* * *
утрело - речная прохлада
вползала за длинный гранит
и розовая колоннада
всходила на бицепсах кариатид
молились мосты надежде
неведомой не разлучай
а в складках твоей одежды
твоя притаилась печаль
прибрежные львы и сфинксы
задумчиво отрешены
ещё холодны их спины
чугунные гривы влажны
но золочёных шпилей
коснулось лицо огня
как странно мы только что были
на грани ночи и дня
* * *
когда косожские полки
увидели Редедю -
под темя закатившего белки
хрипевшего медведем
на сочной девственной траве
подмятой тучным княжьим телом
с кровавым следом в голове
которой больше не владел он
то даже лучшие стрелки
на миг лишившись тверди
о доме вспомнили враги
о чуде и о милосердьи
ВАСИЛЬЕВСКОМУ ОСТРОВУ
остров остров как палубой гулкой
по проспектам твоим я ходил
твои линии и переулки
с детства я навсегда полюбил
там на самой на кромочке невской
был мой дом был мой белый массив
и окно моё как занавеской
перечёркивал Финский залив
* * *
остепенились или устали
возраст ли тут виноват
как вы когда-то блистали
в спорах и в драках – виват!
гневным был юный писатель
но перед лестью смолк
понял мой бывший приятель
есть ли от гнева толк
понял он вовремя кстати
выпустил книжечку в свет
в общем чего же писати
коли приятеля нет
* * *
лечу в сверкающий туннель
сужающийся в точку
два Александра и Мишель
мне машут беленьким платочком
лечу – борта стучат в бока
всё ввысь и ввысь вперёд ногами
я в-о-с-п-а-р-я-ю-с-я – пока!
куда – вы знаете и сами
сквозь шок родни сквозь шум друзей
их лица выбелены мелом
к сиянью белых голубей
и сам сияю в белом
экранны лица голоса
да кто я – спринтер? стайер?
вот оборвётся полоса
и я – навек из стаи
МОРСКИЕ ДУБКИ
О, тёмные дубравы, убежище сует,
в приятной вашей тени мирской печали нет.
А.П.Сумароков
над валунами над песком
вдоль берегов – ветвистым флотом
дубы посажены Петром
или отлиты Клодтом?..
и каждый ствол как монумент
так мастерски закручен
для мощной кроны постамент
и для ветвей могучих
рубили как-то старый дуб
топор отскакивал со звоном
не потому что жалом туп
был ствол у дерева калёным
что мне дубы что я дубам?
мы существуем вне друг друга
но мы верны одним холмам
объемлет нас одна округа
ЛЕТО НА ПЕСКЕ У ДУБА
Здесь счастлив я, здесь я свободен,-
свободен тем, что жизнь прошла…
К.К.Случевский
рыжий пёс под чёрным дубом
на песок у ног ложился
планер над аэроклубом –
белый в воздухе кружился
на суку чернее сажи
две вороны ворожили
как художники в пейзаже
клювом-кистью ворошили
зорко берег озирали
и слетали на песок
если на берег бросали
хлам какой или кусок…
вмят в песок горячей кожей
к полудрёме на пути
так лежишь свой день итожа
рук не в силах развести
и глядишь недвижно в небо
и следишь как облака
проплывают мягче хлеба
возле кроны по бокам
вот ведь в чём тот день остался
на песке где ты лежал
пёс хвостом тебя касался
лётчик тенью накрывал
ВЗГЛЯД НА СЕБЯ И НАС
ах юные мы там
где молодость и вечность
где с дымом пополам
бравада и беспечность
мы там шумим поём
танцуем буги твисты
и вечный бой ведём
ещё максималисты
берёзы подросли
состарились старушки
погасли отцвели
прошедшие пирушки
среди житейских драм
в Ульянке на Гражданке
сквозь дивный тарарам
не вышла шашка в дамки
горячие умы
остыли в одиночку
теперь живём не мы
а наша оболочка
и теми нам не быть
от Рима до Гольфстрима
той жизнью нам не жить
она – неповторима
* * *
я – двадцатичетырёхлетний
неузнанный поэт
уходят май и шанс последний
а я смеюсь им вслед
нет и не будет славы
которая – как дым
и вы ещё не правы
что мне не жить седым
* * *
как обознавшись собака
за пятитонкой бежит
а пятитонка баком
на поворотах гремит
посторонитесь мужчина
поберегись человек!
за поворот машина
может быть скрылась навек
мимо собаки из мрака
взгляд – из кабины летит…
но обознавшись собака
за пятитонкой бежит
бежит…
ПРИМЕЧАНИЕ К НЕИЗДАННОЙ
КНИГЕ «ЗА ПОЛЧАСА ДО СЕЗАННА»
Сезанн не пришёл а мы его ждали
весь вечер почти дотемна
потом когда ждать перестали
допили и водку и пиво до дна
как будто не выдержав квоту
затихла какая игра…
в тарелках потопленным флотом
дымилась окурков гора
Сезанн не пришёл… ещё подождали
его мы с десяток минут –
не так как поезда ждут на вокзале
не так как пришествия ждут
о нём не подумали злое
его не винили не знав
наверное пуговку шьёт на камзоле
заплату себе на рукав
ведь если уж он обещает
то точно уж не подведёт
он видно шедевр завершает
и в новом столетьи зайдёт
* * *
Мы не всегда отдаём себе отчёт,
чьими современниками являемся.
и оглядываясь в дали
с высоты прожитых лет
вспоминаю я в печали
вас друзья которых нет
как вы жили в наше время
среди нас как среди масс
как потом вы стали теми
кем гордятся все сейчас
как любили то что внове
отвергали бытие
многословье предисловий
и топтание в фойе
как вы шли минуя школы
сразу свой сложа мотив
нимбы шляп широкополых
на затылок заломив
словно зная словно чуя
свою долю наперёд
шли фехтуя шли рискуя –
гений долго не живёт
и ушли в своё бессмертье
где не ведают часов
никому на белом свете
не оставив адресов
ваши радости и беды
будет ли кто вспоминать
есть ли домашёвоведы
это время изучать?
и найдут ли в этой теме
то что стоит знать и чтить
нам ведь собственное время
жизнь свою – не заменить
* * *
одинокое дерево возле дороги
на обочине век на краю
где лишь звёзды да месяц двурогий
греют дерево душу твою
беззащитные корни и крона
под корою корявою ствол
прилетит если даже ворона –
клювом колет тебя словно кол
одинокое дерево возле дороги –
век свой крест одиноко нести
и страшась топора и поджога
зеленеть упираться цвести
одинокое дерево возле дороги –
лапы-корни уходят в траву
а вокруг ни села ни берлоги…
сколько здесь я ещё проживу?
* * *
я – не гений я – нормальный
я – нормальный идиот
но в эпохе аномальной
и нормальный - не живёт
Тютчев с Фетом (он же – Шеншин)
как две искорки в золе
мы с тобой два сумасшедших
предпоследних на земле
Тютчев был поэт и грешник
Фет был грешник и поэт
нету их любимых женщин
и золы уже их нет
только мы два идиота
два последних под луной
всё летаем для чего-то
всё кружимся над землёй…
* * *
Н.П.
мы летим с тобой над пропастью
пролетаем… пролетим?
и рукой судьбы как лопастью
изменить судьбу хотим
там внизу река как ниточка
на полях белеет снег
посылаю я открыточку
прямо в двадцать первый век
ты рулишь рукою правою
левой я хочу помочь
позади уже всё главное
впереди – темнеет ночь
по лицу струятся волосы
пальцы в пальцы вплетены
твоего не слышу голоса
холод веет с вышины
я кричу про жизнь бесценную
и что счастья в жизни нет
«мы одни на всю Вселенную» -
мне доносится в ответ
мы летим с тобой любимая
крепче за руку держись
ах судьба неотвратимая
и единственная жизнь
то что прожито и пройдено
с нами всё оно с лихвой
пусть останется от прошлого
хоть дымочек голубой
что нам надо что не надо нам
ни намёка ни словца
только знаю – мука адова
быть собою до конца
* * *
давай мой друг вообразим
что ты – грузин и я – грузин…
вообразил?.. тогда давай сообразим
одну ли две ли на двоих
чтоб стал прекрасен этот миг
когда джигит бывает лих
ты скажешь тост я поддержу
мы выпьем я потом скажу
и вместе выйдем к рубежу
где горний дух где взгляд един
у наших пьяных образин
ну отчего ты не грузин?
ведь если истина в вине
ты так красив друг на коне
не говоря уж обо мне!
ОДА УКРАИНСКОМУ БОРЩУ
поэт Сушко нас приглашая
предупредил что сварит борщ
ну борщ так борщ - беда какая! –
не удивляйся лба не морщь
да мало ль мы борщей едали
нашёл ещё чем удивить!
а он – такого не видали
и речь пришлось мне прекратить
и вот в предчувствии желанном
с тоской о скорой похвале
дымится огненным вулканом
борщ украинский на столе
там сало лук буряк картошка
лавровый лист галушки пар…
с трудом прокручивает ложка
борща густой крутой отвар
а в жерле в кратере кастрюли
борщ шевелился клокотал
как будто бы туда плеснули
огнём расплавленный металл
благоухающий дразнящий
так сладок нежен на язык
и то что борщ есть настоящий –
стояла ложка в нём как штык!
я понимаю смысл метафор
я сам метафоры ковал
я сам кого-то ими трахал
но тут сражён был наповал
и чтобы жар тот приглушило
чтоб гость не сжёг случайно зоб
поэт со всей душевной силой
в тарелку ком сметаны – шлёп!
из запотевшей поллитровки
по рюмкам водочку – бултых!
и так играючи и ловко –
перевести бы дух и дых –
плеснули в жаждущие горла
поразогретые борщом
напиток огненный и гордый
и с льдинкой холода притом
и жаль мне тех что борщ не ели
и тех кто так под борщ не пил
что до Сушко то он – у цели:
борщом нас всё же удивил
* * *
не надо ни мора ни глада
ни войн ни побед ни победных парадов
ни вящего зла ни смертей ни распада
пусть будут покой и прохлада
душе и рассудку услада
из тьмы полудикого позднего сада
не надо ни сказа ни сглаза
чужого ни грамма ни раза
но и моего не берите заразы
мы вышли из бедности но далеко ли
ушли от неё наши тощие кони?..
в Отечестве нашем пусть нас и схоронят
мы выживем сами тут если не вымрем
как мамонты где-нибудь в Кимрах
как неандертальцы в каких-нибудь мымрах
а если и сгинем земли не покинем
прислушайся к здравому голосу ночи:
прибой ударяет собою грохочет
и ветер с листвою ночного платана хлопочет
и тени по небу летают пластами
легко пролетают над нами и вами
куда же без нас улетать им веками?..
Домашёв, Анатолий Филиппович (1938 г.р.) – поэт-нонконформист. Дебютировал публикацией верлибра «Камни с Южного берега» в ленинградском альманахе «День поэзии» (1964). Член Союза писателей ХХI века, автор семи книг стихов. Лауреат премии журнала «Зинзивер» (2011). Стихи, переводы и эссе печатались в журналах, различных альманахах, антологиях, сборниках и электронных изданиях России и зарубежья. Живёт в Санкт-Петербурге.
