Обманчивая ткань реальности. Владимир Набоков и наука*0

Некоторые странности, увлечения и любопытные привычки не только дозволены, но и весьма полезны для известности великого человека. Набоковская «охота на бабочек» многие годы снисходительно относилась его читателями к такого рода милым чудачествам. Сам он, однако, всегда настаивал на совершенной серьезности своих энтомологических занятий. Как оказалось, вполне основательно. Настоящий исследователь-практик, эксперт по микроскопической анатомии, классификации и происхождению бабочек-голубянок, он предложил смелую гипотезу их происхождения и миграции. Подтвержденная современными методами, эта гипотеза не только получила признание специалистов, но и некоторую известность у образованной публики[1]. Так что Набоков вполне может быть признан полномочным представителем двух давно разделившихся и далеко ушедших друг от друга областей человеческого творчества: художественной литературы и науки. Более того, среди всемирно известных литераторов быть может лишь Гёте был знаком с наукой столь же интимно, знал ее так хорошо «изнутри», как Владимир Набоков[2]. «Удовольствие от литературного вдохновения и вознаграждение за него — ничто по сравнению с восторгом открытия нового органа под микроскопом или еще неизвестного вида в горах Ирана или Перу», - говорил Набоков[3]. Всё было бы просто – и неинтересно – если бы эти два источника наслаждения (литературное творчество и наука) никак не смешивались. Но они влияли друг на друга, порою – довольно причудливо. В важнейшей научной статье Набокова сухой морфологический материал представлен в измерениях, рисунках и схемах, но текст украшен всеми средствами литературного стиля. Автор предлагает натуралисту отправиться на машине времени Уэльса к временной точке, где некоторые азиатские бабочки перебралась через Берингов пролив (перешеек) в Америку[4]. Предполагают даже, что стиль статьи, столь отличный от принятого, помешал отнестись серьезно к его интереснейшей гипотезе[5]. Но наука, этот ценный источник наслаждения, вовсе не была в глазах Набокова единственным и успешным способом понимания реальности. Более того, он относился весьма скептически к ее возможностям и, казалось бы, очевидным успехам. «...Я не верю, что хоть какая-нибудь наука сегодня проникла хоть в какую-нибудь тайну... Мы никогда не узнаем ни о происхождении жизни, ни о смысле жизни, ни о природе пространства и времени, ни о природе природы, ни о природе мышления»[6]. «Сегодня» - это шестидесятые годы 20-го столетия, но длинный список «прорывов» и открытий, сделанных к этому времени, не мог изменить набоковское восприятие обманчивой и волшебной ткани реальности, в соответствии с которым даже блистательная физика того времени казалась ему «...унылой картиной прикладной науки, с образом умельца-электрика, подхалтуривающего на изготовлении бомб и всяких иных безделиц»[7]. По Набокову, человеку немногое дается увидеть в коротком просвете между двумя вечностями: временем до рождения и темной пропастью после смерти. Но и то, что ему доступно, это лишь «мираж, принимаемый... за ландшафт»[8]. И мираж этот, с его «очаровательной иррациональностью»[9] не отражается, а создается заново «в другом восхитительном обмане – в искусстве»[10] (гл. 6, п. 2). Работы Набокова - натуралиста признаны и оценены, пусть и с большим опозданием. Его, однако же, никогда не сдерживали границы научной специализации, и он смело заявлял свои мнения по общим вопросам биологии, психоанализу, опытам И.П. Павлова, теории относительности, применению математики. Он не писал научных статей и трактатов по этим, далеким от его основных занятий разделам, но в романах, предисловиях к ним, многочисленных интервью эти мнения выступают довольно ясно. Поскольку «нет искусства без фактов» (как и «нет науки без воображения»), Набоков требует максимальной точности всех писательских картин[11]. Если романист рисует своего героя выдающейся творческой личностью, он должен представить вещественные доказательства. Следуя этому принципу, Набоков дарит герою «Бледного пламени" полноценную поэму, так что читателю совершенно ясно: Джон Шейд действительно талантливый поэт. Ученые: Годунов-Чердынцев (отец) из "Дара", Ван Вин из "Ады" и проф. Круг из «Bend Sinister» получают достаточно места для своих научных рассуждений. Правда, сделать для них то же, что Набоков, сам талантливый поэт, сделал для Шейда, т.е. снабдить их подлинными и оригинальными открытиями, он, разумеется, не может и заняты они по преимуществу критикой принятых наукой теорий. И тут, надо признать, глаз Набокова зорок, наблюдения метки и не лишены реальных оснований. Уместен, разумеется вопрос: насколько точно литературные персонажи следуют научным взглядам самого автора? Действительно ли «Второе добавление к «Дару» отражает биологические принципы Набокова? Ответ, не идеальный конечно, придется искать в сопоставлении источников – в многочисленных интервью, в «Других берегах» и «Память, говори». Эволюция: Homo sapiens vs Homo poeticus. Поэту Набокову, так же как и другому поэту - Осипу Мандельштаму казалось невероятным, что Природа создала все свое великолепие одним лишь примитивным способом - борьбой за существование. "С детства я приучил себя видеть в Дарвине посредственный ум. Его теория казалась мне подозрительно краткой: естественный отбор. Я спрашивал: стоит ли утруждать природу ради столь краткого и невразумительного вывода", - писал Мандельштам[12]. Позже он изменил свою точку зрения, в некоторой степени под впечатлением литературных достоинств дарвиновской книги. У Набокова скептическое отношение к борьбе за существование следовало из более глубоких и разносторонних причин. Некоторые из них - чисто биологического свойства, другие - скорее эстетические и художественные. Поразительный феномен мимикрии представлялся Набокову противоречащим основным утверждениям Дарвина. Из сложившей крылья бабочки каллимы природа «делает удивительное подобие сухого листа с жилками и стебельком, она, кроме того, на этом «осеннем» крыле прибавляет сверхштатное воспроизведение тех дырочек, которые проедают именно в таких листьях жучьи личинки...»[13] (гл. 6, п. 2). Столь совершенный обман, призванный спасать бабочку от опасных охотников, становится важным преимуществом в борьбе за существование. Но, возражает Набоков, если эволюция по Дарвину состоит в отборе мелких и случайных изменений, полезных для выживания особи, то формирование подобной сложности было бы примером «математически невероятного совпадения (...) формы, окраски и поведения (т.е. костюма, грима и мимики) в одном существе» (там же). Растянутое во времени и постепенное накопление необходимых признаков привело бы к появлению промежуточных форм, обладающих лишь частичным сходством с объектом, личину которого «желает» надеть бабочка. Но этого Набокову наблюдать не приходилось. Другое возражение не менее весомо: «борьба за существование» не способна объяснить феномен мимикрии «так как подчас защитная уловка доведена до такой точки художественной изощренности, которая находится далеко за пределами того, что способен оценить мозг гипотетического врага – птицы, что ли, или ящерицы: обманывать, значит, некого, кроме разве начинающего натуралиста» (там же). Набоковские возражения придают живописную форму критике темных мест теории естественного отбора. Сама эта критика родилась немедленно после выхода в свет главной дарвиновской книги. И тогда же Дарвин подробно и обстоятельно ответил на нее, в том числе и на связанную с удивительным феноменом мимикрии[14]. В способностях птиц-охотников Дарвин не сомневался. Да и сами бабочки, по его мнению, достаточно развиты для психологического восприятия красоты, так что их волшебный рисунок может быть оценен противоположным полом при выборе партнера для спаривания. В противном случае существование столь сложных и изощренных свойств не имело бы никакого смысла[15]. Но для Набокова смысл, разумеется, был, и не только биологический. Вся эта игра цвета, рисунка и формы - суть «молчаливый, тонкий, прелестно-лукавый заговор» устроенный природой «за спиной всей органической жизни...» ради того единственного наблюдателя, кто наделен «художественным чутьем, воображением и юмором». И цель заговора – наслаждение, точнее «...веселое впечатление очаровательной иррациональности ... - вот чего хотела добиться, вот чего добилась природа, наша осмысленная сообщница и остроумная мать»[16]. Существуют, однако, фактические доказательства интеллектуальных возможностей участников мимикрии. К примеру, если гусениц, способных имитировать веточки становится слишком много, птицы начинают пробовать эти «веточки» на вкус и в дальнейшем действуют в соответствии с результатом такого опыта[17]. Среди птиц, охотящихся на бабочек, Great Tits (синицы), способны решать нестандартные задачи, и не только долгим путем проб и ошибок, но и посредством догадки, «инсайда»[18]. Именно в те годы, когда Набоков постигал зоологию и литературу в Кембриджском университете, эти птицы открыли для себя новый источник пищи: бутылки молока, доставляемые ранним утром к дверям английских домов, они открывали, пробивая клювом крышку из фольги[19]. Полагают, что негативное отношение Набокова к теории естественного отбора оправдано, хотя бы частично, существенными прорехами в её обосновании, и оно изменилось бы под действием громадного объема современных доказательств[20]. Скажем, он мог бы принять к сведению, что многообразие признаков нередко обеспечено небольшим числом генов, что повышает статистическую вероятность их сочетания. Пример этому можно найти и в знакомой Набокову области. У бабочек Papilio dardanus отряда Lepidoptera самки способны принимать несколько видов окраски, каждая из которых имитирует окраску несъедобных бабочек из другого биологического рода, но вся эта многообразная мимикрия обеспечивается одними и теми же генами, которые включаются и выключаются модифицирующими генами[21]. Требование показать промежуточные формы – этапы становления существующего вида, рода, семейства всегда оставалось в критическом наборе противников дарвинизма. Такие формы, разумеется, обнаруживаются, но именно здесь не всё благополучно. Craig Holdrege исследовал происхождение жирафа, школьной иллюстрации естественного отбора. В ископаемых остатках не удалось заметить постепенной трасформации предков этого животного (удлинение шеи, ног и т.д.). Все, что обнаружено, содержит жирафа в «готовом» виде. Понятно, что будущее может пополнить находки, однако «пропуск» промежуточных форм замечен и во многих других случаях[22]. Но не только детали такого рода определяли отношение Набокова к дарвинизму. Универсальность борьбы за существование представлялась ему грубым упрощением, особенно если последнюю пытались распространить и на самого человека. Хотя «факт появления видов неоспорим..., в природе развивались не виды, а самое понятие вида»[23]. Некая «плавная сила», которая «празднично оживляет вселенную», и которую Набоков называет «вращением», создала и «мыслящий аппарат человека» и те природные связи, те возможности сравнения и группирования, которые он открывает, называя их видами, родами, семействами (там же). Сохранить за живой природой творческую силу, которая способна вести её по сложному и запутанному пути эволюции, представлялось совершенно необходимым некоторым биологам и философам, знакомым с дарвинизмом. При этом естественный отбор признавался реальной, но второстепенной силой, примитивной и механической. Так думал знаменитый французский философ Анри Бергсон, предложивший сравнение: естественный отбор приспосабливает развивающиеся организмы к условиям среды подобно тому как прокладываемая дорога приспосабливается к природным обстоятельствам, следуя подъемам и спускам местности, выполняя повороты. Но точно так же как эти подъемы и спуски не определяют направление дороги, естественный отбор не определяет пути эволюции[24]. Владимир Набоков неизменно отклонял любые попытки проследить истоки его мнений, обнаружить влияние, которое на него могли бы оказать другие - литераторы, философы или психологи. И всё же родство эволюционных представлений Набокова с таковыми Анри Бергсона кажется вполне определенным. Не серия приспособлений к внешним обстоятельствам, как следует из «механического» дарвинизма, и не движение к заранее намеченным целям, которое видит телеология, но творческий порыв, elan vital, является, по Бергсону, причиной эволюции. Именно он побуждает первичные формы к превращению в сложные и многообразные организмы. Не будь его, жизнь застыла бы в примитивных, но вполне приспособленных для существования стадиях. Материальная природа elan vital ясна не более, чем природа «вращения» Набокова. Бергсон, однако, считал ее одной из основных природных сил, подобных гравитации или магнетизму, первичных и ни к чему не сводимых. Жизненное творчество, elan vital, создает не только все более сложные, все более изощренные формы жизни, но и понятия, в которых эти формы могут быть описаны. Набоков делает следующий шаг, утверждая, что развились в сущности, не виды, а понятие биологического вида. Для Анри Бергсона человек, рожденный потоком elan vital был поначалу всего лишь Homo faber - обладатель практического интеллекта, изготовитель орудий. Но здесь Набоков не пошел за Бергсоном. “Есть также острое удовольствие (и чем еще, в конце-то концов, могут наградить научные изыскания?) в объяснении начального цветения человеческого рассудка сладостной паузой в эволюции всей остальной природы, животворной минутой лени и неги, позволившей, прежде всего, сформироваться Homo poeticus, – без которого не родился бы sapiens. “Борьба за существование” – какой вздор! Проклятие труда и битв ведет человека обратно к кабану, к хрюкающей твари, одержимой поисками еды”[25]. Эволюционные взгляды Набокова, хоть и кажутся порой затейливыми биологическими фантазиями, вполне могут быть сопоставлены с существавшими в то время и актуальными до сих пор подходами. В 80-х годах, уже после смерти Набокова, получила некоторое распространение концепция Intelligent design (ID). Ее сторонники полагают, что развитие определенного рода биологических систем может быть понято скорее как результат сознательного плана, чем естественного отбора. При этом утверждается, что доктрина целиком основана на научных доказательствах. Такие системы состоят из многих простых, но необходимых элементов, и отсутствие любого из них делает всю систему бесполезной. К примеру, многоступенчатая система свертывания крови, глаз млекопитающих и слуховой аппарат должны были возникнуть как единое целое, поскольку тысячелетнее их собирание из отдельных элементов не дает никакого эволюционного преимущества и до самого последнего этапа «сборки» орган не способен функционировать[26]. Набоков мог бы пополнить эти доказательства феноменом мимикрии. Чарльз Дарвин признавал, что если бы отыскался сложный орган, возникший в ходе эволюции одномоментно и в «готовом» виде, это было бы серьезнейшим доводом против его теории. Но защитникам ID - Разумного замысла приходится нелегко, поскольку конкретные исследования постоянно угрожают их доказательствам. Обнаружены, к примеру, этапы развития зрительного аппарата от светочувствительных пятен примитивных животных до совершенного глаза птиц и человека. И на каждом из этих этапов восприятие света было несомненным эволюционным преимуществом. Сторонники ID, так же как и Набоков, не связывают себя ни со Священным писанием, ни с понятием бога[27]. И всё же, испытывая «полнейшее равнодушие к организованному мистицизму, к религии, к церкви — любой церкви»[28] Набоков желает не строгого и холодного дизайна, но материнской заботы, которая не только питает, но и балует, развлекает и любуется своим созданием. Астроном Guillermo Gonzalez и философ Jay W. Richards полагают, что в соответствии с ID, этим Разумным замыслом, для нашей планеты выбраны такие константы, такие параметры, которые делают её пригодной не только для жизни, но и для науки. Предположение прямо-таки набоковское: предусмотрительная забота не только о материальных условиях жизни, но и об увлекательном занятии для будущего человека. И, как удивительное продолжение переклички, биохимик Michael J. Behe полагает, что у Замысла могли быть артистические причины для создания некоторых загадочных конструкций[29]. (Читали ли они Набокова?) Дарвинизм затрагивал слишком многое, чтобы удержаться в рамках чисто научной теории, интересной лишь для профессионалов-биологов. Но когда к обсуждению подключились философы, теологи, журналисты и педагоги он приобрел черты, которых не было в изложении самого автора. Чарльз Дарвин употреблял злополучный термин борьба за существование «в широком и метафорическом смысле»[30]. Он видел не одно лишь пожирание живыми существами друг друга, но и сотрудничество, но и перерывы в этой борьбе. Так что Набоков сражался в этом случае не столько с самим Чарльзом Дарвиным, сколько с некоторыми отклонениями от его мнений. Борьба за существование – это не только драматическая охота хищника на жертву или не менее драматическая битва самцов за обладание самками. Быть может самая важная часть этой борьбы скрыта от глаз и разворачивается на биохимическом и иммунологическом поле. Современный пример: в южной Африке каждый год 25 львов умирают от туберкулеза. Хроническая болезнь ослабляет животных, и это влияет на все их социальное поведение: частая сменяемость территориально доминирующих самцов, следующее из нее убийство львят, общее снижение продолжительности жизни[31]. Сторонники Intelligent design ничего не говорят о самом дизайнере, быть может потому, что библейский Бог дискридитирован в этом качестве не только мифами Священного писания, но и несовершенством творения. Однако, и естественному отбору предъявлен подобный же счет, на который долго не было вразумительного ответа. Казались бы, после тысячелетней (миллионнолетней) работы отбор накопил лишь благоприятные для организмов признаки, а признаки вредные устранил и оставил в прошлом. Но некоторые факты особенно трудно примирить с универсальной полезностью: даже абсолютно вредные варианты, тяжелые наследственные болезни, не исчезают. Человек - вид эволюционно успешный и процветающий. Нет, однако, ни одного органа, ни одной ткани в человеческом организме, которые не поражались бы десятками или даже сотнями болезней. К примеру, для человеческого глаза установлено более 200 патологических состояний. Достаточно открыть Международную классификацию болезней (ICD - The International Classification of Diseases ), чтобы удостовериться, что эволюция далека от совершенства. (Еще труднее понять все эти дефекты конструкции, если принимать, что она создавалась по заранее продуманному плану). Сегодня стало понятным многое, что казалось Набокову свидетельством дефектности дарвинизма. Из современных данных следует, что некоторые свойства живых существ сохранились не потому, что они полезны для выживания, но как элементы сложной системы, в которой невозможно довести до совершенства все составляющие[32]. Более того, сохранились и безусловно вредные признаки, такие как тяжелые наследственные болезни. Новые мутации или хромосомные аберрации поддерживают определенную, пусть и весьма низкую их частоту в популяциях. Такова плата за эволюцию, поскольку именно мутации являются основой разнообразия, необходимого для естественного отбора. Впрочем, грустные стороны эволюции не могли омрачить набоковское восприятие природы: всеми своими красками, формами, увлекательными загадками она награждает того, кто наделен «художественным чутьем, воображением и юмором»[33]. Для приверженцев ID само происхождение этих замечательных человеческих качеств, нужных для интимной связи с природой, очевидно. Обо всем позаботился Разумный дизайн. Но для естественной эволюции требуются специальные разъяснения. По Geoffrey Miller теория выживания может объяснить естественную историю вплоть до рождения человеческой изобретательности, коммерции и знаний, но не способна объяснить стремление к красоте и наслаждение человеческой культурой: искусство, музыку, драму, комедию. Да и человеческий язык более разработан и изощрен, чем это необходимо для основных функций выживания[34]. Самый простой выход из возникшего затруднения – предположить, что все эти «излишние» человеческие качества – суть побочные эффекты иных качеств, необходимых для выживания. Но возможен другой, и не голословный ответ: художественные и музыкальные способности развились в ходе эволюции подобно другим качествам, полезным для выживания. Половой отбор, один из двигателей эволюции, предполагает и такую возможность. Эксквизитный пример - птица-шалашник, самцы которой строят «дома», затейливо украшая их цветами, ветками, раковинами и предметами, позаимствованными у людей. Единственное назначение сооружения с его трудоемкой декорацией – произвести впечатление на самку. «Дома» не используются для выращивания птенцов, и самки строят гнезда самостоятельно. Но они, эти самки, придирчиво оценивают архитектурные и дизайнерские способности строителя, соглашаясь спариваться лишь с самыми способными. Художественные достижения самцов зависят от возраста (опыта). Возможно «культуральное» наследование стиля в определенной популяции птиц[35]. Успехи эволюционной биологии, при всей их убедительности, вряд ли могли бы серьезно повлиять на Набокова. Конечно, его протест против дарвинизма в определенной степени опирался на биологические доводы. Но куда важнее было особое понимание мира, в соответствии с которым Набоков «...нашел в природе те “бесполезные” упоения, которых искал в искусстве. И та и другое суть формы магии, и та и другое – игры, полные замысловатого волхвования и лукавства. [36] (гл. 6, п 2). И в этом мире, убрав с авансцены борьбу за существование, можно было воспринимать мимикрию как “рифмы природы”»[37]. Если все же попытаться (чего Набоков, конечно же, не одобрил бы) поместить его биологические взгляды в одну из известных ячеек, то это будет, вероятно, Intelligent design – Разумный замысел. Но и в этой ячейке он составит особый подвид – Поэтический дизайн, основателем и единственным представителем которого он был и остается. Примечания: [1]Nabokov Theory on Butterfly Evolution Is Vindicated. http://www.nytimes.com/2011/02/01/science/01butterfly.html?pagewanted=all&_r=3& [2] В.И. Вернадский. мысли и замечания о Гёте, как натуралисте. http://vernadsky.name/my-sli-i-zamechaniya-o-gyote-kak-o-naturaliste/ [3] Интервью Герберту Голду и Джорджу Плимптону. Перевод Дениса Федосова Февраль 1968. В кн. Сеанс с разоблачением, или портрет художника в старости.Пред. Н. Мельникова http://coollib.com/b/92085/read#r24 [4] V. Nabokov. Notes on neotropical Plebejine2E (Lycaenidae, Lepidoptera). PSYCHE, 1945, Mar.-June. http://downloads.hindawi.com/journals/psyche/1945/065236.pdf [5] Jessica Palmer. Nabokov was right – so was Stephen Jay Gould wrong? http://scienceblogs.com/bioephemera/2011/01/29/nabokov-was-right-so-was-gou. [6] Интервью Олеину Тоффлеру. Март 1963. Перевод Дениса Федотова. В кн. Сеанс с разоблачением, или портрет художника в старости.Пред. Н. Мельникова: http://coollib.com/b/92085/read#r24 [7] Интервью Альфреду Аппелю, сентябрь 1966. Перевод Михаила Мейлаха и Марка Дадяна. В кн. Сеанс с разоблачением, или портрет художника в старости.Пред. Н. Мельникова: http://coollib.com/b/92085/read#r24 [8] Владимир Набоков. “Другие берега.” Гл.1,пар.1: http://www.big-library.info/?act=read&book=2990 [9] В. Набоков. Второе добавление к "Дару" Публикация и комментарии А. Долинина. Перевод Г. В. Лапиной. http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/1/nabokov.html [10] Владимир Набоков. “Другие берега.” Гл.1,пар.1. http://www.big-library.info/?act=read&book=2990 [11] Интервью Альфреду Аппелю, сентябрь 1966. Перевод Михаила Мейлаха и Марка Дадяна. В кн. Сеанс с разоблачением, или портрет художника в старости.Пред. Н. Мельникова. http://coollib.com/b/92085/read#r24 [12] О.Э. Мандельштам. литературный стиль Дарвина. Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. М. Арт-Бизнес-Центр, 1994. Стр. 390-399. [13] Владимир Набоков. “Другие берега.” Гл.1,пар.1. http://www.big-library.info/?act=read&book=2990 [14] Ч. Дарвин. Сочинения. Т.3. Москва, Из-во Академии Наук, 1939. Гл.7. [15] Ч. Дарвин. Происхождение человека и половой подбор. http://www.bspu.unibel.by/pages/obschixxi/source/0940.html). [16] В. Набоков. Второе добавление к "Дару" Публикация и комментарии А. Долинина. Перевод Г. В. Лапиной. http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/1/nabokov.html [17] mimicry. (2010). Encyclopædia Britannica. Encyclopaedia Britannica Deluxe Edition. Chicago: Encyclopædia Britannica. [18] Del Hoyo, Josep; Elliott, Andrew; Christie, David. Handbook of the Birds of the World. Volume 12: Picathartes to Tits and Chickadees. Barcelona: Lynx Edicions. pp. 662–709. [19] Hawkins, T. (1950). "Opening of Milk Bottles By Birds". Nature 165 (4194): 435–436. [20] Nitin Ahuja. Nabokov's Case Against Natural Selection. http://www.hcs.harvard.edu/tract/nabokov.html [21] mimicry. (2010). Encyclopædia Britannica. Encyclopaedia Britannica Deluxe Edition. Chicago: Encyclopædia Britannica. [22] Craig Holdrege. The Giraffe’s Long Neck. From Evolutionary Fable to Whole Organism . The Nature Institute. Perspectives 4, 2005 http://www.natureinstitute.org/pub/persp/4/giraffe.pdf [23] В. Набоков. Второе добавление к "Дару" Публикация и комментарии А. Долинина. Перевод Г. В. Лапиной. http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/1/nabokov.html [24] А. Бергсон. Творческая эволюция. http://www.e-reading.mobi/book.php?book=5592 [25] Набоков, Владимир. “Память, говори (пер. С. Ильин).” iBooks. Гл. 15 п. 1. ) http://royallib.ru/read/nabokov_vladimir/pamyat_govori_per_s_ilin.html#0 [26] evolution. (2010). Encyclopædia Britannica. Encyclopaedia Britannica Deluxe Edition. Chicago: Encyclopædia Britannica [27] New World Encyclopedia http://www.newworldencyclopedia.org/entry/intelligent_design [28] Интервью Олеину Тоффлеру. Март 1963. Перевод Дениса Федотова. В кн. Сеанс с разоблачением, или портрет художника в старости.Пред. Н. Мельникова http://coollib.com/b/92085/read#r24 [29] Michael J. Behe. Darwin's Black Box: The Biochemical Challenge to Evolution. Publisher Free Press, 1996. [30] Чарльз Дарвин О происхождении видов путем естественного отбора или сохранении благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь. Гл.3 http://www.fb2book.com/?kniga=5617&cht=1 [31] Nicholas Bakalar. Lions in South Africa Pressured by TB Outbreak. National Geographic News. September 30, 2005. [32] Александр Марков. Рождение сложности. Эволюционная биология сегодня: неожиданные открытия и новые вопросы. http://lib.rus.ec/b/363124/read). [33] В. Набоков. Второе добавление к "Дару" Публикация и комментарии А. Долинина. Перевод Г. В. Лапиной. http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/1/nabokov.html [34] Geoffrey Miller/ The Mating Mind. How Sexual Choice Shaped the Evolution of Human Nature: http://www.nytimes.com/books/first/m/miller-mating.html [35] . Geoffrey Miller/ The Mating Mind. How Sexual Choice Shaped the Evolution of Human Nature: http://www.nytimes.com/books/first/m/miller-mating.html [36] Набоков, Владимир. “Память, говори (пер. С. Ильин).” iBooks. Гл. 15 п. 1. ) http://royallib.ru/read/nabokov_vladimir/pamyat_govori_per_s_ilin.html#0 [37] В. Набоков. Второе добавление к "Дару" Публикация и комментарии А. Долинина. Перевод Г. В. Лапиной. http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/1/nabokov.html Напечатано в журнале «Семь искусств» #10(56)октябрь2014 7iskusstv.com/nomer.php?srce=56 Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2014/Nomer10/Kunin1.php