Этот рассказ, по сути, стал кодом судьбы автора. В 2003 году Юрий Власенко вышел из дома и не вернулся. Считается, что он пропал без вести. • Редакция «ДиН»
«Не кантовать!» — слабо разбираться
в классической немецкой философии.
Из Очень толкового словаря
— Ну-ну! Дальше-то что?
— А вот этого я не знаю.
Я выпил ещё рюмку, и меня не стало...
Из разговоров
С утра Юра соображал плохо. Особенно с похмелья. Только опрокинув стаканчик, он смог сообразить, что хорошо бы принять душ. Под душем он стал припоминать, чем же они вчера занимались. Когда у Бори всё кончилось, пошли к нему. Потом Боря... Потом они выпили, конечно. Потом они, естественно, обсуждали мировые проблемы... Ну конечно! Классический вариант? Врубили маг и, пока не вырубились, обсуждали на него эти самые проблемы. О чём там бишь? Ну ладно, поглядим и, некоторым образом, послушаем... Юра вылез из-под душа, кое-как обтёрся и уже почти бодро занялся поисками Бори. Но не нашёл. Ну и фиг с ним, подумал Юра, выпил ещё рюмочку и поставил ленту на перемотку. Пока лента перематывалась, он позвонил Боре домой. Но Боря не отвечал. Юра ещё походил по квартире со смутной надеждой, что Боря куда-нибудь залился. Вместо Бори он неожиданно обнаружил всю его амуницию: пальто, шапку, пиджак и даже ботинки. Впрочем, ничего оригинального: Боря уже уходил от него в одних носках. Повторяться стал... Правда, в прошлый раз лето было. Нда... Юра ещё раз позвонил, ещё раз обошёл квартиру, развёл перед зеркалом руками и, прихватив бутылку и сигареты, устроился перед магнитофоном.
«Ещё?» — спросил Борин голос.
«Полстакана»,— ответил голос Юры.
«Ладно... пусть это, вертится!»
«Кто?»
«Она, она самая. Как её?.. Мироздание!»
«Пусть!»
«И вообще...»
«Правильно! Брось-ка спички... вообще...»
«Обрати внимание, Юрик. Наблюдая ихний полёт, ты полностью убедишься в моей правоте».
«Я уже... И не ихний, а евонный».
«Улетаю!!!» — заорал Боря.
Это он спички бросает, вычислил Юра. Несколько минут магнитофон крутился вхолостую.
«Мыслишь...» — раздался наконец Юрин голос.
«...следовательно, существую»,— отозвался Боря и начал хохотать.
Хохотал он долго. Потом Юра стал различать и свои подвизгивания. Вдруг оба одновременно замолчали, что-то звякнуло, и голос Бори сообщил:
«Поехали,— и через некоторое время добавил: — Хорошо-о-о...»
«Ну и дрянь»,— не без удовольствия заметил Юра.
«Сейчас мы начнём изрекать истины,— сказал Боря,— я чувствую, как они шевелятся у меня в животе».
«Ты опять будешь крякать».
«Главное — делать всё по порядку. Сначала я покрякаю, а потом буду изрекать истины».
Через минуту магнитофон голосом Бори неуверенно сказал:
«Мда... кря-кря...»
«На него, то есть на магнитофон, с тоскою не смотри ты. Так, как ты, не может крякать он!»
«Потрясающе!» — сказал Боря.
«Техника!» — сказал Юра.
«Идиот»,— поправил его Боря.
«Мы знаем, кто у нас идиот!»
Они уверенно вошли в отработанное многочисленными бдениями русло.
«Идиот у нас — один»,— продолжал Боря.
«И нам ли его не знать»,— заключил Юра.
Поскольку отработанная часть на этом заканчивалась, они помолчали.
«Жизнь,— сказал Боря и постучал по магнитофону,— требует истин».
«Ну хорошо,— сказал задумчиво Юра,— я понимаю, что она жаждет истин, но зачем она так жужжит?»
«Она отлично жужжит...»
«...Остаётся только расшифровать, что же она сказать хочет».
«Ну конечно! Находясь на более высокой ступени интеллектуального развития, она, то есть жизнь, сообразила, что мыслящие существа могут находиться внутри неё, и пытается наладить с ними, то есть с нами, этот самый, который...»
«Сейчас будем расшифровывать?» — перебил Юра.
«Я подумаю»,— отозвался Боря.
«Весь юмор в другом»,— назидательно говорит Юра.
«В где?»
«Где в где? Ясно же говорю — в другом,— Юра понизил голос.— Вот она жужжит, а ты её записывай. На самой большой скорости. Потом мы пустим запись на самой маленькой... может, и расшифровывать не надо, может, она там по-русски говорит...»
«По-китайски... нда».
«Что же оно из себя представляет?» — спросил Юра.
«Кто?»
«Мироздание, естественно».
«Его истинное лицо нам недоступно,— с пафосом сказал Боря,— поскольку время, например, субъективно...»
«...постольку мы видим мироздание в искажённой форме!»
Они помолчали.
«И пространство»,— задумчиво сказал Боря.
«И пространство»,— согласился Юра.
«Значит, его нет?»
«Кого?»
«Мироздания».
«Почему?»
«Ну как? Если я выну из него время и пространство, где ж ему, бедному, находиться?»
«Глупый,— сочувственно сказал Юра,— форма — это форма, ухватываешь? Не путай калий с кальцием. Форма — формой, а сущность, как и полагается, сущностью. Форма тебе, глупому, нужна, чтобы ухватывать. А мироздание — оно того, сущность».
«Ну и где она?»
«Кто?»
«Сущность».
«Как — где?»
«Ну в чём она?»
«А зачем ей в чём-то быть? Ей и так хорошо».
«Ей плохо. Без пространства. Тяжело».
«Зачем?»
«Ну как? — Боря задумался.— Места мало. Атомы некуда складывать».
«Родной ты мой! Зачем ей место? Ей и так хорошо! Это тебе нужно место, чтобы её рассматривать. Дошло?»
«Начинает».
«Что?»
«Дохожу».
«Ну и как?»
«Тогда, значит, никакого пространства — нет?»
«Козе понятно. И времени».
«Бог с ним, со временем. Пространства нет, вот что хорошо! Я давно это подозревал... Тогда, значит, все предметы находятся друг в дружке и все точки суть одна».
«Див-ствительно,— одобрительно икнул Юра.— Следовательно, из любой точки можно попасть в любую другую. Что может быть проще, если их всего — одна!»
«Ничего! — решительно согласился Боря.— А что для этого нужно?»
«Чтобы — что?»
«Чтобы это, перемещаться».
«Сейчас подумаем».
«Поторопился бы, а то уже спать хочется».
«А что?»
«Люблю перед сном подышать свежим воздухом. Особливо — горным. Успокаивает и отвлекает».
«Холодно».
«Тебе?»
«Да нет. Мне жарко. В горах холодно».
«Что ты, я всегда тепло одеваюсь».
«А магнитофон всё записывает!» — фаталистически выкрикнул Юра.
«Завтра слушать будем...» — мечтательно протянул Боря.
«А ты крякай, крякай»,— посоветовал Юра.
«Кря»,— неохотно крякнул Боря.
«Видишь ли,— сказал Юра,— если я и так нахожусь во всех точках, то мне никакой энергии прилагать не надо, чтобы из этой, которая, гм... Натурализации в другую пере... хм... нестись. Просто нужно немного по-другому развернуть сущность... Как надо развернул и, естественно, где надо и оказался. И перемещений — никаких!»
«Я попробую».
«Подыши горным воздухом. У тебя усталый вид».
«Обязательно».
«Ты уже улетаешь?»
«Я полетел».
«Ты забыл одеться».
«Я ненадолго».
«Смотри, простудишься. Резкий перепад температуры...»
«Резкий перепад, говоришь? Верно, верно. То-то я никак не могу сообразить...»
«Что?»
«Ну, это, улетать».
«Конечно, как же ты полетишь без перепадов?»
«Не мешай, дай вникнуть».
«Наливать?»
«Что?»
«Пить — будешь?»
«Наливай».
Забулькало вино по стаканам.
«Какая картина! — сказал Юра.— Какое напряжение интеллекта! Какая духовная мощь! Сколько экспрессии, сколько артистизма!»
«Отличная погодка»,— прошептал голос Бори.
Юра долго слушал, как перематывается лента.
«О-го-го,— сказал наконец магнитофон его голосом,— как заносит на поворотах!»
Ещё несколько секунд шипения перематывающейся ленты — и почти неразборчиво, еле слышно:
«Бо-о-оря-а...»
Юра долго сидел и ждал продолжения, минут десять, пока не обнаружил перед собой бутылку. Он очень обрадовался, выпил подряд две рюмки и снова уставился на магнитофон. Время от времени слышался какой-то неопределённый шум. Потом шум прекратился, раздалось продолжительное бульканье, после которого он услышал свой голос:
«Бори нет. По всей вероятности, он дышит сейчас горным воздухом. Если, конечно, не оказался между вершинами. Бедный Борик!»
Юра закурил. Когда сигарета кончилась, его голос заявил:
«Нужно не забыть записать на большой скорости и потом прослушать на маленькой!»
Последнее, что услышал Юра, было:
«Ладно!»
Минут пять он сидел в пьяной задумчивости, даже и не ожидая продолжения. Потом он вспомнил, что вчера шёл снег, который кончился, когда они с Борей подходили к его дому. Ещё не отдавая себе отчёта, зачем он это делает, Юра встал, подошёл к окну и выглянул на крыльцо. К дверям тянулись две цепочки следов. Ага, подумал Юра, значит, снег больше не шёл...
