Горецкая еврейская община в середине XIX - начале ХХ веков0

В этот период город Горки Могилёвской губернии мало чем отличался от других уездных центров Беларуси. Правда, в городе работали сельскохозяйственные учебные заведения: земледельческое и ремесленное училища, землемерно- таксаторские классы. И это, естественно, оказывало влияние на развитие города и еврейской общины. Прежде всего, шло быстрое увеличение численности населения. Так, согласно данным сборника “Статистические таблицы Могилёвской губернии за 1865 год”, в этом году в Горках проживало 4077 жителей (евреев было1673)[1], а уже в 1868 году – 4908 жителей) [2]. Через десять лет в Горках количество жителей возросло до 6735 человек, из них евреев было 2038 человек (1060 мужчин и 1020 женщин) [3].В архиве сохранились статистические сведения, что в 1878 году в еврейских семьях родилось 78 человек, умерло 59, было заключено 7 браков. Разводов не было [4]. Улица Мстиславская. Здесь жили еврейские семьи В целом в Горецком уезде проживало 10440 евреев (в тот период в состав уезда входили такие крупные населенные пункты, как Дубровно и Копысь) [5]. Большая еврейская община была в местечке Романово – 1590 человек (820 мужчин и 770 женщин), 577 евреев жило в местечке Горы [6]. В уезде работало 2 синагоги, 6 молитвенных домов. Еврейское население жило не только в крупных местечках, но и в селах и деревнях. В НИАРБ сохранился “Список о занятии евреев в Маслаковской волости”. Так, в 1874 году в селе Маслаки жил Л. Литман, арендатор и продавец водки, в фольварке Хоминичи – И. Стамблер, в деревне Ермоловка – А.Левин, в селе Козловичи – Б.Магин, в деревне Полна – М.Стамблер, в деревне Осиповичи – З. Стамблер, в деревне Михайловичи – А.Стамблер. Все они были торговцами водкой. Только в деревне Аниковичи проживал З. Авербах, который был арендатором мельницы [7]. В 1878 году горецкие уездные чиновники собирали сведения по “Программе для собирания статистических сведений по еврейскому вопросу” и в Маслаковской волости они насчитали: торговцев мелочной торговли – 2 человека, арендаторов – 5, шинкарей – 11, ремесленников – 18, ростовщиков – 11, занятых умственным трудом (врачи, учителя) – 8, земледельцев – 3 [8]. Сохранились имена земледельцев из деревни Напрасновка – Берка и Хаим Трайнины, Беназир Финкильштейн [9]. Мы уже отмечали, что в середине 19 века кагальная система управления еврейской жизнью в России была ликвидирована. Однако еврейское общество по-прежнему занималось всеми делами еврейского населения, а, кроме того, с декабря 1844 года занималось сбором коробочного и свечного сбора. Известно, что коробочный сбор (внутриобщинный налог), главным образом на кошерное мясо, был введен польско-литовскими кагалами ещё в 17 веке. С конца 18 века в Российской империи главным назначением коробочного сбора стало погашение старых кагальных долгов. Однако постепенно (вначале по инициативе некоторых кагалов) русская администрация посредством ряда указов, законов и положений (1809, 1823, 1826, 1829, 1835, 1839, 1844) превратила коробочный сбор главным образом в источник непосредственной уплаты государственных повинностей. Коробочным сбором облагались в большинстве общин ритуальный убой скота и птицы и продажа кошерного мяса, но в некоторых городах и местечках сбор взимался также с субботних и праздничных свечей, этрогов (этрог – цитрусовый плод, один из четырех предметов, используемых в ритуале праздника Суккот), соли, крупы, рыбы, смолы, дров, сена, бань, а также (сверх государственных поборов) с доходов от сдаваемых внаем домов, лавок, с денежного наследства и т. д. Право взимания коробочного сбора отдавалось с публичных торгов обычно на четырехлетний период в откуп евреям, вносившим установленные суммы в городские думы, магистраты, суды, а иногда и непосредственно в уездные казначейства, где хранились также ежегодные остатки от коробочного сбора (с 1835 г.). С упразднением кагалов в 1844 г. вышло новое положение о коробочном сборе (действовало до 1917 г.), согласно которому коробочный сбор “принадлежит обществам” и в первую очередь должен употребляться на уплату правительственных налогов (до 1863 г. – подушной подати) и долгов общин, а затем на содержание еврейских школ, устройство еврейских сельскохозяйственных поселений и на благотворительные цели. Кроме того, несмотря на декларированную в 1839 г. отмену сбора с предметов культа, правительство в 1844 г. ввело для содержания казённых еврейских училищ особый свечной сбор (с “шабашковых”, то есть субботних и праздничных свечей), который до 1839 г. входил в состав коробочного сбора [10]. Из материалов НИАРБ видно, что коробочный и свечной сбор горецкими евреями вовремя не собирался. Так, 26 марта 1880 года Горецкая городская дума сообщала в Могилевское губернское правление, что недоимки только коробочного сбора составляли 860 рублей 95 копеек [11]. Как известно, сбор коробочного сбора отдавался на откуп определенным лицам на четырёхлетний откуп. Из объявления Могилевского губернского правления известно, что на период с 1 января 1881 по 1января 1885 года сумма сбора в Горках составляла 800 рублей, в местечке Горы – 50 рублей, в деревне Напрасновка – 30 рублей [12]. Из архивных данных видно, что 13 ноября 1880 года право коробочного сбора в Горках было отдано купцу Б. Зайцеву [13]. Следует отметить, что основная масса еврейского населения была законопослушной. Однако в делах Могилевской Палаты уголовного и гражданского суда встречаются материалы об уголовном преследовании евреев из Горок. Так, 20 марта 1872 года был подвергнут штрафу в размере 36 рублей за 4 спиленных дерева М. Вильнер. Платить штраф он отказался и поэтому был заключён под арест в Горецкую тюрьму [14]. 23 августа 1874 года за беспатентную продажу вина в м. Дубровно был оштрафован в размере 90 рублей житель Горок Б. Гинзбург. 30 мая 1875 года был заключен в тюрьму И.Левитин. Как сказано в архивном деле,“…за утайку патентного бланка в сумме 8 руб. 50 копеек “[15]. 6 апреля 1882 года за уклонение от воинской повинности был подвергнут заключению на 3 месяца в Горецкую тюрьму Г. Цейтлин [16]. В октябре 1875 года в газете “Могилевские губернские ведомости” было дано объявление о том, чтобы евреи Горецкого уезда, “…кои подлежат освидетельствованию в летах по наружному виду… до поступления срока призыва в сем году, т.е. до 1 ноября, явились в Горецкое уездное по воинской повинности присутствие для освидетельствования их в летах по наружному виду” [17]. Из архивных материалов известно, что в 1875 году в Горецком уезде был составлен “Список лиц, причисленных в окладе, надлежащих освидетельствованию по наружному виду”. В список было включено несколько сот евреев-мужчин в возрасте от 17 до 27 лет. Приведём фамилии и имена некоторых из них: Шимон Мидлин (23 года), Мовша Двоскин (23), Мовша Муравин (27), Лейзер Наймарк (25), Зуся Гольдберг (25), Абрам Кегелис (21), Янкель Цирульников (22), Мордух Песин (27), Залман Шпеер (27), Шлома Лурье (25), Ицка Пейсахович (17), Берка Гинзбург (17), Евна Липкинд (25), Мендель Файкин (19), Янкель Иоффе (17), Геруель Цейтин (17), Шмуйка Хасман (20) и другие [18]. Интересно, что отдельно помечены Евель Зайцев (19), Хаим Робцер (21), Гирша Раскинд (21), Цука Фрейнбург (24), Лейба Кудрявицкий (20), Мовша Шевелев (23). Про них сказано “сыновья, внуки и племянники купцов” [19]. В этот период в белорусских землях создавалась почтовая служба. Так как помещений для почт в городах не было, то они часто размещались в частных домах. В ряде городов их сдавали евреи. Так, по данным НИАРБ, в Горках в 1884 году дом своего отца под телеграфную станцию сдавал еврей Я.Любман [20]. Известно, что средняя цена в Беларуси за сданный дом под почту была 85 рублей. Однако М. Гиденман сдал дом всего лишь за 28 рублей 57 1/7 копейки серебром. Обратим внимание, что торговались за арендную плату не только до последней копейки, но даже и до одной седьмой серебряной копейки [21]. Промышленность Горок в это время составляли предприятия ремесленного типа. Согласно данным "Статистической таблицы Могилевской губернии за 1865 год", в Горках работало: хлебопёков – 6, булочников – 5, мясников – 4, портных – 7, сапожников – 8, шапошников – 3, печников – 8, столяров – 9, слесарей – 2, медников – 3, кузнецов – 10, гончаров – 1, извозчиков – 3, часовщиков – 2, золото-серебряников – 1, трубочистов – 1, разнорабочих – 8 [22]. Однако количество ремесленных предприятий постоянно увеличивалось. Так, если в 1879 году действовало 7 полукустарных предприятий (кожевенных, по переработке зерна и др.), то в 1900 году было уже 29, а в 1904 – 34 [23]. Правда, были они небольшими, и на них работало всего 160 человек, а вырабатывали в год продукции всего на 90 – 100 тыс. руб. [24]. Наиболее крупными были предприятия, принадлежащие евреям: маслобойни М. Вильнера, Л. Муравина, В. Любизера, И. Певзнера; круподёрки Я. Лейкина, С. Гуревича, С. Амнуэля; типография Н. Хайкина. Некоторые ремесленные предприятия были известны на весь мир. Как свидетельствовал уроженец Горок, доктор исторических наук, член-корреспондент АПН СССР, Л.С. Абецедарский, в мастерской, которая принадлежала К. Падзерскому, был изобретен крем “Казими-метаморфоза”, который выводил с лица веснушки. Владелец аптеки на международной выставке в 1900 году в Париже за этот крем получил золотую медаль [25]. Лев Разгон Писатель Л. Разгон в книге “Позавчера и сегодня” вспоминал: “Читатели русских газет и журналов начала нашего века на всю жизнь, наверное, запомнили назойливо вбиваемое в голову название крема «Казими-метаморфоза”. На каждой последней странице большинства газет и журналов – от “Вестника Европы“ до “Сатирикона”– среди объявлений и реклам обязательно бросались в глаза эти слова над изображением бассейна, в котором резвились полуобнажённые одалискообразные женщины и мужчина, лица которых было аккуратно разделены пополам. Одна половина блистала свежестью и чистотой, другая – от множества веснушек – напоминала кукушечье яйцо. Это была реклама крема против веснушек... То ли крем, действительно, был ”единственным”, то ли реклама его была мастерски поставлена, но крем “Казими-метаморфоза” был чрезвычайно популярен в предреволюционной России. Здание бывшей фабрики Падзерского. Фото 2005 г. И мало кто знал, что эти тщательно упакованные нарядные баночки с необыкновенно приятным своеобразным запахом изготавливались в незаметном городке Могилевской губернии. Разорившийся польский шляхтич Казимир Падзерский, вынужденный стать провизором в маленьком и грязном белорусском городке, благодаря изобретению крема против веснушек, составил себе большое состояние и приобрёл громкую славу среди ревнителей белой, не тронутой загаром и веснушками кожей. Он построил в Горках прекрасный большой каменный дом, украсил его фламандскими картинами, редким фарфором, музейными коврами... Позади дома он разбил огромный сад с редкими сортами фруктовых деревьев, цветниками, фонтанами, золочёными клетками, в которых разгуливали павлины. Все эти блага добывали для него люди, работавшие в длинной полуподвальной мастерской во дворе дома. На рекламных объявлениях была нарисована “Парфюмерная фабрика “Казими-метаморфоза” – многоэтажная, с длинной тонкой трубой, из которой шёл игривый завиток дыма. Всё это было неправдой. В действительности “фабрика” была кустарной мастерской. В ней трудилось всего несколько десятков рабочих...” [26]. Реклама крема Известно, что на этом предприятии работал отец писателя и больше половины рабочих были евреями. Л.Разгон вспоминал, что управляющим на фабрике был еврей – родной брат матери писателя Михаил. «Ему одному, – писал он, – старик Падзерский доверил секрет изготовления своего крема; среди всех жителей города – русских, евреев, поляков – только ему он доверял ведение всех дел фирмы: и производственных, и торговых. И только по отношению к дяде Мише и его семье старый шляхтич не выказывал своего обычного панского презрения к евреям и проявлял максимально доступную для него меру демократизма…. Дядя Миша платил ему беспредельной преданностью. Безукоризненно честный по отношению к чужой копейке, он без всякой отчётности ездил закупать материалы для фабрики, отпускал готовую продукцию – словом, вёл все дела фирмы. Он был до такой степени ревнителем хозяйских интересов, что сурово штрафовал за брак, за нерадение даже своих родственников, работавших на фабрике…» [27]. Здание бывшей фабрики Падзерского после реконструкции, проведённой в 2012 году. В настоящее время здесь располагается Горецкий историко-этнографический музей В 1905 году в Париже вновь состоялась всемирная выставка, где отличились горецкие ремесленники. На этот раз – фотограф Б. Ариель. Об этом нам ничего не было известно, пока бывшая жительница Горок Ф.И. Цырлина (сейчас проживает в Санкт-Петербурге) не прислала нам одну фотографию. Переворачиваем её, а на обратной стороне написано, что этот фотограф, имевший фотографии в Горках и Орше, получил золотую медаль в Париже в 1905 г. Кстати, благодаря этому фотографу мы имеем исторические фотографии дореволюционных Горок, фото Я. Купалы, М. Горецкого. К сожалению, этот талантливый мастер погиб в 1938 г. в Гулаге. Фото из ателье Б. Ариеля. На обратной стороне фотографии указано: «Фотография Б. Ариеля. г. Орша и Горы-Горки. Золотая медаль. Париж. 1905 г.» Самым крупным промышленным предприятием Горок были мастерские при горецких сельскохозяйственных заведениях. Из материалов НИАРБ видно, что они имели название “чугунолитейные заведения“. Сохранились и свидетельства, что в 1902 году ими было изготовлено: плугов – 1326 штук, борон - окучников – 119, веялок и сортировок – 60, молотилок – 5 [28]. Известно, что несколько евреев работало в мастерских слесарями и кузнецами. Завод сельскохозяйственных машин – “чугунолитейные заведения“ На предприятиях города и уезда рабочий день был 12–14 часов, отсутствовала элементарная охрана труда. Широко применялся детский труд, а заработок был мизерный. Так, чернорабочие мужчины получали 48 руб., а женщины – 36 рублей в год. В то же время постоянно росли цены на продукты питания. “Ввиду страшной дороговизны предметов первой необходимости мы, рабочие, нуждаемся часто в куске хлеба, потому что наш заработок ограничен, а цены на хлеб всё дорожают”, – писали рабочие Горецкого уезда Могилевскому губернатору [29]. Горки были и крупным торговым центром. Тут работали 93 торговые лавки и магазина с годовым оборотом 115 тысяч рублей, ежегодно проводилось 13 ярмарок с годовым оборотом 122 тысячи рублей [30]. Значительная часть лавок и магазинов принадлежала евреям. Правда, некоторые из них были с очень маленьким набором товаров и доходом. Писатель Л. Разгон вспоминал, что “...в бесчисленных мелких лавчонках продавались, главным образом, бублики, сладкие лепёшки – кухоны и разнообразная, неопределенная мелочь, именуемая бакалеей... Торговый оборот этих полунищих лавчонок был ничтожен, и трудно было понять, что заставляет еврейских старух просиживать в них целый день. Старый еврейский анекдот про торговку, которая утверждала, будто каждый день торгует себе в убыток и едва сводит концы с концами потому, что в субботу её предприятие закрыто, почти точно определял экономический базис подобной торговли” [31]. Город, как и раньше, был деревянным: из 821 дома только 22 были каменными. Строительство велось без единой планировки, и было тут где разгуляться огню. Правда, существовала в Горках пожарная часть. В НИАРБ сохранился “Табель состояния пожарной части“ за 1876 год. Из него видно, что в этом учреждении было 6 лошадей. 3 лошади должны были поставлять жители города по наряду. Они могли везти 3 бочки, 12 ведёр, 1 лестницу. Из технических средств была одна ручная помпа и два рукава к ней [32]. Улица Большая Оршанская. В этих зданиях находилось несколько магазинов еврейских купцов. 1913 г. На год этому учреждению выделялось всего 320 рублей. Видно, что этих средств не хватало. Ибо только весной 1882 года произошло 3 пожара. В результате сгорело 92 дома, почтовая станция, здание народного училища, три еврейских молитвенных дома, военная казарма. Ущерб от пожаров составил 128 тысяч рублей [33]. Особенно сильно пострадали евреи. Известно, что пожар начался со двора купца Г. Миндлина. В архиве сохранился список пострадавших: Б. Муравин, Г. Амнуэль, Б. Амнуэль, А. Рохендман, И. Гинзбург, Е. Шейнина, З. Бейлинсон, З. Лундин, А. Вильнер, Л.Я. Иоффе, К. Фрейдин, Б. Фрейдина, Б. Иткина, М. Раскина, Г. Гинодман, Д. Вильнер, М. Ривкин, М. Генькин, М. Двосина, Г. Файкин, И. Стернин, Х. Беленькая. Про последнюю в деле сказано – солдатка [34]. Что послужило причиной пожара, полицией выяснено не было. Но там посчитали, что курение на улице. Поэтому на следующих листах архивного дела мы нашли интересный документ от 31 мая 1892 года: ”Горецкий уездный исправник объявляет, что курение на улицах и площадях г. Горки табаку в трубках и папиросах обязательно воспрещается для всех сословий - жителей города, при неисполнении же сего виновные будут привлечены к ответственности…” [35]. Как вспоминали старожилы, это мало касалось евреев, так как курило среди них считанное количество мужчин. Базарная площадь. Здесь находились магазины и торговые лавки евреев. Однако это постановление вряд ли выполнялось. А, кроме того, как известно, было много преднамеренных поджогов. И поэтому пожары были частым явлением в Горках. Самым страшным был пожар 12 мая 1891 года. Тогда сгорело 205 домов, в том числе уездное полицейское управление. Ущерб составил 330 842 рубля [36]. Во время этого пожара сгорели документы, в которых были зарегистрированы рождения евреев в Горках за 1879 год. Это стало известно из документов, которые прислала нам правнучка еврейки Рахили – Елены Зайцевой, которая в 1900 году выехала в Швейцарию. Ей потребовалась справка о годе и месте рождения, и тогда в Горках свидетелями был составлен следующий документ: ”Свидетельство. 1907, сентября 9. Мы, подписавшиеся, постоянные жители города Горки, свидетельствуем, что в Горках у супруга торговца из Горок Ильи Залмановича Зайцева и его супруги Хаи Хаймовны в ноябре 1879 года родилась дочь, названная Рахель - Еленой и что мы присутствовали на именинах (крещении) по Моисееву вероисповедованию. Во всём этом мы в случае необходимости готовы присягнуть. Мы даём это свидетельство для актов, которые освобождены от налога на штемпеля. Подписи: Назон Мордухович Вольф, Берка Цыпин, С. Гинзбург, Борух Гинзбург, М. Гинсбург, Лейба Гинодман, Давид Гольдберг, Давид Гинсбург, Робцер”. Далее эти подписи заверяет помощник раввина И. Звинкин, который пишет на этом документе: “Что подписавшиеся девять лиц являются постоянными жителями города Горки и что эти лица заслуживают доверия, удостоверяю я подписью и печатью, прибавляя, что книга, в которой были зарегистрированы рождения евреев в городе Горки за 1879 год, была уничтожена пожаром, которым город Горки был постигнут в 1891 году, 12 мая [37]. Этот документ заверяет также старейшина города К. Панфир и уездный исправник (в документе подпись неразборчива). Репетиция пожарной дружины Горок. Половина её членов были евреи Именно в июле этого года был утвержден Устав пожарного товарищества и дружины в Горках. Почти половину состава пожарной дружины составляли евреи. Каждую неделю дружина проводила парад и учения. Они имели название “пожарная репетиция”. Какой это был праздник для Горок, особенно для детей, можно узнать из книги Л. Разгона: "Пожарная репетиция ... Чтобы понять, что это такое, надо представить себе роль добровольной пожарной дружины в небольшом провинциальном городке. Созданная молодым Падзерским вкупе с несколькими либеральствующими земцами дружина по тушению пожаров имела значение гораздо более широкое, выходящее за рамки ее обязанностей. В пожарной дружине соблюдалось внешнее демократическое равенство, и отважный, беспутный топорник Б. Лейб – сапожник, и последний бедняк – стоял в ней выше владельца мануфактурной лавчонки, пребывающего в дружине на скромном положении качальщика пожарного насоса. Ежегодные «пожарные праздники» с гулянием, морем разливанным водки и пива, еженедельные репетиции, наконец, сами пожары являлись одним из самых значительных развлечений горожан и представляли очень важный вид общественной деятельности. o:p> Такое значение пожарная дружина имела для взрослого населения города. Для детей же она была источником неизъяснимых наслаждений, доставляемых еженедельными “репетициями” – так назывались учения пожарной дружины, проводимые почти регулярно по четвергам. “Всю неделю мы считали дни, отделявшие нас от очередной репетиции… И вот оно настает – утро четверга. Все так, как хотелось: безоблачное небо и обильная роса обещают жаркий и сухой день. Я выбегаю на улицу, залезаю на высокое крыльцо соседнего дома и с надеждой смотрю на торчащую вдали вышку каланчи. На ней колышется флажок, а сбоку висит черный шар – значит, репетиция состоится, и не простая, а “водяная”. К пяти часам вечера почти все мальчишки Горок и значительная часть взрослых любителей зрелищ собираются на Базарной площади. Возле каланчи идут последние приготовления: запрягают в брички с бочками и пожарными насосами раскормленных лошадей, выводят из конюшни знаменитого на всю округу жеребца-першерона – единственно способного в одиночку тянуть длинный и тяжелый пожарный ход. К каланче группами и по одному подходят пожарники – они неузнаваемы, эти приказчики и мастеровые, которых мы привыкли видеть всю неделю в оборванных и заскорузлых фартуках. Теперь на них мундиры с блестящими пуговицами, ослепительные медные шлемы, широкие пояса с крючками и кольцами неизвестного назначения. У пожарной аристократии – топорников – на боку в чехле висит пожарный топор – кирка. Дружинники выстраиваются, равняют строй, на правом фланге музыканты выдувают из труб пробные трели, и дядя Гиля на всю площадь кричит кому-то из них: “Фа. Ты слышишь, босяк, фа надо!” Глаза у всех устремлены к краю площади, где должен появиться начальник пожарной дружины Антон, или, как его зовут все в городе, Тонька Падзерский. Клубы пыли, несущиеся по улице, ведущей к дому Падзерского, предшествуют появлению начальства. В этой пыли возникают фигуры мальчишек, бегущих к площади. За этим авангардом, в окружении эскорта таких же мальчишек, идет сам молодой Падзерский. Как солнце, горит его никелированный шлем, на нем парадный мундир, на цветном офицерском кушаке висит маленький топорик, о котором нам точно известно, что он сделан из чистого серебра. Все подтягиваются, раздаётся команда: “Смирно!”, дядя Гиля взмахивает одновременно головой и трубой, и оркестр гремит встречным маршем. Прикусывая от волнения язык, мы следим за дальнейшим развитием церемонии: обход строя, громкая команда, перестроение. Под марш “Старый егерь” дружина колонной выходит на Оршанскую улицу. Впереди и по бокам колонны – сотни мальчишек и взрослых, позади тарахтит пожарный обоз. На одной из окраинных улиц начинается учение. На какой- нибудь выбранный заранее дом со страстью и ожесточением бросаются пожарники. Топорники лезут по длинным лестницам на крышу, струи бьют в окна, визжат мальчишки, старающиеся попасть под теплую струю нагретой в бочках воды... Уже темнеет, когда в том же порядке процессия возвращается назад...” [38]. В волостях и деревнях вопросами пожарной безопасности занимались пожарные старосты. По данным НИАРБ, в деревне Напрасновка пожарным старостой был Хаим Борохов [39]. После создания Горецкого уездного земства, куда входили и богатые евреи, наблюдались некоторые изменения в экономическом развитии уездного центра, улучшение его внешнего вида. Были правильно распланированы улицы, засыпаны ямы, сделаны тротуары из досок, частью на деньги домовладельцев, частью на деньги, собранные по подписке. В 1881 году на земские средства были построены два новых моста через реки Проня и Поросица. В этом же году в городе была открыта телеграфная станция, построено более 100 частных домов. Однако все строилось с большими трудностями, так как бюджет города, например, в 1901 году составлял всего 6617 рублей 40 копеек. Из этих средств только 522 рубля отпускалось на освещение улиц и ремонт дорог. Всё остальное шло на содержание чиновников. В то же время долги города составляли более 5 тысяч рублей [40]. Из архивных материалов известно, что в 1904 году работало 10 гостиниц (они были на 2-3) номера, 7 заезжих домов, 5 чайных и трактиров. Большинство этих заведений принадлежало евреям. Улицы освещали 45 фонарей [41]. ВВ то же время в уезде и городе работало более чем 100 питейных учреждений. И Горки с давних времён “славились” своим пьянством. Ученик Горецкого землемерно-агрономического училища М. Горецкий в материале “У першы дзень кастрычнiка”, опубликованном в газете “Наша ніва”, описывая ярмарку в Горках, отмечал, что “...народ вокруг живёт небогато, ибо мало земли, а фабрично-заводского промысла или какого-нибудь другого нет, и до железной дороги далеко, а водки пьёт местный крестьянин очень много. Страшнейшее пьянство и среди городских крестьян”. Далее М. Горецкий с большим сожалением пишет, что “...на грустные мысли о будущем края наводят эти обычаи” [42]. Впрочем, пьянство мало касалось евреев. М. Горецкий К сожалению, основная масса населения была лишена медицинской помощи. Не хватало денег даже на прививки. Из-за частых эпидемий в городе и уезде была высокая смертность. Люди умирали от оспы, тифа и дизентерии. Особенно была высока детская смертность. М.Горецкий в материале “Весткi з Горак” рассказывал о медицинском обслуживании в городе. Он писал: “...уже второй месяц в Горках работает летучий отряд по глазным болезням. Каждый день около земской больницы большая толпа людей, больных на глаза, наиболее бедных крестьян. Беларусь слепа и душой и телом...” [43]. o:p> Однако в еврейских семьях детская смертность была намного ниже. Демографы это объясняют тем, что среди мужчин-евреев почти отсутствовал алкоголизм, а женщины после родов на 7-8 дней освобождались от работ. Кроме того, женщин, имеющих новорожденных детей, никогда не брали на работу. Известно и то, что в случае болезни еврейки чаще обращались к врачам. Хотя сделать в Горках это было очень трудно, так как в 1904 году город обслуживало всего 4 врача, а городская больница имела всего 13 мест [44]. Для большинства населения был закрыт и путь к образованию. Известно, что в 1883 году в уезде было всего 17 начальных народных школ Министерства народного образования, 29 церковноприходских, 126 школ грамоты. Данные переписи 1897 года свидетельствуют о том, что только 19,4 % населения было грамотным, а в уездном центре – 41,3% [45]. Что касается еврейского населения, то все мальчики учились в хедерах. Писатель Л. Разгон, который учился в Горках в одном из хедеров, вспоминал: “Хедер, в котором я обучался, имел совершенно классический характер, он был точно таким, каким описан у Шолом-Алейхема. Учитель – реб Нахман – тощий еврей с жидкой козлиной бородкой, неопределенного возраста, озлобленный на себя, свою жену, детей, козу, на своих учеников. К служебным обязанностям он относился чрезвычайно добросовестно – на наше горе... В хедере мрачно и неуютно. Жена меламеда (меламед –учитель в хедере)кричит на нас и заставляет перед началом занятий загонять её кур, доить коз, подметать двор. Исполнив всё это, мы, ученики, собираемся в небольшой тёмной комнате. Нас девять-двенадцать мальчиков, мы сидим на скамейках за длинным столом, перед каждым из нас молитвенник. Меламед ходит взад и вперед по комнате, закрыв глаза, заложив за спину руки с длинной и тяжёлой линейкой. Метод обучения был довольно прост: один из нас читает нараспев очередную страницу молитвенника, а все остальные должны следить по книге, лежащей перед ним... Все в напряжении: в любую минуту учитель вдруг крикнет читающему мальчику: ”Стой!” – ткнёт линейкой в другого и прикажет ему: ”Продолжай!” Продолжать нужно сразу с этого слова, полуслова. Малейшая задержка – и тяжелая пощёчина обрушивается на голову нерадивого ученика...” [46]. Таковы детские воспоминания писателя. Но необходимо отметить, что хедеры играли большую роль в жизни еврейской общины. Именно благодаря им, все евреи-мужчины, кроме тех, которые имели значительные умственные отклонения, умели читать и писать. В этом они отличались от местного населения. Всеобщей грамотности мужчин требовали иудейские традиции – каждый мужчина должен был самостоятельно читать Тору. Если по каким-то причинам мальчик не посещал хедер, то община могла принудить к этому. Интересно, что в богатые дома меламеды приходили на дом. Обучение в хедере велось с 6 до 13 лет. За время учёбы учеников знакомили с основами иудаизма и еврейских традиций, они обучались чтению и письму. Как известно, девочки в хедере не обучались. Их образованием занимались матери, которые обучали их основам иудаизма, молитвам и еврейским традициям. В НИАРБ хранится интересный документ, направленный в мае 1893 года в Горки Виленским учебным округом. В соответствии с законом от 1 марта 1893 года в этом документе подробно расписывались требования к хедеру и меламеду. Согласно новым требованиям, классная комната должна быть чистой, светлой. В ней не имели права проживать меламед и члены его семьи. Занятия должны были проводиться с 9 часов утра до 17 с двухчасовым перерывом. На здании хедера должна быть установлена доска с надписью “Хедер”, с указанием имени меламеда. В конце документа было указано, что если лица будут без разрешения родителей отдавать детей в хедер, а раввин не будет исполнять надзор за меламедами, то они будут привлекаться к ответственности по ст.1049-1053 Уложения о наказаниях 1885 года [47]. Как известно, кроме раввина, контроль за деятельностью хедеров осуществляли и инспекторы народных училищ. В 1882-1884 годах в Могилеве в 3 томах вышла книга “Опыт описания Могилёвской губернии…” под редакцией А. Дембовецкого, где была помещена большая статья о евреях Могилевщины. Во многих местах этой статьи ощущаются антисемитские взгляды автора, однако она содержит и много интересного этнографического материала, который раскрывает подробности быта еврейского населения губернии, в том числе и евреев Горок. Так, основной едой в еврейском доме был картофель с селёдкой, хлеб, молоко, рыба, реже масло и мясо. Из рыбы готовили фаршированную рыбу и форшмак. Варили картофельные супы и борщи, делали блинчики, лапшу, тушеную морковь (цимес). Из напитков – пили чай, молоко, редко кофе, как правило, из цикория. На праздники готовили курицу, пекли пироги, халы (булки), пряники на меду (леках), картофельные оладьи (латкес). Летом употребляли много овощей, а на зиму квасили капусту, солили огурцы и грибы, сушили ягоды, яблоки и груши. Из них же варили варенье. Были и непривычные для местного населения блюда, как редька с мёдом. Именно про это блюдо автор статьи в вышеназванной книге написал: “полная безвкусица” [48]. Пищу евреи, как и местное население, готовили в русской печи, которая зимой обогревала дом. Водопровод и канализация в Горках были только на территории горецких учебных земледельческих заведений, поэтому воду разносили и развозили водоносы, многие из которых были евреи. В основе питания евреев лежали законы кашрута, не разрешающие смешивать молочные и мясные продукты. Особые кушанья готовились евреями в праздники – Хануку, Суккот, Пурим и особенно в Пейсах. О том, как готовились к Пейсаху и как он проходил в Горках, интересно вспоминает писатель Л. Разгон. В вышеназванной книге он писал: ”…вершиной и венцом всех праздников был Пейсах. Он врезался в память не только разнообразием впечатлений и удовольствий, но и их продолжительностью. Приготовления к этому празднику начинались задолго, и младшее поколение принимало в этом самое деятельное участие. Первым признаком к этому празднику была долгая и упорная подготовка к нему дома, посуды, утвари… Пасхальная уборка носила настолько изощрённый характер, что, будучи скучным и обыденным делом, перед праздником она становилась для нас интересной: металлическую посуду калили, тарелки мыли в бочках, куда опускали раскаленные камни; полы, стулья – всё деревянное – выскабливалось до невероятного блеска. Обычно, начав с одного уголка квартиры, Пейсах неотвратимо наступал на все её части. Таким пасхальным плацдармом был у нас угол столовой, где стоял шкаф с посудой… Чем ближе Пейсах, тем суматошней и напряженней становится в доме, уже готова столовая, спальня, мы все ютимся в кухне, на краю её, едим все из одной тарелки – остальные уже прошли специальное очищение. И вот наступает день, в конце которого грядёт желанный, долгожданный праздник. В середине дня мы в последний раз едим хомец. Последние крошки его сметаются со стола гусиным крылом в деревянную ложку, ложка эта – вместе с крошками хлеба и крылышком – увязывается в тряпку и вручается мне, как младшему в семье. Я должен пойти в кузницу и бросить последние остатки хомеца в огонь. Гордый оказанным мне доверием, в сопровождении братьев я отправляюсь в кузницу… Бородатый, закопченный кузнец реб Лейзер со вздохом мученика налегает на жердь мехов, огонь на горне вспыхивает, ярко горит наш хомец и вместе с ним сгорают все предпраздничные приготовления. Ночью – первый седер, начало праздника… Всё непривычно и необычно для нашего дома, всё не похоже на обычный его уклад. Нарядно убрана горница, на столе, застланном белоснежной накрахмаленной скатертью, расставлена новая красивая посуда, которую вынимают из сундука только на Пейсах. Вкусные, непривычные кушанья и вино ожидает нас на столе… И начинается пасхальная вечерня – длинная, наполненная церемониями, смысл которых был нам не всегда ясен, несмотря на пояснения мамы, – поэтические и красивые. Вот мы едим какое-то кушанье из редьки и тертых орехов – оно по цвету и вкусу должно нам напоминать ту глину, что месили наши предки на строительстве египетских пирамид… Мы едим суп из холодной и солёной воды с крутыми яйцами. Эта необычная похлёбка кажется нам вкуснее всех маминых супов, хотя она и должна напоминать о чём-то очень противном в прошлом. Один из моих братьев нараспев, по-древнееврейски, задаёт моему отцу традиционные четыре вопроса – кашес. Отец отвечает важно, а глаза его всё время смеются, и мне кажется, что ему так же, как и мне, нравится эта неимоверно занимательная игра, придуманная взрослыми, потому что и они тоже любят играть…” [49]. Большое значение в жизни евреев придавалось семье. Ведь известно, что безбрачие, бездетность принималось как самое большое несчастье. Заботу о неимущих или сиротах-невестах брала на себя еврейская община, которая собирала деньги на приданое и устраивала свадьбу. Межнациональные браки являлись редким исключением, и такой шаг наносил урон репутации всей семьи. Редкими были и разводы. Как проходили в Горках свадьбы, также очень живописно описал в своей книге Л. Разгон: ”Свадьба в нашем городе – событие выдающееся, занимающее умы, интересы и время далеко не только тех, которых это непосредственно касается... В назначенный день и час толпа ребят стоит полукругом у дома, из окон которого доносится пряный запах кушаний, звуки настраиваемых инструментов, шум праздничных приготовлений…. Начинается бизеценес – наиболее красивая часть обряда еврейской свадьбы. В центре комнаты в большом кресле сидит невеста под фатой. Перед ней на двух рядах стульев сидят друг против друга девушки и женщины – родные и подруги невесты… И вот выходит жених из дверей в сопровождении родителей невесты. На дедушке (дедушка писателя Абрам был распорядителем на свадьбах и похоронах – бадхеном – В.Л.) парадный сюртук, блещущий атласными лацканами, на голове шёлковая чёрная ермолка… “Плачь, бедная невеста, плачь, – жалостливо произносит надтреснутый старческий голос дедушки.– Подумай, что ждёт тебя в будущем, представь себе, что ты оставляешь и к чему идёшь...” Он говорит ей о заботах и волнениях, о болезнях мужа и детей, о бессонных ночах у кроватки больного ребёнка, о забвении радости и забав девичьей жизни. Скрипки поют всё жалостливее… Но вот музыка резко обрывается, дедушка делает глубокий вздох, переводит дыхание и продолжает: “… но ведь в твоей жизни, невеста, будут не только одни горести. Будут радости, и разве их будет мало?” Свадебный импровизатор не жалеет на этот раз самых ослепительных и радужных красок для изображения светлых сторон будущей жизни новобрачной… И, наконец, дедушка восклицает: ”Так будем же радоваться и веселиться!” – и оркестр сразу срывается в весёлую плясовую. Сдвигаются стулья – начинаются танцы. Возгласы восхищения и удивления сопровождают выступление каждой пары, которая перед тем, как пуститься в пляс, кладёт на большой медный поднос столовые ложки, серебряные подстаканники, браслеты из дутого серебра, ассигнации, серебряные и даже золотые монеты. Дедушка торжественно представляет каждую новую пару, вступающую в танцующий круг, превозносит щедрости гостей, подтверждающие их высокие нравственные качества. После этого свадебная процессия выходит из дому и направляется в синагогу…” [50]. Рассказ о Горецкой еврейской общине мы закончим также воспоминаниями Л. Разгона о социальной структуре общины: ”Вопреки мифу о еврейском единении, Горецкое общество было строго иерархическим. На самом верху социальной лестницы стояли наиболее богатые еврейские семьи города: Гинзбурги, Муравины, Винокуровы, Зайцевы. Они владели магазинами, мельницами, винокуренными заводами, жили в больших богатых домах, пользовались красивыми и дорогими вещами, их дети получали высшее образование в крупных русских городах” [51]. На еврейском кладбище. Фото 1913 г. Благодаря энтузиастам, развивалась и духовная жизнь, в которой активное участие принимала еврейская община. Газета “Могилёвские губернские ведомости” в 1870 году в статье “Общественные удовольствия в Могилёвской губернии” писала: “…В Горках был один из спектаклей с благотворительной целью 6 января. Сыграны были водевили: “Иван Иванович Иванов”, “Смесь языков”, “Школьный учитель” и “Ямщики”. Театр был полон: первые ряды были заняты горецкими чиновниками и их семействами, а дальнейшие ряды гражданами и больше гражданками города Горки. Оркестр музыкантов состоял из 7 евреев. Публики собралось до 200 особ, и в кассу собрано до 60 руб. Играли ученики земледельческого училища, один гимназист и один бывший студент института до того удовлетворительно, что публика с видимым удовольствием пробыла во время спектакля с 6 до 11 часов" [52]. После известных еврейских погромов в России некоторые горецкие еврейские семьи выезжали в Израиль и другие страны. Семья Гинодман: В центре – Шимон Мордехаевич Гинодман (купец первой гильдии) и его жена Сарра. Рядом с ней сидит сын Менахем. Стоят слева направо: сын Авраам, дочери Геля и Дора, сын Моше. 1913 г. В Израиль уехали сыновья семьи Гинодманов, глава которой Шимон Гинодман был купцом первой гильдии. Его сын, Авраам Гинодман, был делегатом на съезде российских сионистов в Гельсингфорсе в 1902 году. Он приехал в Палестину в 1912 году (но потом поехал в Россию в гости, застрял там из-за войны и только в 1919 г. сумел вернуться). Поселился в Тель-Авиве и стал носить фамилию Хисдай. Там основал фабрику по производству ваты. Умер в 1958 году. o:p> Интересно, что сын Авраама Яаков Хисдай родился в Израиле в 1938 году. Служил солдатом и офицером в десантных войсках, участвовал в Шестидневной войне, где был ранен в бою под Газой, получил Орден отваги и цалаш (почетную грамоту) начальника Генштаба. Участвовал в «Войне на истощение» (1968 – 1970) и Войне Судного дня. В 1978 году он окончил университет, защитил диссертацию по истории евреев Польши в Еврейском университете в Иерусалиме, где работал преподавателем. Затем окончил юридический факультет и стал адвокатом. Я. Хисдай – автор трёх сборников статей и лекций: “Правда, высвеченная войной” 1978), “Железным резцом” ( 1982), “На пороге юбилея” (1998), “Смутное время” (2003, на русском языке). Первая книга выдержала в Израиле три издания и была переведена на английский язык [53]. Известный американский художник Бен Зильберт родился в Горках в 1893 году. Вскоре семья Зильбертов переехала в США. Он учился в институте искусства в Чикаго и в Париже, где прожил несколько лет. Когда художник оказался на грани нищеты, на помощь ему пришла Мария Стернер, которая помогла выставить его картины в своей галерее в Нью-Йорке. Так к нему пришло первое признание. На талантливого художника обратила внимание бывший директор Балтиморского музея искусств и наблюдатель Нью-Йоркского регионального совета по искусству Флоренс Н. Леви. По её рекомендации картины Зильберта стали приобретать коллекционеры Нью-Йорка и Балтимора. Хорошо известны его акварельные и гравюрные работы, которые хранятся в музеях и институтах искусств США и Франции. Художник умер в 1939 году [54]. В 1900 году выехала в Швейцарию Рахиль - Елена Зайцева, дочь известного в Горках купца. Там она выучилась на врача, а затем вышла замуж за гражданина этой страны И. Гайзера. Родила двух сыновей – Отто и Павла. Дочь Павла, Верена, в 1995 году решила побывать на родине своей бабушки и изучить русский язык. Для этого она приехала в Минск. В тот же год приезжала в Горки и передала в Горецкий историко-этнографический музей фотографии и документы о своих родственниках [55]. В 1872 году в Горках родились Исроэль-Залман Гурвиц (псевдоним С. Либин) и Исроэл-Иосиф Зевин (псевдоним Ташрак). Оба они уехали с семьями в США и стали там известными еврейскими писателями. Зевин умер в Нью-Йорке в 1926 году, Гурвиц - в 1955 году. Семья Рысиных из колонии Верещаки Уезжали евреи не только из Горок, но и из деревень. Так, из деревни Верещаки в США уехала в 1905 году семья Рысиных с двумя детьми. В настоящее время в Вашингтоне живёт Ларри Кравитц, сын Бейли – одной из дочерей Рысиных. Несколько слов скажем о развитии уезда, где также жило еврейское население. Как известно, в нём наблюдался излишек рабочей силы. Он составлял 18 719 человек, или до 50% от количества всех занятых в сельском хозяйстве. Не находя применения своему труду, горецкие крестьяне направлялись в другие районы царской России и даже за границу Таким образом, земли в уезде не хватало, а с другой стороны – царское правительство в этот период решило организовать еврейские колонии. Был даже создан при царском правительстве специальный комитет. Когда началась колонизация, то только в Могилевской губернии было создано 20 колоний-поселений. Первые поселения в Горецком уезде были созданы в 1849 году в деревнях Сова и Рудковщина. Через два года было создано более крупное поселение в деревне Верещаки, где поселилось 9 семей. Они имели 126 десятин земли, 14 лошадей и 15 коров. Как считает вышеупомянутый Ларри Кравитц, их семья приехала в Верещаки из Минска. Имелось еврейское поселение и в деревне Пичевка. Еврейское земледельческое поселение было также в деревне Напрасновка. Работало оно, как впрочем и другие поселения, не очень эффективно из-за того, что не хватало инвентаря и денежных средств. В статье М.М. Сраговича приводился такой факт, что когда царский чиновник приехал в эту деревню для контроля труда земледельцев, то, чтобы обмануть его, один плуг передавали из одного хозяйства в другое через заборы [56]. Интересно, что среди местного населения существует легенда о том, как было создано это поселение. Его записала от старожилов деревни Л. Шилова, заведующая Маслаковским филиалом Горецкого историко-этнографического музея: ”Много лет назад в деревню Яковлевичи (сейчас это Оршанский район) по торговым делам приехал еврейский купец из Санкт-Петербурга. Заключив сделку, он предложил местному барону сыграть в карты на деньги. И барон проиграл всё своё состояние, и тогда он поставил на кон 100 десятин земли. Проиграл и их. На этой земле купец поселил евреев из Горок и Орши. Так образовалась деревня Напрасновка” [57]. М.М. Срагович приводит также интересные сведения о религиозной жизни горецких евреев. Он пишет, что в Горках имеется 6 молитвенных домов. Большинство из них принадлежит хасидам – течению, которое проповедовало хасидизм, несколько синагог были реформистского направления. Их в Горках называли почему-то “американскими”. Туда входили в основном купцы и богатые евреи. Остальные были традиционного направления. В целом по Горецкому уезду, как свидетельствуют данные, приведенные в книге “Опыт описания Могилевской губернии...” (под редакцией Дембовецкого), хасидских синагог было 38, а синагог миснагимов – 4 [58]. В Горецком уезде (в местечке Копысь) в то время проживал известный цадик Ш. Шнеерсон, центром хасидизма являлось также местечко Ляды Горецкого уезда. Следует отметить, что в Горецком пинкосе есть указание о борьбе с хасидизмом. Ещё в 1804 году кагал запрещал частным лицам проводить собрания в своих домах “под угрозой самых строгих наказаний” [59]. Различались синагоги в Горках и по социальному положению. Была синагога, куда входили ремесленники и беднейшая часть населения. Одна синагога была основана купцом З.Д. Гинзбургом, который владел большинством домов в городе. Для неё он отдал свой дом по улице Большая Оршанская. Она располагалась напротив почты. Долгое время её называли “Залман Давид бесмедрэйш”. В 1898 году Горецкое городское еврейское общество постановило открыть Талмуд-Тору, в которой планировалось обучать 50 мальчиков. Из архивного дела “Об открытии Талмуд-Торы в г. Горки” от 5 марта 1898 года, которое хранится в НИАРБ, видно, что еврейским обществом был составлен Устав школы, где учебными предметами Талмуд-Торы являлись язык иврит, Тора и Талмуд. Как известно, обучение в Талмуд-Торе предшествовало поступлению подростка в иешиву и готовило к этому. Но если ученик к 14 годам не обнаруживал способностей и усердия в учебе, его отдавали на обучение ремеслу или отпускали на частную службу. Помещение для школы безвозмездно отдавал купец З. Гинзбург. Это был двухэтажный дом по ул. Б.Оршанская. Уполномоченный от Горецкого еврейского общества врач М. Ангеницкий предоставил все необходимые документы в попечительский Совет Виленского учебного округа. Прошло несколько месяцев ожиданий. И 9 октября 1898 года был получен ответ – “отказать”, т.к. Талмуд-Тора “…не имеет определенных и достаточно обеспеченных средств содержания, без которых само существование этого учреждения не может быть прочно и продолжительно” [60]. Это было неправдой. Из архивного дела видно, что имелся приговор еврейского городского общества о ежегодном взносе в размере 600 рублей, а кроме того планировалось на училище тратить 200 рублей из сумм коробочного сбора [61]. Скорее всего, царские чиновники не хотели открывать Талмуд-Тору в уездном училище, где в тот момент работало несколько земледельческих училищ. Тем не менее, в дальнейшем Талмуд-Тора в Горках была открыта. Об этом свидетельствует в вышеуказанной статье М.М. Срагович. Работали также еврейские мужское и женское училища. Завершая рассказ о Горках и еврейской общине на рубеже столетий, необходимо отметить, что его жители, в том числе и евреи, участвовали в составе русских войск в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и русско-японской войне 1904–1905 гг. Из “Именного списка низших чинов, убитых в сражениях с неприятелем”, опубликованного в газете “Могилёвские губернские ведомости”, видно, что в первую войну погибло 5 солдат, во вторую – 49. Их имена можно прочесть в книге “Памяць. Горацкі раён”. Среди них евреи: Вольф Лазарь, ряд. 140-го пехотного Зарайского полка, пропал без вести 25.2.1905 около г. Мукдена, Гликин Рувим, уроженец Горецкой вол., ряд. 161-го Александрольского пехотного полка, пропал без вести 25.2.1905 около г. Мукдена, кузнец Бениамин, родился в Маслаковской вол, ряд. 161-го. Александропольского пехотного полка, пропал без вести 25.2.1905 около г. Мукдена, Юфара Мойша, уроженец г. Горки, рядовой, пропал без вести 22.2.1905 около г. Юхань Туань [62]. Литература и источники: 1. Статистические таблицы Могилевской губернии за 1865 год. – Могилев: 1865. С. 16. 2. Национальный исторический архив Республики Беларусь (далее -НИАРБ) Ф.2005, оп. 1, д. 32, л. 22. 3. Там же, д. 201, лл. 4-5.; д. 315, лл. 3,6. 4. Там же, л. 4. 5. Марек, П. Горки // Еврейская энциклопедия. Свод знаний о еврействе в прошлом и настоящем Т.6. – СПБ: 1906. С.699. 6. НИАРБ. Ф. 2005, оп. 1, д. 319, лл. 12-14. 7. Там же, лл. 22 об, 23. 8. Там же, лл. 15-15 об. 9. Там же. 10. Коробочный сбор. Электронная еврейская энциклопедия. http://www.eleven.co.il/article/12196. 11. НИАРБ. Ф. 2005, оп. 1, д. 234, л.4. 12. Там же, л.11. 13. Там же, л.18 об. 14. Там же, д.217, л.154, 154 об. 15. Там же, д. 126, л. 148. 16. Там же, д. 217, л.199. 17. Газета “Могилевские губернские ведомости”, 1875, № 3. 18. НИАРБ. Ф. 2005, оп. 1, д. 13, лл. 17-36. 19. Там же. 20. Там же, д. 301, л. 9. 21. Заремский, В. Почтовые дела могилевских евреев//История Могилевского еврейства. Документы и люди. В 2–х книгах. Книга первая. – Мн.: 2002. С. 89. 22. Статистические таблицы Могилевской губернии за 1865 год. – Могилев: 1865. С. 16. 23. Летапіс горада Горкі, (аўт. - скл. У.Ліўшыц). – Горкi: 1995, С. 27,34. 24. Лившиц, В.М. Горки. Историко-экономический очерк. С. 24. 25. Письмо Абецедарского Л.С. от 1 июня 1972 года, архив автора. 26. Разгон, Л. Позавчера и сегодня.Тель-Авив – Москва: 1995. С. 36. 27. Там же. С. 53. 28. НИАРБ. Ф. 2005, оп. 1 , д. 124 , л. 2. 29. Памяць. Гісторыка-дакументальная хроніка Горацкага раёна. – Мн.: 1996. С. 59. 30. Ліўшыц, У.М. Горкі: старонкі гісторыі.– Горкі: 2007. С. 77. 31. Разгон Л., Позавчера и сегодня. С. 25. 32. НИАРБ. Ф. 2005, оп. 1, д. 13, л. 58. 33. Там же, д. 256, л. 31. 34. Там же, л. 32. 35. Там же, л. 49. 36. Там же. 37. Письма и копии документов, присланных 6 августа 1999 года из Швейцарии Вереной Гайзер, архив автора. 38. Разгон, Л. Позавчера и сегодня. С. 75-76. 39. НИАРБ. Ф. 2005, оп. 1, д. 123,л. 76. 40. Памяць. Гісторыка-дакументальная хроніка Горацкага раёна. С. 5 41. Летапіс горада Горкі (аўт. - скл. У. Ліўшыц). С. 42. 42. “Наша нiва”, 1912 г., 12 кастрычнiка. 43. Там же, 1913 г., 23 мая. 44. Летапіс горада Горкі (аўт. - скл. У.Ліўшыц). С.34. 45. Там же. Л.31. 46. Разгон, Л. Позавчера и сегодня. С. 118-119. 47. НИАРБ. Ф.205, оп.2, д.78, л.51, 51 об. 48. “Опыт описания Могилевской губернии в историческом, физико-географическом, этнографическом, промышленном, сельскохозяйственном, лесном, учебном, медицинском и статистическом отношениях…”. Под редакцией А. С. Дембовецкого. В 3-х томах. Т.1. – Могилёв: 1882. С.673. 49. Разгон, Л. Позавчера и сегодня. С. 85-86. 50. Там же. С.71-73. 51. Там же. С.48. 52. Газета “Могилевские губернские ведомости” 1870, №6. 53. Хисдай, Яаков, Смутное время (Израиль после 1973 года). – Иерусалим: 2003. С. 5-8. 54. Зильберт Бен - художник (1893-1939). http://artru.info/ar/20157/ 55. Письма и копии документов, присланных 6 августа 1999 года из Швейцарии Вереной Гайзер, архив автора. 56. Сраговіч М.М. Яўрэйскае насельніцтва Горацкага раёна (мінулае і сучаснае). Кароткі гістарычны агляд сацыяльна-эканамічных и бытавых момантаў// Працы навуковага таварыства па вывучэнню Беларусі. – Горкі: 1927. С. 189. 57. Газета “Ленінскі шлях”, 2006, № 56. 58. “Опыт описания Могилевской губернии в историческом, физико-географическом, этнографическом, промышленном, сельскохозяйственном, лесном, учебном, медицинском и статистическом отношениях, с двумя картами губернии и 17 резаными на дереве гравюрами видов и типов”. Под редакцией А. С. Дембовецкого.Т.1. – Могилёв: 1884.С.713. 59. Марек, П. Горки // Еврейская энциклопедия. Свод знаний о еврействе в прошлом и настоящем Т.6. – СПБ: 1906. С. 700. 60. НИАРБ. Ф. 205, оп. 1, д. 43, л. 23. 61. Там же. 62. Газета “Могилевские губернские ведомости” за 1906 и 1915 годы. Напечатано в альманахе «Еврейская старина» #4(83) 2014 berkovich-zametki.com/Starina0.php?srce=83 Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Starina/Nomer4/VLivshic1.php