Оглядываясь на историю появления на брегах Невы будущей столицы государства российского, невозможно не обратить внимания на целую плеяду сподвижников Петра Первого, среди которых всеми исследователями особо выделена "великолепная четверка": вице-канцлер Петр Шафиров, глава русского торгового представительства в Вене и Амстердаме Абрам Веселовский, первый генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга Антон Дивьер и придворный шут Ян Лакоста. Выкресты, иными словами, евреи, перешедшие в православную веру. Умный и дальновидный царь-реформатор приблизил их к себе, рассчитывая на преданность и таланты, могущие сослужить добрую службу Отечеству.
Самым значительным, сделавшим по тем временам немыслимую карьеру "птенцом из гнезда Петрова" по праву считается Петр Шафиров.
Начнем нашу попытку исследования предмета с беглой биографической справки о П.П.Шафирове, почерпнутой нами из книги А.П.Шикмана "Деятели отечественной истории", вышедшей в Москве в 1997 году.
Шафиров Петр Павлович(1669-1739, Петербург) - государственный деятель, дипломат. Отец Шафирова до крещения именовался Шая Сапсаев, ребенком был взят в плен "у прусского рубежа" и в 1659 записан в холопы к окольничему Б.М.Хитрово. Петр Шафиров в 1691 году поступил на службу переводчиком в Посольский приказ и, владея несколькими иностранными языками, смог быстро выдвинуться. Во время Великого посольства - русской дипломатической миссии в Западную Европу в 1697-98 г.г. - на Шафирова обратил внимание Петр I и приблизил его к себе...
Из архивных источников нам известно, что на госслужбу Шафиров был выдвинут влиятельным сановником Ф.А.Головиным, который назначил его своим тайным секретарем, а уж потом его преемник Гавриил Иванович Головкин произвел Шафирова в вице-канцлеры, коим тот оставался долгие годы, управляя Посольским приказом/другими словами, Министерством иностраных дел того времени/. По окончании бурного периода дипломатической активности Шафиров сел за написание труда, принесшего ему почет и славу.
Основным содержанием "Рассуждений о причинах войны" было обоснование необходимости для России завоевания контроля над Балтикой. Время было такое... Дважды переизданная книга была высоко оценена царем, и Шафиров в 1722 году удостоен звания сенатора. Высокий титул, однако, не защитил его от обвинений во взяточничестве и казнокрадстве(кто тогда не крал?!).
Особой комиссией в составе 10 членов Сената Шафиров в 1723 году лишен чинов, имения и приговорен к смертной казни, в последний момент замененной ссылкой в Нижний Новород, где он содержался с семьей под домашним арестом - "крепким караулом" - на 33 копейки в день вплоть до смерти Петра I. По поручению своей благодетельницы Екатерины I, вернувшей Шафирова в Петербург, тот приступает к составлению истории царствования Петра Великого, попутно выполняя возлагаемые на него важные дипломатические миссии в ранге президента Коммерц-коллегии. В 1730 году Шафиров подписывает в Гилане мирный и торговый договор с персидским шахом, а через три года победно возвращается в Сенат... В 1734 году вместе с бароном Остерманом заключает торговый договор с Англией... Впечатление такое, что он вездесущ и успешен во всем, за что берется.
Однако, вернемся к генеалогическому древу Шафировых - оно по-своему любопытно. Отец его, Павел Филиппович, по всем статьям нормальный еврей, родился в Смоленском воеводстве, после переезда в Москву был крещен, что дало ему возможность поступить на службу в Посольский приказ, как человеку, знающему несколько иностранных языков. За заслуги по ведению торговых операций с заграничными купцами(и работу в качестве переводчика) получает от царя Федора Алексеевича дворянство. Родившийся у него в 1669 году сын Петр пошел по стопам отца, овладев еще в юности французским, немецким, польским и голландским языками.
Согласно преданию, царь Петр впервые увидел будущего вице-канцлера в торговой лавке купца Евреинова за чтеним книг на латыни. Существует расхожее мнение, что реформы Петра I открыли двери в Россию всем иностранцам. Возможно, это и так, но что касается евреев, придерживавшихся иудейскуой веры, это утверждение сомнительно.
Вот один из примеров. Группа голландских евреев передала царю, во время пребывания того в Амстрдаме, просьбу о разрешении въезда в Россию для занятия торговлей, суля огромные прибыли от коммерческих сделок российской казне. Поговаривают даже, что негласно царю предлагалось сто тысяч гульденов в виде "подарка", на что Петр якобы ответствовал бргомистру города Витзену вполне однозначено: "Вы знаете евреев, их характер и нравы, знаете также русских. Я тоже знаю и тех и других, и поверьте: не настало еще время соединить обе народности. Передайте евреям, что я признателен за их предложение и понимаю, как выгодно было бы им воспользоваться, но мне пришлось бы пожалеть их, если бы они поселились среди русских".
"Пожалеть..." Вот так-то! При желании сюда же можно было бы присовокупить и другое высказывание Петра, характеризующее его личное отношение к инородцам: "Для меня все едино, был бы человек крещен или обрезан, лишь бы он был порядочный человек и хорошо знал свое дело". Был бы человек хороший... Запомним... Увы, появление евреев в российских городах вызвало, мягко говоря, неоднозначную реакцию и у знати, и у голытьбы, а уж о духовенстве просто промолчим.
Остается фактом: Пететрбург в петровские и последующие времена оставался закрытым городом для евреев. Но оговоримся - за редким исключением из общего правила, к которым с легким сердцем можем отнести мы Петра Шафирова. Для остальных же неукоснительно соблюдалось положение царского манифеста 1702 года, где Петр Великй самолично высказался против приглашения евреев в Россию среди прочих "искусных иностранцев".
В столице России тогда свободно жили несколько приближенных ко двору крещеных евреев, что можно считать доказанным историческим фактом. Надо сказать, платили они высокому покровителю сторицей. Петр Шафиров во время неудачного для русской армии Прутского похода был послан на переговоры с турками для замирения.
С присущей ему ловкостью он так выстроил линию поведения, что сумел выторговать со стороны турок важные уступки, что при довольно значительных территориальных потерях(сдача крепости Азов) дало шанс России сохранить лицо. Сыграли свою роль и преподнесенные главнокомандующему турецкой армией Мехмет-паше в виде подарков(взятки?) драгоценности императрицы, стоившие, что там говорить, немалых денег.
По другой версии императрица, попросту говоря, отдалась усатому турецкому военачальнику, а Шафиров же - для отвода глаз - провозглашен спасителем России. Но сие - без комментариев... Оставаясь в Стамбуле в течение двух с половиной лет в качестве живого залога в приложении к мирному договору, Шафиров не потерял присутствия духа и по возвращении из фактического плена был вознагражден царем Андреевским крестом со звездой и лентой, - высшей наградой империи.
Обласканный самодержцем, он принимает участие в суде над наследником престола - царевичем Алексеем и вообще находится в большом фаворе вплоть до того момента, когда его угораздило рассориться с обер-прокурором Сената(взыграли амбиции?!). Для разрешения спора была создана специальная комиссия, неожиданно пришедшая к выводу о том, что Шафиров скрывает свое... еврейское происхождение. В довершение ко всему он обвинен в казнокрадстве.
Было так или не было, - история умеет хранить многие свои тайны. Приговоренный к казни, Шафиров по-христианскому обычаю перекрестился, прежде чем положить голову на плаху. И это его спасло от больших неприятностей. Тут же был зачитан царский указ о прощении царедворца и замене смертной казни на ссылку в Сибирь. Впрочем, и до этого не дошло, и верноподдананого еврея поселили под надзором неподалеку от столицы - в Нижнем Новгороде.
В том, что царь-реформатор сподобился применить свои недюжинные таланты в том числе и в кадровой политике большой неожиданности нет. Можно смело утверждать, что этот первый опыт такого рода был попыткой решить еврейский вопрос в масштабах если не всея Руси, то Петербурга - точно. Но вот что интересно и важно: если Петр Алексеевич на "еврейский вопрос" смотрел скорее под углом целесообразности привлечения инородцев(и евреев, в частности) к управлению государством, то для его преемников во весь рост встала проблема взаимодействия и сосуществования двух религиозных общин на едином территориальном пространстве.
Как царь-прагматик Петр I исходил из интересов государства, прекрасно понимая, что шансов стать наравне с титульной наций у евреев нет и не предвидится. Евреи не имели права собственности на землю, им запрещалось работать в промышленности и в сельском хозяйстве.
Со смертью Петра Великого положение евреев лишь усугубилось. Императрица Екатерина I, продолжая курс покойного супруга, распорядилась о полной "зачистке" России от евреев. Как вам понравится выражение "умеренно негативное" отношение - применительно к евреям? Между тем именно его использует питерский литератор А.Кац, говоря о позиции русских царей в отношении своих холопов иудейского вероисповедания. Можно быть уверенным, что она(позиция) находила горячих приверженцев.
Их ход мыслей прекрасно отражает г-н А.Севастьянов в статье под названием "Чего от нас хотят евреи?" Познакомимся же с ней.
Как известно, евреев после их изгнания с русской земли совместным решением князей в 1113 году и до раздела Польши в 1772 году, в нашем государстве почти не было - во всяком случае, в массовом количестве. Но отдельные особи встречались... К числу последних относится внук выкреста Шафира, известный сподвижник создателя Российской империи - Петр Шафиров(1669-1739), лишенный Петром Первым в 1723 году чинов и имущества и сосланный в пожизненную ссылку, но умерший, тем не менее, на посту президента Коммерц-коллегии. Сама фамилия его говорит о принадлежности к влиятельному роду. Дело в том, что еврейская традиция вообще не предполагает фамилий; их массовое появление в XVII-XIXвв. - дань европейской традиции. Причем, евреи попроще брали себе фамилии либо по имени родителей(Малкин, Залкин, Дворкин, Абрамович и т.п.), либо по месту жительства (Краковский, Пинский и т.д.), роду занятий(Левитин, Рабинович, Резник, Коган и т.п.). Богатые же и высокопоставленные евреи предпочитали фамилии поцветистее, производя их, например, от благородных металлов (Гольденберг, Зильберквит и т.п.), цветов (Розенблюм, Лилиенфельд и т.п.) и драгоценных камней(Рубинштейн, Перельман, Бриллиант и т.п.). К последним относится и произведенная от самоцвета сапфира (Saphir, Shaphir) фамилия "Шапиро" во всех ее разночтениях (Шафир, Шапир, Сапиро, Сэфайр, Сапгир и даже Снапир).
Петр Первый, перестраивая страну на имперских принципах, как правило, брал "кадры" для этой перестройки откуда только мог - немцев, голландцев, англичан, французов, шотландцев, итальянцев и даже арапов (Ганнибал). Не поворачивается язык его за это упрекнуть: русские дворяне, - новый класс, который в результате реформ должен был взять будущее страны в свои руки, отодвинув прежних хозяев(боярство и церковь), - еще не могли расставить своих представителей на ключевые посты государственного строительства.
Вот так и вышло, что в числе инородцев, привлеченных Петром Iк работе, был и выходец их непростого еврейского рода - переводчик Посольского приказа Шафиров. Именно он, хорошо владея латынью, сконструировал и впервые ввел в русский лексикон слово "патриотизм", употребив его в своем "Рассуждении, какие законные причины е.в. Петр Великий к начатию войны против короля Карла XII Шведского в 1700 году имел", выдержавшем три издания в те годы.
Вглядимся же теперь в портрет Шафирова, писанный мастером жанра, - Алексеем Толстым.
Близ Петра Алексеевича сидел, раздвинув короткие ляжки, Петр Павлович Шафиров, прибывший с фельдмаршалом из Москвы, - низенький, с влажными, улыбающимися глазами, готовыми все понять на лету. Петр давно присматривался к нему - достаточно ли умен, чтобы быть верным, по большому ли хитер, не жаден ли чрезмерно?
За последнее время Шафиров из простого переводчика при Посольском приказе стал там большой персоной, хотя и без чина.
- Опять напутал, напетлял! - сказал Петр Алексеевич, морщась.
Шафиров взмахнул маленькими руками в перстнях, сорвался, наклонился и скоро, точно перевел темное место.
- А, только-то и всего, а я думал - премудрость, - Петр сунул гусиное перо в чернильницу и на полях рукописи нацарапал несколько слов. - По-нашему-то проще... А что, Петр Палыч, ты с фельдмаршалом пуд соли съел, - стоящий он человек?
Сизобритое лицо Шафирова расплылось вширь, хитрое, как у дьявола. Он ничего не ответил, даже не из осторожности, но зная, что немигающие глаза Петра и без того насквозь прочтут его мысли.
Хорош, правда, хорош, "птенец гнезда Петрова"?.. Практически о том же, о пройдохе-придворном, о Шафирове и прочих еврейских людишках, живописует и мало знакомый широкому читателю Александр Родионов в главе книжки, посвященной Хивинскому походу царя Петра I.
Cлушая ласково стелящиеся слова, а им особую сердечность придавал перевод Петра Шафирова, царь глядел на толпящихся искателей русского торга и молча вспоминал свое первое визитование Амстердама: "...А не те ли здесь доброжелатели русского купечества, которых навязывал мне мой приятель Витзен?"
Много их тогда, много терлось вокруг петровской свиты - искателей новых торговых просторов, но царь, не желая попасть впросак с незнакомым народом, и словом круглошапочных не удостоил... А теперь вот Шафиров ласково все обставил.
Не глядя на своего вице-канцлера, царь спросил его: - А не родственны ли они тебе, эти надоедливые люди?
- Нет, ваше величство. Но люди хорошие... - попытался смягчить недовольный тон Петра вице-канцлер.
- За чужих так не пекутся. - Петр при этом остро глянул в лицо Шафирову. -Ты скажи мне по совести, они - иудейского закону?
Шафиров, повинуясь взгляду царя, кивнул покорно.
- И они все еще готовы вручить мне в руки сто тысяч гульденов?
Еврейские купцы переглянулись, словно ничего не поняли. Петр подтолкнул Шафирова: - Ты ведь был со мной рядом в те дни. Напомни им про их жидовское домогательство до наших торгов еще лет двадцать назад. Я и тогда еще Витзену в конверсации трактовал, что я хотел бы видеть у себя в торговых частях магометан либо язычников, нежели жидов. Они плутуют сплошь да рядом. И потому не будет жидам в моем отечестве ни кровли, ни торговли! И ты им скажи, не следует воровски подкатываться ко мне через моих ближних, ради авантажного альянса!
Предчувствуя нежданную грозу, Шафиров налился кровью, побурел, потупился и что-то ответил еврейским торговцам, и они уже затоптались уходить, но в петровских глазах заплясал бесенок:
- Да пусть не спешат. Одного я могу пригласить в мое государство на хорошую должность.
Шафиров перевел слова царя, и купцы вспыхнули глазами: "Должность при русском царе!!! Кто не мечтает о таком! Кто такое счастье упустит?!"
Держа деловую мину на лице, Петр растолковал:
- При моем дворе служит один ваш сродник, некий Ла Коста - португальский выходец. И несмотря, что он жидовин, он занимает весьма важную должность моего советника. Понеже ему в русской земле маклером быть не от чего, то я определил его в шуты. Шут он изрядный, скоро я повышу его в звании. Ла Коста будет королем самоедов и станет управлять "шитыми рожами" при моем дворе, а именовать его надлежит титулярным графом и церемониймейстером увеселений. Когда его место освободится, кто из вас готов ехать шутом в Петербург?
Амстердамские купцы-евреи выслушали бывшего лавочника московского, а ныне дипломата царского Шафирова, переглянулись и, показывая спины, удалились: профессии никто из них менять не захотел. Шафиров крутнул пальцем у виска, глядя им вслед. Над своей шуткой смеялся только царь Петр, да мелко подрагивали над позументом воротника три подбородка Шафирова. Он, насилуя себя, изображал веселый смех, настолько веселый, что слова не высказать: "Глупые, счастья своего не знают..."
Ладно, г-на Родионова мало кто читал. Но вот перед нами Николай Коняев, известный российский писатель и патриот, с его историческими анекдотами, приправленными добрым народным юмором. Нашлось там место и русскому еврею Шафирову, коего к "людскости" приучать надобно. Вроде как бы нелюдь пока, то есть...
Шафиров откупился от турков деньгами, отпустили турки Петра с его армией.
- Эх, голова, голова! - сказал тогда Петр. - Не быть тебе на плечах, если бы не была так умна!
А Меньшиков, слышавший эти слова императора, спросил: - А пошто пасмурный-то такой, Петр Алексеевич?
- Так державу ведь, Сашка, жалко... - ответил Петр. - Я же ее яврею отдал.
- Да ну тебя, камарад... - сказал светлейший. - Повесь Шафирова этого, да и дело с концом...
- А ведь ты правду сказал, Сашка... - подумав, сказал Петр и уже радостней повторил. - Эх, голова, голова...
- Да! - сказал он. - Прав ты, камарад... Все равно ведь и Шафирова к людскости надо приучать.
"Рабами мы были..." Тысячу раз прав писатель Д.Маркиш, определяя евреев без различия званий и титулов как "прохожих людей". Еврей - это не человек, а раб судьбы, свидетель истории человечества с первого дня Творения, прохожий на обочине дороги в будущее, ибо избран на служение Всевышнему, и не отвертеться ему от своей тяжкой ноши ни за что и никогда. И потому еврей - наднационален. Эдакий космополит вселенского масштаба.
Однако, боюсь, дорогой читатель, утомил я тебя. Пора и честь знать. И грех не сказать напоследок того, что я обо всем этом думаю. Конечно же, и государство российское, и славный град, носящий имя императора Петра, по совести говоря, мало что связывает, скажем, с Новой Голландией (Нью-Йорком, то есть), этим прибежищем, плавильным котлом для иммигрантов всех статей и оттенков.
В "отделе кадров" русского царя, действительно, нашлось место и швейцарцу Лефорту, и русскому Меньшикову, и еврею (пусть, крещеному) Шафирову. Но все эти, с позволения сказать, "новые русские" нужны были Петру Великому постольку, поскольку отменно знали то или иное ремесло, оказавшись в нужный момент в нужном месте на голову выше конкурентов, - за что те их справедливо не жаловали.
Петр, как известно, спешил, очень спешил: поджимало время, бузила чернь, поднимало голову духовенство, двор за каждым шагом следил... Что ж удивительного в том, что царский выбор был продиктован чистым прагматизмом: заполучить во что бы то ни стало готового "этнического" специалиста, управленца, коли своего, домашнего, русского по крови, днем с огнем негде сыскать!..
Команду Петр Алексеевич подбирал по принципу: во-первых, беспрекословной преданности, во-вторых, людей незнатных, готовых головой отвечать за содеянное в задуманных им реформах, в-третьих, талантливых. В главном деле той эпохи, строительстве "окна в Европу", они проявили себя как подобает, оставшись в благодарной памяти потомков как сподвижники Петра, "птенцы гнезда Петрова", первопроходцы, внесшие заметный вклад в основание северной столицы России.
