Покачиваясь взад-вперёд в своём кресле-качалке на переднем крылечке, она вязала мужу свитер, над которым она трудилась – сколько уже? – второй год, с тех самых пор, как у него случился последний приступ. Она посмотрела на него рассеянно-нежно; он сидел рядом с ней в плетёном кресле и клевал носом над газетой, на ветерке его редкие седые волосы вздымались, становясь прозрачными.
«Скоро тебе пить таблетку», – сказала она.
В бледном предвечернем солнце было больше прохлады, чем тепла. В воздухе чувствовался запах студёной осени, напомнивший ей о чём-то. Что это было? Такой же запах листьев, пылающих где-то далеко, давным-давно, в тот день, когда она была – где? Она сидела на веранде, молоденькая девушка, её мир рухнул из-за – она пыталась воскресить воспоминание – из-за Стивена? Тогда она была замужем за Стивеном, Стивеном с густой каштановой шевелюрой и надменной походкой. Он подвёз домой эту девицу с пикника. Что это была за девушка? Дымный осенний воздух навеял на неё ощущение былого отчаяния. Должно быть, это произошло больше пятидесяти лет назад. Они разругались в пух и прах – нет, та ссора была в другой раз. Они наговорили друг другу жестоких, непростительных вещей, и его не было дома всю ночь. Они помирились – ах, как сводили её с ума его губы на её губах и его сильные, тёплые руки на её коже…
Её спицы пропустили петлю, и она посмотрела вверх. Муж поднял от газеты своё испещрённое морщинами лицо. «Хорошо бы на ужин макароны с сыром», – сказал он.
«Завтра приготовлю; сегодня у нас запеканка из тунца с овощами».
Она вспомнила, как разгневался Стивен в тот раз, когда подгорел ужин, пока она одевалась, утягивая талию, чтобы она была одинакового диаметра с её головой, вместе со всеми волосами, которые у неё тогда были. Интересно устроена память: вспоминая что-то, ты как бы распускаешь одну петлю – все остальные развязываются вслед за ней.
На крылечке царило спокойствие; ни звука, кроме мерного покачивания её кресла, звяканья её спиц и однообразного стрекотания сверчков. Когда она лежала в объятиях Стивена, в поле раздавались такие же трели сверчков, хрупкая трава щекотала ей щёку, мускулы его спины выступали под плотно облегающей рубахой. Только что они бежали с горки, она растеряла все свои заколки, и никто, думала она, никто никогда не испытывал ещё такого бесконечного счастья.
Было ли это то же самое поле, где она сидела, отрывая коротенькие нитки от бархатной ленточки её широкой соломенной шляпы на её коленях, когда он сказал ей, что их брак был ошибкой?
Она дала своим пальцам передохнуть; артрит беспокоил её всё чаще. Их сосед мистер Мэбби вышел на своё крыльцо.
«Интересно, почему он это сделал?» – произнёс её муж.
«Наверное, старые ему надоели», – ответила она. Она знала, что он имел в виду полосатый навес, который водрузил мистер Мэбби. Знать, о чём думает муж, было удобно. «О чём ты думаешь?», – часто спрашивала она Стивена. «Как я выгляжу? Скажи, как ты меня любишь?»
Она протянула руку и поправила накидку на мужниных коленях. «Тебе тепло?» – спросила она и подумала, насколько отличалась эта любовь. Тогда были только резкие взлёты и падения, никакой середины. Когда Стивен уехал на ту рыбалку без неё, когда забыл об их годовщине, когда сказал ей, что между ними всё кончено. Она ссорилась с ним даже из-за его имени: Стивен Тролль. Она терпеть не могла, когда её называли миссис Тролль.
С соседнего стула послышался шелест листьев; он пытался сложить газету точно по складке. Она снисходительно улыбнулась. Этот брачный союз удался. У её супруга были свои недостатки, но она привыкла к ним. Их соединяли тысячи дней, связанных друг с другом так же прочно, как ровные петли в её свитере, и, в любом случае, ничто уже не было достаточно важным, чтобы ввергнуть их в суету.
Сумерки сгущались. «Пойдём домой, милый», – сказала она.
«Сейчас, сложу газету», – ответил он. У него ушёл весь день на чтение одного раздела, подумала она безмятежно, но у них было время. У них обоих было предостаточно времени. И даже если это и не было счастьем, которого она когда-то так неистово желала, по крайней мере, она примирилась с жизнью. Это было настолько близко к счастью, насколько возможно.
Она отложила вязание и похлопала по его прохладной руке. «На улице становится слишком холодно, пойдём домой. Я согрею тебе молока, выпьешь с таблеткой».
«Всё ещё складываю газету», – пробормотал он.
Она встала и слегка потрясла его за плечо. «Стивен Тролль – иди-ка домой, пока не заработал себе воспаление лёгких».
Переводчик - Дмитрий Геннадиевич Шаталов. Родился в Липецке, учился в Воронеже и Оксфорде. Стихотворения и поэтические переводы английских и американских поэтов вошли в альманахи «Связь времён» (Калифорния) и «Побережье» (Филадельфия). Переводы стихотворений А. С. Хомякова на английский. Интервью с британскими и американскими переводчиками выходят в журнале «Мосты» (Москва: Валент).
