Те 5 дней. Смерть Сталина*0

Предисловие автора Поздним утром каждого воскресного дня я предаюсь моим животным удовольствиям. Два яйца всмятку запиваю крепким кофе со сливками. Наслаждаясь вкусом, от которого отвык за неделю, рассеянно смотрю телевизор. Сегодня меня привлек своими бодренькими сентенциями Николай Добрюха. И я, что называется, "запал" на некоторые его фразы. "Состояние здоровья Сталина было дай бог вам такое в его возрасте... Никаких инсультов не было... Посмотрите документы, у него от 65 лет до последнего дня давление было верхняя планка где-то 135-140, нижняя — до 90... Сталин был убит физически в Кремле, а на даче был отравлен его двойник". 5 марта 2013 года исполнилось 60 лет со дня смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Кажется, время достаточное, чтобы разобраться с обстоятельствами последней болезни вождя. За это время несколько раз сменились правители и правительства. Уже больше 20 лет нет государства, в котором умер Сталин. А, все равно, не ясен основной вопрос, его убили, или он умер своей смертью. Обратимся еще раз к событиям последних пяти дней жизни Сталина. Все, что написано в этой статье, основано на показаниях свидетелей и реальных документах, кроме первых двух эпизодов, выделенных звездочками. Но и они происходили точно, но может быть не совсем так, как написано. День первый и раскинет он царские шатры свои между морем и горою преславного святилища; но придет к своему концу, и никто не поможет ему. Книга Пророка Даниила, 11.45 *** Шломо Шлифер, главный раввин московской хоральной синагоги, как обычно стоял на биме рядом с ковчегом Завета и читал молитву. В 30-х годах ему удалось избежать ареста. Он сбрил бороду и пейсы и устроился на работу бухгалтером. Кто ж знал, что в 43-м его вызовут в НКВД и предложат вновь открыть синагогу. Читая молитву, Шломо Шлифер почти постоянно смотрел на стену, как будто молитва была написана прямо на ней. На стене действительно была написана большими буквами молитва. Только это молитва была совсем не та, которую произносили уста величественного старца с белой до груди бородой и в больших круглых очках в черной оправе. На стене была написана молитва за здоровье товарища Сталина. Зал был на три четверти пуст. И несмотря на то, что наверняка среди присутствующих было несколько мосеров, раввин уверенно произносил полагающуюся сегодня перед Пуримом молитву. И летел в это воскресное утро 13 числа первого месяца адар к слушателям, выполнившим заповедь, мегилат Эстер: "И было во дни Ахашвэйроша, – это Ахашвэйрош, что царствовал от Оду и до Куша над ста двадцатью семью областями, – В то время, когда царь Ахашвэйрош воссел на царский престол свой, что в крепости Шушан... И задумал Аман истребить народ Мордохая, всех Йеудеев во всем царстве Ахашвэйроша... И сказал царю Харвона, один из евнухов: вот и дерево высотой в пятьдесят локтей, которое приготовил Аман для Мордохая, говорившего во благо царю, стоит у дома Амана. И сказал царь: повесьте его на нем! И повесили Амана на дереве, которое приготовил он для Мордохая... И опять говорила Эстэйр с царем, и пала к ногам его, и плакала, и молила его отменить злой указ Амана Агагиянина и замысел его, что задумал он против Йеудеев..." И закончил эту молитву главный рав московский традиционной фразой: "Бэ-шана а-баа б-Ирушалаим!" ("В будущем году – в Иерусалиме!"). *** Иосиф Сталин проснулся от сильной боли в затылке. Пульсирующий шум в левом ухе казалось заполнял всю комнату. Было темно. Сухость во рту втягивала язык в глотку. «Странно, неужели мне уже и «маджори» пить нельзя?» Тяжело поднялся, суставы как всегда болели. Открыл бутылку нарзана. Подошел к двери. На всякий случай повернул ключ, открывая дверной замок, включил свет. Необычно яркий свет малосильной лампочки вызвал слезы и частое миганье. Глаза пришлось закрыть. Выключил свет. Но теперь уже раздражало сияние прожектора, усиленное отражением от снега и проникающее в комнату мимо отодвинутых штор. Мешал и привычный ранее лай собак. Мир прервался где-то на полпути между дверью и столом с вожделенныи нарзаном. Невозможно сказать, чувствовал ли Сталин, как мокреют пижамные штаны от непроизвольной мочи... *** Как вспоминал помощник коменданта Ближней дачи Петр Лозгачев, он нашел Хозяина лежащим на полу в малой столовой между диваном и столом. Он описывает увиденное так [1]: "На следующий день было воскресенье... Обычно вставал он в 11-12... Но вот уже час дня - и нет движения. И в два - нет движения в его комнатах... уже 6 часов, а мы не знаем, что делать. Вдруг звонит постовой с улицы: "Вижу, зажегся свет в малой столовой". Ну, думаем, все в порядке... и... опять ничего!.. В восемь... в девять... в десять - нету... В это время почту привозят - пакет из ЦК... почта моя обязанность... Обычно входим мы к нему совсем не крадучись, иногда даже дверью специально хлопнешь, что бы он слышал, что ты идешь. Он очень болезненно реагировал, когда тихо к нему входили... Ну, я открыл дверь, иду громко по коридору,а комната, где мы документы кладем, она как раз перед малой столовой, ну я вошел в эту комнату, гляжу в раскрытую дверь в малую столовую, а там на полу Хозяин лежит и руку правую поднял... вот так... Он еще, наверное, не потерял сознание, но и говорить не мог. Слух у него был хороший, он, видно, услышал мои шаги и еле поднятой рукой звал меня на помощь. Я подбежал и спросил: "Товарищ Сталин, что с Вами?" Он, правда, обмочился за это время и левой рукой что-то поправить хочет, а я ему: "Может врача вызвать?" А он в ответ так невнятно: "Дз... дз..." - дзыкнул и все. На полу лежали карманные часы и газета "Правда". На часах, когда я их поднял, полседьмого было, в половине седьмого с ним это случилось. На столе, я помню, стояла бутылка минеральной воды "Нарзан", он, видно, к ней шел, когда свет у него зажегся. Пока я у него спрашивал, ну, наверное, минуту-две-три, вдруг он тихо захрапел... слышу такой легкий храп, будто спит человек..." (Лозгачев ошибался, так же, как и историки, интерпретирующие его показания: Сталин на помощь не звал. Приподнятая правая рука и что-то поправляющая левая рука - вероятнее всего, проявления параличей при геморрагическом инсульте). Затем Лозгачев по домофону вызывает старшего прикрепленного Михаила Старостина. Вместе с помощником Туковым и подавальщицей Мотей Бутусовой они укладывают Сталина на диванчик в малой столовой. Далее идет обзвон начальников. Пока Старостин звонит министру МГБ Игнатьеву, непосредственному начальнику охраны Кремля (и Ближней дачи, естественно), остальные переносят Хозяина на диван в большую столовую, "там воздуха было больше" [1] . Дозваниваются Маленкову, который советует найти Берию. Вероятно, тут соблюдается какая-то иерархия. Например, никто даже не думает искать в первую очередь Хрущева. Познакомиться с официальной иерархией на то время можно по секретным документам, на которых указывался порядок рассылки. Возьмем секретное донесение [2] о реакции Ватикана на болезнь Сталина от 5 марта 1953 г. Первым в списке рассылки идет сам Иосиф Виссарионович, затем Маленков, Берия, Ворошилов и, только седьмым, тов. Н.С. Хрущев.Интересно, что на подобную иерархию указывает в своих воспоминаниях академик (с 1948 года) А.Л. Мясников, лечивший Сталина 2-5 марта 1953 года: "... люди рангом пониже смотрели через дверь, не решаясь подходить ближе даже к полумертвому “хозяину”. Помню, Н.С.Хрущев, коротенький и пузатый человечек, также держался дверей, во всяком случае, и в это время иерархия соблюдалась: впереди — Маленков и Берия, далее — Ворошилов, потом — Каганович, затем — Булганин, Микоян. Молотов был нездоров, гриппозная пневмония, но он два-три раза приезжал на короткий срок" [3]. Как пишет Н.С. Хрущев в своих мемуарах [4], он узнает, что с Хозяином что-то не так, от Маленкова. Он приезжает на Ближнюю. дачу через 15 минут после телефонного разговора с Маленковым. Но не рискует подойти к Сталину. Хрущев ограничивается беседой с охраной на въезде в ближнюю дачу. И, скорее всего, он боялся не так Хозяина, что само собой разумеется, а ответственности. Болезнь лидера державы не рядовое событие. Берия и Маленков председательствуют на совмине в отсутствие Сталина. Вот пусть они и разбираются... Коллективная ответственность всегда надежнее, чем личная. (В скобках заметим, что 23 июня 1953 года случился очень тяжелый инсульт у премьер-министра Уинстона Черчилля. Его левую сторону парализовало. Болезнь Черчилля скрывалась не только от прессы (народа), но и от парламента. И только через 2 месяца, когда больной премьер уже мог пройти несколько сот метров и провел первую официальную встречу, стало известно о его болезни). В итоге, как вспоминал Никита Сергеевич, узнав от охраны, что Сталин, перенесенный на диван, «как будто спит, мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие, раз он находится в столь неблаговидном положении. Мы разъехались по домам»[4]. Объяснения Хрущева выглядят убедительно. Сторонники версии заговора против Сталина трактуют этот эпизод минимум как свидетельство намеренного неоказания помощи, которое, конечно, нельзя исключить полностью. Но, можно взглянуть и иначе. Прибыв на дачу, сталинские соратники могли узнать лишь то, что видели сами. Сотрудники охраны говорят о каком-то приступе, но сейчас Сталин вполне мирно спит. Зачем в такой ситуации вызывать врачей к Сталину? С мая 1952 года вождь вообще не доверял медицине и не допускал к себе врачей. Более того, собственных врачей Сталин объявил «убийцами». Как без исключительно веских оснований вызвать к спящему Сталину врачей, «убийц» в сталинском понимании? И чтобудет, когда он проснется? Даже опытный врач не всегда отличит здоровый сон от инсультной комы. Вот что запишет через три дня в истории болезни пораженного инсультом вождя один из лечащих его профессоров: «23 часа. Прошедший час больной провел сравнительно спокойно, производя, в общем, впечатление спящего ровным сном» [5]. Первыми из соратников парализованного Сталина видят Маленков и Берия (по другим данным, вся четверка: плюс Хрущев и Булганин). Но, как видят? От охраны они узнают, что хозяин спит. Маленков берет под мышки скрипящие ботинки, чтобы, не дай бог, не разбудить. И они заходят в малую столовую, Берия «под парами». И что они видят? Товарищ Сталин лежит на диване, укрыт пледом и… спит. Даже, если было что-то не так. Но сейчас-то ведь всё обычно. Время 3.30 ночи обычное для сна, даже вождя, и он спит. Логично подождать до утра, пока проснется, будить себе дороже. Вот Берия и говорит Лозгачеву: «Что ж ты панику поднимаешь? Хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Поедем, Маленков!» [1]. (Заметим в скобках. В этом тандеме главным выказывал всегда себя Берия, хотя с 10 ноября 1952 года Маленков председательствовал в секретариате ЦК и в Совмине, а Берия - только в Совмине. Вроде по тем понятиям, Маленков главнее. И что, им плохо жилось при живом Сталине, даже после всех перестановок XIX съезда и последующего пленума ЦК? И еще, что-то подсказывает, что Берия и Маленков уже сталкивались с инсультом Хозяина. В первую послевоенную осень Сталин надолго исчез из поля зрения общественности. Не принимал в Кремле. Два месяца он ни с кем не общался и не разговаривал по телефону, и это породило слухи, что болезнь сопровождалась временной потерей речи [6]. Тогда пронесло...) После отъезда высших руководителей Петр Лозгачев провел остаток ночи в кресле возле дивана, на котором лежал без сознания Сталин. Когда охрана вновь позвонила начальству, докладывая, что со Сталиным все-таки что-то не так, на дачу вместе с четверкой приехали Каганович и Ворошилов, то есть все члены Бюро Президиума ЦК, а также врачи [1]. И это знаменательно. Вызов врачей уже выглядит как коллективное решение всего Бюро Президиума ЦК. В семь утра 2 марта у одра вождя уже находятся пять врачей: начальник Лечсанупра, два терапевта и два невропатолога. Тот врач который хоть один раз собирал консилиум для своего пациента, знает, что при самых благоприятных обстоятельствах на это уходит несколько часов. А тут к 7.00 врачи и их специальности в точку попадают в диагноз. К версии Лозгачева можно добавить еще версии, изложенные в книге Н.А. Добрюхи [7]. Согласно версии В.С. Рясного (тогда замминистра МГБ), в ночь с 1 на 2 марта ему, Рясному, позвонил Старостин: "Что-то товарищ Сталин не просыпается... уже слишком долго. Что делать?" - А ты поставь лестницу или табуретку и загляни! - посоветовал Рясной. Над дверью малой столовой, где спал Сталин, было стеклянное окно... Старостин приставил лестницу, заглянул в окно и увидел, что Сталин лежит на полу. Старостин опять позвонил Рясному. Тот приехал на Ближнюю дачу, но ломать дверь не решился. Дверь в спальню была заперта на ключ, а ключ был у Хозяина. - Скорей звони Маленкову! - приказал Рясной Старостину... - Не знаю, что делать, - продолжал Рясной. - Приедет Маленков - распорядится. Я-то что? Дать указание ломать - не имею права... Маленков и Берия приехали вместе. Рясной доложил о случившемся и добавил: "Надо срочно вызвать врачей". Маленков побежал в коридор к телефону... Вот что рассказал сын Берии, Серго. "Члены Политбюро пришли к Сталину накануне вечером. Он их рано отправил по домам, так как плохо себя чувствовал и хотел спать. На следующий день охранники заметили, что дверь его комнаты закрыта дольше обычного (обычно он закрывался на ключ, не желая быть застигнутым кем-то врасплох). Они постучали - ответа не последовало. Офицеры побоялись ломать дверь и позвонили Маленкову и моему отцу, которые посоветовали им взломать дверь. После этого все трое (вместе с Хрущевым) отправились к Сталину. Они нашли его лежащим на диване без сознания, с едва заметным дыханием. Вопреки тому, что рассказывали в печати позже, они сразу вызвали врачей..." Н.А. Добрюха нашел еще одного свидетеля того, как обнаружили заболевшего Сталина. Им оказался лейтенант госбезопасности из выездной охраны Ближней дачи Павел Иванович Егоров, который рассказал следующее. "... Я же готов рассказать о времени с нуля до 2 часов ночи, потому что именно эти часы остались в моей памяти навсегда. Мой пост №6 находился как раз у окон той самой Большой столовой, где, как принято считать, и закончилась жизнь Сталина... С поста можно более или менее отслеживать происходящее в комнате, поскольку окна в ней никогда не зашторивались, и обычно всю ночь (и даже днем!) горел свет... Где-то между часом и двумя пополуночи приходит ко мне на пост 1-й замначальника "выездной охраны" товарищ Старостин и спрашивает: - И как там? Случайно не видел движения в Большой столовой? - Да нет. - Как только увидишь товарища Сталина, сразу сообщи мне! - Хорошо, - говорю. А сам глаз от окон не отрываю. Свет горит вовсю, а никого нет. Нет и нет. Через некоторое время, минут, может, через 20, опять Старостин идет. Я ему снова доложил, что ничего не видел, а он и говорит: "Не знаю, что и делать... Обычно в это время мы ему чай с лимоном подаем, а сейчас что-то не зовет... Пойти самому - можно нарушить отдых. Неудобно будет. Короче, если что, ты мне звони". Больше он не приходил. Утром 2 марта я сменился..." Ознакомимся еще с версией, которую изложил А.Л. Мясникову тогдашний министр здравоохранения СССР А.Ф. Третьяков поздним вечером 2 марта 1953 года [3]. "Министр рассказал, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Оказалось, что еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер (из охраны) еще в 3 часа ночи видел его за столом (смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал в дальнейшем все время. Из Москвы из Кремлевской больницы был вызван врач (Иванов-Незнамов), вскоре приехал Лукомский – и они с утра находились здесь". Все эти истории при всей их противоречивости сходятся в одном: лица, уполномоченные принимать решения, увидели больного Сталина не ранее 3 часов ночи 2 марта 1953 года. В семь часов утра 2 марта 1953 года на Ближней даче появляются врачи. Через 3-4 часа после того как больного Сталина увидели соратники. Это ничего даже для современной «скорой». При таком взгляде на события версия «заговора намеренного неоказания помощи» выглядит сомнительной. При всем при этом, различия в показаниях свидетелей никак не отражаются на выборе версии причины смерти Сталина. А вот вопрос о том, болел вождь всех народов гипертонией и атеросклерозом или нет, представляется важным, поскольку именно эти две болезни являются причиной кровоизлияния в мозг. Для решения этого вопроса достаточно оценить все известные цифры артериального давления (в отличие от Н.А. Добрюхи, который выбирал только нормальные цифры артериального давления) и диагнозы из документов. Вот они эти цифры [5]. 24.03.1924 г.АД (артериальное давление) 120/65 16.06 - 22.09.1926 г. АД 120/65 2.12.46 г.АД 155/80 Диагноз: атеросклероз 16.04.47 г. АД 155/80 30.04.47 г. АД 160/90 20.05.47 г. АД 180/100 24.05.47 г. АД 160/90Диагноз:явления гипертонической бюолезни с проявлениями нефросклероза 3.06.47 г.АД 170/ 90 12.06.47 г. АД 170/95 19.06.47 г. АД 180/95 30.06.47г.АД 180/90 16.09.47 г. АД 145/85 2.03.53 г.АД 190/110 Такая вот картина. С 1946 года у Сталина была первая стадия гипертонической болезни (АД меньше 160/100), с 30 апреля 1947 года - вторая (АД больше 160/100), а с 2 марта 1953 года - третья (прибавился инсульт, как осложнение гипертонической болезни). Примерно в те годы один из основателей учения о гипертонической болезни А. Л. Мясников с горечью говорил: «Гипертоническая болезнь подразделяется на три стадии: в первую - лечить нечего, во вторую - нечем, в третью - некого». Сторонникам отменного здоровья Сталина перед последней болезнью можно посоветовать обратить внимание на последний для обоих осмотр Сталина профессором Владимиром Никитичем Виноградовым (вопреки расхожему мнению, Виноградов был арестован не сразу после этого осмотра и из-за гнева вождя, а значительно позже 4 ноября 1952 года по "делу врачей") [8]. Владимир Никитич обнаружил у Сталина значительное ухудшение здоровья (высокое артериальное давление, чреватое инсультом) и порекомендовал для восстановления сил временно отказаться от активной деятельности. Вполне естественно, эти рекомендации вызвали у вождя бурный приступ гнева и были восприняты им не только как свидетельство неспособности врачей поддерживать его здоровье и работоспособность, но и как попытка неких враждебных сил отстранить его от верховной власти. Сталин стал избегать контактов с профессиональными медиками, и это обстоятельство в какой-то степени объясняет, почему рядом со Сталиным не было постоянного врача. Вплоть до 2 марта 1953 г. вождь не осматривался врачами, кроме как профессором Преображенским (специалист по уху-горлу-носу) по поводу насморка 17 апреля 1952 г.[8]. (Из истории болезни Президента США Франклина Делано Рузвельта. Артериальное давление по годам: Середина 30-х годов - 136/78 мм рт.ст.. Конец 30-годов - 162/98 мм рт.ст. Начало 1941 года - 188/105 мм рт.ст. В начале марта 1944 года дочь Рузвельта и, одновременно, его сотрудница Анна Беттингер обратила внимание на заметное ухудшение его здоровья. К вечерней головной боли добавилась необычная ранее для него усталость и выраженная сонливость, начиная с утра. Персонал Белого дома стал замечать, что Президент, бывало, клевал носом во время разговора и даже один раз уснул, не дописав письма. Анна обратилась за помощью к личному врачу Франклина Рузвельта адмиралу Россу Макинтайру, специалисту по уху-горлу-носу. Поскольку врач всячески избегал разговора с Президентом на эту тему, Анна потребовала, чтобы он поговорил хотя бы с Элеонорой, супругой Президента. После настойчивых уговоров 27 марта 1944 года Рузвельта положили на обследование в госпиталь Ботезды, штат Мэриленд). О последней болезни Сталина мы можем узнать из Рукописного журнала [5], который велся с 7.00 2 марта по 21.50 5 марта. Этот журнал не является стандартным документом и представляет из себя собрание листов разного размера, вида и фактуры. Дежурившие у постели вождя врачи заносили записи автоматическими ручками или ручными перьями чернилами в основном синего цвета. Листы в клетку или линейку скреплялись клеем или сшивались. Есть много претензий к неаккуратности записей, их датировке, многочисленным исправлениям и даже путанице в датах. Все эти претензии дали основания ряду исследователей [5, 9] считать, что некоторые данные, например, электрокардиограммы, могли быть подменены или изъяты, а журнал несколько раз исправлялся и подчищался (приведение документов в порядок было поручено П.Е. Лукомскому, что он и делал до июля 1953 г.). Известно, что врачи записывали дневники и выполняемые назначения на разных имеющихся под рукой листочках, которые тем не менее аккуратно, если это слово здесь может быть употреблено, подшивались к общему журналу. Факт исправления записей в июле 1953 года не скрывался и не оспаривается. Как бы то ни было, другого подобного документа пока не найдено. Состояние здоровья тов. И.В. Сталина на 7.00 утра 2 марта отражено в заключении консилиума в составе начальника ЛСУК (лечебно-санитарного управления Кремля) И.И. Куперина, главного терапевта минздрава П.Е. Лукомского, невропатологов И.С. Глазунова, Р.А. Ткачева и терапевта ЛСУК доцента В.И. Иванова-Незнамова. МЕДИЦИНСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ о состоянии здоровья тов. И.В. Сталина Консилиум в составе Начальника ЛСУК тов. Куперина И.И., профессоров Лукомского П.Е., Глазунова И.С., Ткачева Р.А. и доц. Иванова-Незнамова В.И. 2 марта в 7 час. утра освидетельствовали состояние здоровья тов. И.В. Сталина. При осмотре в 7 час. утра - больной лежит на диване на спине. Голова повернута влево, глаза закрыты, умеренная гиперемия лица, было непроизвольное мочеиспус кание (одежда промочена мочой). При попытке врача прощупать пульс на левой лучевой артерии появилось двигательное беспокойство в левой руке и левой ноге. Дыхание не расстроено. Пульс 78 в минуту с редкими выпадениями. Тоны сердца глуховаты. Кровяное давление 190/110. В легких спереди хрипов нет; cзади аускультация не производилась. Живот мягкий, печень выходит из-под реберного края по среднеключичной линии на 3-4 см. - В области правого коленного сустава - следы ушиба (экскориация и небольшая припухлость). - Больной в бессознательном состоянии. Правая носогубная складка опущена. При поднимании век глазные веки уходят то влево, то вправо. Зрачки средней ширины, реакция на свет снижена.Движения в правых конечностях отсутствуют, в левых - временами двигательное беспокойство. Сухожильные рефлексы справа низкие, тонус слегка повышен, рефлекс Бабинского справа. Брюшные рефлексы справа отсутствуют. Менингеальных симптомов нет. Диагноз: гипертоническая болезнь, общий атеросклероз с преимущественным поражением сосудов головного мозга, правосторонняя гемиплегия вследствие кровоизлияния в бассейне левой средней мозговой артерии; атеросклеротический кардиосклероз, нефросклероз. Состояние больного крайне тяжелое. Назначения: абсолютный покой, оставить больного на диване; пиявки за уши (поставлено 8 шт.); холод на голову, гипертоническая микроклизма (1 стакан 10% раствора сернокислой магнезии). Снять зубные протезы. От питания сегодня воздержаться. Установить круглосуточное наблюдение невропатолога, терапевта и медсестры. Осторожное введение с чайной ложечки жидкости при отсутствии поперхивания. Куперин Лукомский Глазунов Ткачев Иванов 2.III.1953 Это заключение консилиума И.И. Куперин и Р.М. Ткачев представили в 10.40 на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС. Заседание состоялось в кабинете Сталина в Кремле. Помимо всех членов Бюро (кроме Сталина) в кабинете присутствовали В.М. Молотов, А.И. Микоян, председатель Верховного Совета СССР Н.М. Шверник, председатель Комиссии партийного контроля М.Ф. Шкирятов. На заседании в течение 20 минут рассматривался только один вопрос: «Заключение врачебного консилиума об имевшем место 2 марта у товарища Сталина И. В. кровоизлиянии в мозг и тяжелом состоянии в связи с этим его здоровья» [10]. Бюро Президиума ЦК утвердило диагноз врачей и установило порядок дежурств членов бюро при Сталине. Приглашение на заседание Бюро Президиума ЦК В.М. Молотова и А.И. Микояна, изгнанных Сталиным из этого органа, свидетельствовало о начале важных перемен в руководстве страны еще при живом Сталине. Дневник в первые сутки наблюдения велся ежечасно. Некоторые из этих записей истолковываются по-разному, и имеет смысл остановится именно на них. 10.00. АД 190/120 мм. Пульс 88 в 1 минуту. Дыхание 32 за 1 мин. Положен лед на голову 11.35. Дыхание глубокое, ровное, 30 в 1 мин. Двигательные беспокойства в левой руке и в левой ноге не отмечаются. Бессознательное состояние. Пульс 80 ударов в 1 минуту,удовлетворительного наполнения и напряжения с отдельными выпадениями. Per rectum (в прямую кишку - С.Ч.) введено 200,0 10% раствора MgSO4, но вышла лишь одна жидкость. 12.45. Общее состояние по-прежнему тяжелое - бессознательное. Иногда заметны движения левой рукой. Дыхание глубокое, 27 в 1 мин. Пульс 80 уд. в 1 мин, удовлетворительного наполнения и напряжения, температура 37,1. В. Иванов 13.30. Состояние по-прежнему бессознательное. Пульс 80 в 1 мин., аритмичный. Число дыханий 28 в 1 минуту, дыхание ритмичное. Тоны сердца глуховаты, аритмичны; хриов нет (спереди). Помочился в мочеприемник. Моча посылается на анализ. Места от пиявок до сих пор понемогу кровоточат. Лукомский 13.50. Состояние тяжелое бессознательное. Пульс 80 ударов в 1 минуту, удовлетворительного наполнения, напряжен. Число дыханий 28 в 1 минуту, дыхание ритмичное. Тоны сердца приглушены. Артериальное давление 210/120 мм. Заметно участились подергивания левой ноги. 14.10. Появилось прерывистое дыхание Чейн-Стокса. Общее состояние остается тяжелым - бессознательным. Пульс аритмичен 84 в 1 минуту. Под кожу введен 1,0 к.с. цититона 0,15%.. 15.00Общее состояние тяжелое. Продолжается периодическое дыхание Чейн- Стокса, дыхание 27 в 1 минуту. Пульс аритмичен 82 в 1 минуту, артериальное давление 200/110. Активные движения в правой руке и в правой ноге отсутствуют. Сухожильные рефлексы справа резко угнетены. Наблюдается рефлекс Бабинского справа. Дополнительно поставлены 4 пиявки на левый сосцевидный отросток. В. Иванов 16 час Состояние больного продолжает оставаться крайне тяжелым: сознание не проясняется. временами нарушение ритма дыхания (дыхание Чейн- Стокса), пульс 100 в 1 минуту, аритмичный. Тоны сердца аритмичные, кровяное давление 210/120, живот мягкий, печень прощупывается на 3-4 см ниже реберной дуги. В легких спереди хрипов нет (сзади не обследовался). Резкая потливость. Двигательное беспокойство левых конечностей уменьшилось. Реакция зрачков на свет сохранена, но вялая. В 4-ом часу дня проглотил 3 чайных ложки чая без поперхивания. Паралич правых руки и ноги остается. При наложении манжетки на правое плечо появилось рефлекторное приведение руки. Рефлекс Бабинского справа. Состояние больного по сравнению с состоянием в 7 час. утра стало еще более тяжелым: больной по-прежнему находится в бессознательном состоянии, появилось нарушение ритма дыхания, пульс стал более частым, аритмия выражена резче, кровяное давление по сравнению с 7 час. утра стало несколько выше (210/120). Назначения: Строгий постельный режим, повторно поставить на область сосцевидных отростков 6-8 пиявок. Свеча с эйфиллином (0,3). Повторить гипертоническую клизму из 200,0 10% раствора MgSO4. Ввести внутримышечно 5,0 мл 25% раствора сернокислой магнезии. Поить с чайной ложечки сладким чаем при условии отсутствии поперхивания. Периодически холод над головой. Третьяков Куперин Лукомский Ткачев Глазунов Иванов 17.45. Состояние больного остается тяжелым, бессознателен. Нередки подергивания левой рукой, а иногда и левой ногой. Дыхание периодическое - Чейн-Стокса, 29 в 1 мин. Пульс аритмичен, напряжен 82 в 1 минуту, тоны сердца приглушены, акцент на 2-ом тоне аорты. Дополнительно поставлено 6 шт. пиявок на область сосуевидного отростка - справа. 18.30. Состояние больного тяжелое, бессознательное. Дыхание по-прежнему периодическое - типа Чейн-Стокса, 28 в 1 мин. Пульс аритмичен 80 в 1 мин. А.Д. 195/115, тоны сердца приглушены, акцент 2-го тона на аорте. Лед на голову пока отменен. Per-rectum введена свеча с эйфиллином 0,3. Начали давать per os (внутрь, через рот - С.Ч.) сладкий чай с лимоном - больной получил 4 чайных ложки. температура тела в правой подмышечной ямке 37,4°, а слева 37,6°. В. Иванов В 20.00 состоялось второе за этот день заседание Бюро Президиума ЦК в том же составе и под председательством Маленкова. Как и в прошлый раз, в кабинете Сталина в Кремле, министр здравоохранения Третьяков и начальник ЛСУК Куперин доложили о состянии здоровья товарища И.В Сталина на вечер 2 марта. 21 час. Пульс стал чаще, 112 в 1 мин., аритмичный. Дыхание временами имеет характер Чейн-Стокса. Дано 20 капель адонилена. 21.50. Артериальое давление 215/120 22 час. Температура 37,95°. 22.30Введено внутримышечно 300.000 МЕ пенициллина на 1/4% растворе новокаина. 22.45Состояние тяжелое, больной открыл глаза и пытался разговаривать с т.т. Маленковым Г.М. и Берия Л.П. Дыхание периодическое - Чейн- Стоковское, 32 в 1 мин. Пульс аритмичен, напряжен, 86 ударов в 1 мин. Тоны сердца приглушены, акцент 2-го тона на аорте. Per-rectum введено 150 вазелинового масла с целью вызвать стул. Больной сильно потеет. Температура 38°. (Это единственный эпизод, когда Сталин по некоторым признакам приходил в сознание, зафиксированный в Рукописном журнале. По-видимому, именно об этом эпизоде вспоминает Д.Т. Шепилов, ошибочно относя его по причуде памяти к утру 4 марта, когда проблесков сознания у Сталина не было (такая же причуда памяти обнаружится потом и у академика Мясникова). "Утром четвертого марта под влиянием экстренных лечебных мер в ходе болезни Сталина как будто наступил просвет. Он стал ровнее дышать, даже приоткрыл один глаз, и присутствовавшим показалось, что во взоре его мелькнули признаки сознания. Больше того, им почудилось, что Сталин будто хитровато подмигнул этим полуоткрывшимся глазом: ничего, мол, выберемся! Берия как раз находился у постели. Увидев эти признаки возвращения сознания, он опустился на колени, взял руку Сталина и поцеловал ее. Однако признаки сознания вернулись к Сталину лишь на несколько мгновений...". [11]) Это почти все записи в Рукописном журнале за 2 марта 1953 года. Поздний вечер. Послали за новыми врачами для расширенного консилиума. Мозговой удар настиг Сталина, когда рядом с ним никого не было. Предположительно это случилось в промежутке от 18.30 1-го марта до 3.00 2-го марта. Все, кто первым видел больного Сталина, отмечают, что он был без сознания. Хотя, если верить Лозгачеву, Хозяин был в сознании, но не мог говорить и передвигаться. Диагноз был выставлен в 7.00 2-го марта и сразу начато лечение. Поставили пиявки, всего за день было поставлено 20 или более пиявок (максимально допустимое количество пиявок за день - 12 [12]). В 10.00 положен лед на голову. В 12.45 начала подниматься температура. В 14.10 появилось периодическое дыхание Чейн-Стокса и сразу же начинается его лечение по рекомендациям того времени [13]: подкожно вводится цититон, в ректальных свечах - эуфиллин. (Периодическое дыхание Чейн-Стокса - тип дыхания характеризуется тем, что дыхательные движения, вначале поверхностные и короткие, постепенно становятся все глубже и продолжительнее, затем, достигнув максимума, снова убывают в глубине и продолжительности и переходят в длительную паузу. После паузы цикл повторяется снова. Дыхание Чейн-Стокса наступает при различных заболеваниях: заболеваниях мозга (кровоизлияния, менингиты, опухоли и т. д.), экзогенных и аутоинтоксикациях (отравление морфием, никотином, другими наркотиками, при диабете в прекоматозном состоянии, при заболеваниях почек и т. д.) и чаще всего при заболеваниях сердечно-сосудистой системы с нарушением компенсации. Прогностически этот вид дыхания является грозным симптомом при заболеваниях мозга, инфекционных болезнях, при тяжелых интоксикациях. [13]). Предпринимаются поистине героические усилия для снижения артериального давления. О пиявках уже говорилось, одна пиявка высасывает до 10 мл крови. Сернокислой магнезии назначается сразу 5 мл, хотя тогда рекомендовали 1 мл в день [14]. В этот день делали еще электрокардиограмму (ЭКГ) и анализы. Сперва об ЭКГ. Предположительно ее зарегистрировали в 16.00 или в 21.00, потому что именно в эти часы в Рукописном журнале зафиксирована та же частота сердечных сокращений, что и на ЭКГ (Рисунок 3). На этой ЭКГ зарегистрирована мерцательная аритмия, и в 21.00 начато ее лечение: назначен адонилен 20 капель. (Мерцательная аритмия - заболевание, характеризуемое неправильными, как по силе, так и по ритму сокращениями сердца. В 1836 г. Буйо назвал его delirium cordis. В дальнейшем это заболевание описывалось как arhythmia per-petua, completa, s. absoluta (постоянная, полная, или абсолютная аритмия). При этой аритмии стенка предсердий не сокращается координировано. На всей поверхности стенки предсердий видны мелкие подергивания и волнообразные движения, вызванные как бы одновременными и независимыми друг от друга сокращениями отдельных мышечных волокон. Эти сокращения, вызывая мелкие колебания блестящей поверхности перикарда и вследствие этого постоянно по месту и времени меняющиеся отблески, производят впечатление именно мерцания. Наиболее часто причиной мерцания предсердия является поражение митрального клапана и кардиосклероз. [15]). П.Е. Лукомский записал тогда в истории болезни: "В течение 2 марта перед каждым мочеиспусканием больной проявлял некоторые признаки беспокойства, которые позволяли вовремя ему подавать "утку"... Во всех 4-х порциях мочи содержался белок в количестве 2,7 промилле. В осадке имелись эритроциты... При исследовании крови 2 марта было обнаружено: гемоглобин - 74%, эритроцитов 4.400 000, лейкоцитов 9300, из них 77,5% нейтрофилов. Содержание протромбина в крови 107%. Вязкость 4,5". Н.А. Добрюха находит доказательства отравления Сталина в тех анализах, которые он нашел в истории болезни вождя и опубликовал в своей книге [7]. Причем, Н.А Добрюха настолько уверен в своем правильном понимании результатов анализов, что считает, врачи, в частности, П.Е. Лукомский, зашифровали в своих записях в истории болезни Сталина метки преднамеренного отравления вождя. Большинство таких "меток" будет рассмотрено в последующих главах. Но кое-что можно сказать уже сейчас. Например, протромбин крови равный 107%, почему-то подчеркнутый Николаем Добрюхой как "маркер" яда, позволяет, на самом деле, начисто исключить, пожалуй, самую популярную версию отравления Сталина крысиным ядом из варфарина или дикумарином (дикумаролом). Дело в том, что эти препараты из группы непрямых антикоагулянтов могут вызвать кровоизлияние в мозг, только снизив протромбин крови ниже 40%, и это при лечебных дозах. Получив токсическую дозу дикумарина, в десятки раз превышающую лечебную (ну кто же будет травить лечебной дозой?), минимум за 30 часов до инсульта, Сталин должен был бы иметь протромбин значительно ниже нормы (норма протромбина крови 78% - 142% [16]) еще не менее двух суток после наступления инсульта [17]. Первый день болезни позволяет рассмотреть еще некоторые комментарии Н.А. Добрюхи на "метки" врачей. Комментарии Н.А.Добрюхи [7] Реальные объяснения Судя по всему, врачи, лечившие вождя, наблюдая значительное повышение температуры тела, дерганья конечностей, судороги, дрожания головы, расстройства дыхания и прочее, понимали, что имеет место... отравление!!! Единственное, что поняли врачи, и они отразили свое понимание в диагнозе, это то, что имеет место геморрагический инсульт, потому что все перечисленные признаки, в первую очередь, являются симптомами этой тяжелой болезни [18] … среди лечебных назначений есть почти все, что применяется при поражении токсическими ядами, а именно: холодный компресс (пузырь со льдом) на голову, сладкий чай с лимоном, очистка желудка сернокислой магнезией и т.д. Пузырь со льдом на голову до сих пор применяется при геморрагическом инсульте [19]. Чай с лимоном или раствор глюкозы рекомендовался в то время больному с инсультом, если не было поперхивания [20]. Что касается очистки желудка, то этого не было: Сталину ставили клизмы с сернокислой магнезией, чтобы вызвать стул. К 24.00 на Ближнюю дачу прибыли новые врачи: директор НИИ терапии АМН СССР академик Мясников Александр Леонидович, академик лауреат Сталинской премии заведующий кафедрой терапии 1-го ММИ Тареев Евгений Михайлович, директор НИИ неврологии АМН академик Коновалов Николай Васильевич, заместитель директора Института мозга В.И. Ленина АМН профессор Филимонов Иван Николаевич. День второй 3 марта 1953 г. (за два дня до смерти Сталина) в Софии был совершён террористический акт, направленный конкретно против памятника советскому вождю. В этот день болгарский анархист Георгий Константинов заложил бомбу под памятник Сталину, находившийся на территории Парка Свободы. В результате взрыва памятник был разрушен, однако уже в том же году он был восстановлен. Спустя несколько лет, уже после ХХ съезда КПСС, этот памятник был демонтирован властями. Википедия. Памятники Сталину. Сутки начались с консилиума. Вот как рассказывает Александр Леонидович Мясников о том, как он стал лечащим врачом Сталина. "Поздно вечером 2 марта 1953 года к нам на квартиру заехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы. «Я за вами – к больному хозяину». Я быстро простился с женой (неясно, куда попадешь оттуда), и мы помчались на дачу Сталина в Кунцево (напротив нового университета). Мы в молчании доехали до ворот: колючие проволоки по обе стороны рва и забора, собаки и полковники, полковники и собаки. Наконец мы в доме (обширном павильоне с просторными комнатами, обставленными широкими тахтами; стены отделаны полированной фанерой). В одной из комнат были уже министр здравоохранения профессор П. Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава), Роман Ткачев, Филимонов, Иванов-Незнамов… Сталин дышал тяжело, иногда стонал. Только на один короткий миг, казалось, он осмысленным взглядом обвел окружавших его. Тогда Ворошилов склонился над ним и сказал: «Товарищ Сталин, мы все здесь твои верные друзья и соратники. Как ты себя чувствуешь, дорогой?» Но взгляд уже ничего не выражал..."[3]. Консилиум 2 марта 1953 года в 24 часа с участием Министра здравоохранения СССР тов. Третьякова А.Ф., Начальника ЛСУК тов. Куперина И.И., профессоров Коновалова Н.В., Мясникова А.Л., Ткачева Р.А., Глазунова И.С., Тареева Е.М., Филимонова И.Н., Лукомского П.Е., доц. Иванова-Незномова В.И. Проф. Лукомский П.Е. подробно проинформировал консилиум о заболевании и состоянии здоровья за период времени с 7 час утра 2.III.1953 г. тов. И.В. Сталина. Проф. Ткачев Р.А. подробно информировал о нервном статусе больного. Перед консилиумом поставлен вопрос о дальнейшем лечении больного, в частности, о способах снизить кровяное давление, о мероприятиях по очищению кишечника, о питании больного. В результате обмена мнениями консилиум пришел к следующим решениям: Консилиум подтверждает диагноз больного и считает его состояние крайне тяжелым. Проводимые лечебные мероприятия консилиум считает правильными. На ближайшее время считать целесообразным следующие мероприятия: 1. Слегка приподнять голову и верхнюю часть туловища, положив небольшую подушку; 2. На ближайшие сутки ограничить питание введением через рот глюкозы с лимонным соком; 3. Грелки к ногам, преимущественно к левой, температурой до 39-40° на 1-2 часа; 4. Пенициллин 3 раза в сутки по 300 тыс. единиц на растворе новокаина; 5. Сернокислая магнезия 25% - 5,0 мл внутримышечно; 6. Цититон при нарушениях ритма дыхания до 3-х раз в сутки; 7. Камфора или кардиазол 3 раза в сутки; 8. Утром повторить масляную клизму; 9. При нарастании расстройств дыхания и сердечной деятельности кровопускание 150-200 мл Третьяков Куперин Лукомский Филимонов Коновалов Тареев Мясников Ткачев Иванов По воспоминаниям А.Л. Мясниква консилиум был прерван появлением Берии и Маленкова. Берия обратился к консилиуму со словами о несчастье, постигшем партию и народ, и сказал, что уверен, врачи сделают все, что в силах медицины. «Имейте в виду, – продолжил он, – что партия и правительство вам абсолютно доверяют, и все, что вы найдете нужным предпринимать, с нашей стороны не встретит ничего, кроме полного согласия и помощи...» [3]. Весь состав консилиума решил не покидать больного Сталина до конца. Врачи ночевали в соседнем доме, попеременно дежуря у постели больного. Еще 2-го марта на Бюро Президиума ЦК было принято решение о том, чтобы при больном постоянно находился кто-нибудь из Президиума ЦК, чаще всего это были Ворошилов, Каганович, Булганин и Микоян [21]. Продолжаем читать Рукописный журнал, уже за 3 марта. 1 час. Дыхание заметно ухудшилось - типа Чейна-Стокса. Пульс по-прежнему аритмичен, 94 в 1 мин., напряжен. Тоны сердца приглушены. Больному дано 100 к.с. кипяченной воды с лимонным соком и с 10 к.с. sol qlucosae 40% (10 мл 40% раствора глюкозы - С.Ч.). Ввиду ухудшения дыхания под кожу введено 1 к.с. 0,15% раствора цититона. Per-os (внутрь - С.Ч.) дано 20 кап. адонилена и 5 к.с. 25% раствора сернокислой магнезии (внутримышечно). Ночью привезли аппарат искусственного дыхания в сопровождении двух врачей специалистов по оживлению человека. Этот аппарат был создан одним из прибывших врачей профессором В.А. Неговским, основателем советской реаниматологии, для спасения утопающих и отравленных угарным газом на основе прибора Буллита Последний был довольно громоздким и состоял из меха, укрепленного на толстой и тяжелой медной доске, к которой крепилось колесо с ручкой, дававшее возможность сжимать и разжимать в нужном объеме мех для вдувания воздуха в легкие через примитивный металлический «интубатор», вставленный через рот в трахею. Из воспоминаний А.Л. Мясникова неясно, был ли дыхательный аппарат занесен в большую столовую, или так и пролежал все время в машине возле дома. Но Светлана Аллилуева видела этот агрегат. "Где-то заседала специальная сессия Академии медицинских наук, решая, что бы еще предпринять. В соседнем небольшом зале беспрерывно совещался какой-то еще медицинский совет, тоже решавший как быть. Привезли установку для искусственного дыхания из какого-то НИИ, и с ней молодых специалистов, — кроме них, должно быть, никто бы не сумел ею воспользоваться. Громоздкий агрегат так и простоял без дела, а молодые врачи ошалело озирались вокруг, совершенно подавленные происходящим. Я вдруг сообразила, что вот эту молодую женщину-врача я знаю, — где я ее видела?.. Мы кивнули друг другу, но не разговаривали. Все старались молчать, как в храме, никто не говорил о посторонних вещах. Здесь, в зале, совершалось что-то значительное, почти великое, — это чувствовали все — и вели себя подобающим образом..." [22]. Вот эта фраза о знакомой Светлане женщине-враче породила еще одну версию об убийстве Сталина. Эту версию можно найти у А. Авторханова [23], ее якобы рассказали "старые большевики". Светлана узнала женщину-врача, потому что видела ее в обществе Берии, и ни как иначе. Вначале врачиха-убийца отравила вождя после ночного обеда, выполняя приказ Берии. И откуда она взялась ночью 3-го марта на ближней даче? Ведь в составе официального консилиума не было женщин-врачей. Наверняка, она находилась рядом с полумертвым Сталиным, опять-таки, по заданию Берия для того, чтобы периодически добивать вождя уколами с ядом. А. Костин считает, что этой женщиной могла быть домашний доктор вождя, некая Захарова [24]. На самом деле, это была Галина Дмитриевна Чеснокова, на то время врач-хирург Второй градской больницы. Ее пригласили к больному Сталину по просьбе В.А. Неговского, как специалиста по тонким операциям на черепе и головном мозге. В 1988 году в возрасте 77 лет Галина Дмитриевна дала интервью журналистам, которое было опубликовано в газете "Комсомольская правда" [25] и журнале "Здоровье". Она несколько иначе описывает встречу со Светланой у сталинского одра. "На диване лежал бледный человек, покрытый простыней. Около отца сидела Светлана Сталина и держала его за руку. Мы с ней встречались у общих знакомых, и она неожиданно сказала: 'Вот эту женщину я знаю, пусть подойдет!' Вот так я села у дивана и до самого конца не отходила ни на минуту. Сталин дышал, правая рука была вытянута вдоль тела, а левая лежала на груди. Запомнилось, что все на нем — майка, трусы, носки — было каким-то ветхим, что ли. Мы делали все, что в наших силах, но что мы могли? Классическая картина тяжелого инсульта". Ну вот, пожалуй, прибыли все врачи. Еще будет врач электрокардиографист, лаборанты, медсестры. Но только эти врачи, прибывшие 2-го и 3-го марта останутся здесь у умирающего вождя до его биологической смерти. Они будут здесь по очереди дежурить и отдыхать, питаться и совещаться. Исследователи смерти Сталина, имеющие отношение к медицине, спрашивают, а почему не пригласили нейрохирурга, забывая, что именно в 1953 году, и то не в СССР, было впервые в мире сделаны контрастное исследование сосудов головного мозга (Sven-Ivar Seldinger, Швеция) и операция на сонных артериях (Michael Ellis DeBakey, США). И еще есть два медицинских вопроса, почему не отвезли в больницу в реанимацию?, и, почему не ставили капельницы? Но, именно при этих вопросах надо учитывать уровень развития медицины того времени. Реанимационных палат и отделений еще не было. И, вообще, больного с инсультом, как и с инфарктом, нельзя было трогать с места, где бы эти несчастья не случились, неделями. Из Рукописного журнала видно, что никто из врачей не рискнул даже повернуть полумертвого вождя на бок, чтобы как следует выслушать легкие. О капельницах. Они уже, конечно, использовались в то время. И главным источником опыта здесь была Великая Отечественная война 1941- 45 гг. Но даже этот военный опыт, ускоривший развитие медицины, предписывал вводить подкожно физиологический раствор в случае, если больные или вовсе не глотали, или поперхивались при глотании из-за попадания жидкости в дыхательные пути [20]. Если больной мог хотя бы с трудом глотать, предписывалось вводить жидкость небольшими порциями через рот. Как это и было в случае с парализованным Сталиным. 3.15. Пульс 100 в 1 мин., аритмичный. Число дыханий 30 в 1 мин, дыхание типа Чейн-Стокса. Подложена под плечи небольшая подушка, вследствие чего голова лежит не так низко, как прежде. На левую ногу положена грелка 39°. П. Лукомский 4.15. Пульс 92 в 1 мин., аритмичный, дыхание типа Чейн-Стокса - 32 в 1 мин. сделана инъекция камфоры 20% - 2,0. После камфары дыхание несколько выравнилось, хотя по-прежнему Чейн-Стокс н исчез. П. Лукомский 5 час. Ввиду частых и длительных дыхательных пауз сделана инъекция 2,0 камфоры 20% 5.30. Кр. давл. 220/125. пульс 120 в 1 мин. Дыхание после камфоры несколько улучшилось, все же паузы остаются. 6 час. Инъекция пенициллина 300 тыс. ед. на растворе новокаина в мышцы левого бедра. 6 10Температура 37.5 7.30. Внезапно участились дыхательные расстройства. Пульс аритмичный 90 уд. в 1 мин.Под кожу введено 1 к.с. 0,15% раствора цититона и камфоры 20% - 2,0. После введения цититона и камфоры ритм дыхания улучшился, дыхание стало глубже, хотя Чейн-Стокс не исчез. Сделана масляная клизма 150 куб.см 8 ч. 5 м Кровяное давление 215/110. Дыхание периодическое. Пульс 88 в 1 мин. Дыхание 28 в 1 мин. Введена per-rectum (в задний проход - С.Ч.) глицериновая свеча. 9.30Состояние больного тяжелое, сознание отсутствует. Дыхание более ровное 28 в 1 мин., периодическое. Пульс аритмичен, 82 в 1 мин., напряжен. Артериальное давление 220/120 млм. Температура 38,1. Сердце - левая гр-ца заходит за медио-клавик. линию (сердце расширено влево - С.Ч.). Тоны приглушены, акцент 2-го тона на аорте. Легкие при перкуссии спереди и с обоих боковых поверхностей - перкуторный звук с коробочным оттенком, а внизу коробочный, здесь же единичные сухие хрипы. Живот несколько вздут. После масляной клизмы лишь периодически отходят газы. Мочился 60 к.с. Моча послана в лабораторию на исследование и добавочно мочился через 15 мин., выделил 150 к.с. мочи - послана также на анализ в лабораторию. Глотательные движения вполне удовлетворительны. За период с 7 час. 30 мин. выпито 150 к.с. кипяченой воды с лимонным соком и глюкозой. На 10.30 назначили консилиум в том же составе, что и накануне. Председательствующий на заседаниях Бюро Президиума ЦК КПСС Г.М. Маленков поставил только один вопрос: "Какой прогноз в отношении жизни товарища Сталина, и сможет ли он управлять страной, если выживет?" Ответ консилиума был резко отрицательным: смерть неизбежна [3]. В этом можно убедиться, если прочитать протокол консилиума. 3 марта 1953 г. в 10 час. 30 мин. Консилиум в том же составе, как накануне в 24 часа. Состояние больного крайне тяжелое. Глубокое угнетение сознания. Лицо цианотично, небольшой акроцианоз (кожа лица с сим оттенком, пальцы и кончик носа синеватые - С.Ч.). Конечности на ощупь теплые, отеков нет. Температура тела в 9.30 - 38,1. Дыхание типа Чейн-Стокса с длительными паузами, число дыханий 36 в 1 мин. (сильная одышка, думаю, это то учащаюшееся, то урежающееся хрипение разносилось на всю дачу. В норме частота дыхания 12- 16 в 1 минуту. - С.Ч.). При перкуссии легких спереди коробочный звук, хрипы не выслушиваются. Пульс 92 в 1 минуту, аритмичный, меняющегося наполнения в связи с перерывами дыхания. Кровяное давление 220/120. Сердце увеличено влево, сердечный толчок кнаружи от срединно-ключичной линии, тоны несколько глуше, чем вчера. Живот умеренно вздут, при ощупывании мягкий. Газы отходят свободно. Печень выходит из под реберного края на 3 см (увеличена, в норме на уровне реберного края - С.Ч.). Состояние нервной системы: появился симптом Кернига с обеих сторон (призак кровоизлияния под мозговые оболочки). Рефлексы левой ноги изменчивы, в частности, во время осмотра удалось вызвать коленный и ахиллов рефлексы, причем первый несколько снижен. Удалось вызвать рефлекс на правой руке, ообенно отчетлив рефлекс с двуглавой мышцы. Рефлексы правой ноги по-прежнему не вызываются. По окончании перерывов в дыхании в левой руке появляется двигательное беспокойство. Правосторонняя гемиплегия (полный односторонний паралич руки и ноги - С.Ч.). Таким образом, по сравнению от 2 марта в 24 часа в состоянии больного произошло значительное ухудшение: угнетение сознания стало более глубоким, усилились нарушения дыхания, деятельность сердца слабеет. Консилиум считает состояние больного угрожающим. Консилиум считает на ближайшее время необходимыми ледующие мероприятия: 1. Систематическое применение кислорода; 2. Через каждый час подкожное введение камфоры и кардиазола чередуя; 3. Цититон до 3 раз в сутки; 4. Пенициллин продолжать 3 раза в сутки по 300 тыс. единиц; 5. Сернокислую магнезию отменить в связи с ухудшением дыхания; 6. Питье растворов глюкозы с лимонным соком 2-3 стакана в сутки; 7. Учитывая свободное отхождение газов и отсутствия значительного вздутия живота от дальнейших мероприятий по очищению кишечника сегодня воздержаться; 8. Обтирание кожи ароматическим уксусом. В случае нарастания грозных явлений, консилиум считает необходимым, кроме вышеперечисленного, осуществить: При дальнейшем ослаблении сердечной деятельности (падение пульса, нарастание цианоза) - строфантин 0,5 мгр в физиологическом растворе внутримышечно. Консилиум считает необходимым всем участникам в настоящее время находиться около больного. Маленков, по-видимому, ожидал такого резко негативного прогноза и выразил надежду, что медицинские мероприятия смогут если не сохранить жизнь товарищу И.В. Сталину, то продлить ее на достаточный срок. И, как вспоминает А.Л. Мясников, врачи поняли, что речь идет о необходимом фоне для подготовки организации новой власти, а вместе с тем и общественного мнения [3]. 3 марта в 12 часов дня состоялось заседание Бюро Президиума ЦК КПСС, но уже не кремлевском кабинете Сталина, на котором рассматривались медицинские заключения двух консилиумов, ночного и утреннего. Это заседание отражено в протоколах 11/1"О лечении товарища И.В.Сталина" (Постановили: Одобрить меры по лечению товарища Сталина, принятые врачебным консилиумом),11/2 "Об извещении членам и кандидатам в члены ЦК КПСС", 11/3 "О проекте сообщения для печати" и 11/4 "О созыве Пленума ЦК КПСС". В последнем протоколе было написано: "О созыве Пленума ЦК КПСС ПОСТАНОВИЛИ: а) созвать 4 марта 1953 года в Москве Пленум Центрального Комитета КПСС; б) подготовить к Пленуму ЦК КПСС необходимые организационные вопросы" [26]. Из одного протокола следовал другой: надо срочно разделить власть, пока вождь жив. Читаем Рукописный журнал дальше. 13.30. Продолжается расстройство дыхания Чейн-Стокса с частыми перерывами; после дыхания кислородом ритм дыхания становится более правильным и ровным. Во время дыхательных пауз наполнение пульса резко уменьшается, с улучшением дыхания вновь увеличивается. Пульс 94 в 1 мин., число дыханий 36-40. Временами появляются проблески сознания, пытается что-то сказать, отдельное слово разобрать невозможно. Голову на подушке держит, глаза временами открывает, взглядом не фиксирует, при усилении дыхательных расстройств глазные яблоки производят колебательные движения то в вертикальном, то в горизонтальном направлениях; зрачки узкие, реакция на свет вялая, правая носогубная складка опущена, язык не высовывает. Правосторонняя гемиплегия (паралич обоих правых конечностей - С.Ч.). Временами появляется двигательное беспокойство в левых конечностях (перебирание пальцами в воздухе, застывание поднятой руки, иногда хватательный рефлекс в левой кисти). Коленные и ахилл. рефлексы справа не отзываются, слева понижены; рефлекс с шиловидного рефлекса (вероятно, описка, надо "шиловидного отростка" - С.Ч.) также вызывается, понижен. Рефлекс Бабинского справа. Сопорозное состояние сознания углубилось. Систематическое применение кислорода. Лечение: камфора 20% - 2 кб. см. Метразол - 1 кб. см подкожно, цититон 0.15% - 1 кб. см подкожно. 16.30Состояние тяжелое. Температура 38,4°. Пульс аритмичен, напряжен, 82 в 1 мин. Дыхание по типу Чейн-Стокса 32 в 1 мин. Введено под кожу камфоры 20% 2 к.с., кардиазол 10% к.с. и цититон 0,15% - 1 к.с. 16.45. Консилиум в том же составе. Состояние больного стало еще более тяжелым. Усилились нарушения дыхания, перерывы дыхания стали более частыми и длительными. Явления сердечной недостаточности остаются столь же выраженными. Со стороны нервной системы усилились стволовые симптомы: максимальное сужение зрачков. отсутствие реакции на свет. Более отчетлив симптом Кернига. Решили:1. Добавить к вдыханиям кислорода вдыхание СО2 2. Добавить свечи с эуфиллином 3. Внутримышечно 0,5 мг строфантина 4. Камфора, кардиазол - продолжить. Третьяков Лукомский Коновалов Мясников Филимонов Ткачев Глазунов Иванов 17.15. Введено внутримышечно 0,5 мг строфантина с 1,0 мл физиологического раствора. Введена в прямую кишку свеча с эуфиллином (0,3). 17.30. Непроизвольное мочеиспускание. 17.45. Пульс 100, аритмичный, дыхание - 32; дыхание Чейн-Стокса. Двигательное беспокойство левой ноги. Сделано обтирание тела ароматическим уксусом. 18.00. Кровяное давление 220/120. Введена микроклизма 200 мл 5% раствора глюкозы. Минут через 10 больного прослабило скудными жидкими испражнениями. 18.10. Дыхание стало ровнее, прекращена дача кислорода. 19.00. Около 50 минут больной был без кислорода. Наблюдался кратковременный проблеск сознания. реагировал на речь товарищей. Затем снова пришлось возобновить дачу кислорода в связи с возвращением Чейн-Стоковского дыхания. Температура 37,5. Пульс 104, аритмичный. 20 час. Дыхание чаще наблюдается Чейн-Стоксового типа, 32 в 1 мин. Пульс аритмичен 90 уд. в 1 мин. Тоны сердца приглушены. Введено под кожу 2 к.с. камфоры + 1 к.с. 0,15% цититона + кардиазол 10% - 1 к.с. 21 час. Состояние остается тяжелым. Сознание затемнено. Дыхание периодическое Чейн-Стоковское 28 в 1 мин. Сердце - тоны по-прежнему приглушены, пульс аритмичен, уд. наполнения, 84 в 1 мин. АД 215/120. Больному введена клизма 5% раствора глюкозы в количестве 150 к.с. per- rectum. Температура 38,1° 22 часа. В 22 часа в связи с участившимися остановками дыхания введен под кожу кардиазол; повторно даются одиночные вдыхания СО2, вслед за чем дается О2. Реакция на вдыхание СО2 малозаметна. В 22.10. В связи с учащением дыхательных пауз введен цититон. 23 часа Состояние больного крайне тяжелое. По-прежнему остается бессознательное состояние. Температура тела 37,8. Ритм дыхания нарушен; дыхание неравномерное, сопровождается частыми паузами. После впрыскиваний цититона, кардиазола дыхание на некоторое время несколько выравнивается. Вдыхания углекислоты малоэффективны. Число дыханий 32 в 1 мин., перкуторный звук над легкими спереди и на боковых поверхностях грудной клетки с коробочным оттенком; дыхание везикулярное (нормальное - С.Ч.), хрипов нет. Обследовать заднюю поверхность грудной клетки не представляется возможным в связи с тяжелым состоянием больного. Сердечный толчок влево от срединно- ключичной линии усилен (сердце смещено влево - С.Ч.); тоны сердца глуховаты, аритмичны, 118 в 1 мин., пульс 104 в 1 мин., аритмичен (дефицит пульса = 118 - 104 = 14, характерен для мерцательной аритмии - С.Ч.). Кровяное давление 220/110. Живот умеренно вздут, мягкий; печень выходит из-под реберного края на 3 см (увеличена - С.Ч.), прощупывается. Отклонение головы и глаз влево меньше выражено, чем сутки назад и сегодня утром. Правосторонняя гемиплегия с колеблющемся поведением рефлексов. Обычно коленный и ахиллов рефлексы отсутствуют и резко понижены рефлексы на руке, но иногда удается вызвать отчетливый ахиллов рефлекс. Симптом Бабинского справа. Брюшные рефлексы не вызываются. В левых конечностях временами беспокойство, рефлексы руки живые, коленный рефлекс несколько снижен, ахиллов - нормальный. Величина зрачков изменчива: во время больших нарушений дыхательного ритма - резкое сужение зрачков с угасанием их светового рефлекса. С улучшением дыхания зрачки приобретают нормальную величину и реагируют на свет. Лукомский Коновалов 23.30 Ввиду частых остановок дыхания введено под кожу камфорное масло 20% - 2,0 и внутримышечно 0,5 мгр строфантина в физиологическом растворе и в прямую кишку - свеча с эуфиллином (0,3). Лукомский За истекшие двое суток чаще всего Сталину вводились так называемые аналептики, средства возбуждающие дыхательный центр, тонизирующие сердечно-сосудистую систему и повышающие артериальное давление. Вся парадоксальность лечения заключалась как раз в том, что вызванное инсультом Чейн-Стоксово дыхание, как результат угнетения дыхательного центра продолговатого мозга, так же как и обширное кровоизлияние в этой области, грозило остановкой дыхания и резким падением давления, вслед за которым немедленно следовала смерть. Поэтому поддержание артериального давления было важнее его снижения. Да и снижать-то давление было, честно говоря, нечем. За сутки цититон вводился 6 раз по 1 мл 0,15% раствора, хотя в решении консилиума на 10.30 указано: "3. Цититон до 3 раз в сутки". Максимальная суточная доза цититона - 3 мл. Кардиазола (метразола) сделано 3 мл при высшей суточной дозе - 3 мл. За сутки введено 14 мл 20% камфары подкожно (7 ампул). Максимальная суточная доза для камфары не определена. (9 марта 1938 года на процессе "правооппортунистов" профессора терапевты Александр Васильевич Левин и Дмитрий Дмитриевич Плетнев, оговаривая себя и друг друга, несли всякую псевдомедицинскую чушь, которая призвана была описать способы убийства ими В.Р. Менжинского, А.М. Горького и В.В. Куйбышева. Под пытками можно заставить признаться в любом преступлении, выдумать мотивы и обстоятельства любого убийства. Но, временами, в речах этих настоящих ученых и опытных врачей были попытки исключить у них чисто медицинские аспекты "умерщвления", настолько в них была жива еще врачебная мораль. Так Д.Д. Плетнев в ответ на вопрос прокурора Вышинского, - Подсудимый Плетнев, расскажите суду о ваших преступлениях перед Советской властью. - Изложенное Левиным я подтверждаю. Горький был очень слаб здоровьем, что было известно тогда всем врачам. Это на вскрытии было подтверждено, что Горький жил с одной третью легких, следовательно, физическое переутомление, какая-нибудь инфекция — это могло оказаться роковым. Никаких посторонних ядов не вводилось, а был проведен режим, который был вреден для Горького. Доктор Левин совершенно правильно сказал, что когда велось лечение, никаких переходных граней через допустимые и возможные дозы не было. Вчера доктору Левину задавали вопрос, впрыскивал ли он по 30—40 ампул камфоры. Это не грань. Мне пришлось впрыснуть одной старушке с крупозным воспалением легких гораздо большее количество камфары— 50 ампул. С той поры прошло 8 лет, она из года в год показывается мне. Камфара исчезает из организма в 25—30 предельных минут. Количественно и качественно лекарства были все допустимы, а индивидуально для Горького они были вредны. Конечно, это не меняет сути дела. Токсическое влияние, вредное влияние проявилось потому, что предел выносливости у Горького был меньше, чем у другого человека... [27]). Строфантина введено за сутки 1 миллиграмм внутримышечно, что соответствует высшей суточной дозе. Строфантин относится к группе сердечных гликозидов, из которой в то время применялись еще порошок листа наперстянки (в США он был известен как "дигиталис") и адонилен. Последний давали больному вождю по 20 капель 2 марта в 21.00 и 3 марта в 1.00, затем 3-го марта в 17.15 и в 23.30 было введено по 0,5 мг строфантина. Высшая суточная доза адонилена - 60 капель. Сердечные гликозиды повышают силу сокращения сердечной мышцы, при этом практически никак не влияя на артериальное давление, и используются для лечения сердечной недостаточности. Врачам терапевтам хорошо известно основное правило лечения сердечными гликозидами: нельзя назначать одновременно два таких препарата, и между их приемом должно пройти более суток. Потому как эти гликозиды имеют свойство накапливаться в организме и взаимно усиливать друг друга, что может привести к отравлению. Очевидно, что одновременное назначение строфантина в максимальной суточной дозе и адонилена могло привести к серьёзным последствиям. Но анализ записей Рукописного журнала показывает, что только такое интенсивное лечение "на грани фола" могло поддерживать дыхание и работу сердца умирающего Сталина. (В госпитале Бетезда Франклина Делано Рузвельта обследовал заведующий отделением электрокардиологии капитан-лейтенант Говард Бруенн. По результатам осмотра, рентгенобследования, электрокардиограммы и лабораторных анализов выяснилось, что Президент болеет хронической артериальной гипертонией, застойной сердечной недостаточностью и обменной гипертонической энцефалопатией. Присутствующий тогда в США лорд Чарльз Мак-Моран, личный врач Черчилля, определил у Рузвельта атеросклероз мозговых артерий. В итоге, для Франклина Рузвельта при его согласии была разработана тактика лечения: ежедневный прием дигиталиса, уменьшение ежедневной деловой активности, ограничение курения, спокойный обед в помещении Белого дома, час отдых после обеда, минимум десять часов сна, отказ от плавания в бассейне, диета, ограниченная 2600 калориями, с пониженным содержанием жиров и поваренной соли, использование легких слабительных средств). Между тем, как продолжалась поистине героическая борьба врачей за продление жизни вождя всех народов, и, как видно теперь, анализ этой борьбы сводит на нет абсурдное обвинение врачей в убийстве Сталина, готовилось очередное 12-е после XIX съезда КПСС заседание Бюро Президиума ЦК. Оно начнется в 24..00, а это уже 4 марта. День третий В процессе предварительного и судебного следствия Кузнецов виновным себя не признал и показал: «...Действительно, 4 марта 1953 года днем у нас в цеху было сообщение о состоянии здоровья главы советского правительства. Сообщение делали Жуковский и Кривонос. После сообщения их о состоянии здоровья одного из руководителей советского государства и коммунистической партии, я сказал, но не так, как говорят свидетели обо мне. Сказал следующее: „У темных малограмотных ослов тоже бывает кровоизлияние в мозг”. ГА РФ. Ф.Р-8131. Оп. 31. Д. 38021. Л. 119–122. Подлинник. Машинопись. Заключение консилиума о состоянии здоровья тов. И.В. Сталина на 24 часа 3 марта 1953 г. В ночь на 2-ое марта 1953 года у тов. Сталина произошло кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга В результате этого наступил паралич правой ноги и правой руки с потерей речи. В течение второго марта состояние больного продолжало ухудшаться, нарастали симптомы поражения мозга, преимущественно дыхательного и сосудистого центров. Кровяное давление весь день держалось на уровне 220/120, пульс неправильный, 100- 120 ударов в минуту, дыхание 30-32 в минуту с периодическими перебоями. В соответствии с состоянием здоровья были проведены второго марта следующие лечебные мероприятия: абсолютный покой, назначены средства для регулирования дыхания и сердечной деятельности; в связи с повышением температуры до 38,2◦ назначен пенициллин и ряд других мероприятий. Третьего марта утром состояние здоровья заметно ухудшилось: явления расстройства дыхания стали нарастать, дыхание участилось до 36 в минуту (вместо 16-18 в норме), участились и удлинились перерывы в дыхании, появились признаки кислородного голодания в результате дыхательной и сердечной недостаточности; увеличились явления поражения головного мозга. В соответствии с клиническим состоянием третьего марта были проведены лечебные мероприятия, направленные на улучшение функции дыхания и сердечно-сосудистой системы: систематическое лечение кислородом, регулярное введение стимулирующих дыхание и кровообращение лекарственных средств, при помощи которых неоднократно удавалось предотвратить угрозу прекращения дыхания. Состояние здоровья тов. Сталина на 24 часа 3 марта характеризуется следующими данными: - нарушение функции головного мозга резко увеличилось (появились новые патологические рефлексы, резко сузились зрачки); углубилась степень нарушения сознания; - резко усилились расстройства дыхания, доходя часто до угрожающего состояния – полной остановки дыхания. Эти данные свидетельствуют о резком ухудшении состояния здоровья тов. Сталина, о состоянии, угрожающем его жизни. В последний час консилиум применил в целях спасения жизни тов. Сталина (последнее) медикаментозные средства, намеченные на крайний случай. Несмотря на применение этих средств, в состоянии здоровья тов. Сталина улучшения не наступает. Все лечебные мероприятия на ближайшее время направляются на борьбу преимущественно с остановкой с расстройствами дыхания. Третьяков Куперин Лукомский Коновалов Мясников Тареев Ткачев Филимонов Иванов Это заключение консилиума было представлено на вечернем заседании Бюро Президиума ЦК КПСС в 24 часа 3-го, а практически уже 4-го, марта 1953 года и отражено в протоколе №12 [28], в котором зафиксировано решение начать публиковать с 4 марта в периодических изданиях бюллетень о состоянии здоровья вождя. Первый бюллетень составлен на 2 часа ночи 4 марта. Вместе с «ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМ СООБЩЕНИЕМ о болезни Председателя Совета Министров СССР и Секретаря Центрального Комитета КПСС товарища Иосифа Виссарионовича Сталина» он был опубликован в утренних выпусках центральных газет [29]. Вполне закономерно, что основной вывод консилиума о резком ухудшении здоровья тов. Сталина сказался на остальных решениях этого заседания. В частности было принято решение о созыве пленума ЦК партии 4 марта 1953 года, для чего было разослано закрытое сообщение членам и кандидатам в члены ЦК КПСС, первым секретарям ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии. Листаем дальше Рукописный журнал. 0.10. Состояние больного тяжелое. Дыхание несколько улучшилось, но остаётся Чейн-Стоковским. Кислородную терапию продолжать с углекислотой – отдельные ее вдыхания для стимулирования дыхательного центра. 2.00. Состояние больного по-прежнему крайне тяжелое. Дыхание Чейн- Стоковское, 32 в 1 мин., пульс аритмичен, 92 в 1 мин. Сердце – тоны глухие, акцент на 2-м тоне аорты. Артериальное давление 220/120. В начале первого часа ночи состояние больного стало крайне тяжелым вследствие часто повторяющихся остановок дыхания; такое состояние угрожающего паралича дыхательного центра до 0,45 минут, когда наступило некоторое выравнивание ритма дыхания. В целях недопущения остановки дыхания больному давалось вдыхание СО2 и О2, делались повторные инъекции медикаментозных средств: 0,10 – кардиазол, 0,15 – 20% камфоры 2,0, 0,20 – то же, 0,25 – цититон (0,15% раствор 1,0), 0,35 – 20% раствор кофеина 1,0. В дальнейшем остановки дыхания продолжались, хотя и не так часто; в связи с этим в 1.45 – сделана инъекция кофеина, 2.25 – кардиазол и в 3.50 снова повторена инъекция кофеина. Состояние больного остается крайне тяжелым. Лукомский 3.30. Состояние больного остается по-прежнему весьма тяжелым, сознание отсутствует. Температура 38,3. Дыхание несколько улучшилось, но все же типа Чейн-Стоковского, 32 в 1 мин., пульс аритмичен, 90 ударов в 1 минуту. Сердце – тоны приглушены, акцент 2-го тона на аорте. Артериальное давление 220/120. Per-rectum (в прямую кишку через задний проход – С.Ч.) введено 150 к.с. раствора глюкозы 5%. Клизма удержалась. Мочи выделено 800 к.с., выпито 180 к.с. воды. 6.30С 3.50 до 6 час. Состояние дыхания было несколько лучше, чем в первом часу, хотя периодически отмечались продолжительные паузы, проходящие после надавливания на грудную клетку. Кислород и вдыхание СО2 за этот период времени применялись реже. В связи с ухудшением дыхания 6.25 мин. снова сделана инъекция кофеина. Температура тела в 6.15 мин. – 38,5. 7.15. В связи с усилившимся цианозом (синий цвет кожных покровов – С.Ч.) лица и конечностей дан кислород с углекислотой. Число дыханий – 36 в 1 мин., пульс 104. 7.30. Введено под кожу камфорное масло 20% - 2,0. 7.35. Дан кислород – синюшность несколько меньше. 7.40. Состояние больного остается крайне тяжелым. 8.00. Резкий цианоз лица и конечностей. Температура тела 38,4. Число дыханий 36 в 1 минуту, паузы несколько реже, чем были в начале ночи. В легких по-прежнему спереди и сбоку хрипы не выслушиваются. Пульс 100 в 1 минуту, кровяное давление 220/120. Тоны сердца глуховаты. Печень выходит из под ребер на 3 см., в 8.00 введена свеча с эйфиллином (0,3). Дается кислород. Лукомский 8.20. Состояние по-прежнему тяжелое. Сознание отсутствует. Отклонения головы и глаз влево не наблюдаются. Правосторонняя гемиплегия. Сухожильные рефлексы: справа на руке вызываются, коленный и ахиллов рефлекс справа отсутствует. Слева коленный и ахиллов рефлексы имеются. Брюшные рефлексы отсутствуют. Справа вызывается с. Бабинского. С. Кернига, более выраженный слева. Зрачки узкие, реакция на свет имеется. Двигательного беспокойства нет. Глазунов 9 ч. Состояние больного остается крайне тяжелым. Дыхание несколько более равномерное, последние минуты стало более поверхностным. Число дыханий 36 в 1 минуту, временами падает до 28-30. Выраженных пауз стало меньше, но после окончания серии глубоких вдохов наступают почти без перерыва малообъемистые дыхательные движения. Цианоз покровов остается, особенно обоих предплечий и кожи щек, носа и губ, не нарастая, особенно на лице, в своей интенсивности. Пульс 98, полностью аритмичный, хорошего наполнения, кроме отдельных хуже улавливаемых волн; число сокращений на сердце 102. Больной помочился в утку достаточное количество насыщенной по цвету мочи. Кожа слегка влажна, особенно на лице. В 9 час. введено под кожу правого плеча 1 к.с. раствора цититона, под кожу левого плеча 1 к.с. раствора кардиазола. Прежде образовавшиеся экскориации на коже (по- видимому, повреждения кожи после ушиба правого локтевого сустава, замеченные впервые в 7.00 2-го марта – С.Ч.) смазаны йодной настойкой. Тареев 10 ч. Введено в клизме (резиновым баллоном) 175 к.с. 5% раствора глюкозы, при введении отходили газы. Артериальное давление 210/110 мм ртутного столба. Пульс 104, число дыханий 36, температура 38,4. 11.30 Состояние больного внезапно крайне ухудшилось: перерывы дыхания участились и стали более длительными. Пульс слабого наполнения 106 в 1 мин., полностью аритмичен. Немедленно введено под кожу 20% раствор кофеина 1 мл и 1 мл цититона, а перед этим введено 2 мл камфоры 20% под кожу. 5 подушек кислорода. 12.00 Под влиянием сделанных инъекций 1 мл цититона, 2 мл камфоры 20% и 1 мл кофеина 20% состояние больного несколько улучшилось, но все еще нередки паузы дыхания. Введено внутримышечно 300.000МЕ пенициллина на 1/4 раствора новокаина. Заключение консилиума О состоянии здоровья И.В. Сталина На 12 час. дня 4 марта Состояние здоровья И.В. Сталина продолжает оставаться весьма тяжелым. Сознание по-прежнему глубоко угнетено. Паралич конечностей без изменений. Дыхание по-прежнему остается учащенным (36 в 1 минуту) и неправильным. В 1-ом часу ночи 4-го марта имели место еще более резкие нарушения дыхания, потребовав срочных энергичных мероприятий. В дальнейшем состояние дыхания несколько улучшилось. Синюшность лица и конечностей увеличилась. Пульс 104 удара в 1 минуту, аритмичен. Кровяное давление – 210/110 мм ртутного столба. Температура тела – 38,7◦ Лечебные мероприятия: Продолжить кислородную терапию по 3-5 подушек с перерывами не менее 30 минут с прибавлением небольшого количества угольной кислоты при резком ослаблении дыхания. Медикаментозная терапия: - кофеин – 4 раза в день по 2,0 мл 20% раствора - камфорное масло (20%) по 2,0 мл 4 раза; - строфантин 0,5 мгр 2 раза в день в физиологическом растворе внутримышечно; - пенициллин по 300 тыс. единиц на 1/4% растворе новокаина 4 раза в сутки. В случае прогрессирующего упадка дыхания применять цититон и кардиазол. Усилить режим покоя, ограничив посещение больного. Применить следующий пищевой и водный режим: - в течение дня 4 раза клизма из 150 мл 5% раствора глюкозы; - питье 20% раствора глюкозы с лимонным соком и добавлением аскорбиновой кислоты по 0,3 на 100,0 мл – желательно не менее 200,0 мл в сутки. Проветривание комнаты больного через соседнюю комнату. Третьяков Куперин Лукомский Коновалов Мясников Тареев Филимонов Иванов Ткачев 13.20. Ввиду отсутствия заметного улучшения в ритме поверхностного дыхания и слабого наполнения пульса вновь введено под кожу 1 мл кофеина. Состояние улучшилось. Дыхание более ритмичное, пульс хорошего наполнения, 106 в 1 мин. Температура в 12.45 – 38.7. 14.00. Больной вспотел. Дыхание с перерывами, но не частыми. Температура 38,4. АД 215/110. Общее состояние больного остается крайне тяжелым, т.к. дыхание вновь стало чаще прерывистым и более поверхностным. Вдыхание 3-х подушек кислорода с 3 вдохами углекислоты. Дыхание улучшилось. Явления цианоза губ, лица и кистей рук уменьшилось. Больной спокоен. 15.00В 15 час. дыхание у больного ухудшилось. Чейн-Стоковское дыхание с очень частыми дыхательными паузами. Было применено давление на грудную клетку, которое явно способствовало возобновлению дыхательных движений, а ранее, в связи с частотой дыхательных пауз были сделаны следующие инъекции: 15 час. – 2,0 камфоры и строфантина 0,5 мг внутримышечно; 15.05 – кофеин (20% раствор 1,0 мл). 15.30 – кардиазол (10% - 1,0); 15.40 – кофеин; 15.50, 16.05 – цититон (0,15% -1,0). После всех этих мероприятий ритм дыхания несколько улучшился и паузы стали более редкими. С 17.45 мин. снова постепенное ухудшение дыхания, возобновление частых остановок дыхания до 10. В 6 час. вечера – 300000 ед. пенициллина. В 6.30 введен подкожно 400,0 5% раствора глюкозы. В 20 час. (в 8 час. вечера) поставлены за правое ухо 4, за левое – 1 пиявки. В 5 час. температура 37,9. 21.00Общее состояние остается очень тяжелым. Сознание полностью отсутствует. Дыхание с частыми и длительными паузами – до 10 секунд пауза. 36 дыханий в 1 минуту. Сердце – тоны сердца глухие, пульс аритмичен, 89 в 1 минуту, удовлетворительного наполнения. Температура под левой подмышечной впадиной 37,9, а в правой – 38,4. Per-rectum введено 150 мл 5% глюкозы. Зрачки стали несколько шире, реакция на свет вялая, симптом Кернига выражен слабее. 22часДыхание нерегулярное, особенно в первую половину часа, когда паузы нередко достигали шести дыханий. Значительное последовательное кровотечение после пиявок, особенно за правым ухом. К концу часа дыхание стало регулярней, больной стал спокойнее. В 21.35 мин. введен под кожу раствор камфоры. На 22 часа: число дыханий 37 в минуту, дыхания различной силы, большей частью средней силы и ослабленные, выпадения в виде исключения. Число сокращений сердца 122, сокращения полностью аритмичны, как и пульс на лучевой артерии) составляющий 98 ударов в минуту. Артериальное давление 195/103 (после пиявок). 23 часа Прошедший час больной провел сравнительно спокойно, производя, в общем, впечатление спящего ровным сном. Дыхательных пауз не было в течение всего часа, кроме после 5 минут, когда были зарегистрированы две паузы с выпадением по два дыхания. Ритм дыхания в основном правильный, но со значительной разницей по силе отдельных дыхательных движений, частью носящих характер более шумных вдохов. Больному было предложено 4 неполных ложечки раствора глюкозы, которые он проглотил путем несколько запоздалых, но отчетливых глотательных движений. За истекший час кроме тщательного ухода и соблюдения почти абсолютного покоя в помещении, других мероприятий, в частности введения лекарств не производилось. На 23 часа: число то дыханий 36 в минуту, дыхания в основном правильные по ритму, но разной силы. Пульс на лучевой артерии 100 ударов в минуту, полностью аритмичный (мерцательная аритмия). 24 часа За последний час состояние остается тем же, больной сравнительно спокоен, в течение последней четверти часа наблюдались паузы в дыхании типа дыхания Чейн-Стокса, устраняемые довольно легко рефлекторным раздражением грудной клетки. Цианоз несколько меньше. Было мочеотделение с потерей большого количества мочи мимо утки. Прошедшие сутки прошли под знаком борьбы с угасанием дыхательного центра вождя. Из всех примененных способов стимуляции дыхания, включая вдыхание кислорода и углекислоты, надавливания на грудную клетку и применение аналептиков (кардиазол, кофеин, цититон, камфора), именно последнее является, возможно, беспрецедентным в мировой медицинской практики. Назначение вместе препаратов однонаправленного действия (аналептики – препараты возбуждающие дыхательный центр и, одновременно, повышающие артериальное давление) вызвало неоднозначную критику со стороны историков, хоть немножко разбирающихся в медицине, доцента, профессоров и академиков, лечивших Сталина. Их обвиняют как в невежестве, по мнению критиков, свойственном академическим профессорам, так и в сговоре с Берией с целью убить вождя. Однако, назначение всех имеющихся на то время средств, возбуждающих дыхательный центр, в дозировке, превышающей высшую суточную дозу, для кофеина – в два раза, привело к восстановлению дыхания и продлению жизни Сталина. Это свидетельствует не только о высоком профессионализме и большом опыте врачей, но и об их смелости, ведь всесильный и после смерти больной с таким же успехом мог и умереть в момент введения препаратов, и, в конце концов, о верности клятве Гиппократу. Еще одна особенность этого дня: цианоз, или синюха, лица и конечностей больного. Этот факт, отраженный в Рукописном журнале, привлек внимание Н.А. Добрюхи. Вот что он пишет: «Цианоз – посинение и почернение кожи и слизистых оболочек. Почернение с признаками побурения кожи появляется при отравлении некоторыми ядами - анилином, нитробензолом, бертолетовой солью и др. , - так как из-за них гемоглобин крови превращается в так называемый метгемоглобин, имеющий темную коричневую окраску. Не исключено, что Сталин был отравлен целым букетом, то есть смесью различных ядов» [7]. Здесь есть одна особенность, которую можно заметить, только если внимательно читать записи врачей. Дело в том, что у больного Сталина синюшность становилась меньше при восстановлении более или менее правильного ритма дыхания и резко усиливалась при остановках дыхания, чего никогда не бывает при отравлении указанными ядами. То есть, цианоз кожи вождя был вызван дыхательной недостаточностью, не связанной с каким-то ядом, а индуцированной поражением дыхательного центра кровоизлиянием в мозг. 4 марта 1953 года в Мюнхене был убит секретарь и телохранитель уже покойного Льва Троцкого Вольфганг Залус. Вот что сообщалось Президиуму ЦК КПСС об этом убийстве в рапорте министра МГБС.Д. Игнатьева от 08.03.1953, N 951/И: «Ликвидация Залуса осуществлена через агента МГБ, немца по национальности, всыпавшего ему 13 февраля с.г. специальный препарат, вызывающий смерть через 10–12 дней. Вскоре после этого Залус заболел и в одном из госпиталей Мюнхена 4 марта с.г. умер. При проверке через различные источники выяснено, что отравление Залуса не вызвало у противника каких-либо подозрений. Врачи констатировали, что его смерть наступила в результате воспаления легких» [30]. Именно на такой яд с отсроченным действием и замаскированный под естественную смертельную болезнь намекают сторонники версии отравления Сталина. Ну что же, попробуем кратко осветить все яды, применяемые в Стране Советов для политических убийств. Первая токсикологическая лаборатория после Октябрьского переворота была создана в 1921 году при председателе совнаркома В.И. Ленине и называлась она "Специальный кабинет". Руководителем этой лаборатории был профессор Игнатий Николаевич Казаков, который благодаря разработанному им методу лечения гидролизатами эндокринных желез животных пользовался огромной популярностью у новой советской элиты. Михаил Булгаков довольно правдиво отобразил его в образе профессора Преображенского в "Собачьем сердце". Игнатий Казаков сделал головокружительную карьеру после того как вылечил Сталина от псориаза. Но, в декабре 1937 года блестящий профессор был арестован по делу антисоветского "право-троцкистского блока" вместе с А. И. Рыковым, Н. И. Бухариным, Н. Н. Крестинским, Х. Г. Раковским и другими. Всего 21 обвиняемый. В частности, И.Н. Казакову, так же как и бывшему наркому внутренних дел Г. Г. Ягоде, врачам Л.Г. Левину и Д.Д. Плетневу, секретарю Горького П.П. Крючкову преимущественно вменялось убийство Максима Горького и его сына. Игнатий Казаков вместе с другими осуждёнными, кроме Ягоды, был расстрелян и похоронен 15 марта 1938 года на спецобъекте «Коммунарка» Московской области. В материалах процесса антисоветского "право-троцкистского блока", пожалуй, впервые в советских архивах появляется яд, как средство политического убийств. Обвиняемый П.П. Буланов, секретарь Г.Г. Ягоды, признался, что вместе с сструдником НКВД Саволайненом в присутствии самого Ягоды опрыскивал из пульверизатора ковер, гардины и мягкую обивку мебели в кабинете Николая Ежова, сменившего на посту наркома НКВД, ядом, приготовленным из ртути и серной кислоты. По словам Буланова, кроме ртути и кислоты, 28 сентября 1936 года "Ягода вынул из своего шкафчика, где у него находилось много каких-то вещей, в частности, пузырьков, и передал мне две ампулы, по внешнему виду нерусского производства, сказав мне при этом: это - яды, которые нужно разбрызгивать одновременно с ртутным раствором. Что это было, как это называлось, я не знаю. Я это передал Саволайнену, и тот разбрызгал вместе с ртутным раствором". На вечернем заседании суда 8 марта Павел Буланов также показал, что примерно с 1934 года Г.Г. Ягода занимался организацией токсикологической лаборатории. Было на самом деле покушение на убийство наркома НКВД Ежова или не было, навряд ли мы когда-нибудь узнаем. Тогда злодейский план сорвался из-за того, что Ежов надышался ядовитых испарений, почувствовал недомогание и поднял тревогу. Но, уже из более позднего судебного процесса над самим Ежовым мы узнаем, что последний сам все подстроил, в том числе и обрызгивание ядом кабинета и последующую экспертизу, которая определила наличие отравляющих веществ не только в гардинах, ковре и мебели, но и в моче наркома. В 1926 году по указанию председателя ОГПУ В.Р. Менжинского была создана специальная лаборатория, которая стала частью Особой группы, возглавляемой бывшим эсером-боевиком, а с 1927 года большевиком, Яковом Серебрянским ("группа Яши"). Вероятно, уже при наркоме Г.Г. Ягоде специальная лаборатория состояла из двух групп: химической и химико-бактериологической. Естественно, следы работы специальной токсикологической лаборатории отыскать весьма трудно. И все-таки пара примеров деятельности "группы Яши" имеется. Сменивший Ягоду на посту наркома НКВД Ежов образовал в декабре 1936 года так называемое Управление специальных операций, подчинявшееся непосредственно ему и предназначенное для выполнения за рубежом секретных поручений Сталина. Подвижные группы этого Управления выезжали в разные страны для убийства троцкистов, живущих за рубежом, и сотрудников НКВД, отказавшихся вернуться в СССР. Последних было немного, и невозвращенцами они стали после того, как узнали о массовой чистке чекистов, как живущих в Москве, так и вернувшихся на родину. Первой жертвой нового подразделения НКВД стал Игнатий Рейсс, настоящее имя - Натан Маркович Порецкий, сотрудник иностранного отдела НКВД, проживающий на то время в Париже. В 1925 году Игнатий Рейсс участвовал в убийстве резидента военной разведки комбрига Владимира Нестеровича, который был отравлен в ресторане немецкого города Майнц. Теперь Рейсс чувствовал дыхание сталинских убийц за спиной. В 1937 году Рейсс получил директиву вернуться в Москву. В ответ он направил письмо в адрес ЦК ВКП(б), передав его через советское полпредство в Париже. Рейсс информировал ЦК о том, что он порывает со сталинской контрреволюцией и "возвращается на свободу". Из того же письма следовало, что под свободой он понимает "возврат к Ленину, его учению и его делу". Сталин, узнав о письме Рейсса, решил пресечь этот опасный преценднт, которому могли последовать и другие сотрудники, работавшие за рубежом. Он дал указание Ежову уничтожить предателя вместе с женой и ребенком. Эта операция была поручена подвижной группе С.М. Шпигельгласа, заместителю начальника Иностранного отдела НКВД. На след Рейсса вышли с помощью друга семьи Рейссов, некоей Гертруды Шильдбах. Тело Игнатия Рейсса с двенадцатью пулями нашел ранним утром 5 сентября 1937 года житель квартала Шамбланд в городке Пюи под Лозанной. В руке убитый сжимал клок седых женских волос. Как потом выяснилось, это были волосы Гертруды Шильдбах. Эге, озадачится читатель. Понятно, зачем надо отступление про яды. Если Сталина отравили, то проверенным и потому надежным ядом. Но, пули-то здесь при чем? Наберись терпения, дорогой читатель. Далее - только про яды. В отеле, где останавливались убийцы Рейсса, среди вещей Гертруды Шильдбах швейцарские полицейские нашли коробку шоколадных конфет, в начинке которых содержалась смертельная доза стрихнина. Конфеты очевидно предназначались для сына Рейсса. Кто знает, не хватило времени у Шильдбах, или совесть ей не позволила скормить отравленные конфеты ребёнку, который привык доверчиво играть с ней. К началу 1938 года, пожалуй, единственным из командного состава НКВД, уцелевшим после смещения Генриха Ягоды, остался начальник Иностранного отдела НКВД Абрам Слуцкий. Считают, что не трогали его, чтобы не вспугнуть вызванных из-за рубежа чекистов. Однако, к тому времени вызваны и расстреляны были уже почти все (один из невернувшихся, Александр Орлов, упоминает только о четырех невозвращенцах). 17 февраля 1938 года заместитель наркома внутренних дел СССР М.П. Фриновский позвонил заместителю Слуцкого Шпигельгласу: "Зайдите ко мне!" Зайдя в кабинет Фриновского, Сергей Шпигельглас увидел Слуцкого, бессильно сползавшего с кресла. На столе перед ним стояли стакан чая и тарелка с печеньем. Слуцкий был мёртв. Специфические синюшные пятна на лице покойного подсказали Шпигельгласу, как и впоследствии другим сотрудникам НКВД, видевшим мертвого Слуцкого и знакомым с основами судебной медицины, причину смерти - отравление цианистым калием. Лучше было не задавать вопросов, и Шпигельглас предложил позвать врача. На что Фриновский ответил, что врач только что был и медицина тут не поможет. "Сердечный приступ", - небрежно добавил он... Когда на посту наркома НКВД Ежова сменил Лаврентий Берия, секретная токсикологическая лаборатория была реорганизована (впоследствии именовалась "камера", "лаборатория Х", "лаборатория 12"). Теперь она располагалась на первом этаже здания в Варсонофьевском переулке рядом с внутренней тюрьмой НКВД. Помещение лаборатории было разделено на пять комнат, двери которых со специальными "глазками" выходили в просторную приемную, в которой постоянно находился кто-то из сотрудников. Лаборатория подчинялась непосредственно Берии и его заместителю Меркулову, была особо засекречена даже для начальников других отделов НКВД, и руководил этой секретной лабораторией Майрановский Григорий Моисеевич, перешедший под крышу НКВД вместе со своей исследовательской группой из Института биохимии Академии наук. Каждый день в лабораторию приводили заключенных, приговоренных к расстрелу. Избежавший расстрела, а расстреливали здесь же рядом во дворе тюрьмы, в одной из камер спецлаборатории превращался в подопытного "пациента", которого "доктор" Майрановский участливо расспрашивал о самочувствии и давал лекарство. Если "пациент" не умирал сразу после "медосмотра", за его мучениями наблюдали через "глазок" в двери иногда до двух недель, а потом убивали. Основная цель токсикологической лаборатории Майрановского заключалась в поиске и изготовлении ядов, которые нельзя было бы определить при вскрытии и действие которых маскировалось бы под естественную причину смерти.. Майрановсий начал свои научные эксперименты с иприта. Вероятно, он проводил опыты с безвкусными производными иприта раньше, чем это начали делать в Германии в концлагере Заксенхаузен в 1939 году. Яд смешивался с пищей или растворялся в воде, предлагался в виде лекарства внутрь или в инъекции. Смазывали или обрызгивали ипритом различные участки кожи жертвы. Свой опыт работы с ипритом советский "доктор Смерть" обобщил в диссертации на соискание степени доктора биологических наук "Биологическая активность продуктов взаимодействия иприта с тканями кожи при поверхностных аппликациях", которую ВАК утвердил в 1943 году с присвоением соискателю ученого звания профессора. Однако, иприт обнаруживался при вскрытии отравленных, и Майрановский перешел к другим ядам. Не менее чем на 10 подопытных уголовниках и политических испытывался каждый яд: дигитоксин, таллий, колхицин, азотнокислый натрий, аконитин, стрихнин. Изучалась и надежность яда. Если обреченный, за которым наблюдали сквозь "глазок" в двери камеры, получив дозу яда, незапланированно долго извивался в мучительных судорогах, вводили другой, предположительно более сильный препарат. Для поставленной перед лабораторией задачи дигитоксин оказался неподходящим. Помимо симптомов типичного сердечного приступа, таких как нарушения ритма и дискомфорт в области сердца и, что немаловажно, картины острой сердечной недостаточности на вскрытии, дигитоксин давал и ненужные признаки общего отравления: боли в животе, рвота, понос, нарушения зрения при сохраненном сознании и свободном дыхании. То же и для таллия. После однократного попадания смертельной дозы сульфата таллия в организм первые признаки отравления появляются не менее чем через 12 часов: рвота, кровавый понос, чувство тревоги, галлюцинации, судороги, кома, смерть. Помимо того, что таллий можно обнаружить после вскрытия, он еще вызывает ряд характерных изменений в тканях отравленного организма, например, специфические изменения в волосах и так называемая "таллиевая клетка" в ганглиозной ткани. Другие из указанных ядов наряду с признаками общего отравления имеют еще симптомы, характерные для конкретного яда. Например, для колхицина специфичны жжение и зуд во рту и в глотке, нарушения глотаниия, снижение температуры тела, выпадение волос; для азотнокислого натрия: посинение кожных покровов, особенно между носом и губами, посинение ногтей; для аконитина: сильное возбуждение нервной системы сменяющееся ее угнетением, мышечная слабость и сухость слизистых оболочек, редкий пульс и частое дыхание; для стрихнина: генерализованные судороги, вызывающие боль в шее, спине и конечностях при полном сохранении сознания. Больше года ушло на испытание рицина - яда, который с большим трудом определяется в организме жертвы после смерти. Рицин - это токсин, получаемый из жмыха семян касторовых бобов клещевины. Вначале рицин давали подопытным с питьем или пищей. Симптомы отравления появлялись в среднем через 15 часов, иногда через 3 суток: нарушалось зрение из-за кровоизлияния в сетчатку глаза, потом присоединялись тошнота, рвота, сильные боли в животе, кровотечение из заднего прохода, коллапс и смерть через 6-8 дней из-за полиорганной недостаточности. Потом стали разрабатываться и другие способы введения яда. Специльными пулями с полостью для яда стреляли в затылок приговоренному к высшей мере. Этим в основном занимался начальник 4-го спецотдела (отдела лабораторий) НКВД М.П. Филимонов, фармацевт по образованию, кандидат медицинских наук. (окончание следует) Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #9(178)сентябрь2014 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=178 Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer9/Chevychelov1.php