ЛИЯ СЕРГЕЕВА
КАК УХОДЯТ
Стихи
Письма тебе
В твое царство спящих письма тебе шлю.
Вместо марки клею кусочки души.
‒ вслед февралю ‒
открытки туда, куда уходят не жить.
Так мыши уходят в душистые камыши
воздвигают гнезда в надежде на тишину.
я в твой покой, как мышь к камышу, тянусь.
Ты мне тоже пиши.
Мыши растят крылья, разводят пчел золотых,
сажают цветы и репу, строят и жгут мосты,
и тысячу лет еще будет стоять дым
над их головами.
А я все учусь вышивать словами,
а все учусь рисовать – как маслом – слезами.
Как Вивальди год на музыку разбиваю…
Мои мыши, мы с вами
столько еще важного не сказали
друг другу –
год летит по кругу: adagio, allegretto,
сходит с ума, мой друг, твоя глупая Гретхен.
Так легко ‒
душу на марки всю искромсать ‒ грех-то какой:
быть беде.
На твоем небе нет никогда дождей,
бродят зайцы-лучики, из облака строят дом.
Тает надежда. Тает день.
Тает последний солнечный
заяц в ведерке со льдом.
В твое царство спящих письма тебе шлю.
Душа закончилась – не беда.
Жди меня. Я тебя очень. Всегда.
Воробей
Привет, мой хороший, мой птиц, мой смешной воробей.
СЕРГЕЕВА Лия – выпускница факультета журналистики МГУ. Стихи публиковались в журналах «Топос», «Наше поколение», «Мир стихов», «Восход» и др. В 2013 году вышел сборник «Дом-дерево-человек». Дебют в «Ковчеге» ‒ № XLI (4/2013). Живет в Москве.
© Сергеева Л., 2014
Я накрошу тебе хлеба (в хлеб душу распотрошу –
обратный процесс: Тот хлеб превращал в тело),
а что я хотела? ‒
да так, просто соскучилась по тебе.
Ты еще вчера с утра мне начал свой птичий рассказ,
когда не надо ни рук, ни губ, ни глаз, а только голос,
рассказ про то, как король принцессу любил и вроде как спас,
вот только женат был на королеве (а сам был голый).
А я тебе в ответ – про принцессину глупость: она
любила не голого короля, а мертвого мотылька,
любила до самого неба, до самого бездны дна –
не могла ни дня
прожить без мысли о том, что пуста рука.
Мы сядем с тобой на карниз, мой хлеб раскрошив,
я стану почти прозрачной, давай уж докрошим меня, доубьем.
И ты мне расскажешь, что тот мотылек жив,
что он просто другой, что он стал теперь воробьем.
Герда
Жаркая шерсть оленя – покрепче держись,
сожми колени – не упасть бы в снега чужие.
А ты – ты жив?
Ты где? Пожалуйста, подскажи мне.
Холод. Тьма.
Я теперь, кажется, знаю, как сходят с ума.
Брат мой, двойник мой, Кай,
я заблудилась, ты меня найди –
возьми за руку и не отпускай,
гляди на меня глазами, полными льдин –
в мои, полные бревен: друг друга стоим.
ты держишь меня над пропастью – не жалей, отпусти.
олени летят мимо: до нас что им?
да и стоит ли вообще пытаться дойти –
домой, если и дома нет, ‒ и хватит ли сил
строить шалаш, взращивать рай?..
Но только кругом вьюга, заклинаю, спаси:
мне так не хочется здесь умирать.
Кай мой, мне чудится лето, меня почти нет –
видишь, с улыбкой твоя замерзает сестра.
Мне так не хочется здесь умирать
мне так не хочется
мне
Лишнее
Сколько лишнего ‒ например, воздух.
Хочется перестать дышать.
чувствовать, как уходит душа ‒
теряет: цвет, память, возраст:
теперь совсем маленькая ‒ в кулак поместится.
Убывает, тает вслед за месяцем.
Не останавливай, жить не убеждать,
попрощаемся: наверное, навсегда.
Попрощаемся ‒ ты полон надежд и сил.
Я все отдам тебе ‒ но только,
когда последняя лунная долька
растает ‒
остаться, прошу, не проси.
Но
Но сколько важного ‒ например, голуби:
желтая хрупкая жизнь из неживого зерна.
На моем балконе маленькая весна ‒
маленькая война: тени и песни.
Давай весь мир чужой ‒
от себя занавесим
и вместе
построим новый ‒ большой.
Голубей приручим ‒ научим
курлыкать псалмы,
переложив их на голубиный слог.
Если бы только ты смог,
если бы я,
если б мы...
Но сколько важного, например ‒ синий:
вечерний ‒ пронзительный, невыносимый
и утренний ‒ зыбкий.
В этот синий уходят мои голуби,
забывая дом мой и мой язык...
А я новых ему учу,
научу тебя, ты лишь попроси.
Но я знаю: я вслед за ними в ту синь
когда-нибудь улечу.
Молитва за кота
‒ …пожалуйста, чтобы кошки –
усатые светлячки, яблоки наливные –
не падали в темноту,
из дней не уходили,
светили и распускались…
…
я помню, как ты выходила из дома:
на тебе была шапка в глупый горошек,
ты несла в плетеной глубокой корзинке –
двух кошек.
ты шла золотой осенней дорогой –
по Стромынке и дальше, в сторону парка,
мимо дома Бога, мимо Бога.
Сухо. Жарко.
а у тех, в корзинке, свои заботы
и свои забавы (прогуляться в осень),
а куда несла их (мимо всех заборов)
позабыла вовсе.
…
‒ …пожалуйста, хотя бы этого, апельсинного,
непослушного, невыносимого,
вот этого, моего, старого, свихнувшегося совсем с ума –
этого не отнимай…
Темнота
Тихо приходила темнота
за душой уснувшего кота,
щекотала белые усы,
обещала счастье без печали.
две слезинки – капельки росы –
упали.
– Ты не трусь, – шептала темнота, –
это так легко и быстро так.
Отвернулась в сторону луна,
и ночные мыши не летали.
Сизый кот туманный ото сна
таял.
Стихли золотые светлячки,
звезды замолчали,
поднимались тени от земли,
поднимались тени от реки,
и ночные корабли
отчалили...
Темнота баюкала кота,
говорила: милый, улетай –
ты за это лето отрастил
пару крыльев: шелковых, больших.
Улетай, тревоги отпустив, –
поспеши.
В топкой первозданной темноте
кот летел.
Шаль тумана плотно лес накрыла,
он задумался и задремал.
Для таких прекрасных нежных крыльев
неба мало.
