Общепринятая со времен блаженного Августина - V в. н.э., а в еврейском мировоззрении несколькими веками ранее - гипотеза утверждает, что зло и разрушение в мире возникают случайно в ходе рокового столкновения разных человеческих интересов, которые сами по себе направлены на положительные конструктивные цели и просто не учитывают друг друга. Однако современный мир до такой степени перенасыщен конфликтами, что отдельные мотивы уже неразличимы, и зло на наших глазах зачастую выступает как бы бескорыстно, ради себя самого.
В литературной части этого номера собраны художественные выражения разных форм бескорыстного зла, которое не мотивируется никакими видимыми практическими интересами. Великий композитор и выдающийся юдофоб Рихард Вагнер в пьесе Нины Воронель очарован нигилистом-разрушителем, русским аристократом Михаилом Бакуниным и вслед за ним вовлекается в Дрезденское восстание 1848 г. После поражения, несмотря на всю свою романтическую любовь к Бакунину, он, спасаясь от ареста, нехотя предает его в руки полиции. Семь лет страдавший в одиночном каземате Петропавловской крепости Бакунин все же впоследствии возвращается в Европу и разрабатывает тактику анархического террора, которой успешно пользуются террористы всего мира до сего дня...
Безвестный, обозленный своими житейскими неудачами, эмигрант в повести Артура Фредекинда совершает непреднамеренное убийство проститутки с помощью зонтика просто по случайному капризу, поддавшись внезапному приступу раздражения. Раздражение прошло, но герой рассказа с тех пор стал покупать более удобные для такой деликатной цели зонтики.
Нахальный мальчишка в повести Якова Шехтера провоцирует международный христианско-иудейский конфликт из пустого баловства, упиваясь эстетическим совершенством своей гнусной, провокаторской интриги.
Психология современного человека, таким образом, несмотря на идеи Августина и столетия господства христианства в Европе, оказалась вполне способной порождать чистое зло.
В ХХI в. возможности отдельного человека неожиданно грандиозно выросли и оказались слишком велики для его все еще ограниченного, едва ли не детского сознания. Идеи, рассматривавшиеся выдающимися мыслителями-гуманистами ХIХ в. как желательные, в ХХI веке начали массово осуществляться политиками-популистами среднего уровня. Как ни странно, два века просвещения в Европе почти не продвинули массовое сознание до уровня разветвленного мышления, оставив его незащищенным от демагогического воздействия. Когда одинокий мыслитель требует чего-то якобы важного "для всех" ("права знать", права решать, равенства прав и т.д.), он, конечно, имеет в виду прежде всего себя и свой уровень осведомленности, а не 7 миллиардов жителей земного шара. Однако мы живем в мире вместе и одновременно с этими миллиардами, и их непредсказуемые порывы (а также ужасающие пустоты в культуре) невозможно игнорировать.
Сто лет назад Маяковский писал: "Единица – вздор, единица – ноль, голос единицы тоньше писка. Кто его услышит? Разве жена – и то, если не на базаре, а близко". Но теперь единица, снабженная интернетом, iPhon-ом, Facebook-ом, калашниковым и RPG (но не снабженная ни сведениями о принципах, на которых основаны все эти устройства, ни стремлением к общему благополучию), способна произвести "арабскую весну", "захват Уолл-стрита" и "палаточный протест", хотя все еще неспособна к самоорганизации. Молодым темпераментным людям честолюбие подсказывает прежде всего, что "протест – это наиболее высокая и наиболее перспективная самоорганизация человечества" (российский философ-исламист, один из идеологов "евразийского движения" Гейдар Джемаль). Действительно, на протест способны все. И возглавить протестное возмущение способны почти все. Но на реальную работу (даже террор) способны только организации. Возглавлять организации и проявить инициативу способны только редкие, проницательные и дальновидные люди. К сожалению, далеко не всегда благомыслящие. Поэтому всегда демократия во всех странах находилась между Сциллой популистской диктатуры и Харибдой анархии. Анархия побеждает и расчищает дорогу деспотизму. Этот парадокс был хорошо известен еще древним грекам. Манихейская позиция – представление мира в черно-белых цветах, – будучи совершенно ложной философски, оказывается единственно доступной большим массам и потому всегда политически действенной. Попытки западных правительств вести сбалансированную глобальную политику каждый раз наталкиваются на организованное злоумышленными интересантами сопротивление безответственных толп, не признающих компромисса.
Публицистический отдел выпуска начинается статьей Моше Левина, связывающей бессмертный образ Мефистофеля из "Фауста" Гете с образом Воланда, господствовавшего в полюбившемся читателю спустя сто лет романе Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита". Мефистофель в "Фаусте", как и Воланд, добавляет к теме Зла такую ироническую ноту, которая временами делает его неотличимым от Добра, так что человек, уверенный в своем осознанном выборе веры, неожиданно оказывается перед абсурдным результатом. Над этой проблемой неуловимого перетекания добра в зло (и наоборот) мыслящий человек бьется со времен написания библейской Книги Иова. (Ведь и там Сатана приходит к Богу с коварным предложением заключить пари.)
В этом выпуске теме веры посвящены статьи Леонида Пекаровского, Иосифа Букенгольца и Эдуарда Бормашенко, но было бы преувеличением утверждать, что с тех легендарных времен вопрос сильно прояснился. Скорее прояснилось, что этот вопрос для каждого ставится и решается индивидуально.
Более внятно звучит тема выбора судьбы в статьях Михаила Копелиовича о покойной талантливой писательнице-эссеистке Майе Каганской и Микки Вульфа об юристе и поэте-переводчике Соломоне Герцфельде. Оба автора убедительно показывают, что в конечном счете яркий человек сам выбирает свою судьбу.
Кроме проблем экзистенциальных, сопровождающих человечество на протяжении всего его существования, наше время одарило нас еще проблемой специфической, связанной с громадным увеличением технических возможностей отдельного человека, сопровождавшемся взрывом террористической активности во всем мире. Норвежец Брейвик недавно убил 77 норвежских подростков в знак протеста против политики правительства. Оказалось, что его нельзя даже наказать, потому что у него есть отклонения в психике. Как же без отклонений при населении земного шара 7 миллиардов? Поступок Брейвика утвердил среди прочих прав человека "право на убийство", о чем когда-то пророчески говорила повесть Юлия Даниэля "День открытых убийств". Сочетание глобализции с декларированными "правами человека" ставит нас перед моральным тупиком, который не возник бы в старых, нелиберальных обществах. Раньше убийцу даже не довезли бы до суда. Но политическая корректность требует во всех случаях поступать по закону.
В связи с этим в статье Аси Энтовой подробно обсужден юридический статус террористической активности и наличествующие у общества средства защиты. Поскольку эти средства в той или иной степени сводятся к действиям армии, возникает и еще один вопрос: что можно позволить армии в отношении террориста, а чего позволить нельзя. Для молодого солдата, который в этом противостоянии рискует своей жизнью, вопрос очевиден: "на войне как на войне". Именно так и предлагает автор следующей статьи Дани Бен-Ишай. Но не так настроена мировая правозащита. Юридические нормы всегда отстают от жизни. На этот раз они отстают на целую эпоху.
Вопреки душераздирающим проблемам, осложняющим жизнь общества, наша биологическая близость к остальной природе остается непреложным фактом. Редкие одаренные индивиды все еще способны пережить мгновения полного единства с природой, как несомненное счастье. В этом выпуске помещено маленькое признание такого счастливца Изи Вальдемирова, который сохранил в себе эту детскую непосредственность.
