Начало
Как и когда началась гражданская война в России? – вопрос совсем не простой. Рассматривая его в более или менее отдаленной исторической ретроспективе, правильно, вероятно, будет сказать, что старт этой войне дал большевистский захват власти в октябре 1917 г. Однако если подойти к вопросу с точки зрения развития и «сцепления» конкретных событий того времени, обоснованным представляется и несколько иной взгляд.
Действительно, сразу после Октябрьского переворота в разных местах отмечались вспышки вероятной гражданской войны. Но по крайней мере в течение 4-5 месяцев (конец октября 1917 г. - март-апрель 1918 г.) это были все же лишь отдельные вспышки: поход нескольких казачьих сотен во главе с генералом П.Красновым и А.Керенским на Петроград и юнкерское восстание в их поддержку в конце октября 1917 г., антисоветские мятежи атамана А.Дутова в Оренбуржье и атамана Г.Семенова в Забайкалье в ноябре-декабре 1917 г., бои локального характера еще только формировавшейся «белой армии» генералов М.Алексеева и Л.Корнилова на Дону и Кубани в декабре 1917 - феврале 1918 г. и др. Но полномасштабной гражданской войны, т.е. такой, которая охватила бы значительную часть территории России, в указанное время не было. Между прочим, надо отметить, что в указанное время Советская власть проявляла определенный «либерализм». Так, генерала Краснова отпустили на Дон под честное слово больше не браться за оружие. Керенскому, похоже, дали возможность скрыться. Всех арестованных поначалу министров Временного правительства вскоре выпустили из Петропавловской крепости. Взяв власть, большевики не изгоняли из министерств старых чиновников, напротив,чиновники бойкотировали большевиков. Репрессий не проводилось. Вообще, имеется множество свидетельств, согласно которым массовый обыватель надеялся на то, что Советская власть сумеет покончить с хаосом и анархией времен Временного правительства и установит, наконец, твердый порядок.
Правые эсеры
Но в начале января 1918 г. произошло событие, ставшее поворотным на пути постепенного втягивания страны в войну такого характера. Таким событием явился роспуск и закрытие большевиками Учредительного собрания (начало января 1918 г.). Известно, что большинство в Собрании получили правые эсеры (левая часть партии сблизилась с большевиками еще в предоктябрьский период) и естественно, что они решительно отвергли силой акт, лишавший их права получить властные полномочия законным, демократическим путем. По строгому приказу В.Ленина никто из членов Учредительного собрания не был арестован и не пострадал. В руководстве партии правых эсеров (ПСР), однако, решили взяться за оружие.
Значительная часть правых эсеров-учредиловцев была избрана от восточных регионов страны, главным образом Поволжья и Сибири. Туда эти избранники и стали возвращаться после закрытия большевиками Учредительного собрания. Но не только они одни. Весной 8-й Совет партии правых эсеров принял постановление о переброске своих основных кадров на восток, прежде всего в Поволжье. Там (а также и в Сибири) у правых эсеров была прочная опора среди зажиточного крестьянства и средней городской буржуазии. Разветвленная сеть местной сельскохозяйственной кооперации, в которой правые эсеры занимали твердые позиции, давала им большие финансовые средства. Центром антисоветской работы сперва намечался Саратов, но затем его перенесли в Самару. Но и в других городах создавались подпольные эсеровские организации. Их вооруженную силу составляли офицеры, ранее служившие в местных тыловых гарнизонах или, по большей части, прибывавшие по демобилизации после подписания большевиками сепаратного Брестского мира. Многие из них видели в большевиках германскую агентуру. И даже те, кто исповедывал самые правые (монархические) взгляды, шли под эсеровские знамена. Ведь более действенной политической партии, выступавшей против большевиков, не существовало - значит надо было идти с эсерами. Главное, считали они, - сбросить большевиков, а что там дальше - видно будет. Выступить правоэсеровскому подполью, скорее всего, пришлось неожиданно. Впрочем, высказывается и другая точка зрения.
Чехословаки
Еще при царском, а затем при Временном правительствах на Украине формировался так называемый Чехословацкий легион, состоявший главным образом из пленных чехов и словаков, ранее мобилизованных Австро-Венгрией (Чехословакия входила в состав Австро-Венгерской империи - союзницы Германии). В нем было много солдат и офицеров, глубоко преданных идее создания после войны независимого Чехословацкого государства, и это превращало легион в мощную боевую силу.
По соглашению Советской власти и Чехословацкого Национального совета (находился в Париже, филиал - в Киеве), легион (около 50 тыс. солдат и офицеров) эшелонами (63 состава по 40 вагонов) должен был эвакуироваться на Дальний Восток, чтобы оттуда морским путем попасть на Западный фронт для боевых действий против Германии. В каждом эшелоне для охраны разрешалось иметь по 170 винтовок и одному пулемету. Движение началось в конце марта 1918 г., но в условиях российской разрухи чехословацкие эшелоны двигались крайне медленно и растянулись по железнодорожным станциям от Пензы до Владивостока! Еще до эвакуации, а затем по пути в легион стали вступать русские офицеры и генералы.
Повод к антисоветскому восстанию чехословаков, казалось, был совершенно случайным. В середине мая на станции Челябинск из проходившего эшелона с пленными венграми (они возвращались на родину по условиям Брестского мира) в чехословацкий эшелон швырнули железку, которая ранила солдата-чеха. Чехословацкие солдаты выскочили из вагонов, быстро нашли виновника и тут же прикончили его штыками.Челябинский Совет арестовал некоторых чешских солдат, но явно не рассчитал своих сил. Чехословаки ворвались в город, освободили арестованных товарищей и захватили арсенал: около 3 тысяч винтовок, а также несколько орудий. Местные, еще недостаточно хорошо организованные части Красной армии (декрет о ее создании был подписан В.Лениным в середине января 1918 г.) не могли оказать чехословакам сопротивления. А из Москвы поступали самоуверенные приказы наркомвоенмора Л.Троцкого (он был назначен на этот пост в марте 1918 г.) о блокировании легионерских эшелонов и разоружении легионеров. Приказы такого рода лишь провоцировали чехословаков. «Челябинская искра», как по бикфордову шнуру, пошла по всему Транссибирскому пути, на котором находились чехословацкие эшелоны. Трудно со всей определенностью сказать, существовали ли какие-либо внешние силы, по крайней мере способствовавшие антисоветскому восстанию Чехословацкого легиона. Конечно, в легионе находилась антантовская агентура. Но деятельность ее вряд ли могла быть «однолинейной». С одной стороны, Франция и Англия были заинтересованы в переброске легиона на Западный фронт и, значит, в скорейшем уходе чехословаков из России. Они заявляли, что Чехословацкий легион - часть союзных вооруженных сил, и через Национальный совет финансировали его. Но с другой стороны, в неменьших интересах антантовских союзников было и восстановление в России Восточного фронта, фактически ликвидированного Брестским миром. Чехословацкий легион, с этой точки зрения, мог стать основой этого фронта, если к нему присоединились бы антибольшевистские силы самой России. И по мере распространения антибольшевистского восстания этот интерес вполне мог стать для союзников превалирующим.
Правоэсеровское подполье не упустило момент для связи с чехословаками. А возможно, она была установлена и ранее. К командованию частей легиона эсерами сразу же были направлены связные. 8-го июня чехословацкие войска взяли Самару, 23 июня – Омск. Советская власть была установлена на территории России примерно за 3-4 месяца. Большевики называли это своим «триумфальным шествием». Но понадобилось менее двух месяцев, чтобы их власть пала на огромной территории Поволжья и Сибири. Это говорит о том, что большая часть населения России довольно равнодушно относилась к тем переменам, которые на их глазах осуществлялись партийно-политическими группировками.
Комуч
В результате чехословацкого мятежа и выступлений российских антибольшевистских сил Россия распадалась прямо на глазах. В Москве действовало большевистское правительство Ленина (Совнарком), которое контролировало территорию примерно до Волги. В Самаре – созданный правыми эсерами Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) во главе с членом Учредительного собрания, командированным ЦК ПСР в Поволжье и на Урал, В.Вольским. В Омске – Временное Сибирское правительство во главе с полукадетом-полуэсером П.Вологодским.
Позднее образовались и более «мелкие» правительства, например, Временное областное Уральское правительство, Верховное управление Северной области, казачьи правительства и т.д.(всего почти 40 правительственных образований). Газеты издевались. Автор одного из фельетонов писал: «Вот и будут правительства в Омске, Томске, Красноярске, Чите, Татарске, на Перевозной улице; 27 правительств и все временные… Как с ними разговаривать? Без «белого генерала» на «белом коне» не обойдется. Сначала диктатор. Потом привыкнем, помаленьку, потихонечку, полегоньку и Михаил Романов явится… К самоуправлению мы не годимся, а для управления вполне созрели. А дрова-то 180 рублей сажень…»
Но только Комуч и Временное Сибирское правительство претендовали на всероссийскую власть. К концу лета 1918 г., благодаря победам созданной так называемой «Народной армии», Комуч контролировал территорию Среднего Поволжья, Южного Урала и Екатеринбургской области. На этой территории Комуч представлял законодательную власть. Исполнительная принадлежала Совету управляющих ведомствами.
Внутренняя политика, которую проводил Комуч носила двойственный характер, можно сказать, шла посредине между «красной» и «белой» идеологиями. В сущности, Комуч и был обречен на это. Ведь, с одной стороны, он объявлял себя истинной властью народа, борющейся с большевистской диктатурой, «комиссародержавием». И действительно, Комуч отменил все «классово-буржуазные» декреты Советской власти, ввел свободу слова и собраний, разрешил деятельность производственных и общественных организаций, декларировал избрание новых Советов и т.д. Но, с другой стороны, он не мог и не хотел оттолкнуть от себя и правые силы. Особенно это важно было с военной точки зрения. Успехи созданной им «Народной армии» во многом зависели от офицерства, а среди него имелось немало приверженцев дореволюционных порядков. Учитывая это, да и иные факторы, Комуч осуществил денационализацию фабрик и заводов, замораживал конфискацию поместий землевладельцев (и нередко возвращал уже конфискованные), разрешил частное предпринимательство и т.д. Такая двойственная политика, по расчетам комучевцев, должна была укрепить его социальную базу, но на практике она же и расшатывала фундамент, на котором держался Комуч. Недовольство проявлялось и слева, и справа.
Временное Сибирское правительство и Комуч
Когда в городах Сибири, как и в Поволжье, произошли антисоветские перевороты, в Комуче посчитали, что и там власть взяли правые эсеры - сторонники лозунга «Вся власть Учредительному собранию!» Ожидалось, что сибиряки вот-вот примкнут к Комучу как легитимному всероссийскому правительству. Но получилось несколько иначе.
Временное Сибирское правительство объявило о своем создании 23 июня 1918 г. Возглавил его П.Вологодский, в прошлом близкий к народникам, а теперь, как уже отмечалось, полуэсер-полукадет. К своей роли главы правительства он был мало приспособлен, что признавал и сам. Но, казалось, что он подходил к другой роли - связующего звена между правыми и левыми силами, которые с самого начала соперничали между собой. Сибирские правые эсеры (их левый фланг -Б.Щатилов, Б.Крутовский и др.) оказались политически слабее своих поволжских товарищей, и правые в Сибирском правительстве (близкие к кадетам, даже к монархистам) все больше и больше оттесняли левых на задний план. А за спиной правых (таких, как министр финансов И.Михайлов, за измену эсерам прозванный Ванькой Каином) объединялись твердые сторонники военной диктатуры. Временное Сибирское правительство заявило, что только оно ответственно за положение в Сибири до созыва Всесибирского Учредительного собрания, восстановило многие законы Российской империи, создало свою Сибирскую армию. Оно также осуществило денационализацию промышленных предприятий, восстановило частное землевладение, дореволюционные судебные и другие учреждения. Были созданы военно-полевые суды, введена смертная казнь за политические преступления. Правые заявляли, что они не дадут «прокомучить Сибирь».
В результате, политика Комуча и Сибирского правительства плохо состыковывались. Комуч все-таки старался «грести» левее, а Временное Сибирское правительство налегало на «правые весла». Дело доходило до парадоксов. Комучевские и сибирские власти установили свои таможни, реквизировали грузы, шедшие в Поволжье или Сибирь; банки и почта в Самаре и Омске отказывались оплачивать взаимные ассигновки и переводы, представителей друг друга рассматривали чуть ли не как иностранных послов. Тем не менее к концу июля-началу августа 1918 г. «Народная армия» Комуча и Сибирская армия, действуя совместно с чехословаками, добились больших успехов. Сибиряки и чехословаки, наступая на уральском направлении, взяли Екатеринбург. Комучевцы, двигаясь вверх по Волге, овладели Казанью, где хранился золотой запас России. Положение большевиков становилось просто критическим. Это признавал и В.Ленин.
Несмотря на существовавшие разногласия, необходимость, как писал член Комуча П.Климушкин, «ворваться в Москву, перебить там всех комиссаров и конец всему», а также давление антантовских союзников, требовавших единения антибольшевистских сил, толкали Самару и Омск к сближению. В июле, а затем в августе 1918 г. состоялись рабочие встречи представителей двух правительств в Челябинске. На второй встрече было решено созвать в сентябре в Уфе Государственное совещание лидеров различных региональных правительств, политических партий и организаций. Цель этого совещания – создать единую всероссийскую власть.
Директория
И вот - Уфа 8 сентября 1918 г. По улицам бродили толпы солдат и офицеров. Они заполняли чайные, трактиры, рестораны. В городе царил беспорядок. «Сибирская гостиница», где происходило Государственное совещание, была окружена усиленными воинскими нарядами. На Совещание прибыло около 150 делегатов. Тон, конечно, задавали делегаты Комуча и Временного Сибирского правительства. Делегации других правительств (главным образом, казачьих и национальных), как писал один из участников, были лишь спутниками, вращавшимися в орбите этих двух «светил».
Совещание открыла «бабушка русской революции», знаменитая Е.Брешко-Брешковская. В царские времена за свою революционную деятельность она много лет провела в тюрьмах, на каторге, в ссылках. Была одним из создателей партии эсеров и ее Боевой организации. В дни Уфимского совещания ей было уже 75 лет. Наиболее видной политической фигурой являлся правый эсер Н.Авксентьев, в 1917 г. бывший членом исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и председателем исполкома Совета крестьянских депутатов, министром внутренних дел Временного правительства. Авксентьев был также членом Учредительного собрания, направленный в Сибирь для организации антибольшевистской работы. Его и избрали председателем на Уфимском Государственном совещании. Далее шли фигуры меньшего калибра. Заместителями Авксентьева стали (от Комуча) правый эсер Е.Роговский - градоначальник Петрограда при А. Керенском; а от Временного Сибирского правительства – И.Михайлов (Ванька Каин). В своей речи Авксентьев просил участников Совещания дать «великую Ганнибалову клятву не уезжать из Уфы, не построив единую русскую государственность, возглавляемую единым российским правительством».
От имени Комуча декларацию зачитал В.Вольский. Декларация провозглашала принцип преемственности власти. Учредительное собрание, говорилось в ней, было демократически избрано в ноябре 1917 г., незаконно распущено большевиками в начале января 1918 г. и, следовательно, должно быть полностью восстановлено в своих правах. А до его нового созыва временная власть в России должна принадлежать Комитету членов Учредительного собрания (Комучу).
Декларацию Временного Сибирского правительства зачитал И.Серебренников. В ней предлагалось создать новую временную всероссийскую власть в форме Директории из 5 членов. Она должна быть ответственной перед «будущим полномочным органом правильного волеизъявления народа». Идея власти того Учредительного собрания, которое было избрано при большевиках, отвергалась.
Были зачитаны декларации и других делегаций, но они, в сущности, повторяли предложения Комуча или Временного Сибирского правительства. Смысл предложений был ясен: каждая из сторон стремилась укрепить собственные позиции в предвидении свержения большевиков. При этом личные амбиции в немалой степени довлели над общим интересом. Как писал один из участников, иногда даже создавалось впечатление, что «съехались не русские люди, а люди чуждые и враждебные друг другу, вынужденные силой обстоятельств сговориться и идти на компромисс».
Между тем, военная фортуна отвернулась от «Народной армии» Комуча и Сибирской армии Временного Сибирского правительства. В сентябре Красная армия взяла Казань и Симбирск, подходила к Самаре. Надо было торопиться. 23 сентября 1918 г. Уфимское Государственное совещание завершило свою работу. В компромиссном решении, принятом после почти двухнедельных заседаний, постарались объединить предложения комучевцев и сибиряков. Создавалось Временное всероссийское правительство – Директория – в составе пяти человек, персонально избранных на Государственном совещании, и ни перед кем не ответственное. Но только до 1 января 1919 г., когда предполагалось созвать то Учредительное собрание, которое закрыли большевики. Если же к указанному сроку не удалось бы собрать 250 его членов, дата созыва этого же Учредительного собрания отодвигалась еще на месяц, и к 1 февраля 1919 г. оно считалось бы полномочным в составе 170 членов. Тогда Директории следовало сложить перед ним власть.
В состав Директории были избраны Н.Авксентьев, близкий к правым эсерам генерал В.Болдырев, тяготевший к кадетам П.Вологодский, народный социалист Н.Чайковский и кадет Н.Астров. Поскольку некоторые из избранных в Уфе отсутствовали, то в Директорию временно ввели их заместителей (В.Виноградов, В.Зензинов, В.Сапожников).
Своими основными задачами Директория объявила борьбу за свержение большевистской власти, восстановление демократического строя, аннулирование сепаратного Брестского мира и продолжение войны с Германией вместе с союзниками до победного конца. На заключительном заседании Авксентьев заявил, что Директория твердо пойдет по намеченному пути, не останавливаясь ни перед какими трудностями. Как впоследствии вспоминали некоторые участники уфимского совещания, в тот момент Авксентьев «чрезвычайно походил на Керенского, когда последний выступал на московском Государственном совещании» (август 1917 г.).
В антибольшевистских политических кругах России итоги Уфимского Государственного совещания были восприняты по-разному. Правые эсеры, меньшевики и близкие к ним считали, что эсеры «проуфили», во многом сдали свои позиции правым, т.е. тем, кто поддерживал Временное Сибирское правительство. Наоборот, некоторые кадетские лидеры были склонны считать, что Уфа для «государственно мыслящих элементов» - капитуляция, «социалистическая Каносса», воскрешение «непохороненного трупа», т.е. «керенщины». Но существовало и такое мнение, что следует подождать, пока Директория «приведет Россию в порядок», а затем убрать и ее самою. Тем не менее, поскольку над Директорией развевался флаг верности Учредительному собранию - многолетней мечте всей российской демократии - Уфу считали, хоть и шатким, но все же успехом. Лидер правых эсеров В.Чернов впоследствии писал в своих мемуарах: «Директория была для учредиловцев последней попыткой спасти дело демократии».
Колчаковский переворот
Попыткой, как оказалось, неудачной. Красная армия осенью 1918 г. одерживала одну победу за другой и угрожала Уфе. Директории надо было эвакуироваться. Куда? В столицу Сибирского правительства - Омск? Но члены Директории знали, что в Омске шел «пир во время чумы». В.Чернов вспоминал: «Здесь кишмя кишели спекулянты, вперемешку со спекулянтами политическими, бандиты просто и бандиты официальные, жаждущие денег и чинов... Здесь царили «мексиканские нравы», здесь «неудобные люди исчезали среди бела дня…» Коррупция и взяточничество достигли огромных размеров. Глава Сибирского правительства П.Вологодский однажды записал в дневнике, что министр путей сообщения Д.Устругов сам рассказывал, что ему пришлось дать взятку чиновнику, от которого зависел пропуск министерского вагона. Сам же Вологодский беспрерывно жаловался в дневнике на свое бессилие что-либо изменить.
Авксентьева предупреждали, что в Омске Директория «сунет голову в волчью пасть». Он отвечал, что понимает это, но надеется, что «волк подавится». 14 октября Директория прибыла в Омск. Для нее заранее даже не приготовили помещений, и она разместилась в вагонах на железнодорожной ветке. В Омске зло шутили: «Правительство на ветке».
Временное Сибирское правительство почти в полном составе стало «рабочим аппаратом» Директории, и уже одно это ставило ее в зависимость от тех правых настроений, которые явно преобладали в Омске. Стремясь занять центристскую позицию, встать «над партиями», Директория пыталась вести некий «промежуточный», «средний» курс. Вследствие этого он становился непоследовательным, вялым, отталкивая как правых, так и левых. Глава внешнеполитического ведомства Ю.Ключников позднее писал: «В смысле текущей административной и организационной работы у членов Директории были пустые столы». И Директория быстро превращалась в заложника тех сил, которые мечтали о военной диктатуре. Заговор и переворот с целью свержения Директории готовились сразу же по прибытии ее в Омск. Непосредственными организаторами переворота стали один из кадетских лидеров в Сибири В.Пепеляев, министр финансов Сибирского правительства И.Михайлов (все тот же Ванька Каин) и квартирмейстер Сибирской армии полковник А.Сыромятников. В курсе дела, возможно, были некоторые представители антантовских союзников в Омске.
В ночь на 18 ноября к зданию, где находилась Директория, подошли две роты из отряда войскового старшины И. Красильникова и конный отряд казаков. Охрана была быстро разоружена. «Директоров»-эсеров (Авксентьева, Зензинова, Аргунова) и их однопартийцев, прибывших к ним из Архангельска, арестовали. Вологодского, Виноградова и Болдырева оставили на свободе и отправили в штаб Красильникова. Утром им предложили на выбор: либо тюрьма, либо высылка заграницу, но с условием отказа от дальнейшей политической деятельности. Члены Директории, конечно, без раздумий выбрали второй вариант. 20 ноября на поезде они выехали в Китай, откуда морским путем должны были добраться до Франции.
Ранним утром Совет министров собрался в Омске на срочное заседание. На повестке стоял вопрос об объединении гражданской и военной власти в одном лице, т.е. фактически об установлении диктатуры. Предложено было две кандидатуры: главнокомандующий Сибирской армией генерал В.Болдырев и вице-адмирал А.Колчак, который находился в Омске всего лишь месяц с небольшим. Он направлялся с Дальнего Востока в Добровольческую армию (на юг) к генералу М.Алексееву, но пришло известие о смерти Алексеева, и Колчак остался в Омске, войдя в правительство как военный министр. Это не было неожиданностью. В Сибири о Колчаке знали как о выдающемся полярном исследователе и флотоводце.
За Колчака на утреннем заседании Совета министров проголосовали 10 человек, за Болдырева – только 1. Так Колчак стал Верховным правителем России с одновременным производством в полные адмиралы. Трудно сказать, был бы лучшим избранником генерал Болдырев, но, как показали дальнейшие события, Колчак не оказался «нужным человеком в нужном месте и в нужное время». Он никогда не занимался политикой, не лучшим образом разбирался в сухопутных боевых действиях, а после всего пережитого, связанного прежде всего с событиями революционного развала в армии и на флоте, нервы его были расшатаны...
Итак, надежда Н.Авксентьева на то, что, перебравшись в Омск, учредиловская Директория не окажется «в пасти волка», т.е.правых сил, не сбылась. «Волк» сожрал ее. По выражению В.Чернова, Уфа и Омск оказались для уфимской Директории только «полустанком на пути к военной диктатуре».
Еще на Уфимском совещании было решено, что вместо Комуча как постоянно действующий орган создается Съезд членов Всероссийского Учредительного собрания. В Омск члены этого Съезда не поехали. Они направились в Екатеринбург, куда и прибыли 19 октября.
Известие об Омском перевороте, свержении Директории и провозглашении Колчака Верховным правителем России поступило в Екатеринбург в день переворота - 18 ноября. Члены Съезда остро реагировали на него. Лидер правых эсеров В.Чернов призвал к вооруженному сопротивлению колчаковскому режиму. Дело, однако, кончилось тем, что все учредиловцы приказом командующего сибирскими войсками в Екатеринбурге были выселены из города и под охраной направлены в Уфу. Здесь не сумевшие вовремя скрыться вскоре были арестованы, отконвоированы в Омск и заключены в тюрьму. В 20-х числах декабря в Омске вспыхнуло восстание местных рабочих. Оно было подавлено, повстанцы брошены в тюрьму. Явившийся сюда в одну из ночей вооруженный отряд отобрал всех заключенных членов Съезда Учредительного собрания (13 человек) и привел их на берег Иртыша. Здесь они были расстреляны или переколоты штыками.
С идеей Учредительного собрания как верховного органа власти, призванного определять будущее страны, было покончено. Все борцы за «чистую демократию», ее принципы и ценности (А.Керенский, В.Чернов, Ю.Мартов и др.) были решительно отодвинуты, отброшены или уничтожены. Развернулась ожесточенная борьба двух крайних сил: «красного большевизма» и «белого антибольшевизма», олицетворенных Лениным и Колчаком... В огне брода не было...
Генрих Иоффе. Родился в Москве (1928 г.) Был учителем истории в Костромской обл., затем в Москве. Далее работал в Биб-ке им. Ленина, редактором исторической литературы в издательстве «Наука». С 1968 г. – в Институте истории СССР (Отечественной истории) АН СССР (РАН). Доктор исторических наук, профессор. Живет в Канаде (Монреаль).
