Город Владивосток вкупе с приморской глубинкой могут по праву гордиться. Если получится. Поскольку «нет пророка в своём Отечестве». И всё же скажем: в рамках нашей недалёкой истории и довольно близкой географии, среди скалистых берегов и сопок, шестьдесят лет назад родился и, слава Богу, живёт поныне Юрий Николаевич Кабанков, которого, если не бояться высокопарных слов, можно назвать явлением – русской литературы, российской культуры, православной и общественно-философской мысли. Случай почти исключительный – явление настолько несомненное, что не требу-ет проверки временем. Хотя сравнительно недавно, лет десять назад, сам Юрий Кабанков считал, что читатель как соавтор всегда отдалён от «ныне живущего» автора пространством и временем.
Действительно, «приближение к Кабанкову» (термин В. Тыцких) даётся читателю непросто. Иногда непросто настолько, что вызывает поначалу не-приятие и раздражение. Обескураженный «густыми», «непонятными» текстами читатель обвиняет автора в высокомерном умствовании. Первая встреча с ним – всегда потрясение. Одни в растерянности бегут прочь, другие, ведомые силой его невероятной метафоры, неожиданностью образа, парадоксальностью мировосприятия, волнующей интонацией, идут следом, быть может, иногда вслепую, веря, что мир именно таков, каким нарисовал его автор. А между тем «сложность» словесности Кабанкова вовсе не результат «умственного напряжения» или высокомерного небрежения к читателю. Просто он «так видит».
«Поколение раковин мается болью зубною…», «…бычья завязь березняка… // ворвалась бы в пустой залив / и увидела б, как луна, / всю округу собой залив, / воду за руку увела. //…Горизонты сползли к виску. / Дотлевает луны лоскут». «…сцепились ливни, землю расколов». «Ветры тайгу сорвали со стапеля…» «Переминаясь, / брели снега у самых окон».
Метафору подобной силы и убедительности можно встретить разве что у Павла Васильева.
Если говорить о поэзии, то, по мнению Юрия Кабанкова, «поэтическое мышление как одна из данностей мирочувствования» даётся человеку от рождения. Но «поэзия – дело вторичное»; первична – молитва, а поэзия – её блудная дочь. Его поэзия порой и внешне имеет молитвенную длину дыхания. Слово как самоценность, поэзия «блестящая», поэтические «орнаменты», чистое эстетство, поэзия ради поэзии – болезни «начинающих», давно оставлены Юрием Кабанковым в пределах учёбы в Литературном институте, который он закончил «ещё аж» в 1983 году. Зрелая поэзия Юрия Кабанкова весома сущностными вопросами: «зачем?», «для чего?». Единство и целостность отдельной строки и каждого фрагмента со всем окружающим миром, сопряжение мига и вечности, поэзии и судьбы, Пути и Смысла – ключ к пониманию его творчества. Только этот ключ ещё добыть нужно. Кабанков заставляет любопытствующего читателя «тянуться», вставать на цыпочки, лететь «легче пустоты», иногда – затаив дыхание, вглядываться, как из космоса, во Вселенскую спираль, в которой сходятся века и эпохи, моря и реки, культуры и континенты, Восток и Запад, Россия и Мiр.
Живой, без начётничества, синтез исторического, литературного, философского и богословского знаний с одной стороны, духовная созерцательность и внутренняя тишина с другой, «предощуще-ние веры» на «неисповедимых путях Господних» с третьей – составляют основу его творчества. И поэтического, и философического, и публицистического, и богословского…
Последняя, изданная в двух томах книга прозы «…И ропщет мыслящий тростник», – труд не скорый, как и всё, за что берётся Юрий Кабанков. Тридцать лет неспешно писалась эта книга. В ней сквозь некую, одному ему подвластную линзу, рассматриваются всевозможные литературные и философические тексты различных весовых категорий и местного, и всерусского, и, в общем-то, планетарного масштаба. Они-то и явили нам Кабанкова-исследователя со своим собственным методом «одухотворения текста», в основе которого – «слово как фрагмент религиозного самосознания». На презентации двухтомника в библиотеке ДВФУ такая глубина и фундаментальность оказались невместимы в сознание некоторых местных литературных и даже научных авторитетов. Но книгу, как ни странно, заметила столица, которая, мы знаем, «слезам не верит»: в январе 2013 года по результатам конкурса, объявленного «Литературной газетой», Юрий Николаевич Кабанков стал лауреатом Всероссийской литературной премии имени Антона Дельвига «За верность Слову и Отечеству». «…И отчего же в общем хоре, / Душа не то поёт, что море / И ропщет мыслящий тростник?» – тютчевские строки, взятые эпиграфом ко всей книге, задают высоту и глубину мысли критического исследования Юрия Кабанкова.
Последние полтора десятка лет живёт он в городе. Город позволяет зарабатывать на жизнь профессией, заниматься наукой. Но душа прикована к рекам и долам, дающим возможность созерцать, слышать внутренний голос, ощущать в благодатном одиночестве «это сиротство сквозное», длить вечный вопрос: «Господи, куда ж теперь нам плыть?» Самое страшное для человека – по Кабанкову – «ороговение души». Такие мысли нашептали ему река и небо в те, в общем-то, десять лет его деревенской жизни. У мерно бегущей воды исчезает время… Или, наоборот, появляется «бездна вре-мени», и тогда рождаются стихи:
Душа живая приютилась кое-как –
и дерево певуче заскрипело.
И, бренное, захолонуло тело.
И воды схлынули. И осветился мрак.
Тяжёлые, как ледяные глыбы,
всплывали звёзды из глубин, и рыбы
подрагивали тёплою листвой,
и, как зверушки – зорки и пугливы, –
свистящим травам впутывались в гривы.
А я лежал и плакал – сам не свой.
Его устная речь тоже похожа на говор реки. Она «течёт», как течёт река (или молитва?).
На заседаниях литературной студии «Паруса» его появление – праздник. Юрий Николаевич приходит всегда, если свободен от лекций. Завораживает высоким словом. Студийцы радуются, улыбаясь: наш, дальневосточный… Но при этом понимают – Кабанков давно перерос дальневосточные и даже российские пределы. Его тексты переведены на английский, арабский, испанский, венгерский, белорусский, латышский. Нелёгкая это, наверно, задача. Ведь, скажем так, и для истолкования его творчества потребовалось своеобразное руко-водство, путеводитель, ключ к пониманию его текстов, коим стала библиогра-фическая книга «Энхиридион», в которой собраны статьи и исследования, посвящённые его творчеству.
Юрий Николаевич Кабанков – человек русский. Без крикливости и позёрства. С душой по-детски чистой, живущий «по-пушкински – с отвращением читая жизнь свою», по-христиански смиренный, с непреходящим в себе ощущением греховности – он, конечно, не мог не стать участником Дней славянской письменности и культуры на Дальнем Востоке. Однажды, на встрече с членами клуба «Патриот» города Лесозаводска к мальчишкам в бескозырках и девчонкам в русских сарафанах он обратился совсем немудрёно: «Легко любить шоколад или мороженое… Родину любить трудно». И всё его творчество – это, по большому счёту, раздумья о России. «Своенравна Родина моя. Беспокойней взор её с годами». В стихах Юрия Ка-банкова любой ручеёк, звенящий в самой захудалой приморской деревень-ке, несёт российские воды, является частью её духовных и географических просторов. «Здесь речушки, едва шевеля плавниками, / в океаны впадают уже стариками…//… Что там слово – когда и дела не сберечь! / Вот когда просыпается русская речь!» И это чисто российская картинка: «Посре-ди равнины – Бога ради! – / трактор опрокинутый ревёт…» Невольно подумаешь, глядя окрест: «Может быть, это всё / приключилось не с нами?» Высокопарных слов у Юрия Николаевича нет. Обходится без них. Он – художник. Но даже «незадачливый кузнечик» из его «почти сказки», который должен за скрипку «целый грошик», живёт в России, рядом с Матрёшкой, и очень любим ав-тором. И читателем, конечно, тоже. И наш родной Владивосток в его поэзии лишён местечкового значения, стоит на перепутье путей Господних.
Постаревшие камни и те –
лицом на восток…
………………………………………
и, переждав столетье, –
………………………………………
валуны врастают глухими корнями
в землю.
И тогда – с трудом поднимают якорь
со дна колодца,
и колодезный вал тяжело скрипит
и вращает оком;
и плывёт земля
под ногою у краснофлотца;
и восходит солнце
над самым
Владивостоком.
21 июля 2014 года поэту, публицисту, критику, богослову, члену Союза Писателей России, члену Русского PEN-центра Всемирной Ассоциации писателей, кандидату фило-логических наук, доценту кафедры теологии и религиоведения Дальневосточного федерального университета Юрию Николаевичу Кабанкову исполняется шестьдесят. Но так же, как пять или десять лет назад, юбилей для него «не веха, ничто, никак»… Он в Пути.
От редакции.
С юбилеем, дорогой Юрий Николаевич! Здоровья на долгие годы, радости встреч с добрыми друзьями, творчества высокого!
