Новое кино
Прогуляться выйти субботним днём,
Завернуть в кафе невзначай.
И, давайте, папе пива плеснём,
Маме с дочкой заварим чай…
Но в кафе какой-то холодный свет,
Пиво – тёплое, чай – с тоской,
Потому решит семейный совет
Двинуть дружно в сад городской.
Там в саду стоит голубая ель,
Там когда-то белка жила,
Там в саду лошадка и карусель
И пин-понговских два стола...
Продают какую-то ерунду,
Постоять – устроит цена…
Духовой оркестр в городском саду
Так хорош, словно завтра война…
* * *
не западайте на западных женщин,
в западных женщинах есть западня,
наши – не мёд, ну а те – ещё хлеще,
не западайте на западных женщин,
слушайтесь, братцы, меня.
сколько на сердце и шрамов, и трещин,
но снова хочется в плен,
к этой – побольше, а к этой поменьше,
не западайте на западных женщин,
всех этих софий лорен.
снова и снова пакуются вещи,
к маме – маршрут всем знаком...
что ж, разберёмся, бывало и хлеще,
не западайте на западных женщин,
русским твержу языком.
* * *
Наш повар варит борщ, наш повар чегеварит,
Наш повар бородат, банданист и лукав,
И лук в его руках слезу в глазу нашарит,
И защекочет нос набор его приправ…
Всё под его рукой кипит, бурлит, клокочет,
Костёр его – горит, дрова его – трещат,
Он знай себе поёт, он знай себе хохочет,
Поёт – о том о сём, смеётся – наугад.
Он весь – из озорства, побасенок, улыбок,
Случится коль чего – так он и горю рад.
А что судьба его – комедия ошибок…
Зато – костёр горит. Зато – дрова трещат.
* * *
Жизнь началась, как положено, в три утра,
Сердце заныло (сердце – известный нытик),
Поиск таблетки, смысла, воды, добра…
Снова прилечь, затихнуть, выключить бра…
Жизнь – лженаука, мой неумелый гитик.
Каяться, маяться, перебирать слова,
Праздновать труса траченным валидолом…
Сдрейфив насчет «пройдут Азорские острова»,
После сорваться на торжество шутовства:
Выжечь больное сердце дурным глаголом.
Карлсон, который живёт в подвале
Мужчина в самом закате сил
Милостыню просил.
Дело житейское, пустяки,
Мимо руки пятаки.
Нет Малыша, негде жить,
Некого низводить,
Что-то он совсем изнемог.
Где же ты, его Фрекен Бок?
Некуда бежать молоку.
Некуда идти старику.
* * *
Сдержанное молчание
На основных частотах.
Нет. Ещё не отчаянье.
Но уже что-то. Что-то.
В книжице пыжится ижица
Знамя поистрепалось.
Мало того, что не пишется.
Не хочется, чтоб писалось.
* * *
Что нам в кипрстве, майоркстве,
канарстве?
Даже сниться не хочет покой.
Мы живём в правовом государстве.
То есть – держим топор под рукой.
Может, будет получше, почище,
Через год, через век, а пока –
Держим руку мы на топорище,
Топорище сжимает рука.
Вечно брезжит над нашей державой
То рассвет, то пожар, то погром…
Как сказал бы Булат Окуджава:
«Топору топоры топором».
Невозможная Родина наша,
Где сегодня страшней, чем вчера
На открытом огне варит кашу,
Разумеется, из топора.
Январский сонет
Кончалось всё, особенно – январь
Морозноликий, перегаростойкий…
Но дворник наш, пропивший инвентарь,
Вдруг отгвоздил себя от барной стойки.
Его запой – ровесник перестройки
Закончился как майя календарь,
И осветил починенный фонарь
Наш двор, враз переставший быть помойкой.
Сосед не верит: всё мол, бесполезно,
Напьётся завтра хуже чем вчера…
А я взглянул в глаза ему с утра,
И, кроме шуток, – там такая бездна…
Бормочет дворник: «Русский – значит трезвый»
И добивает лёд в углу двора.
Медный привкус
По четвергам здесь водится посредник.
По пятницам попятившийся понт
Любой мальчишка переходит вброд,
На пляже оставляет след наследник.
Здесь говорят не «крайний», но «последний»
И самогона набирают в рот,
И ждут, когда же плеть перешибёт
Сивушный запах или привкус медный.
Припоминая старый анекдот
Напротив дота строят антидот,
Губами шевелят: аз-буки-веди-
Глагол-добро, ан всё наоборот –
Бездействия и зла невпроворот,
Горящий юноша и взор какой-то бледный.
* * *
Какое сильное звено,
Но – выпавшее из цепочки...
Уменье свыше нам дано –
Как пропадать поодиночке.
По одному нас ловит стая:
Поддых – ага, по морде – хрясь,
Как бы резвяся и играя,
Но не играя, не резвясь.
