litbook

Поэзия


И познаётся поздний Пастернак...0

* * *

Эту возможность –

когда позовут –

кто-то лукавый подбросит незримо:

переписать, как плохую главу,

переиграть без костюмов и грима.

 

Под привокзальные крики ворон

ты, прихватив чемодан толстощекий,

просто садишься в последний вагон

и возвращаешься в точку отсчета:

в мудрость, где нет поседевших волос,

в юность, не знавшую долгих сомнений,

в детство, где не было маминых слез

и синяков на разбитых коленях.

 

…В кассе мигнет электрический свет…

Перебирая рассеянно сдачу,

выброшу в урну обратный билет,

не понимая, смеюсь или плачу.

 

* * *

В лицо швыряла вьюга хлопья снега.

На сотню километров – ни души.

Он об одном просил сейчас у неба:

чтоб память, будто свечку, затушить,

чтобы стряхнуть все мысли так же просто,

как снег с пальто –

движением одним –

о детях,

что свои свивают гнезда,

о друге

и о той, что рядом с ним.

 

Свершилось.

Только белая дорога,

и ветер,

и бесчинства февраля…

Унять озноб. Освоиться немного –

и можно этот путь начать с нуля.

 

Он был один.

Душе обындевелой

любая боль, пожалуй, не страшна.

 

Хотелось бы сказать, что вьюга пела…

Да вот не пела – плакала она.

 

* * *

Случилось все не вовремя и странно,

и месяц гнул серебряную бровь,

мигал фонарь,

чернел фундамент храма,

и были звезды, и была любовь.

И был январь не по-январски теплым

с не вовремя пролившимся дождем,

и плыл рассвет по запотевшим стеклам –

случайный – тот, в котором мы вдвоем…

 

Забыть его, как сумку на вокзале,

как вещь в шкафу, когда давно мала.

И встретить удивленными глазами

и новый взгляд, и свет, и купола…

 

Когда нельзя от прошлого укрыться

и строгий месяц снова хмурит бровь,

так горько перелистывать страницу,

но храм стоит, а значит, есть Любовь.

 

* * *

В глухой тиши ноябрьских ночей

дрожат слова, как воробьи на ветках,

уставшие от пафосных речей,

бессмысленных скандалов и наветов.

 

Береза свой заржавевший пятак

бросает вниз (пожалуй, не убудет),

и познается поздний Пастернак

светло и глубоко, «до самой сути».

 

И хочется морозной чистоты,

и белизны нетронутой, хрустящей,

и мыслей, что понятны и просты,

и чувства, что зовется настоящим…

 

Но сколько душу к чуду ни готовь,

заглядывая в призрачное завтра,

а поздний снег, как поздняя любовь,

виски прохожих серебрит внезапно.

 

* * *

Заалеет закат,

тихо звякнет ведерко в колодце,

глухо скрипнет скелет

заколоченных дедом дверей.

На вечерней заре,

как всегда, начинает колоться

ворох прожитых лет,

что судьбе отдавались за так.

 

А вокруг – ни души.

Только серая пыль огородов,

на которых весной

густо всходят крапива да сныть.

Не спеши уходить,

не запомнив обратной дороги:

по земле за тобой

твое прошлое змейкой шуршит.

 

Этот пасмурный век

заметает забытые тропки,

и в колодце вода

неизбывной полынью горчит.

Разлетятся грачи,

но в попытке – безумной и робкой –

ты вернешься сюда,

чтобы вспомнить, что ты человек.

 

* * *

Малыш отпускает воздушный шарик

и, жмурясь, с улыбкой глядит на солнце.

Он словно задачку в уме решает:

когда это чудо к нему вернется?

 

Так я отпускаю твои ладони,

скрывая тоску, как письмо в комоде.

Смотрю, опираясь на подоконник,

как ты через двор в тополя уходишь.

 

Так мать отпускает дитя в дорогу,

и крестит, глаза утерев украдкой,

и в церковь идет помолиться Богу,

надежду согреть огоньком лампадки.

 

…Защиплет глаза от стального света,

и хлынут слезинки, как дождик в мае.

Он вместо заветной упругой ленты

уйдет, пустоту в кулачке сжимая.

 

 

* * *

Тургеневский кружился листопад,

глубокий пруд без меры осыпая.

Сюда пришла я просто наугад,

доверчиво,

за солнцем,

как слепая.

И был каким-то вяжущим покой,

и мысли без конца и без начала.

Над этой неподвижною водой

я очень долго, помнится, стояла,

в руках кленовый листик теребя,

как барышня из N-ского уезда…

 

…Вдруг заглянула,

может быть, в себя,

а может быть, в чернеющую бездну

и отшатнулась.

Только горький крик

застрял в груди

и небо потемнело.

О том, что мне открылось в этот миг,

я никому поведать не посмела.

 

…Блестит на окнах тонкая слюда –

мороза филигранная работа.

Но вновь и вновь мне хочется туда,

где черный пруд и листьев позолота.

Рейтинг:

0
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Только зарегистрированные пользователи могут голосовать
Зарегистрируйтесь или войдите
для того чтобы оставлять комментарии
Лучшее в разделе:
Регистрация для авторов
В сообществе уже 1132 автора
Войти
Регистрация
О проекте
Правила
Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.
По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru