ВЕРА ГРИБНИКОВА
КАК В ЭФИРЕ РАДИСТ
Стихи
Суета
Суета, суета – проторённая тропка.
Пылесос да плита, постирушка да штопка.
Из рассвета в закат, будто лошадь по кругу:
Магазины, детсад да упрёки супруга.
В зеркала не гляжу (вид не нравится что-то)
И привычно кружу: кухня – ванна – работа…
Не уйти от забот, что нахлынули скопом,
И не сбиться на трот[1] – всё галопом, галопом.
За верстою верста. Ох, как финиш далече!
Суета, суета… не упасть бы под вечер.
За делами дела бесконечные длятся.
Не смотрюсь в зеркала…
Всё равно восемнадцать!
Мастерица
Переделала дела, протянула нить в иголку,
Плавно песню повела, не привыкла втихомолку.
Грёзой высветлило взор. Ожила иголка в пальцах,
И мелодии узор продолжается на пяльцах.
Лепесточек, завиток… Под руками чаровницы
Полотняный лоскуток скоро в чудо превратится.
Славя женскую судьбу гладью радужного шёлка,
На холсте творит волшбу песня, вдетая в иголку.
Братья старшие
Задыхающиеся деревья,
Узники кварталов городских,
Вам бы за околицу деревни,
Где и ночь тиха, и полдень тих.
Там прозрачны и целебны росы,
Ветку тронь и подставляй ладонь.
Не визжат безумные колёса,
Не плывёт бензиновая вонь.
ГРИБНИКОВА Вера Петровна ‒ автор трех поэтических сборников. Член Союза писателей России. Неоднократная победительница литературных конкурсов. В «Ковчеге» печатается впервые. Живет в Твери.
© Грибникова В. П., 2015
Люди обрекают вас на муки,
Заточив у городских дорог:
По весне обрубят ваши руки,
Летом уготовят едкий смог...
Вот какая адская опека –
На культяшках чёрная листва.
Мученики атомного века,
Братья по планете – дерева.
Мудрые заложники терпенья,
Вы стоите в чаде и пыли
Молчаливой армией спасенья
Безрассудных детушек земли.
Вопросительные знаки
Глухота твоих дверей.
Дом, утопленный во мраке.
Придорожных фонарей
Вопросительные знаки.
Неба крапчатый плафон.
Дум разрозненные звенья.
Онемевший телефон.
Озверевшие сомненья.
Остановка. Будки зев.
Расписанья пара строчек.
Комариный злой запев.
Пса бездомного клубочек.
Мир разъят на «я» и «ты»
Да глаза больной собаки.
И глядят из темноты
Вопросительные знаки.
Хромой петух
Городом захваченная в плен,
По тебе, село моё, тоскую.
Убежать бы от угрюмых стен
В нашу избу, светлую, родную.
В домоткано-кружевной уют,
С тёплой печкой, с духом каравая.
Там проворно ходики снуют,
На секунды вечность разбивая.
И сверчок выводит свой мотив.
Прозорливый кот гостей пророчит.
Всех своих соперников затмив,
Зорьке льстит хромой горластый кочет.
Ох, как я серчала на него!
«Колченогим лихом» обзывала.
А теперь желаннее всего,
Чтобы голосил он, как бывало.
Пусть бы сны дробил, мешая спать,
Всё смелей и громче раз от раза.
Но отсюда мне не убежать –
Стража неприступна и стоглаза.
Уж который год в полночной мгле
Плачет память светлыми стихами
Оттого, что продан дом в селе
И петух тот съеден с потрохами.
С запоздалой нежностью в груди
Всё шепчу я крикуну хромому:
«Ну, хотя бы в этот сон приди,
Прокричи мне весточку из дому!»
Вальс одиноких планет
Мы с тобой потерялись давно, не в толпе, не в пустыне,
Не в дремучем лесу, где с трудом, но отыщется след –
Во Вселенной… Вершитель судеб разлучил нас и ныне
Окликаем с тобою друг друга мы с разных планет.
Мне по меркам земным уж давно бы отчаяться надо,
О тебе не мечтать и покой обрести, наконец.
Но за счастье любить, годы – просто ничтожная плата,
И летят в галактический мрак позывные сердец,
И крылатятся строки стихов. А единого Бога
Я прошу, чтоб тебя уберёг в неземном далеке.
Ты мне звёздочку шлёшь, только ей не по силам дорога.
Но её продолженьем искрится слеза на щеке.
А за нею другая спешит, не приметой печали,
Утвержденьем надежды на встречу и краха разлук.
Знаю – наши планеты, однажды, друг к другу причалят,
Чтобы рядышком плыть, под надёжным замком наших рук.
Августовское
Жадно, как вишнёвое варенье,
Облизали сумерки закат.
Вызрело светил столпотворенье,
Обещая щедрый звездопад.
В ночь порхну безумно молодою
И в копне соломой уколюсь.
С первой оборвавшейся звездою
Самым сокровенным поделюсь.
И второй звезде, и третьей тоже
Повторю заветное опять.
Звездосей. Соломенное ложе…
Будто годы повернули вспять,
И разлукой горькой, многолетней
Не терзала души нам беда,
И коварно выношенной сплетней
Нас не разлучали никогда.
Пусть мороз в причёсках партизанит,
И глаза давно в силках морщин.
Август – не апрель, едва ль обманет.
Вот он, рядом, лучший из мужчин.
Видно, не спалили в одночасье
Мы сердцами выстроенный мост,
И сегодня обретенье счастья
Утвердилось росчерками звёзд.
Млечный путь бахвалится удоем,
Помогая звёздной ворожбе.
…Сердце оборвавшейся звездою
На ладошку просится к тебе.
Привкус мёда
Вернуться бы опять в те дни,
В тот синий августовский вечер,
В тот шёпот страстный: «Обмани!
Но дай надежду мне на встречу!»
Мы оба ждали этих встреч,
На волю отдаваясь Божью,
И чувства чаяли сберечь
В лихом житейском бездорожье.
Сильнее старого вина
Они сердца пьянили наши.
Но осушили мы до дна
Судьбой дарованную чашу.
И больше не пригубить мне
Тот мёд, что был безмерно сладок.
Как жаль, что прятался на дне
Полынной горечи осадок…
В предзимних серых небесах
Не сыщешь бликов летней сини,
Но привкус мёда на губах
Всё спорит с горечью полыни.
Встреча
Преднамеренно ль, случайно ль,
Подарило лето вдруг
Неразгаданную тайну
Нежных губ и сильных рук.
Прикоснуться к тайне этой
Нам доверено двоим,
И хочу я быть одетой
Лишь в объятия твои.
В небесах, светясь лукаво,
Бродят звёздочки гурьбой.
Ох, и сладкую отраву
Мы отведали с тобой.
Не ищи противоядье,
Избавленья не проси,
И сквозь терний многорядье
Эту тайну пронеси.
За окном ласкает ивы
Ветер лёгким взмахом крыл.
Заалел рассвет стыдливо
И разлукой пригрозил.
На столе оплыли свечи.
Обрели печаль слова.
Ты вздыхаешь: «Время лечит...»
Я вздыхаю: «Чёрта с два...»
Зазвенела где-то пташка.
Тает утренний туман.
А на вешалке рубашка
Обнимает сарафан.
Как в эфире радист…
Чьи-то горести льются на чистый листок
Торопливой строкою, моею рукою…
Я пытаюсь постичь вдохновенья исток:
Что за сила такая лишает покоя
И сжигает меня в этих страстных стихах,
Где, и разум и сердце готовы взорваться...
Я ведь очень давно не парю в облаках,
Мне от грешной земли не дают оторваться
Службы серые будни, размеренный быт.
Я смирилась давно с тишиной и цепями.
Даже память притихла. Так кто же кричит,
И взывает, и молит моими устами?
Кто вы? Где вы? Увы, без ответа вопрос.
Но хотелось бы верить в догадку такую:
Как в эфире радист ловит слабое «sos»,
Так и я чей-то вздох, чей-то крик пеленгую
И боюсь потерять эту зыбкую связь.
Неужели порвутся незримые нити?!.
Но бежит по листку торопливая вязь
Неизведанных чувств, незнакомых событий.
[1] Трот – медленная рысь.
