Оркестр играл уже без меня. Мы уходили. Отдали швартовы, начали вирать якоря. Люди на берегу кричали, махали руками, дружно желая, чтобы наш поход стал удачным. Катера, стоявшие в яхт-клубе, сигналили туманными горнами. С последним гудком мы вышли из ковша – на этом для провожающих поход закончился. Они вернулись к прежним делам и заботам, не вызывающим той трепетной радости, которая объединяла всех во время нашего отхода. Нас ждали впереди три тысячи миль.
На берегу дым костров ровной дорожкой поднимался в небо. Шли под мотором. Новички-матросы с искренним беспокойством хотели знать, кто же первым увидит недавно съеденный завтрак. Владивосток скрылся за горизонтом. Едва солнце коснулось краешка моря, улыбаясь на прощание золотым закатом, первые фееричные брызги рвоты полетели в ещё спокойные воды Японского моря. Сразу вспомнил МАРПОЛ 73/78, ту часть, где говорится об утилизации пищевых отходов.
Укачало всех, правда, в разной степени. Но если молодые моряки равномерно распластались вдоль бортов, не скрывая чувств, то бывалые сдерживали свои порывы, маскируясь суровыми морщинками и гримасой абсолютного профессионализма на лицах. Капитан был искренне доволен – для него это небольшая прогулка вдоль берегов России.
18.07.2013
Двигатель шумел, нарушая концепцию парусного спорта, мешал установиться естественной гармонии. Я сидел в ожидании сильного ветра с дождём, чтобы можно было заглушить машину и в очередной раз, раскинув крылья-паруса, заставить стихии работать на себя. Желания материализовались частично: в 23:50 обороты упали, скорость снизилась, из машины начал доноситься неправильный звук. Проверили. Ничего не обнаружили. Решили, что намотали конец на движитель. Подняли паруса и начали ловить лёгкий ветер. С утра нырнули, отчистили винт: оказалось, намотали траву. Завели двигатель и с неприятным шумом, но хорошей скоростью направились на северо-восток.
19.07.2013
А экипаж у нас замечательный. Все – счастливые люди, а значит никто не бежит от проблем, удручённый обстоятельствами. Мы идём излучать счастье и в этом излучении существуем, заряжаясь позитивом – такой вот генератор всеобщего благополучия. Вахту стою собачью: с 0 до 4-х и с 12 до 16. Ночи тёплые, но каждый раз надеваю сапоги, чтобы быть чуточку ближе к своему другу, который, кстати, не пришёл меня проводить, но сапоги дал – жертва левого рационального полушария.
20.07.2013
Вторые сутки пересекаем Татарский пролив. Поиски связи не увенчались успехом, и стало отчётливо понятно, что здесь совершенно нет Интернета. Наступил информационный вакуум. Зато, благодаря отсутствию информационного мусора, сознание становится независимым. Двигатель глушим только на время завтрака – для проверки каких-то систем. В эти моменты наступает ощущение полной свободы.
Мысли о грядущем новом семестре и старых проблемах вытеснены парадигмой: есть только то, что здесь и сейчас. И это «здесь» гораздо лучше, чем то, которое, возможно, будет. Капитан Леонид Константинович Лысенко беседует по рации с проходящими судами:
– Здравствуйте! Какой у вас порт приписки?
Грубый бас, лишённый душевного участия, отвечает:
– А вам какая разница?
– У нас на яхте весь экипаж – выпускники и курсанты МГУ, бывшего ДВВИМУ. Нам интересно, нет ли среди вас таких же.
– Нет! До свидания.
Безучастный бас и нежелание общаться – это, конечно же, именно то, чему учат на первых занятиях по введению в специальность «судовождение»...
Смешались все чины, высокий с низким стали ровней, коммунисты и либералы не различимы теперь, мысли их слились воедино и устремились ввысь; сильный помогает слабому, умный дополняет глупого; на почве умершего индивидуализма рвётся к небесам росток, разбрызгивая сок цвета чёрного шоколада, как символ зародившегося единоначалия. Такая вот копуляция душ в бурлящий поток, рвущийся сквозь плотины обстоятельств к общей цели. Вообще, ничто так не объединяет людей, как прочистка засорившегося унитаза.
21.07.2013
Проснулся оттого, что наступила тишина: наконец-то, подул ветер – 16 узлов; заглушили двигатель, поставили все паруса. 19:00 – зарифили грот – ветер усилился до 24-ти узлов. Кушаю сало с чёрным хлебом.
Увидели Сахалин на горизонте. Он ничем не отличался от других островов: ни надписи «САХАЛИН» большими буквами, ни фонтанов нефти, ни японских военных кораблей, претендующих на нашу территорию...
22.07.2013
Пришвартовались поутру. Встречали нас люди из управления культуры. Я играл на трубе, у нас брали интервью. Скоро в баню! Спросили:
– А у вас парная есть?
– Лучшая в городе! – ответил банный человек.
Поинтересовались, сколько всего бань в Невельске. Выяснилось, что одна.
Потом направились в Дом культуры, где собрались люди, которым было интересно, кто же приехал к ним в гости. Мы рассказывали жителям Невельска... про Невельского, о том, какую историческую миссию выполняем и куда держим путь. Невельчане с интересом слушали, задавали вопросы. Приняли очень тепло. Ощущалось неравнодушие к общей истории. После встречи в Доме культуры нам провели экскурсию по городу и музею, рассказав об уникальных представителях местной флоры и фауны. Невельск – очень красивый городок, растянувшийся вдоль одной улицы, проехать которую можно за 15 минут. После землетрясения здесь построили 120 домов. В некоторых местах видны руины старых построек, а на их фоне пестреют новые. Виден контраст между прошлым и настоящим. Очень жизнеутверждающая картина.
23.04.2013
Как только собрались отходить, нас остановили по радио пограничники. Историческая миссия не избавила от формальностей. Отход пришлось оформлять в пограничном загончике. К счастью, справились быстро. Купили на прощанье арбуз, отшвартовались и, пожелав удачи местным координаторам движения, взяли курс на Холмск.
На подходе к Холмску встретили кучку яхт: несколько «лазеров» и столько же «оптимистов», а в тренерской лодке сидел человек, чей профиль, казалось, был знаком. Нас завели в уютный маленький ковшик, окружённый портовыми сооружениями. В яхт-клубе находилось 5 килевых 40-ка футовых яхт и широкий слип. На берегу места немного и всё занято швертботами. Подошли ко мне местные дети и спросили:
– А Вы тренер Пасифико?
Поняв, что всё не зря, ответил:
– Да-да, именно так.
Оказалось, дети вместе с тренером недавно прилетали во Владивосток на спортивные сборы.
Экипаж пришедшего несколько раньше «Командора Беринга» уже успел посетить культурные мероприятия и встретить в городе друзей. Владимир Фёдорович Гаманов стоял, похоже, со студенткой. Я подошёл и поздоровался.
– А вот видишь парня? Хочешь, познакомлю? – сказал начальник Морской академии, обращаясь к собеседнице. – Это Даниил, правда, Смирнов, а мама у него Кочеткова. А это Эля, из Института защиты моря.
– Ой, твоя мама у меня физику преподаёт. Я очень долго к ней ходила, чтобы четвёрку получить, – улыбнувшись, сказала Эля.
– Да-да, я тоже долго к ней ходил, чтобы пятёрку получить, – тяжело произнёс я.
Выяснив у Эли, что через дорогу есть пиццерия, в которой помимо вкусной пиццы подают также быстрый wi-fi, направился туда. В Интернете никто не ждал, так что довольно скоро, через пару часов, вернулся обратно.
25 июля я должен вылететь во Владивосток. Связан обещанием другу, которое не могу не выполнить. Билет уже куплен. Яхты уходят утром 24-го. Как-то надо перекантоваться сутки. Планировал поехать в островную столицу, там заказана гостиница. Однако друзья Владимира Фёдоровича пришли на выручку. Статный мужчина, представившийся Львом, и его отец, из Южно-Сахалинска, радушно согласились принять меня в своём доме на оставшееся время, а утром 25-го отвезти в аэропорт.
Мы с Владимиром Михайловичем Тыцких на палубе «Командора…» делились впечатлениями о походе, как вдруг: «С вещами на выход!» – с адмиральской строгостью, но улыбаясь, произнёс Владимир Фёдорович.
Вещи не были собраны, поэтому я рванул в каюту «Отрады», быстро покидал их в сумки, убедившись лишь в наличии паспорта, и направился к трапу. У штурманского столика встретил капитана, не скрывавшего уже созревшей на тот момент грусти расставания.
– Спасибо вам. Мне было интересно и хорошо, – сказал я со сложно описываемыми чувствами. В общих чертах, это была радостная грусть. Сказал и быстро добавил:
– Ну, думаю, мы ещё не раз куда-нибудь сходим.
– Сходим. Нам будет тебя не хватать.
Начал подниматься по трапу: нога к ноге. Всё время до этого быстро забегал по ступеням, куда-то спеша. Сейчас же поднимался медленно, стараясь задержаться, руки норовили вцепиться в поручни. Вышел на палубу. Штурвал, казавшийся огромным, когда я накладывал на него оплётку тонким линём, показался маленьким. Первым подошёл Валерий – старпом в отставке, рассказавший мне уйму интересных морских историй за время перехода. Пожали друг другу руки, произнеся одновременно: «Рад нашему знакомству».
– Господа, вы молодцы. Спасибо вам за приятную компанию и продуктивную работу, – сказал я нашим курсантам. Они попрощались со мной. Взял поклажу и направился к сходне, рядом с которой, на корме, сидел Артур – наш старпом.
– Ну, вообще-то ещё не всё. Пока ты нам на трубе не сыграешь, мы тебя не отпустим, – произнёс Артур.
Достал трубу, ребята – фотоаппараты. На берегу и на «Командоре…» все приготовились слушать. Репертуар мой, как рост ВВП России, невелик, но я задумался, что же сыграть. Посмотрев на берег, встретил взгляд Владимира Фёдоровича, и губы как-то сами заиграли «Марш академии». Немного сфальшивил, но никто не замечал ошибок.
Спустился на берег. Леонид Константинович, зная о моём природном таланте, попросил изобразить звук туманного горна. Все заинтригованно притихли. Набрав воздуха, я заглушил голосом крик чаек и звук падающих ископаемых в трюма близ стоящего судна. Товарищи зааплодировали. Настало время уезжать. Обнялись с Владимиром Михайловичем, попрощались с экипажем «Командора…», подошёл к Владимиру Фёдоровичу. Говорил он на прощание строго, но не сумел скрыть улыбки и душевного тепла.
Я всегда считал, что чувства – слабость. Сейчас меня провожали все, желали удачи. Мы – братья яхтсмены. И мой фундаментальный цинизм, который представлялся мне надёжным щитом, оказался картонкой на пути у сметающего чёрствость цунами радости и человеческой любви. Я готов пройти ещё сотни миль, чтобы испытать эти чувства вновь. Душевное тепло – самый энергоёмкий ресурс.
Сели в машину и поехали. Разговорились. Открылось, что мой отец лет 30 назад преподавал физику у брата Льва. Приехали в дачный посёлок неподалёку от Южно-Сахалинска. Нас встретила милая женщина, Лёвина матушка Татьяна Митрофановна. Я впервые видел этих людей, но не чувствовал их чужими.
25.07.2013
Проснувшись в полдень, решил съездить в краеведческий музей. Южно-Сахалинск оказался очень зелёным, красивым городом. Шёл по тротуару вдоль центральной улицы, по которой двигался плотный поток машин, но пахло лесом. Казалось, сахалинцы научились жить в гармонии с природой. Не ожидал, что Сахалин вызовет во мне восторг, но это случилось.
Вечером вернулся обратно в гости. За кирпичным забором был небольшой участок с теплицей, садиком, беседкой и милым домиком, который хозяева называли баней. Всё пропитано заботой и доставляло приятные ощущения. Устроил маленький концерт во дворе, а с соседнего участка подыграл барабанщик, которого я не видел, но слышал отчётливо.
Вышло, что Лев тоже летит во Владивосток. Рано утром, попрощавшись и поблагодарив за радушие Татьяну Митрофановну, я сел в машину ко Льву. Поехали в аэропорт. Расстояние, которое яхты преодолели за шесть суток, самолёт пролетает за полтора часа. Правда, когда садишься в салон авиалайнера, жизнь замирает – это называется транспортировкой. Во время путешествия на яхте жизнь не останавливается ни на секунду, человек постоянно находится в движении, расширяя границы собственных возможностей в борьбе со стихией.
А ещё есть закат, который каждый вечер разный, но всегда прекрасный…
