Так обычно бывает в августе, когда жарко и сохнут травы, небо бледнеет, в воздухе запах дорожной пыли и сухой листвы. А сейчас перепуталось всё — жарко, но по-осеннему разноцветно, а газоны пахнут молодой травой, как в июне. Я не помню, чтобы когда-нибудь раньше в середине сентября можно было вот так, как сейчас, положить велосипед на траву и устроиться рядом с книжкой… И чтобы так же пекло, и так же мерцали блики на воде, отвлекая, делая текст на странице едва различимым.
Ветер поднимается незаметно – сначала размытое облако загораживает солнце, и вокруг всё начинает тихо шуршать – трава, камыш, сухие дубовые листья на дорожке.
В шорох вплетается монотонный, как птичий щебет, голос пожилой женщины. Она рассказывает что-то сидящей рядом родственнице или подруге, сидящей с ней рядом на скамейке у воды.
Слов поначалу не разобрать, и кажется, что она говорит на чужом языке – очень живо, любезно и ласково, явно с удовольствием и говоря и слушая свой голос.
Она совсем седая, с таким мучнисто-светлым круглым лицом, будто время отбелило её, смыло весь цвет, только для глаз и тонких сосудов на веках оставив немного голубизны.
— …я всё на свете прокляла, вошла туда в пятом часу а вышла в половине шестого, ничего не купила. Устала нечеловечески, решила, что никогда туда больше не пойду. А в другой раз именно там купила себе прекрасные маечки по четыреста рублей, белые, пакистанские, качество совершенно изумительное. Можно было бы ещё походить, мне кое-что приглянулось, но…
На небе появляется волнистая пелена, свет становится рассеянней, а ветер усиливается. Дрожат короткие стебельки клевера, клонится в сторону камыш, лохматая собачонка бегает за желтым берёзовым листом или за бабочкой, похожей на лист.
— …а я ей сразу сказала, что так отношения строить нельзя, так она всю жизнь будет перед всеми виновата, но в конце концов, это её дело, а я думаю так…
Вторая женщина очень стара и мала ростом. В её сложенных на коленях руках две бамбуковых палки для скандинавской ходьбы. Она сидит, чуть запрокинув лицо и прикрыв глаза. Не то слушает подругу, не то греется на солнце.
Дальний край озера темнеет, небо над ним становится плотным, только окна двух башен, возвышающихся из-за леса, отражают последнее солнце, уже неяркое, закрытое полупрозрачной облачной рябью. Холодает.
Щебет всё ещё продолжается, но усиливающийся ветер развеивает фразы, оставляя от них отдельные слова, смешки, восклицания.
Вдруг старуха со скандинавскими палками улыбается и говорит, не открывая блаженно закрытых глаз:
— Сегодня по старому стилю тридцать первое августа. Всё, кончилось тепло…
