На сегодняшний день о первой волне российской эмиграции написано множество исследований. Однако с каждым годом появляются новые работы, вводятся в научный оборот документы, свидетельства очевидцев, читательская аудитория знакомится с редкими периодическими изданиями. Все это позволяет уточнить детали, заполнить лакуны, скорректировать оценки, порой довольно серьезно. Малоизученной темой остается рубеж 30-х – 40-х годов ХХ века: развитие тоталитарных режимов и напряженная международная обстановка в этот период не оставляли сомнений у русских изгнанников в скором начале большого военного конфликта. В этом контексте эмиграция разделилась на несколько групп, которые историками сводятся, в основном, к двум: «пораженцы» и «оборонцы». Об организациях последних и пойдет речь в данной публикации.
После окончания Гражданской войны в России за рубежом оказалось большое количество беженцев и эвакуированных солдат Белых армий, однако единства взглядов на судьбы родины не было – представления о ее будущем отличались большим разнообразием. Множество вариантов объединения предопределило различные формы его организационного воплощения.
Часто оппонировавшие друг другу философы Н. А. Бердяев и И. А. Ильин представили эмиграции принцип будущей работы – обновление. Первый отмечал, что «мы живем в эпоху крушения и банкротства всех старых политических идеологий – консервативных, монархических, национальных, буржуазно-капиталистических, либеральных, демократических, социалистических. И банкротство это связано, прежде всего, с крушением духовных основ дореволюционного миросозерцания»1. Ему словно вторил другой: «Но это значит, что мы должны обновиться. Искажены старые пути; избиты старые трафареты; омертвели старые идеи, деления и лозунги»2. В схожем ключе еще в декабре 1920 г. высказался известный политик П. Н. Милюков. Он, однако, сформулировал некоторые практические шаги. В его докладе декларировалось, что «...отныне необходимо считать вооруженную борьбу законченной и военную диктатуру отмененной, признать открыто принципы республики, федерации и решения аграрного вопроса»3. Подобные идеи высказывали и представители новых пореволюционных течений – евразийцы и сменовеховцы. Эти группы сближало неприятие продолжения Белой борьбы, интервенции, они выступали за примирение с советской властью, а также поддерживали стремление вернуться на родину.
Идея реэмиграции возникла сразу же после победы большевиков в Гражданской войне. Тоска по родине, тяжелая жизнь беженца, а также объявленная амнистия позволяли вернуться домой простым эмигрантам и многим рядовым участникам Белого движения. По всем странам русского рассеяния стали возникать так называемые «Союзы возвращения на Родину» («Совнарод»). Постепенно движение за возвращение стало набирать силу в странах центральной Европы. Так, в № 1 «Новой России» от 29 октября 1922 содержались статьи о репатриантах в Чехословакии и Франции. Мощная организация «Совнарода» была создана в Болгарии, на территории которой насчитывалось 65 отделений «Союза» с 8,5 тысячами членов4. В ноябре 1924 был создан парижский «Союз возвращения на Родину», координировавший работу некоторых отделений5. Возглавили эту организацию бывшие офицеры – председатель В. Шейко, секретарь А. Качар; в 1930-е руководителем был Г. В. Шибанов6. В 1937 г. Союз получил новое название – «Союз друзей советской родины», насчитывая к этому времени около 300 членов7. Во Франции также издавалась газета – «Наш Союз», носившая подзаголовок «Орган советских общественных организаций».
«Совнарод» занимался не только репатриацией, но и созданием положительного образа СССР за рубежом. Так, в Болгарии в сотрудничестве с местными коммунистами были созданы комиссия по агитации среди врангелевцев и газета «На Родину» (позже преобразованная в «Новую Россию»). В ее первом номере был опубликован призыв «...сомкнуть свои ряды под флагом нашей организации и газеты и вместе с нами начать дело исправления наших ошибок, сознательно или бессознательно нами совершенных, дело искупления наших грехов»8. Советский генконсул О. Х. Ауссем в письме М. Литвинову от 2 февраля 1925 отмечал успешную деятельность Союза по разложению Зарубежья9. В свою очередь, в подготовленной в мае 1926 г. советскими дипломатами «Справки об организациях, стоящих на советской платформе во Франции» сообщалось, что «цель Союза – пропаганда в пользу Советской власти и организация возвращенческих групп из числа рабочих и солдат»10.
Естественно, что подобная активность вызвала живой отклик в эмигрантской печати. В середине 1920-х годов с призывом к репатриации неоднократно выступали левые общественные деятели – А. В. Пешехонов и Е. Д. Кускова, в полемику с которыми вступили многие политики правых взглядов, например П. Б. Струве.
С началом Второй мировой войны активисты просоветских объединений во Франции были арестованы (после подписания Договора о ненападении между Германией и СССР последний рассматривался как союзник Гитлера) и помещены в концентрационные лагеря11. В одном из них – в лагере Вернэ (Vernet)12 – произошло объединение «Союза друзей» с «оборонцами»13. В 1940–1941 гг. многие члены этих организаций разными путями оказались на свободе и приняли участие во французском движении Сопротивления. Самой крупной просоветской группой был Союз «Русский Патриот» (СРП)14, лидеры которого в 1947–1948 гг. французскими властями были высланы в СССР.
После Второй Мировой войны идея возвращения в Россию и создание «Совнарода» («Союза друзей советской родины») стали в Русском Зарубежье явлением заметным. Несмотря на это и на популярность изучения пореволюционных течений исследователями15, обобщающих работ по деятельности «Союза» до сих пор не существует. Данная публикация может частично исправить эту ситуацию.
В начале прошлого десятилетия в московский Дом Русского Зарубежья имени А. И. Солженицына был передан архив Геннадия Алексеевича Нечаева. В течение длительного периода (1960–1980 гг.) он вел переписку с оказавшимися в СССР после войны эмигрантами, многие из которых принадлежали к различным просоветским организациям. Итогом активной работы Нечаева стал ряд статей, посвященных участию русских (эмигрантов и советских военнопленных) во французском Сопротивлении16. Несмотря на большое количество публикаций, можно утверждать, что значительная часть уникальных свидетельств очевидцев по ряду причин не была опубликована. Например, воспоминания Н. В. Борисова о жизни в Зарубежье и участии в Сопротивлении, которые Нечаев помогал издать в середине 1960-х, частично увидели свет лишь в 1990 г.17. Переданные в 2004 г. документы вошли в фонд № 25, материалы из которого приводятся в данной публикации. По словам сотрудников архива, 10 лет назад «Г. А. Нечаев был очень плох и, видимо, его уже нет в живых».
Представленные письма и фрагмент автобиографии принадлежат членам Союза «Русский патриот», после Второй мировой войны высланным французскими властями. К сожалению, их биографии в подробностях неизвестны, поэтому возможно привести лишь основные сведения. Итак, Кирилл Саввич Ружин после войны проживал в Кишиневе, женат на Марии Ружиной, также участвовавшей в Сопро-тивлении в рядах СРП. Клименюк Георгий Герасимович (1902–1979), член СРП вместе с женой, после войны проживал в Воронеже. Пелехин Павел П (?), (1911/12 – ?), участник Гражданской войны в Испании – в армии республиканцев, член СРП, после войны проживал в Орле. Качва Николай Сергеевич (30.09.1900 – 7.01.1982), родился в Тифлисе в семье железнодорожного служащего, эвакуировался вместе с Русской армией генерала Врангеля, в 1925–1940 гг. – шофер в Лионе, член Французской компартии (ФКП) с 1935 г., секретарь СРП с конца января – начала февраля 1944 г., после войны проживал в Ульяновске. Шашелев Валентин Федорович (1898–1981), офицер, участник Первой Мировой войны и Белого движения на юге России. В эмиграции член партии младороссов. Создал группу Сопротивления в Париже, был связан с центром «Православное дело» и матерью Марией, позже в Дурданской группе. Выслан из Франции в индивидуальном порядке в 1951 г., после войны проживал в Тамбове.
Тексты печатаются по современной орфографии; сокращения в тексте даны в угловых скобках; общепринятые сокращения слов не раскрываются.
Ружин К.С.,
24 апреля 1967 г.18:
В Союзе я приблизительно с 1930 г. С того же времени во Французской компартии. До этого я сотрудничал в газете «Евразия». Был дружен с некоторыми евразийцами. Когда газета прекратила свое существование (кажется в конце 1929 г.), часть сотрудников вступила в Союз возвращения. С. Я. Эфрон (муж Марины Цветаевой) порекомендовал меня тогдашнему председателю Союза как возможного редактора журнала «Наш Союз» и тот написал мне письмо. Так я стал редактором этого журнала. Сначала печатались на ротаторе, а потом и в типографии.
В 1933 г. я ушел с редакторства, так как не поладил с так наз. «советскими студентами». На совещании в консульстве они сумели убедить консула (кажется, товарища Матвеева) передать журнал им. После совещания товарищ Матвеев сказал: «Пусть попробуют». Сказал это мне лично после того, как студенты ушли.
Я снова начал работать с французами и больше активизировался на синдикатской работе. Тут мы (секретарь транспортников т. Гарсия и секретарь синдиката шоферов товарищ Деполье, я, Клименюк и, кажется, еще человека 3-4) затеяли создать «Оборонческое движение»19. Не помню, был ли Палеолог20 на этой встрече или он примкнул после.
Хорошо помню, что был шофер такси, князь (забыл фамилию, Палеолог наверняка помнит), который погиб в нацистских лагерях (его разорвали собаки).
В 1936 г. я записался ехать в Испанию21, но меня не отпустили. Не думаю, что по возрасту (мне был 41 г.). Всю испанскую войну я по заданию партии переправлял всякие грузы через границу (иногда до 30 машин). В этом же году меня выбрали председателем Союза, и я снова стал редактировать журнал.
Тверетинов22 погиб во время войны, а после войны реабилитирован. Это был мой друг и, конечно, погиб зря. Так же, как и Сережа Эфрон.
Кроме тех, которые поехали в Испанию, никакой особенной работы по заданию Союза его члены не делали, но очень многие работали индивидуально (как напр. Качва). Заданий Союз и не мог давать, ввиду той связи с консульством, которая, конечно, была.
Клименюк Г. Г.
без даты (31 июля 1962 г. по штемпелю)23:
Сейчас наступили очень памятные для нас февральские дни 1934 г., когда «Огненные кресты», предшественники сегодняшних фашистов L‘O.A.S., подняли 20 февраля в Париже мятеж.
Французский рабочий класс поднялся на борьбу. В Париже в то время работало 4 тысячи русских эмигрантов шоферами такси24. Эти шоферы, по мысли правительства, хозяев и полиции, должны были выступить против рабочего класса. И вот профсоюз «CochersetChauffeurs» объявил забастовку, к этой забастовке примкнули русские эмигранты и шоферы такси. Ни угрозы полиции, хозяев, призывы бывших белых вождей, ничто не могло подорвать воли шоферов и изменить своего решения поддержать своих товарищей рабочих Франции.
13 февраля во время демонстрации на мосту d’Iéna было сброшено чучело в генеральском мундире, изображавшем Врангеля. Это стало символом дружбы между русскими шоферами и рабочим классом. До этого русских шоферов называли презрительной кличкой «врангелевец», иногда с неприличными эпитетами.
В конце года вышел первый номер газеты «Русский шофер», орган русской секции профсоюза, он просуществовал до нашего ареста в ночь на 1 сентября 1939 г. «Русский шофер» сыграл немалую роль в работе над психологией русских шоферов. Один из редакторов «Русского шофера» Федя Лидле погиб в боях за республиканскую Испанию.
На улице Пресбург, около Триумфальной Арки в Париже, произошел взрыв в помещении союза промышленников, правительственные газеты обвиняли коммун. партию, но вот в полицию явился русский шофер Иван Пироженко, он заявил, что возил клиентов, которые подложили бомбу, это были «Огненные кресты»; конечно, Пироженко немедленно выслали из Франции, несмотря на протесты и ходатайство профсоюзных организаций.
Пироженко погиб в Испании в рядах бойцов интербригад. Тюремное заключение, жизнь на грани голодной смерти и смерти от истощения, неустанная учеба и тренировка в подпольной работе объединила нас и в какой-то степени подготовила к предстоящим великим событиям: Отечественной войне.
Пелехин П. П.
без даты (по штемпелю 6 апреля 1967)25:
...Организация «Союз возвращения на родину» начала свою деятельность, вероятнее всего, до или вскоре после восстановления дипломатических отношений между СССР и Францией в 1924 г. Это можно установить точно по архивным данным.
Она была запрещена французским правительством в связи с делом похищения ген. Кутепова в 1929 г.26, к которому она, кстати сказать, никакого отношения не имела, но это уже вопрос другой.
Члены организации ушли в подполье, некоторые были репрессированы, высланы и т. д.
Вскоре «Союз возвращения на родину» был снова разрешен, а в 1934 г. с разрешения ВЦИКа был переименован в «Союз друзей советской родины»27.
2 сентября 1939 г. (день объявления войны) все члены «Союза друзей советской родины» были арестованы, имущество «Союза друзей советской родины» описано и конфисковано.
Причина: советско-германский договор от 23 августа 1939 г., так я полагаю и что совершенно очевидно. Следовательно, мы все были репрессированы французским правительством в «отместку» за пакт о ненападении. Почти все мы оказались в концлагере в Пиренеях.
Тем временем пришло поражение Франции. Оккупация. Сопротивление.
Организация «Союз друзей советской родины» существовала и в тюрьме, и в концлагере, и на свободе.
Все мы поддерживали связь друг с другом, участвовали в сопротивлении вместе со всеми антифашистами, где бы мы ни были. <...>
Из кого же состояла эта организация с самого начала своего существования?
Из русских, белорусов, украинцев, армян, грузин и т. д., проживавших за границей по разным причинам и желавших вернуться на Родину. Это были бывшие солдаты русского экспедиционного корпуса Первой Мировой войны, выходцы из оккупированной Польшей и Румынией Западной Украины, Белоруссии и Бессарабии, из Эстонии, Латвии и Литвы и, конечно, из увлеченных потоком отступлений и эвакуаций белых простых русских людей. К нам примыкали все советские граждане, постоянно проживавшие за границей.
Это была единственная массовая советская организация, жившая советской культурой, традициями и законами. Это был остров родины. Поэтому к нам все тяготели. <...>
Когда точно было это собрание у Шибанова – я не помню28. Во всяком случае, летом 1943 г., а организация уже существовала с незапамятных времен. Я был членом правления этой организации в Париже (центральное) в 1934–36 г., т. е. до отъезда в Испанию.
Качва был секретарем этой организации в Лионе, Троян29 в Лотарингии, Лисицын в Лиле30.
Журавлев31, Зикер, Вазгеречан, Кочетков32, Клеменюки, Роллер33, Ружина, Сафронов, Смирягин34, Спенглер35, Сикачинские, Тимофеевы36, Огонесов, Узуньян и многие, многие другие были парижские ак-тивисты Союза37. Вот именно эти люди и составили руководство и костяк Союза Русских Патриотов. Предателей среди нас не было ни одного.
Качва Н. С.
Автобиография38:
В 1935 г. был принят во французскую коммунистическую партию и избран секретарем русской партийной группы г. Лиона. По заданию партии организовал «Комитет помощи Республики Испания» (славянский сектор), в задачу которого входила вербовка добровольцев, отправка их в интербригаду и сбор средств на приобретение оружия и продовольствия, «Союз друзей советской родины» – объединение бывших российских граждан по изучению общественно-политического строя СССР, деятельность которого заключалась в организации лекций, докладов, показ советских фильмов, библиотеки-читальни советской литературы, председателем которого был до его ликвидации по требованию французских властей в 1940 г.
Шашелев В. Ф.
16 июня 1975 г.39
Как вы знаете, Франция начала войну против Гитлера 1/IX39.
Я предоставил себя в распоряжение Франции для борьбы с Гитлером. Меня направили на авиационный завод Рено – Кодрон. Но вот в конце ноября у нас на Родине началась война с Финляндией. И Франция, вдруг «забыв» о войне с Гитлером, набросилась на Россию. Очевидно, союзники, и Франция первая, хотели перевести войну с Гитлера на нас (вместе с Гитлером). Правительственные газеты были полны угроз в нашу сторону. Франц. правительство готово было (так писали) послать 50.000 солдат в помощь финнам. Мои друзья и я сразу заняли патриотическую позицию.
Мы повели пропаганду в пользу СССР и это пользовалось и у французов, и у русских успехом. Но были и противники, которые, очевидно, донесли на меня.
Меня вызвали в префектуру, допросили. Я сказал, что финны – союзники Гитлера, а СССР все равно будет воевать с фашистами и посылать солдат финнам – это все равно, что Гитлеру, а Россию сейчас ослаблять преступно. Со мной согласился инспектор, а на утро меня арестовали и отправили в концлагерь «Вернэ». В мае 1940 немцы перешли в наступление, в июне взяли Париж и оккупировали северную половину Франции и только в конце сентября француз[ское] правительство освободило меня (лагерь был на испанской границе). 2 месяца я работал в Гренобле, а потом был «водворен», как и другие парижане, по месту жительства в Париж. Так началось мое «Сопротивление» за Советский Союз.
Качва Н. С.
Воспоминания40
18 марта 1940 г. я был доставлен из предвариловки в Лионскую тюрьму «Сен-Поль», где, прежде чем посадить в камеру, раздели донага, ощупывали все вещи, осматривали во рту, в заднем проходе (осмотр в высшей мере унизительный), отобрали: деньги, бумажник, часы, кольцо, перочинный нож, зажигалку, в общем, все, за исключением пальто, костюма, белье, ботинки. Посажен был в одиночную камеру с надписью на двери: «Со строгой изоляцией». Наутро опять осмотр голого, вымеряли все, что можно, записывали все приметы, цвет глаз, отпечатки всех пальцев обеих рук. Фотографировали со всех сторон. (Когда водили на допрос к следователю, то каждый раз осмотр с раздеванием догола, по возвращению – та же процедура. При выезде из тюрьмы одевались наручники и снимались только при возвращении в тюрьму.)
Питание было таково, что за 9 месяцев я потерял 17 килограммов веса. Первые четыре месяца никого из заключенных не видел, кроме дежурного тюремщика, который ежедневно приходил проверять решетку в окне моей ка[м]еры и который выводил меня гулять в маленький дворик минут на 10. На пятый месяц ко мне вселили двух уголовников, которые поочередно менялись через 15-20 дней41. Выводили гулять во дворик уже в компании 6-9 человек, на 20-25 минут в день. Предположительно было, что подсаживают «наседку» или что не хватало в тюрьме свободных мест. Через месяц всех политических перевели в отдельный корпус тюрьмы и рассадили по трое в камеру. В моей камере оказались т. Зрольди – секретарь франц. компартии, департамента Роны42, т. Плиско, секретарь Союза друз. сов. родины в Лионе, и я. В таком составе мы просидели до отправки меня и т. Плиско в концентрацион[ный] лагерь «Верне»: интересная подробность, что мой адвокат отговаривал меня подавать апелляционную жалобу на том основании, что, принимая во внимание внутриполитическую обстановку, мне могут увеличить срок наказания с 4-х до 5 лет, т. е. максимум. Французские же тов[арищи] советовали перенести дело в апелляционный суд, чтобы, с одной стороны, еще раз продемонстрировать пристрастность постанов[ления] суда. (сов. Конституция – это закон страны, с которой Франция находится в нормальных дипломатических взаимоотношениях). С другой стороны, я выиграю время, оставаясь в Лионе, т. к. aпелляц[ионный] суд может затянуться, а за это время может многое произойти в международном положении. Иначе меня отправят в центральную тюрьму, откуда уже ничего сделать нельзя, и я принужден буду отсидеть все 4 года. Совет франц. товарищей мне помог тем, что я был приговорен аппел[яционным] судом к 1 году тюрьмы. Мне разрешили отсидеть в Лионской тюрьме весь срок заключения в одиночной камере, в которой 3 месяца сидения засчитывали как за 4 месяца, таким образом вместо 12 месяц. я отсидел 9 мес[яцев].
18 декабря 1940 г., возвратив нам отобранные вещи, нас тут же в тюрьме передали в руки фр. жандармам, которые перевели нас в свое помещение и посадили под замок, а вечером того же дня, закованных, под конвоем 3-х жандармов, нас поездом повезли, и к вечеру следующего дня мы прибыли в концентрационный лагерь «Верне» и были посажены в отделение «А» с уголовными. На другой день при медицинском осмотре я упал в обморок на раскаленную железную печку, получив сильный ожег всей спины, был отправлен в лагерную больницу, где пролежал около 3-х месмяцев. Здесь я связался с товарищами (через т. Тимофеева, который лежал в туберкулезном отделении и т. Лисицыным Петром, который приходил на работу в больницу), которые сидели в отделении «В» и «С». Тт. Ружин, Ковалев43, Журавлев, Роллер, Пелехин, Смирягин, Сизов44 и другие. С помощью лагерного рус[ского] коллектива я стал поправляться и вернулся в отделение «А», где связался с парт[ийной] группой испанцев и итальянцев, через которую был в курсе международных событий. Сама жизнь в лагере была гнетущей, притупляющей: в грязи, во вшах, c беспрерывной мыслью что-нибудь поесть, Кормили гнилыми, протухшими продуктами, которые противно было есть. И когда арестованные в отдел. «С» устроили забастовку, то они подверглись жестоким избиениям и многочисленным арестам, в том числе Ковалев и Максимович, которые после 3-х месячного заключения в тюрьме были переведены в мое отделение «А». В апреле 1941 года была первая отправка на работы в Германию. Я лежал в лагерной больнице и отказался ехать. Перед этим была отправка в Африку. Попали некоторые к нам. <...>45
Через месяц была арестована моя жена46 и отправлена в концентрационный лагерь «Бренс», где пробыла до освобождения Франции (4½ года). Суд происходил в мае 1940 г. на котором я был присужден к 4-м годам тюремного заключения. По совету тов[арищей] я обжаловал постановл. суда и в июле дело мое слушалось вторично (на второй день оккупации Лиона немцами, при общем замешательстве и растерянности фр. администрации), на котором срок заключения был снижен до 1 года тюрьмы. Отбыв наказание в одиночном заключении, меня передали жандармерии, закованного совместно с т. Плиско (приписка от руки: которая отвезла меня непосредственно из тюрьмы в концентрационный лагерь «Верне», где я пробыл до 3-го июня 1941 г.)
Подводя итог воспоминаниям участников «Союза Друзей Советской Родины», необходимо заметить, что мемуарам свойственно субъективное отражение действительности и что представленные письма были написаны через два-три десятка лет после описываемых событий. Однако они дают представление о деятельности просоветских организаций эмиграции, уточняют биографические данные их членов, помогают расширить знания о малоизученном явлении русского рассеяния.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Бердяев Н. А. Открытое письмо к пореволюционной молодежи // Утверждения. Орган объединения пореволюционных течений. – Париж. 1931. № 1, февраль.
2. Ильин И. А. Духовный кризис русской интеллигенции // Собр. Соч: Справедливость или равенство? – М., 2006. С. 388.
3. Милюков П. Н. Россия на переломе. – Париж, 1927. Т. 1. С. 240-241.
4. Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. – М., 1987. С. 75.
5. Попова С. С. Судьба русского экспедиционного корпуса во Франции после революции в России. По неопубликованным материалам военного министерства Франции, в сборнике Россия и Франция: XVIII–ХХ века / Отв. ред. П. П. Черкасов. Вып. 1. – М., 1995. С. 216.
6. Шибанов Георгий Владимирович (1900–1970), гардемарин, эвакуировался с Русской армией генерала Врангеля, шофер такси, участник Гражданской войны в Испании в рядах республиканцев и французского Сопротивления. Завербован советскими спецслужбами в мае – июле 1943 г. После войны занимался поиском и выдачей перемещенных лиц (ди-пи).
7. Приложение I. Биографические и исторические справки из комментариев к полицейскому отчету 1948 г. о русской колонии в Париже // Закат российской эмиграции во Франции в 1940-е гг. История и память. – Париж, Новосибирск. 2012. С. 165, 166.
8. Цит. по: Шкаренков Л. К. Указ. Соч., С. 75.
9. Приложение I.... С. 166.
10. Цит. по: Бочарова З. С. Реализация советской политики по репатриации российских граждан в 1920-е гг. // Нансеновские чтения 2008. – СПб., 2009. С. 245.
11. Ковалев М. В. Участие русской эмиграции во Франции в борьбе с фашизмом // Военно-исторические исследования в Поволжье: Межвузовский сборник научных трудов. – Саратов: Изд-во Саратовского государственного университета, 2006. С. 306.
12. Лагерь Министерства внутренних дел в Пиринеях для иностранцев.
13. Приложение I.... С. 166.
14. Образован 3 октября 1943 г. в Париже. СРП был частью «Maind’oeuvreimmigrée» (M.O.I, Рабочая сила иммигрантов), которая объединяла французские коммунистические организации. Руководство русской секцией осуществляли Г. В. Шибанов и Гастон Лярош (настоящее имя – Борис Матлин, 1902–1964, Москва). 10 марта 1945, объединившись с Союзом друзей советской России (не путать с Союзом друзей советской родины), был преобразован в Союз советских патриотов (ССП), переименованный 8-11 августа 1947 в Союз советских граждан во Франции (ССГ).
15. В последние годы было написано почти два десятка диссертаций, посвященных евразийству, сменовеховству и младороссам. Попова Т. В. Российская эмиграция в диссертационных исследованиях 2000–2009 // Ежегодник Дома Русского Зарубежья им. А. Солженицына, 2010. / Отв. ред. Н. Ф. Гриценко. – М., 2010. С. 493.
16. Нечаев Г. А. Реликвии советского патриотизма // Вестник Московского Университета. 1963. № 2; Он же. Люди с горячим сердцем // Голос Родины. Февраль 1965, № 8 (779); Он же. Участие советских граждан в движении Сопротивления во Франции в годы Второй Мировой войны // Военно-исторический журнал. 1965. № 6; Он же. Советские люди – участники французского Сопротивления // Вопросы истории. 1967. № 8; Он же. Советские люди сражались в Дордони // Вопросы истории. 1969. № 10; Он же. «Я знаю, что судьба моя трагическая...» // Советский Крым 4.07.1979, № 127; Он же. «Пароль – Резистанс!» // Советский Крым 15.08.1981, № 156 и другие.
17. Борисов Н. В. «Пароль – Франция! Девиз – Советский Союз!» // Отчизна. 1990, №№ 1-5.
18. Архив Дома Русского Зарубежья имени Александра Солженицына, Ф. 25, оп. 1, д. 75, лл. 2-3.
19. Подробнее см.: Цурганов Ю. С. «Русское эмигрантское оборонческое движение» // Новый исторический вестник, 2001, № 1 (3).
20. Палеолог Александр Константинович, эмигрант, участник Сопротивления, узник немецких лагерей. Выслан в 1947 г., в начале 1970-х гг. вернулся к сыну в Париж.
21. В 1936 – 1939 гг. в Испании шла Гражданская война, в которой приняли участие в противоборствующих армиях русские эмигранты, левые и правые.
22. Идентифицировать трудно. В работе Л. К. Шкаренкова «Агония белой эмиграции» на с. 175 упоминается «возвращенец» Твиритинов Н. Н.; в сборнике «Закат российской эмиграции во Франции» на с. 325 приводятся сведения о секретаре «Совнарода» Тверетинове Александре Александровиче (г.р. 1897), который был выслан из Франции 1 августа 1939 г. в СССР, где был репрессирован.
23. Архив Дома Русского Зарубежья им. Александра Солженицына, Ф. 25, оп. 1, д. 60, лл. 4об., 5, 5об.
24. По другим данным, перед войной русских шоферов в Париже насчитывалось 2,5 тысячи человек. См. Успенский В. В. Воспоминания парижского шофера такси. Публикация А. И. Серкова // Диаспора: Новые материалы. Вып. I., СПб., 2001. С. 9.
25. Архив Дома Русского Зарубежья им. Александра Солженицына, Ф. 25, оп. 1, д. 72, л. 1, 1об., 2.
26. Пелехин ошибается: похищение генерала А. П. Кутепова советскими агентами произошло 26 января 1930 г.
27. По данным Д. Гузевича переименование произошло в 1937 г. Приложение I.., с. 166.
28. Имеется в виду собрание 3 октября 1943 г. в парижской квартире Г. Шибанова, на котором было объявлено о создании Союза «Русский патриот».
29. Троян Иван Иванович эвакуировался с Русской армией генерала Врангеля, член ФКП, участник Гражданской войны в Испании в армии республиканцев и Сопротивления, связной. В мае 1944 г. был арестован и казнен.
30. Правильно: Лилль.
31. Журавлев Борис Иларионович, донской казак, офицер. Преподаватель политграмоты в «Совнароде». Участник Гражданской войны в Испании в армии республиканцев и Сопротивления. Член ФКП в 1930-е гг. Умер в 1945 г. в Париже.
32. Кочетков Алексей Николаевич (18.02.1912 – 20.01.1987), участник Гражданской войны в Испании в армии республиканцев и Сопротивления. Вернулся в СССР, проживал в Риге, автор воспоминаний.
33. Роллер Николай Н. (?), участник Гражданской войны в Испании в армии республиканцев, участник Сопротивления.
34. Смирягин Дмитрий Г., участник Сопротивления.
35. Спенглер В. Н., машинистка в редакции подпольной газеты «Русский патриот», арестована в середине марта 1944 г. при налете гестапо на редакцию.
36. Видимо, имеется в виду либо Тимофеева М. В., жена секретаря СРП Бротштедта (Бренстедта) М. М., арестованная в середине марта 1944 г. при налете гестапо на редакцию, либо Тимофеев, заключенный лагеря Вернэ.
37. Имеется в виду Союз друзей советской родины.
38. Архив Дома Русского Зарубежья имении Александра Солженицына, Ф. 25, оп. 1, д 22, л. 1.
39. Архив Дома Русского Зарубежья имени Александра Солженицына, Ф. 25, оп. 1, д. 73, лл. 6, 6 об.
40. Архив Дома Русского Зарубежья им. Александра Солженицына, Ф. 25, оп. 1, д. 21, лл. 6, 6 об., 7. Воспоминания были написаны в разное время, т. к. имеют ряд поправок и повторов.
41. Сверху приписано: «3-4 недели».
42. Далее следует зачеркнутое предложение «соответств. нашему обкому партии».
43. Ковалев Василий Ефимович, эмигрант, участник Сопротивления, был женат на француженке.
44. Сизов А. С. входил в первый состав редакции газеты «Русский патриот».
45. Убран повторяющийся текст.
46. То есть через месяц после Н. С. Качва, в апреле 1940 г.. Качва Апполинария (урожд. Василенко, 5.01.1902), эмигрантка, родилась в Керчи. В 1948 г. выехала в СССР к ранее высланному мужу, проживала в Ульяновске.
[*]Автор благодарит Дом им. А. Солженицына за возможность работы в его архиве.
