Тема «Андрей Тарковский глазами современников» привлекает мое внимание, прежде всего, тем, что, во-первых, я принадлежу к этой временной категории, во-вторых, что глаза у современников разные: каждый воспринимает мир по-своему, а, в третьих, меня заинтриговала мысль, что и через сто лет, если мы не уничтожим нашу планету, на очередной конференции предметом обсуждения снова станет «Aндрей Тарковский глазами современников». Вопрос – почему? Почему и через сто лет наши потомки назовут его современным? Почему вообще художник, творивший сотни, тысячи лет назад современен? Почему наскальные рисунки первобытных людей вызывают у нас восторг, а их выразительные формы, изысканные линии пленяют современных художников, да и нас с вами и сегодня? Потому что не обладание всевозможными мульти-мидийными технологиями делает художника современным, а умение дотронуться до чувств человека, до того, что в человеке вечно, ведь духовный мир человека не меняется, живет ли он сегодня, или жил задолго до нас. Тарковский называл стремление художника выразить себя в искусстве, прикоснуться к свету – «тоской по идеалу».
Парадокс: художник, по словам Пастернака, «у времени в плену» и одновременно «заложник вечности», то есть свободен от него. Художник не может быть несовременен – он путешественник во времени, он осуществляет связь времен. В какое бы время ни жил человек, путь его не усыпан розами; как известно: «жизнь пройти, не поле перейти». Тарковский был уверен, что искусство существует лишь потому, что мир плохо устроен, что он несовершенен, что если бы мир был идеальным, художник потерял бы свое предназначение. Опять же, парадокс: мы стремимся усовершенствовать свою жизнь и тем самым обрекаем себя, если не на исчезновение искусств, то на его крупное измельчание.
Как-то в Лондоне я посетила лекцию в Королевской Академии Музыки, где обсуждалась тема использования «рубато» в произведениях Баха и Шопена. Этот музыкальный термин буквально переводится с итальянского как «украденное, или похищенное время», от глагола «рубато» - «красть». Он означает свободное, в ритмическом отношении, исполнение музыкального произведения, отличающееся от заданного композитором ритма, и используется для выразительности стиля исполнителя - его индивидуальности. Поочередно нам ставили записи разных музыкантов, включая Рихтера, Баренбойма, а также исполнителей старинной музыки Густава Леонхарда и Ральфа Киркпатрика. Все они играли одно и то же произведение, в частности, Первую до-мажорную прелюдию Баха из «Хорошо темперированного клавира» на старинных и современных инструментах - на клавесине конца восемнадцатого века, на фортепиано девятнадцатого - и казалось, что мы слышим разную музыку. Каждый исполнитель вносил что-то личное, неповторимое, «украденное время» - измененный ритм «рубато» менял восприятие мелодии. Вот почему, наверное, мы предпочитаем исполнение того или иного музыканта, когда наше личное восприятие музыки совпадает с исполнительским, когда происходит стыковка чувств с другим человеком, когда происходит Встреча с большой буквы, как говорил об этом митрополит Антоний Сурожский.
Эта лекция живо напомнила мне фильмы Тарковского. В одном из интервью Андрон Кончаловский сказал меткую фразу, ставшую на Западе крылатой, что смотреть фильмы Тарковского, все равно, что лечь на рельсы и ждать приближения поезда. Тарковский сознательно замедляет, искажает, «похищает» время, создавая тем самым свой собственный ритм, собственное - ни на кого не похожее восприятие мира. Фильмы Тарковского не дышат в унисон со всеми, у них свое неповторимое дыхание. «В своих картинах я создаю свой собственный мир», - говорил режиссер.
Художник беспрепятственно заглядывает в духовный мир зрителя, пробивает «заслонку», некую искусственно созданную защиту, которой ограждает свой сокровенный мир каждый из нас. И совсем не важно, в каком уголке планеты находится зритель. Привыкнув к шаблонным ярлыкам: «Тарковский – элитарный художник», «Тарковский – для избранных», - я всегда приятно удивлена при виде полных залов во время показа его фильмов. Как правило, события подобного рода становятся местом встречи старых знакомых, обменом мнений за чашечкой чая или кофе. В последнее время чаще встречаешь новые лица, что весьма отрадно: на Тарковского пришло новое поколение, новый зритель.
Фильм «Жертвоприношение» режиссёр назвал самым значительным в своей творческой биографии. Снимался он летом 1985 года на острове Готланд, а интерьер - в павильоне, в Стокгольме. С тех пор прошло почти тридцать лет, однако моё погружение в творчество Тарковского продолжается и поныне. Даже в мелочах: увидишь что-нибудь - засохшую веточку колокольчиков ландыша - и ловишь себя на мысли, а что бы сейчас сказал Андрей, как бы он стал его рассматривать, гладить, нюхать, тут же сочинил бы какой-нибудь натюрморт, придумал кадр. После просмотра «Жертвоприношения» мне всегда интересно узнать, что же думает новый зритель о фильме. Свои чувства молодые люди выражают сдержанно: многое им непонятно - и это естественно: первая встреча с миром Тарковского завораживает, вызывает смятение, тревогу, недоумение. Ни на одном из фильмов Тарковского нельзя поставить точку - это всегда многоточие, и чем больше ты к ним возвращаешься, тем больше открываешь для себя нового.
Первоначально сценарий «Жертвоприношения» назывался «Ведьма» и возник он задолго до «Ностальгии». Герой фильма Александер получает от друга-врача известие, что он смертельно болен раком. По совету случайно постучавшегося в дверь прохожего (прототип почтальона Отто; имя Отто в честь Солоницына - так он записан в паспорте) он проводит ночь с ведьмой и чудом исцеляется. Это была история человека, оставившего привычную респектабельную жизнь ради собственного спасения. В «Жертвоприношении» вопрос стоит уже не о физическом спасении героя, а о его духовном возрождении (не случайно Александер празднует свой день рождения!) и о спасении всего человечества от неизбежной атомной катастрофы. «Человеку перестали быть нужны Душа, Чудо, Бог, - писал Тарковский. – Моей задачей было донести фильм, разоблачить животрепещущие вопросы о нашем существовании, о нашей вере и обратить внимание зрителей на забытые, утраченные истины нашего бытия». Во время подготовительной работы Андрей говорил, что его «подмывает» снять «простой» фильм, соблюдая классические каноны единства времени, места и действия. О чём же этот «простой» фильм? Ни мало-ни много об ответственности человека перед миром в целом. Герой фильма Александер собирается отпраздновать свой день рождения в семейном кругу, с близким другом Виктором и случайным знакомым - почтальоном Отто. Казалось бы, всё идёт своим чередом: ужин при свечах, подарки, уют, покой. Вдруг с экрана телевизора звучит взволнованный голос главы правительства, призывающий своих соотечественников оставаться на своих местах и сохранять спокойствие перед лицом нависшей ядерной катастрофы: «ибо сейчас нет такого уголка в Европе, где было бы безопаснее, чем там, где мы сейчас находимся». Как напомнило мне это обращение 7 июля 2005 года, когда центр Лондона был парализован чудовищной террористической атакой против мирных жителей! В эту страшную минуту, впервые за много лет, Александер обратился с молитвой к Богу, обещая пожертвовать всем, что у него есть дорогого на этой земле: отречься от семьи, от сына, сжечь дом и принять обет молчания, только бы предотвратить войну. Ночью его навестил почтальон Отто с настоятельной просьбой немедленно отправиться к прислуге Марии и переспать с ней - и тем самым спасти мир. Александер проводит ночь с ведьмой, утром сжигает дом и замолкает навсегда. Мир воцаряется.
У «Жертвоприношения» множество толкований. Одни считают главным постулатом обращение Александра к молитве, к вере, к Богу. Для других, мистически настроенных, смысл фильма в общении Александра с ведьмой Марией, ведь именно она спасает мир. Третьи полагают, что всё это плод болезненной фантазии режиссёра, ведь никакой атомной войны не было. Для самого Тарковского центральными являются первая и последняя сцены с деревом - они как бы обрамляют фильм - которое поливает Малыш. Легенда о монахе, изо дня в день терпеливо поливающим засохшее дерево, в надежде, что оно зацветёт, является стержнем картины - символом веры. «Человеку нужен свет, - говорил Тарковский. - Искусство даёт ему свет, веру в будущее, перспективу… даже если мир, о котором рассказывает художник, не оставляет места для упования». Тарковский не знал, что «Жертвоприношение» станет его последней картиной, хотя неоднократно высказывался, что его фильмы каким-то странным образом влияют на его жизнь. Герой «Ностальгии» Горчаков не возвращается на родину не по собственному желанию - он умирает от сердечного приступа. Тарковский не собирался оставить родину навсегда: всё, о чём он просил советское руководство, это позволить ему работать на Западе в течение нескольких лет, дабы осуществить свои творческие планы. Получив отказ, 10 июля 1984 года на пресс-конференции в Милане он заявил о своём невозвращении в Советский Союз. Герой картины был болен раком, через несколько лет эта же участь постигла Тарковского - он скончался в Париже 29 декабря 1986 года. Примечательно, что за двадцать лет работы в Советском Союзе, Тарковский создал всего лишь пять картин и один театральный спектакль «Гамлет», тогда как на Западе за несколько лет он снял две художественные картины – «Ностальгию» и «Жертвоприношение» и одну документальную ленту - «Время путешествий», поставил в Ковент-Гардене «Бориса Годунова» и написал книгу «Запечатлённое время».
На одном из спиритических сеансов в Москве Андрей задал вопрос явившемуся к нему духу Бориса Пастернака, сколько фильмов он снимет, и получил ответ: «семь». «Жертвоприношение» - седьмой по счёту полнометражный фильм Тарковского. За несколько дней до показа «Жертвоприношения» на международном кинофестивале в Каннах - 26 апреля 1986 года на чернобыльской атомной станции произошла катастрофа. 28 февраля 1986 года, в Стокгольме, был убит прогрессивный шведский премьер-министр Улоф Пальме. Он был убит в нескольких шагах от того места, где снимался эпизод (28 июля 1985) атомной катастрофы. Незамедлительно были проведены роковые параллели и картину назвали пророческой.
Мне не раз приходилось слышать от людей разных культур, национальностей и возрастов, что тот или иной фильм Тарковского рассказывает об их собственной судьбе. Казалось бы, что может быть общего между эксцентричным университетским профессором из туманного Альбиона, венгерской католической монахиней, японским студентом и героями фильмов Тарковского? Все они уверяли, что эти фильмы о них. Внутренний мир, душа человека – вот что интересовало режиссёра, а у этих понятий нет границ - они вечны и неизменны.
В начале мая, в Барбикане, я представляла фильм выдающегося и загадочного французского документалиста Криса Маркера (псевдоним в честь фломастера) «Один день из жизни Андрея Арсеньевича» (перекличка со знаменитой повестью Солженицына). Почему загадочного? Крис Маркер почти никогда не давал интервью (данные его биографии, особенно ранних лет, разительно отличаются), не позволял себя фотографировать, вместо своих фотографий посылал портреты любимой кошки. Известнo около десятка его фотографий за шестидесятилетний период творчества. Две из них в моем фотоальбоме.
Фильм Криса Маркера - философское размышление над поэтическими миром Тарковского. Крис Маркер приехал на Готланд в последние дни съемок, когда во время финальной - самой дорогостоящей сцены пожара, остановилась камера, перегорели все провода и пожар стал неуправляем, когда казалось, что фильма не будет (Тарковский сказал, что уберет свое имя с картины, если не будет центральной сцены, снятой одним кадром, где мы видим начало пожара - рождение человека, его кульминацию - расцвет, разгар творческого начала человеческой личности, и затухание - смерть человека), - шведская киногруппа сделала невозможное: в кратчайший срок они нашли деньги для восстановления дома (первоначально он строился несколько месяцев). Сейчас же дом возродился из пепла за несколько дней. Его восстанавливали всем миром… чтобы снова сжечь…
Фильм Криса Маркера - ценнейший кинодокумент: мы видим Тарковского в последние дни его жизни, когда мы привезли из Швеции целиком смонтированный фильм. Режиссер видел его впервые. Андрей шутил, будто не было никакой болезни, давал распоряжения: что нужно сделать, что подправить… я переводила Свену Нюквисту - великому шведскому оператору, записывала указания, замечания, пожелания, а Крис Маркер нас снимал. Никто тогда не верил, что «Жертвоприношение» станет последней картиной Тарковского, и что мы его больше не увидим…
После просмотра ко мне подходили молодые ребята и говорили, что чувствуют колоссальную энергию, исходящую от Тарковского, что русский режиссер вселяет в них смелость говорить своим языком, а не общепринятыми голливудскими штампами. Вопросов было много, ответы на них они найдут сами, самое важное для меня было видеть их горящие глаза и стремление творить… Не в этом ли смысл искусства?.. Лондон, 2014
Лейла Александер-Гарретт - автор книги "Андрей Тарковский: собиратель снов" и фотоальбома "Андрей Тарковский: фотохроника "Жертвоприношения". Автор пьес "Ночной Гаспар. Повешенный" и "English Breakfast". Работала на съемках последнего фильма Андрея Тарковского "Жертвоприношение" в Швеции и с Юрием Любимовым в Королевском Драматическом Театре в Стокгольме, а также в Королевском Оперном Театре Ковент Гарден в Лондоне. Организатор благотворительного концерта в помощь реставрации русского православного собора в Лондоне, в котором служил митрополит Антоний. Организатор фестивалей Андрея Тарковского, Сергея Параджанова в Лондоне. Автор многочисленных фотовыставок.
