья, продолжали бороться с режимом и в 50-е, и в 60-е гг. После окончания учебы в минской подпольной иешиве уехал в Эрец-Исраэль, основал и возглавил там иешиву «Тора умлаха» Саломон Давид. Погибли в 1941 году в бобруйском гетто Шмуэль Александров и рав местной хасидской общины Шмуэль Беспалов. Последнему перед смертью палачи отрезали язык за то, что он ругал фашистов. Приговорен к 12-летнему заключению выпускник любавичской иешивы «Тиферес Бахурим» (Витебск) Гедалье Печерский – участник первого антисионистского судебного процесса в послесталинский период (Ленинград, 1961 г.). Примеры можно продолжить...
5
...К концу 20-х гг. в СССР практически прекратилось издание религиозной литературы, еврейской в том числе. Во второй половине 20-х годов в Чернобыле был ликвидирован крупнейший центр по переписке свитков Торы, филактерий и мезуз. Фактически прекратило существование на территории Беларуси многовековое писцовое искусство. Одновременно были закрыты мастерские по выделке пергамента для написания текстов.
Число синагог и молитвенных домов в этот период во всех городах уменьшилось в десятки раз (в Минске до 1917 г. было 83 синагоги, в Бобруйске – 42, в Могилеве – 50, в Витебске – 30, в Гомеле – 26). Рукописные свитки Торы, представляющие большую историческую и материальную ценность, конфисковывались и помещались в специальные хранилища. Нередки были случаи публичного сожжения свитков Торы и религиозной литературы.
В конце 20-х годов репрессии против религиозных деятелей усилились, причем в первую очередь они были направлены на тех, кто представлял особую опасность для властей – на известных раввинов, специалистов-теологов, талмудистов, комментаторов раввинских источников. Одним из первых пострадал слуцкий раввин Иехезкель Абрамский. Выпускник крупных литовских иешив (митнагд), И.Абрамский 9 лет прослужил раввином в местечке Смолевичи в 35 км от Минска, а после этого с 1923 г. – Слуцке. В 1928 г. вместе с раввином из местечка Казимирово Шломо-Йосефом Зевиным добился разрешения властей на издание еврейского религиозного журнала «Ягдил Тора». С помощью известного с дореволюционных времен бобруйского книгоиздателя Якова Гинзбурга они выпустили два номера «Ягдил Тора». Отпечатанный в Минске, Бобруйске и Полтаве 100-тысячным тиражом журнал стал последним произведением еврейской религиозной литературы в СССР в довоенный период.
В 1929 году И.Абрамский был арестован и осужден на 10 лет тюрьмы за «контрреволюционную деятельность». В 1931 г. власти, однако, сочли возможным выпустить его, и вскоре он оказался в Англии, где был избран даяном (судьей) Лондонского религиозного суда. После создания государства Израиль, переехал туда и вскоре стал Президентом объединения иешив, членом совета Мудрецов Торы. Эмигрировал из СССР и Ш.-Й. Зевин. Проживая в Эрец-Исраэль, он в течение девяти лет издавал обозрение раввинистической литературы, писал статьи по проблемам галахи, а с 1942 г. был редактором «Талмудической энциклопедии». В последующем и Абрамский, и Зевин были удостоены Государственных премий Израиля в области раввинистической литературы. Оба прожили долгую жизнь в Иерусалиме: Абрамский умер в 1976 г. в возрасте 90 лет, Зевин – в 1978 г. (88 лет).
Репрессии, направленные в конце 20-х годов против религиозных деятелей, носили тотальный характер, причем в их жернова попадали не только те, кто содержал подпольные иешивы и хедеры (в нью-йоркском еженедельнике «Гадоар» в 1930 г. был описан нелегальный минский хедер), но и те, кто их поддерживал из числа местных жителей (так случилось в Полоцке, Витебске).
В 1929 г. в стране специальными законодательными актами религиозным общинам было запрещено заниматься благотворительностью и религиозным образованием. Тогда же власти стали налагать заведомо завышенные налоги на выпечку мацы, а частным пекарням запрещалось использовать наемную рабочую силу. В пасхальные дни во всех городах повсеместно проводились всевозможные антирелигиозные собрания и иные акции. Лига безбожников выпускала в Москве на идиш особую газету «Эпикойрес», в которой публиковались статьи, обличавшие «реакционную сущность иудаизма». В 30-е годы было выпущено более 50 книг на идиш антирелигиозного содержания.
А в начале 1930 г. началась беспрецедентная кампания по дискредитации религиозных деятелей. Раввины и преподаватели иешив получали статус «лишенцев». Их, как правило, большие семьи выселяли из домов, лишали прописки, обрекая на жизнь в подвалах и развалинах. Детей раввинов выгоняли из учебных заведений. Продолжающие свою деятельность раввины обкладывались такими налогами, что для уплаты они вынуждены были продавать личные вещи, иначе им грозил арест и ссылка. Многие из религиозных деятелей были просто вынуждены отказаться от своих должностей и ради спасения жизни уехать в отдаленные районы страны. Десятки, пользуясь возможностью, просто покинули СССР.
В 20-30-е годы Белоруссию покинул целый ряд серьезных религиозных деятелей. Многие из них стали работать в других регионах СССР, и в этом смысле интересно проследить судьбу братьев Пинских, уроженцев местечка Озаричи Бобруйского уезда, выросших в семье любавичского хасида и получивших религиозное образование в иешиве «Томхей-Тмимим» (Любавичи).
Старший из них Мойше-Мордхе, известный больше под фамилией Эпштейн, прожил 102 года (умер в Иерусалиме в 1977 г.). Прослужив более 20 лет раввином в Могилевской губернии, он в начале 30-х годов был приглашен в Ленинград. Дважды (1937, 1950) подвергался арестам; второй раз тюремное заключение длилось четыре года. С 1954 г. в течение 22 лет (то есть почти до 100-летнего возраста) был неофициальным раввином хасидской общины Ленинграда.
Вклад других братьев Пинских в дело сохранения иудаизма в СССР приходится на разные эпохи. Иегуда (1895-1969) в 20-30-е годы много работал в еврейских поселениях Крыма, а сразу после войны стал раввином Симферополя. Ушедший из жизни совсем молодым Элиэзер (1914-1942) в 30-е годы возглавлял подпольные иешивы Бердичева и Житомира. Шнеур (1898-1989), духовный руководитель общины любавичских хасидов Москвы в 1950-60-е гг., еще успел послужить в синагогах Иерусалима, преподавая там философию хасидизма.
Но и уезжая из Белоруссии, большинство раввинов не могли избежать преследований властей. Так, еще один выпускник любавичской иешивы «Томхей-Тмимим» Яков-Исроэл Зубар (1896-1953), покинувший в 1923 г. по просьбе р. И.Шнеерсона местечко Стрешин Могилевской губернии для работы в Грузии, вынужден был в 1928 г. эмигрировать из СССР. (Позднее в течение 15 лет – с 1932 по 1947 гг. – он был раввином Стокгольма).
6
1930-е годы были отмечены беспрецедентным гонением властей на религию. Для белорусских евреев пиком всей этой вакханалии стал арест в марте 1930 г. четырнадцати раввинов, проповедников и старейшин синагог Минска. Среди арестованных был и Менахем Глускин. Всех их обвиняли в контрреволюционной деятельности, что в тех условиях было равносильно смертному приговору. От расправы арестованных спасли только акты гражданского протеста, которые прошли на Западе. Но, выпуская М.Глускина и его коллег на свободу, власти взяли с них заявления, что в СССР нет антирелигиозных преследований и что они выражают протест против антисоветской пропаганды, которая якобы распространяется по этому поводу на Западе. В 1934 г. М.Глускин был приглашен еврейской общиной Ленинграда на должность раввина хоральной синагоги. Умер в Ленинграде в 1936 г..
Десятилетие героического сопротивления евреев против насилия властей над их национальными традициями и сегодня вызывает восхищение. Отмечали это и их враги. Еще в 1923 г. автор памфлета «Долой рабинов» член Центрального бюро евсекции Эстер Фрумкина после своей поездки по городам Белоруссии писала, что «ни еврейская социалистическая партия, ни Бунд, ни объединенная партия еврейских социалистических трудящихся не сражались за свои принципы с такой энергией и самоотверженностью, как те евреи, которые были обернуты молитвенной шалью».
В 1930 г. Комитет раввинов из-за преследований властей объявил о своем самороспуске. К этому времени религиозная жизнь евреев Белоруссии, как и других регионов СССР, практически прекратилась. В 1931 г. были закрыты едва ли не последние синагоги в Минске и в других крупных городах республики. Несмотря на это, в 1932 г. в стране была объявлена новая атеистическая акция – антирелигиозная пятилетка. Предполагалось, что к 1 мая 1937 г. в стране не останется ни одной действующей церкви. В середине 30-х гг. в городах с большим количеством еврейского населения разрешалось оставлять лишь одну синагогу.
Фактически все эти меры привели к тому, что была разрушена общинная жизнь евреев. Исчезновение синагоги, выполнявшей извечно роль не только культового, но и общинного центра, означало разрушение национального уклада еврейской жизни. Деструктивные социальные изменения коснулись евреев в гораздо большей степени, нежели людей, принадлежавших иным традиционным конфессиям. Это было отчетливо продемонстрировано результатами переписи населения 1937 г. К результатам этой переписи следует относиться с большой осторожностью, поскольку проведение ее было связано с серьезным давлением на население со стороны властей, фактами массовой фальсификации результатов и общей атмосферой страха, порожденной многомиллионными репрессиями ни в чем не повинных людей. Что касается результатов переписи по вопросу религиозной принадлежности граждан, то тут несомненно сыграла свою роль репрессивная политика властей по отношению к религии во все послереволюционные годы. А в результате на пятый вопрос переписной анкеты «К какому вероисповеданию принадлежит или неверующий?» чаще всего следовал отрицательный ответ – «неверующий».
Нет основания полагать, что еврейское население было запугано больше, чем все остальное. Поэтому с какой-то степенью доверия к результатам переписи отнестись все же можно. И выявила эта перепись огромный отход евреев от религии своего народа – во много раз больший, чем у христиан и мусульман: лишь 17,4% евреев старше 16 лет определили себя как верующие. (Для сравнения: у христиан эта цифра составила 54,5%, у мусульман – 66,2%). Следующая перепись населения в СССР была проведена спустя два года. Учитывая опыт переписи 1937 года, власти ввели уголовное наказание за уклонение от участия в ней, но в переписной анкете 1939 г. вопроса о религиозности уже не было.
Секуляризация основной массы евреев прежде всего привела к утрате городской интеллигенцией своих национальных корней и уходу национальной тематики из сюжетов ее творчества. Забвение национальных традиций, большинство из которых уходит корнями в традиции религиозные, сказалось на всей еврейской культуре. Начался ее закат. Спустя десятилетие, в конце 40-х годов, ничем не прикрытая антисемитская политика государства привела к ее окончательной гибели.
Послевоенный период вообще был отмечен вспышкой бытового антисемитизма, который никак не подавлялся властями. Евреям, возвратившимся из эвакуации, из концлагерей, из партизанских отрядов, с трудом удавалось вернуть дома, квартиры, найденное у соседей личное имущество. Начались конфликты, судебные тяжбы. Все это создавало серьезный фон для вспышки бытового антисемитизма.
Возрождение из руин национальной еврейской жизни, как это всегда было в истории, началось с воссоздания религиозной и общественной жизни с центрами в синагогах, однако немедленно выяснилось, что именно эту сторону жизни власти пытаются максимально ограничить. Религиозные общины начали получать отказы в регистрации, а уже зарегистрированным – в возвращении зданий синагог и конфискованной культовой собственности. Отказы в возвращении зданий бывших синагог еврейские религиозные организации получают и в наши дни. К примеру, в Минске до сих пор не возвращено ни одного здания бывших синагог. В Гомеле, Витебске, Бобруйске и других городах в течение 40-х и 50-х гг. власти систематически отклоняли просьбы верующих об открытии иудейских религиозных общин, а под предлогом отсутствия зарегистрированной общины запрещали проведение молитвенных собраний, ритуальный убой скота, выпечку мацы и другие общинные действия.
Настоящей драмой для евреев стал отказ государства возвращать верующим здания синагог. Учитывая, что по белорусским законам реституция может касаться только культовых зданий и речь не может идти о зданиях бывших еврейских гимназий, клубов и т.д., у еврейского населения была отнята последняя возможность сохранить хоть какие-то национальные общественные центры. А ситуация с возвратом синагог оказалась не вопросом собственности, а вопросом идеологии, потому что евреям не только не возвращали синагоги – у них даже отбирали те синагоги, которые они сами строили или покупали за свои деньги.
В Гомеле власти последовательно отклоняли просьбы о возвращении здания синагоги в течение 1945-1947 гг., но, когда в 1947 г. верующие на свои собственные средства приобрели дом для открытия синагоги, власти его конфисковали. В Витебске на средства общины в 1947 г. было построено здание синагоги, но в 1948 году она была закрыта, а здание конфисковано. В Бобруйске община была после войны зарегистрирована, но в 1948 г. синагога была закрыта, а здание было передано Государственному архиву Бобруйской области. В Гродно в 1950 г. было уничтожено древнее еврейское кладбище. В 1951 г. власти предприняли во всех городах массированный поход по уничтожению пунктов тайной выпечки мацы к пасхальным праздникам.
Борьба с иудаизмом продолжалась и позднее. В 1959 г. была закрыта синагога в Бресте. В конфискованном здании был открыт кинотеатр. В Витебске в 1959 и в 1961 гг. были попытки разогнать миньяны, которые собирались для молитв на частных квартирах. В 1963 году был закрыт миньян в Минске, при этом были конфискованы два свитка Торы и другие религиозные атрибуты. Продолжались преследования верующих евреев, которых после войны публично обвиняли в получении почтовых посылок из США с гуманитарной помощью. Одновременно власти начали преследование тех членов общины, которые занимались сбором пожертвований среди населения. Осенью 1948 г. такой сбор был запрещен вовсе. Продолжались и поиски нелегальных синагог и миньянов. В 1949 г. были раскрыты 9 таких подпольных молелен: 7 – в Гомеле, 2 – Речице. В том же году перед праздником Песах в Минске было запрещено верующим выпекать мацу не только в домашних условиях, но и в арендованной государственной пекарне. «Русская» печь в синагоге, которая ранее использовалась для этой цели, была разобрана.
В 1951 г. власти запретили в Минске ритуальный забой скота и продажу кошерного мяса на колхозном рынке. В качестве причины объявили более высокую цену на это мясо по сравнению с обычным. В том же году власти запретили религиозным общинам принимать участие в ритуалах погребения верующих и благоустройство захоронений за счет общин. Еврейские кладбища пришли в запустение.
Агрессивная государственная политика насильственной ассимиляции еврейского населения привела к тому, что количество евреев в Беларуси стало прогрессивно уменьшаться. Темпы этого уменьшения невозможно объяснить еврейской эмиграцией (ее до 1989 года практически не было) или отрицательным естественным приростом. Она объясняется только утратой евреями своего национального самосознания. А в результате, (согласно официальной переписи населения) в 1970 г. назвали себя евреями 148 тыс.чел. (1,6% от общего количества населения), в 1979 г. – 135 тыс.чел. (1,4%). а в 1989 году – 112 тыс.чел. (1,1%).
После ухода КПСС с общественной арены и утраты роли партии в жизни общества, деидеологизация общества привела к тому, что исчез регулирующий межнациональные отношения орган, являвшийся генератором межнациональной напряженности. Однако допущенные перекосы в национальной политике КПСС, преступления ее опричного войска – КГБ – привели к тому, что погибла и не может быть восстановлена национальная культура евреев, а сами евреи переживают драму исхода из страны, где они жили более десяти столетий.
Литература:
------------------------
1. М.Кастюк. Большевистская система власти на Беларуси (на бел. яз.). – Мн., 2000. – С. 6-9, 136-137.
2. Краткая еврейская энциклопедия. Тт.1-9, Иерусалим: 1976-1999.
3. Краткая еврейская энциклопедия. Дополнение II. Иерусалим: 1995. – С. 149-153.
4. А.Скир. Еврейская духовная культура в Беларуси: Ист.-лит.очерк. – Мн.: 1995. – 144 с.
5. Э.Иоффе. Страницы истории евреев Беларуси. – Мн., 1996, с.72-208.
6. Д.Фишман. Судьба иудаизма в Советской Беларуси (1920--1930). Пер. с англ.// БЕЛАРУСIКА. ALBARUTHENICA. Кн.4, Мн. – 1995. – С.111-117.
7. Российская еврейская энциклопедия. Тт.1-4, М.: 1994-2000.
8. Г.Свет. Еврейская религия в Советской России. «Возрождение». 1973, №16 – С. 112-117.
9. Л.Смиловицкий. На пепелище. // Мезуза, 1997, №4-8.
10. А.У.Верещагина, А.В.Гурко. История конфессий на Беларуси во второй половине ХХ века. (На бел. яз.) // Мн. – 1999. – С. 30-31, 52-53.
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #8(177)август2014 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=177
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer8/Basin1.php
