Говорят, в человеческой памяти воспоминания о хорошем, наполненные светом любви к жизни, хранятся дольше воспоминаний о дурном. Наверное, это оправданно: вновь и вновь переживая радостные моменты «ушедших дней», мы, безусловно, увеличиваем территорию добра, мы начинаем делиться этим добром с близкими и далёкими – мы возрастаем душевно и духовно.
Разумеется, наивное желание убежать от тающего за далью лет пережитого страшного – не более чем заведомо обречённая на провал попытка избавиться от болезненных воспоминаний. Жизнь очень длинная, чего в ней только не случается, и нередко – что-то и хочется позабыть, но нет никаких сил совершить это. А сколько в народной памяти, в памяти каждого человека того, что забывать преступно!
Очень хорошо, когда человек неравнодушен к истории родного государства. Многие русские писатели-классики потому и заслужили у потомков честь именоваться великими, что не желали отделять свои «беды и радости» от «бед и радостей» родины. Достоевский, Пушкин, Гоголь, Цветаева, Рубцов, Кузнецов... Не потому ли мы в веках будем читать их произведения, что в каждом их стихотворении, рассказе, повести, романе – судьбы самих писателей, судьбы человеческие, наши судьбы?
Современным литераторам также присуще стремление представить общественности собственное мнение «по тому или иному вопросу». Нередко стимулом для высказывания становится политическое событие, горячее желание оценить действия представителя государственной власти (включая чиновников из «высших эшелонов»). А самые активные комментаторы называют себя историками (вроде Радзинского) или философами (вроде радиоболтуна Веллера). И как будто не беда, что в «исторических» опусах Эдварда Радзинского правда разбавлена домыслами и обильно приправлена, мягко говоря, выдумками. И, конечно, ни для кого из радиослушателей не имеет значения, что разглагольствования дутого всезнайки Михаила Веллера смердят ядом ненависти к тому, что дорого многим и многим русским людям...
Ну что же поделать, если кое-кому иногда очень хочется высказаться? Страна у нас (аж с 1991 года) в равной степени и свободная, и демократическая, а мнение говорящего – неподсудно. Пиши, вещай с любой трибуны, полемизируй – главное, чтобы твоё поведение не вступало в конфронтацию с Уголовным кодексом (и – желательно – основывалось на совести).
И выступают, и вещают, и полемизируют... И чем агрессивнее «эксперты» заявляют о «единственно верном понимании ситуации», тем убедительнее выглядят в глазах наивных слушателей. Но как быть с теми, кто способен рассуждать самостоятельно, кому в университете жизни не нужны подсказки «научных руководителей» по каждому вопросу, включая самые незначительные?
Оставим «рассуждения вообще» и поговорим, например, о... «Литературном меридиане».
В начале апреля в редакцию пришло письмо от ярославского литератора Василия Пономаренко, в котором он критикует многие опубликованные в «ЛМ» произведения и даёт нам рекомендации, что нужно публиковать.
Так, например, Василий Дмитриевич порекомендовал нам «раскассировать» публикацией его письма плотную братию антидемократических писателей. Письмо публикуем. Редакторские комментарии к нему – тоже.
Город Арсеньев Приморского края, журнал «Литературный меридиан», Костылеву Владимиру Александровичу.
Добрый день! Докатились вы там с ребятами своими: издеваться над Ельциным стали, который жизнь положил ради нашей с вами свободы, – в том числе публикационной.
На бланке почтового перевода я как-то вам черкнул, чтобы не ударялись в «прохановщину», то есть в ура-русскую, а на самом деле антидемократическую, линию идеологии и политики. С той поры сам Проханов, понимая свершения наших государственных и общественных дел, подвинулся в сторону разумных демократов, а вы куда-то в актёрско-михайловское болото сползать стали… Нашли оракула! Он же лепит многое от своего приниженно-сумеречного потолка. Вот-де безработный три булки хлеба украл и пополнил собой число тюремных сидельцев, которых в стране, мол, и так через край.
Количество горемык подобных регулирует наша вполне разумная система исполнения наказаний: досрочным освобождением, периодическими амнистиями. Актёр-лицедей, получивший у вас карт-бланш на любую свою социальную чернуху, и не заикается об этом. Он пугает всех нынешней Россией, как сплошной страной тюремных зон: вот, мол, сидельцев может стать больше, чем находящихся на свободе.
Он совсем не знает или знать не хочет, что никакому бомжу нет смысла тырить три булки. По всей стране действует система социальной поддержки: иди в соответствующее заведение, там переночуешь, помоешься, накормят, насчёт поисков работы помогут…
Гляньте, какую картинку сделали из вашего Владивостока в последние годы! А вам те же мужички ура-русской обуреваемости хотели организовать всероссийское насыпание ещё одной сопки на Русском Острове и чуть ли не всесветное водружение на ней некоего демонстрационного креста. Мол, так у них на Псковщине содеяли... Даже из пустынного Израиля камни притащили...
Сычёву усиленно прославляете. Как же! Такую необычайно острую, хоть и с явно облыжным уклоном, публикацию выдала об инагурации избранного на третий срок Президента Владимира Путина. Не нравится ей и её сторонникам этот крепко-деятельный государственник. Нынешняя чехарда анархии на Украине, очевидно, по душе? Значит, расшатывать надо обстановку... Некоего В-штаны-Навального двигать в руководители... Болотную ситуацию устраивать...
Тихий и умело-стихотворный Зиновьев там свою совковость протискивает. В. Крупин свои горбушки швыряет. Егоров из Владивостока. Валентин Сорокин из Москвы. Валентин Распутин из Иркутска... Их выдумка насчёт расстрела российского парламента... Был обстрел здания хасбулатовского верховного совета. Бузотёров усмирили...
Братия плотная сформировалась... Раскассируйте её немного хотя бы этой моей публикацией. Да и про моё письмо Б. Лапузину я вам намекал (см. мой том «Годы и мгновенья» – стр. 528-537). Ведь рецензию уже далёкого 1986 года по этому автору вы даёте. Моё более актуально.
Василий ПОНОМАРЕНКО, Ярославль,
28 марта 2014 г.
Для того, чтобы объективно рассуждать на «исторические темы», необходимо понимать, что ни в одну эпоху, ни в одной стране мира, ни при каком политическом устройстве нашего (и любого!) государства не существовало на земле рая. Во все времена общество делилось на счастливых и несчастных, богатых и бедных, ленивых и трудолюбивых, героев и негодяев, любящих и ненавидящих, свободных и рабов, etc. Иначе говоря, всегда были довольные жизнью и недовольные. Я не говорю сейчас о том, что у каждого из нас «чёрные» полосы регулярно сменяются «белыми» (или наоборот). Мне любопытны те, кто не замечает полутонов, оттенков, многообразия жизни. Грустно, когда видишь, что человек обращает внимание исключительно на хорошее. Такого мечтателя можно пожалеть – он лишь не ведает полноты картины мира. Человек же, по мнению которого жизнь – перманентное зло и «вечные несчастья», как правило, сознательно не замечает положительного в окружающей вселенной, и в том его беда.
Вернёмся к письму В. Пономаренко. Василий Дмитриевич пишет, что Борис Ельцин «жизнь положил ради нашей с вами свободы».
Я прекрасно помню «сладкие» плоды этой свободы: и «качков» в китайских «адидасах», выбивающих мзду из старушек на городском рынке, и рабочих уникального арсеньевского авиазавода «Прогресс», торгующих хлебом, выданным на предприятии в счёт зарплаты, и многочасовые отключения электроэнергии в городских кварталах. Не забылись и многомесячные задержки зарплаты педагогическим работникам, к которым, к слову, я принадлежал в то время – у меня дома из «еды» были только задорого отпечатанные полноцветные газеты (их тогда бросали в ящик дважды в день), чьи страницы пестрели призывами актеров вроде Баталова, Басилашвили и Ахеджаковой проголосовать за Бориса Николаевича на президентских выборах 1996 года.
Исключительно Ельцину, Черномырдину, Шеварнадзе, и прочим чубайсам, мы обязаны тем, что с нашим «свободным государством» и сегодня не особо считаются в мире. Исключительно Ельцин виновен в том, что войска НАТО не первый год маршируют у наших границ. Именно Ельцин предал сербский народ, позволив американским самолётам безнаказанно бомбить сербскую землю. Только Ельцин виноват в том, что с каждым годом его правления свободы на «одной шестой части света» становилось всё больше, а количество тех, кому она предназначалась, – всё меньше.
Эта ельцинская свобода – суть геноцид народов многонациональной России. И мне очень хочется забыть о такой «свободе» – свободе даже не умереть, а сдохнуть. И мне очень хочется по-христиански простить Ельцина за все беды 90-х годов. Но полюбить Бориса Николаевича я вряд ли сумею, тем более по указке его апологетов, очень уж по-своему понимающих демократию.
Далее Василий Дмитриевич напоминает, как однажды «черкнул, чтобы не ударялись <...> в ура-русскую, а на самом деле антидемократическую, линию идеологии и политики».
Неужели Василий Дмитриевич Пономаренко держит собеседников за малоумных простачков, которые без посторонней подсказки не в состоянии решить, во что им «ударяться»? За годы существования «Литературного меридиана» не было ни одного случая, чтобы кто-либо из людей, хотя бы в незначительной степени причастных к его изданию, лебезил перед «демократическими» писателями, вымаливая совета «как нам обустроить издание».
Отдельно хочется заметить, что страницы «Литературного меридиана» как были открыты в прошлом, так не закроются и в будущем для правдивых произведений писателей вне зависимости от того, считает писатель себя «почвенником» или «либералом». Для «ЛМ» интересны качественные художественные тексты, а не «партбилеты» авторов этих текстов. Тем не менее, не грех, наверное, будет упомянуть, что убедительность текстов всё же вряд ли возможна без любви автора к своей земле и к соотечественникам.
В.Д. Пономаренко почему-то считает, «что никакому бомжу нет смысла тырить три булки» – о нём, о бомже, мол, всегда позаботятся – «по всей стране», оказывается, действует система господдержки: государство любого страдальца отмоет, накормит, спать уложит и на работу устроит. Неужто Василий Дмитриевич живёт в каком-то другом государстве, чем, например, 56 тысяч жителей города Арсеньева? И откуда в нашем корреспонденте желание отвечать за всё государство?
Арсеньев – крошечный провинциальный городок. Каждый день на его улицах мне, как многим другим жителям города, встречаются бездомные, месяцами не знающие ни мыла, ни полноценного питания, ни элементарного медицинского обслуживания. Грязные и больные, они бродят по улицам, едва переставляя ноги. Эти бедняги во всякое время года ночуют не в мифических приютах, которые легко могут пригрезиться сытому обывателю города-миллионника, а в подвалах «малосемеек» и в колодцах теплотрасс. О какой государственной опеке им известно? Да они и слова-то такого не помнят – «государство».
Не первый год в Москве выходит в свет журнал «Сноб» – весьма уважаемое либеральной общественностью издание. Не так давно на его страницах вышел большой материал (статью, замечу, нетрудно отыскать в Интернете) о фонде «Справедливая помощь». Основатель фонда Лиза Глинка поведала читателям, как ее организация помогает бездомным – людям(!), большинство из которых сами махнули на себя рукой, не говоря уже «о государстве». Среди множества историй, рассказанных Лизой, есть немало таких, в которых во всей красе описывается «государственная помощь» попавшим в затруднительную жизненную ситуацию. Лиза сорвала голос криками: «Не помогаете, так хотя бы не мешайте!».
Болеющим же «за государство» не грех иногда совершать поездки по малым русским «городам и весям». Так уж устроен человек – доверяет больше не снам или сказкам, прочитанным на страницах бульварной прессы, а собственным глазам. В российской глубинке легко можно увидеть то, чему существовать Василием Дмитриевичем не велено: почти в каждом из небольших городков абсолютно все вопросы решаются местными криминальными авторитетами; не меньшая редкость – полузаброшенные деревни, половина населения которых выживает за счёт придорожной торговли, а вторая половина пьёт и куражится – за счёт первой. Ну как это ещё назвать, если не «социальной чернухой»? Не правдой ведь...
Если государство «не ест, не спит», а только и делает, что неустанно объявляет амнистии, лечит-трудоустраивает бездомных, иными способами заботится о страдальцах, коих немало мыкается по белу свету, возникают вопросы: почему не исчезают с улиц больших и малых городов бомжи, почему нужно всё время устраивать, допустим, пятую амнистию, когда уже после третьей в зонах должны бы остаться только какие-нибудь «чикатилы», имеющие пожизненные сроки? Откуда беда на Руси?
«Картинку сделали из вашего Владивостока в последние годы!»
Как бывший приморец, Василий Дмитриевич мог бы и не «забывать», что Владивосток никогда и не был убогим. Запущенным – да. Запущенным во времена Ельцина – да.
И что такое признание Владивостока картинкой, как не вкусовая оценка? А вкусы, известно, у всех разные. Одному нравится «новый Владивосток», другому «старый Санкт-Петербург», а третий с радостью сбежал бы в непроходимую тайгу, подальше от городской «красоты» и соблазнов.
Но вспомнил о Владивостоке В. Пономаренко, по всему выходит, не из любви к прекрасному, а совсем даже наоборот – в одержимости обжигающим желанием приструнить русских писателей, неосмотрительно высказавших мысль о необходимости строительства на берегу Японского моря православного поклонного креста – символа народного примирения. Неужели Василий Дмитриевич таким образом решил подать «мужичкам» сигнал о том, что, по его мнению, русская нация не нуждается в сплочении? Или что лично он против того, чтобы русский мир перестал делить себя на «красную» и «белую» части, на «истинно правых» и «всегда во всём виноватых»? А ведь писатель Владимир Тыцких говорил именно об этом: братья, хватит искать виноватых в наших бедах, простим друг друга за горькое прошлое и ради наших детей, ради Отчизны начнём новую жизнь в мире и братской взаимопомощи.
Что же дурного в символе русской веры – в Кресте, которым Христос победил смерть? Креста боятся известно кто – бесы.
«Забыл» Пономаренко и о том, что Русский – название острова, а не показатель того, что эта островная территория принадлежит русскому миру. Правильно писать и говорить: остров Русский. А русские острова – Сахалин, Курилы и многие другие.
Василий Дмитриевич недоволен «усиленным прославлением» Лидии Сычевой. Настолько «усиленным», что за пять номеров «ЛМ», вышедших в 2014 г., не опубликовано ни одного произведения Лидии Андреевны. Но нелюбовь В. Пономаренко вызвана скорее не мнимой частотой публикаций Л. Сычевой, а тем, что она отважилась иметь собственное мнение по поводу последних президентских выборов. Логика у Пономаренко убийственная: если кто-то из детей не согласен с родительскими методами воспитания, то он, ребёнок, по ночам молится на портрет предателя России генерала Власова (самому В.Д. не смешно?). А раз так, то на всех инакомыслящих надо быстренько навесить ярлыки «мужичков», «ура-патриотов» и «кагал-большевиков». И особым демократическим указом запретить им если не дышать, то хотя бы высказываться.
Почему-то Василий Дмитриевич не догадывается, что, отказывая людям в законном праве озвучивать собственное мнение по любому вопросу, он сильно рискует оказаться в положении, когда формат отказа в высказываниях будет применён и к нему самому. Хочется знать: после того, как Борис Ельцин «жизнь положил ради нашей свободы», кому позволительно пользоваться плодами его подвига – только ли «разумным демократам» или каждому гражданину России, которому есть что сказать обществу? Вот и задумаемся: не к нетерпимости ли к инакомыслящим призывает Василий Дмитриевич?
Нападки на Зиновьева, Крупина, Распутина комментировать не вижу смысла: мелочны они, склочны и подловаты.
Ну а в том, что не публикуем текстов Василия Дмитриевича, никто, кроме него, не виноват: всего лишь нужно присылать произведения достойного уровня с учётом рекомендаций редакции «Литературного меридиана». А рекомендации эти не первый год ежемесячно публикуются на последней странице журнала.
