* * *
Не умирают мысли.
Нет,
не умирают.
Они, как звук,
они, как свет,
от обитаемых планет
летят, как верные гонцы,
бегут, спешат
во все концы
Вселенной.
И, пронзив века,
лишь приглушённые слегка
тех достигают,
кто их услышит и поймёт,
и, обновив,
опять пошлёт
в иные дали.
…Давно исчезли их творцы,
но, как забытые гонцы,
пронзая жаркие солнца,
галактики,
умы, сердца,
пустоты гиблых «черных дыр»
и квазимир,
и антимир,
стремятся дале.
И, раз возникнув,
будут жить
и мирозданием кружить,
умы питая…
Не умирают мысли.
Нет,
не умирают!
* * *
Новый год, как рубеж,
Новый год, как барьер –
кто придумал нелепость такую?
Время мчится конём непокорным
в карьер.
На обочине я голосую:
– Время, время, возьми!
Время, время, умчи
через годы к потомкам далёким!
Не оставь меня, время, в туманной ночи –
я устал уже быть одиноким.
Сколько было их – зим!
Сколько было их – лет!
Сколько было случайных знакомых!
Сколько было друзей! – Настоящего нет…
ни подруги, ни сына, ни дома…
Никого не виню.
Знаю – сам виноват.
Если б в детство опять возвратиться!
Только время, увы, не помчится назад.
Знаю – прошлое не повторится.
Новый год, как рубеж,
Новый год, как барьер.
Выхожу на дорогу ночную –
время мчится конём непокорным в карьер,
на обочине я голосую.
* * *
Нас не было…
Мы только миг живём.
И вновь исчезнем,
канув в Мирозданье.
Частицами в круговорот уйдём,
частицами,
которым нет названья.
Миг жизни…
Кто его нам подарил?
Жестокость это,
или милосердие?
Барахтаемся из последних сил,
прикладываем всё своё усердие,
чтобы не бедствовать,
чтобы иметь друзей,
продлить свой род…
Иному удаётся.
И служит он
примером для людей.
Но жизни нить
и у такого рвётся.
Конец один.
Мы только миг живём
и исчезаем,
канув в Мирозданье.
Рождённые землёй –
в неё уйдём
частицами,
которым нет названья.
На обломках былого
…Если даже прочитаны
тысячи книг,
вряд ли следует
этим кичиться –
разве можно сказать,
будто что-то постиг
в совершенстве,
что хватит учиться!
…Я по белому свету
немало бродил:
знаю тундру
и пики Памира,
на Алтае работал,
в Песчанке служил,
плыл по бешеным водам
Тунгира.
Рыбаком бороздил
океанский простор,
загорал пионером
в Артеке.
Я взлетал в небеса –
выше туч, выше гор, –
опускался
в подземные штреки.
Поднимал целину,
строил Братскую ГЭС,
под Сургутом
спасал буровую.
Есть на БАМе
один безымянный разъезд –
там рубил я тайгу
вековую.
Только разве
имел ли я право сказать,
будто землю советскую
нашу
всю – от края до края –
я мог описать
от безводных пустынь
и до пашен?
Над Москвой,
в синеве,
солнца ласковый шар,
люд рабочий с обеда шагает.
Над Байкалом
зари полыхает пожар,
а Камчатка давно отдыхает.
В Душанбе
наливается соком гранат,
зелень,
солнечных бликов мерцанье.
Над Ямалом
проносится снежный заряд,
и сполохи
полярных сияний!
………………………..
………………………..
На куски развалилась
родная страна –
необъятная наша держава!
Ты гордилась,
что дружбой народов сильна,
но померкла, увы,
твоя слава.
«Иностранцами» стали
таджик и узбек.
Гастарбайтеры –
чуждое слово…
Ты несчастье принес
для людей, новый век, –
мы живём
на обломках былого.
Возродится ли то,
что рассыпалось в прах?
Уцелеет ли наша Россия?
Боже, пусть просветленье
наступит в умах,
пусть поможет нам снова
Мессия!
