Прошедший 2010 год порадовал нас, израильтян, рекордно низким количеством жертв террора, но его угроза по-прежнему оказывает решающее влияние на всю нашу жизнь. У входа в торговый центр и поликлинику мы открываем перед охранником сумки, мы не можем пронести с собой в самолет бутылочку колы и пилочку для ногтей. Несмотря на все эти проверки и металлоискатели, недавний взрыв в аэропорту Домодедово привел к смерти около 40 человек, и жизни более чем ста раненных все еще находятся в опасности. Другие страны, в первую очередь Европы и Америки, так же озабочены этой чумой нашего века.
Что представляет собою современный терроризм?
С одной стороны, это война, так как террористы используют вооруженное насилие. С другой – террористы действуют в условиях формального мира между странами, и главный их расчет строится не на силе, которой у них не много, а на создании общественного давления. Так каковы же правила терроризма и как мы можем ему противостоять?
Государство и тринитарные войны ХХ века. Государство – самая большая и сильная структура, объединяющая общество. Гоббс сравнивал мощный государственный организм с чудовищем Левиафаном и считал, что сильное государство необходимо именно для того, чтобы предотвратить насилие отдельных людей друг против друга, войну всех со всеми. Только этому чудовищу (государственным силовым структурам) разрешено применять насилие по отношению к гражданам, которых оно своей угрозой может усмирить и предложить другие, ненасильственные способы взаимодействия граждан друг с другом.
Вслед за Гоббсом теоретик современного общества Вебер определял государство как "монополию на легитимное насилие". Кроме поддержания внутреннего порядка, одной из важнейших функций государства является защита граждан от внешней агрессии, то есть ведение войн с другими странами. Войны, которые ведут государства между собой, носят название тринитарных, так как в них с обеих сторон фигурируют три компонента:
1. Государство, которое только и уполномочено официально объявить войну другой стране.
2. Армия – специально выделенный для войны государственный инструмент.
3. Гражданское или мирное население, которое не принимает непосредственного участия в военных действиях (не одето в форму, не вооружено, не находится на поле сражения и др.1). Его участие только косвенное – уплата налогов на содержание армии, снабжение армии боеприпасами и всем необходимым и др.
1 Вот, например, как Женевская конвенция предлагает отличать солдат или комбатантов от гражданского населения: "Комбатанты обязаны отличать себя от гражданского населения в то время, когда они участвуют в нападении или в военной операции, являющейся подготовкой к нападению. Однако в связи с тем, что во время вооруженных конфликтов бывают такие ситуации, когда вследствие характера военных действий вооруженный комбатант не может отличать себя от гражданского населения, он сохраняет свой статус комбатанта при условии, что в таких ситуациях он открыто носит свое оружие" (Дополнительный протокол №1 к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, раздел II, статья 44, http://www.spbredcross.org/about/geneve/).
Численность армий и их техническое оснащение постоянно росли вплоть до Второй мировой войны, когда весь народ должен был прямо или косвенно обслуживать воюющих солдат. Тем не менее соблюдалось четкое разделение на солдат и мирное население. Конечно, во все времена в конфликтах участвовали вооруженные люди, не входящие в регулярную армию. Это называют мятежом, бунтом, герильей, революцией, партизанским движением. Но под войной (если только это не образное выражение, вроде "война наркотикам") сегодня понимают именно войну тринитарную.
Для обуздания ужасов войны были выработаны соответствующие моральные принципы и созданы международные законы, ориентирующиеся именно на правила тринитарной войны. Так, например, Женевская конвенция рассматривает исключительно случаи войны между странами, но не рассматривает внутренние конфликты, в которых государство применяет насилие против своих граждан или гражданское население прибегает к вооруженному насилию2.
2 "Настоящий Протокол не применяется к случаям нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряженности, таким как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и иные акты аналогичного характера, поскольку таковые не являются вооруженными конфликтами" (Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера, часть I, статья 1).
Из истории известны законы, касающиеся войны. Так, например, еще в Торе есть предписание, как обращаться с взятой в плен на войне красавицей, как стараться щадить в сражениях и не вырубать фруктовые деревья и т.д. Современные законы, например Женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны, требует от стран-участников гуманного обращения и защиты жизни, чести и собственности всех, кто не принимает непосредственного участия в военных действиях3.
3 "Лица, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях, включая тех лиц из состава вооруженных сил, которые сложили оружие, а также тех, которые перестали принимать участие в военных действиях вследствие болезни, ранения, задержания или по любой другой причине, должны при всех обстоятельствах пользоваться гуманным обращением без всякой дискриминации по причинам расы, цвета кожи, религии или веры, пола, происхождения или имущественного положения или любых других аналогичных критериев". (Женевская конвенция от 12 августа 1949 года о защите гражданского населения во время войны, раздел 1, статья 3, п.1 http://www.spbredcross.org/about/geneve/)
Терроризм как нетринитарная война. Имеющиеся определения терроризма, как правило, привязаны к привычному для нас разделению ролей в тринитарной войне и подчеркивают то, что объект насилия - гражданское население. Так, например, "Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма" подчеркивает, что речь идет о нанесении вреда людям, не принимающим активного участия в военных действиях4.
4 "Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма", принятая Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1999 года определяет терроризм как: "преступление… или деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население или заставить правительство или международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения".
Доклад Рабочей группы ООН "Меры по ликвидации международного терроризма" (http://terroristica.info/node/307) добавляет к перечисленным действиям: "серьезный ущерб государственной или частной собственности, в том числе месту общественного использования, государственному или правительственному объекту, системе общественного транспорта, объекту инфраструктуры или окружающей среде; или ущерб собственности…"
Итак, терроризм – это вооруженное насилие, но не то, в котором принимает участие государство. Сражение ведется не регулярной армией и объект атаки в ней не военное, а мирное население, причем сегодня это, как правило, массы, а не элита.
В каких конфликтах применяются террористические методы? С разработкой атомной бомбы и другого оружия массового уничтожения (ОМУ) на смену классической теории тринитарной войны пришла доктрина сдерживания. Два государства, обладающие гарантирующим взаимное уничтожение оружием (например, атомным), опасаются развязывать "горячую" войну и довольствуются "холодной": пограничными инцидентами, конфликтами "малой интенсивности", ограниченным участием в войне на территории третьих стран, информационной войной и т.п. Тринитарные войны ведутся странами, не обладающими ОМУ, и удельный вес таких войн среди всех разнообразных видов современных мировых вооруженных конфликтов заметно снижается.
Самыми распространенными стали не межгосударственные, а внутригосударственные конфликты. Это нетринитарные войны, в которых как минимум одна из сторон не представлена своим государством и армией5. Это может быть группа или движение, объединенная социальной, этно-национальной или религиозной идеологией (например, социалистические "Красные бригады", национальные баскская ЭТА и ирландская ИРА, религиозные исламские "Хизбалла", ХАМАС, "Аль-Каида").
5 О войнах нового типа много и подробно написано Мартином ван Кревельдом, например в его книге "Трансформация войны". В интернете можно прочесть его статьи "Эпоха войн нового типа" http://i-r-p.ru/page/stream-trends/index-6093.html и "Война и современное государство" http://www.polit.ru/lectures/2006/09/26/kreveld.html
См. также "Меняющееся лицо войны: четвертое поколение" http://gazeta.rjews.net/war.shtml
Терроризм появляется там, где по каким либо причинам не может быть тринитарной войны. Это может быть внутренний конфликт или внешний, но ни одно государство не объявляет себя ответственным за военные действия против мирных жителей.
Сильные развитые страны, которые могут уничтожить армию своего противника, сегодня, как правило, не заинтересованы в войнах друг с другом и по отношению друг к другу руководствуются "теорией сдерживания". Даже в отношении слабого противника они соблюдают осторожность, опасаясь неодобрения со стороны других сильных стран или международных союзов. Тринитарные войны воюющих друг с другом стран, не обладающих ОМУ, пытаются взять под контроль сильные международные организации, у которых есть некоторые (хоть и несовершенные, вроде "гуманитарных бомбардировок") способы воздействия на государства. Остаются вооруженные конфликты, в которых действует некая общественная группа или государство, которое не осмеливается на открытое объявление обычной тринитарной войны сильным, обладающим ОМУ странам, понимая, что по своей технической отсталости заведомо ее проиграет. Именно в таких случаях конфликт может принимать форму терроризма.
Таким образом, современная террористическая война – это война, которую ведет слабый против сильного. "Сильный" в данном случае – это современное технологически развитое государство. "Слабый" – тот, кто не хочет или не может объявить войну от имени суверенного государства.
В таком нетринитарном конфликте нет четкого отличия боевиков (комбатантов, бойцов, террористов) от гражданского населения, как это требуется по международным законам. Здесь нет четко очерченной территории военных действий, фронта, тыла, нет централизованной власти, персонально ответственной за ведение войны. На иврите такую войну называют еще "милхемет шекер" ("ложная война", где ШеКеР расшифровывается как аббревиатура слов "Сде Крав Рек" – "поле битвы пусто"). Все законы и моральные принципы, подстроенные под обуздание жестокостей привычной тринитарной войны, становятся в таком конфликте нерелевантными.
Цели и средства террористов. К концу ХХ века изменились и цели войны. Ранее основной целью был захват территории, ее присоединение, подчинение населения своей политической власти.
Западные развитые страны, обладающие мощным оружием, больше не заинтересованы в завоевании, колониализм уступил место неоколониализму и экономической глобализации. Ведь завоевание заставило бы современное "государство всеобщего благосостояния" обеспечить населению всей завоеванной территории те же права и тот же уровень социальной помощи, что и в метрополии. Поэтому сегодня сильные развитые страны предпочитают экономические связи без политического расширения. Их войны сегодня – это скорее полицейские операции по наведению порядка. Принятые по инициативе этих стран международные законы однозначно запрещают захватнические войны и предусматривают присоединение территорий только в качестве "наказания агрессора".
Террористическое движение также зачастую не ставит перед собой цели официально захватить власть, ведь власть подразумевает и ответственность за жизнеобеспечение населения. Иногда таким группам выгоднее не беря на себя ответственности и не обладая ресурсами для претензий на политическую власть заставить общество с собой считаться: влиять на принятие решений, изменять систему ценностей общества, выбивать субсидии, навязывать свой образ жизни, мстить за чувство ущербности.
Цель террористической войны уже не территориальное завоевание, их задача заключается в том, чтобы изменить само общество. Представляя себя обиженным меньшинством, они отрицают право государства применять против них легитимное насилие и, угрожая существующему порядку, добиваются не только конкретных практических целей, но и требуют нравственного оправдания: признания справедливости своих требований, легитимности своих организаций, оправдания своих методов (как вынужденных их слабостью и остротой стоящей перед ними проблемы).
Террористы осознанно декларируют себя как группу, меньшинство, заведомо более слабое, чем государство. Но не стоит заблуждаться, террористы, как правило, не являются одиночками и не так уж слабы. За спиной террористических движений зачастую стоят многочисленные враждебные массы и целые государства, испытывающие ненависть и бессильную зависть (которую принято называть "ресентимент"). Террористы пользуются поддержкой стран, которые не осмеливаются на открытое объявление обычной тринитарной войны, понимая, что по своей технической отсталости у них нет шансов на успех. Сами террористы участвуют в другой войне, избавляя себя от ограничений тринитарной войны, но используя те ее правила, которые им выгодны. Вернее, террористы применяют насилие в условиях необъявленной войны, то есть формального мира между странами, и эти мирные условия накладывают существенные ограничения на государства и общества, подвергшиеся террору, чем сильно затрудняют антитеррористические операции.
Таким образом, в террористической войне "слабый" с выгодой для себя использует нравственное ограничение на насилие своего сильного противника, будучи сам от этих ограничений совершенно свободен. Поскольку правилами особо защищены дети, женщины, больные, то именно их в первую очередь используют террористы как прикрытие, живой щит и даже как своих бойцов. (Так, в школах ПА детей воспитывают в духе прославления "шахады", и террористические организации, действующие против израильтян, принуждают детей принимать участие в терактах: бросать камни по едущим машинам, проносить взрывчатку и даже служить живой бомбой).
Также террористы используют и превосходящую технику своего сильного противника. В атаке 11 сентября это были американские самолеты и американские небоскребы. Это может быть современное оружие, которое отсталые общества не в силах сами разработать, но могут украсть или нелегально купить. Если террористы сами не используют передовую технику, то могут изматывать противника разработкой и использованием дорогостоящего вооружения с минимальным результатом. Так для "пинцетной операции" по уничтожению отдельного террориста без нанесения вреда его родне и соседям, среди которых он прячется, требуются новейшие сверхточно наводящиеся ракеты стоимостью около миллиона долларов. Израильская стратегия обороны от ракет "кассам" (копеечных труб, начиненных самодельной взрывчаткой, которыми арабские террористы из сектора Газы обстреливают израильские города и поселки) предусматривает строительство очень дорогих бронированных крыш для гражданских зданий и сверхсложную (и очень дорогую) систему обнаружения и перехвата этих "летающих болванок", как назвал их президент Шимон Перес. Такая стратегия ведения антитеррористической войны способна сама по себе разорить госбюджет и оказать давление на власти даже без существенного количества жертв террора.
Терроризм как паразитизм на демократии. По той же причине, по которой не объявляется открытая тринитарная война, террористы не играют и по правилам мирного времени, предусматривающим различные ненасильственные общественные и политические возможности для достижения своих целей. Их цели противоречат принципам современного демократического общества. Но террористы с успехом обращают в свою пользу идею народовластия и, тем более, либеральные порядки, защищающие индивида и меньшинство от государства и большинства.
Сражаясь внутри и против свободного общества, они используют самый главный источник его силы – доверие, свободу и открытость. Они могут свободно въезжать и выезжать из демократических стран и использовать права человека и права меньшинств для эффективного прикрытия и оправдания своих целей и для самозащиты. Если же открытое общество, чтобы справиться с террористами, будет вынуждено отказаться от части своих законов, прав и свобод, то террористы могут праздновать победу – они уже изменили наш образ жизни, приблизив стандарты нашего общества к своим.
Террористы обращаются с требованиями к элитам, но само насилие сегодня редко направлено против элит. Объект террора выбирается так, чтобы при небольших затратах достичь максимального эффекта. Иногда – это представители власти или другая элита (например, в определенный период в царской России эффективнее было проводить теракты против царской семьи и чиновников высокого ранга). Сегодня, когда даже в нелиберальных странах источником власти объявляется народ, больший эффект достигается при атаке на случайно подвернувшиеся жертвы, чтобы любой человек не мог чувствовать себя защищенным.
Уже и в тринитарных войнах моральный дух населения являлся важным ресурсом, в террористической войне этот ресурс – главный. Терроризм использует само общество как огромный усилитель, который превращает отдельные акты насилия, наносящие относительно небольшой физический ущерб, в явление массовой озабоченности или даже паники. Терроризм пытается влиять на центры принятия решений, запугивая большинство населения, подчиняя его волю, нарушая существующий порядок в обществе и угрожая ввергнуть его в хаос. Опосредовано, путем влияния на волю большинства, террористы оказывают давление на власти6. Необходимым условием такого "процесса усиления", как и условием современной массовой демократии, являются СМИ.
6 "Цель такого деяния… запугать население или заставить правительство или международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения". (См. ссылку 4.)
Процесс усиления, используемый террористами. Процесс, запускаемый террористами, осуществляется по следующей схеме: единичный теракт > освещение в СМИ > массовая реакция > отражение массовой реакции СМИ и давление от имени масс на власть > власть идет на переговоры с террористами.
1.Единичный теракт. Террористы используют свои ограниченные возможности насилия для терактов, построенных по законам массового зрелища и направленных против людей, случайно оказавшихся на арене представления. Количество пострадавших и размер ущерба не самые главные критерии "успешности" теракта. Важнее, чтобы информация о нем дошла до всех, и чтобы каждый легко мог представить себя или своих близких, независимо от их социального статуса и поведения, в качестве следующей жертвы.
2. Освещение в СМИ.Теракт обладает всеми признаками, приковывающими внимание масс: в нем присутствует зрелищность, сюжетное напряжение и сильные эмоции. Его непредсказуемость и случайный выбор участников порождает вопросы и иррациональную тревогу. В обществе, привыкшем ценить человеческую жизнь и рациональный порядок, теракт попадает на первое место среди новостей, и СМИ практически "принуждают" все население созерцать очередное кровавое зрелище. Отдельные особенности освещения терактов, которые играют на руку террористам, будут рассмотрены ниже.
3. Массовая реакция: уязвимость и непредсказуемость. Цель террористов состоит в том, чтобы все люди ощутили себя потенциальными жертвами, которых террор может настигнуть в любое время и в любом месте, независимо от их поведения. У терроризма есть много общего с организованной преступностью: достижение незаконных целей при помощи вооруженного насилия. Но жертвами уголовных преступлений редко становятся случайные люди, в основном жертвы принадлежат к определенным профессиональным или социальным группам риска (охранники и полицейские, наркоманы, гомосексуалисты, проститутки и т. д.) Поэтому рядовой гражданин редко считает себя находящимся в непосредственной опасности.
Подчеркнем, психологически очень важно, что в случае теракта речь идет именно о человеческом умысле, а не о природном катаклизме, небрежности или случайности, последствиям которых мы все подвержены. Там, где речь идет о целерациональном поведении7, а не о неразумной природе или непреднамеренной ошибке, хочется верить, что его можно понять и предпринять определенные меры для защиты. Если это не так, то возникает стимул для паники.
7 Поведение террористов трудно назвать разумным с точки зрения нормального человека, но оно достаточно рационально, так как террористы стремятся к достижению поставленных ими целей выбранными ими наиболее эффективными методами. Разумны и рациональны ли эти цели – это совсем другой вопрос.
Но террористам не достаточно, чтобы население испытывало только обоснованные опасения и озабоченность. Следует выделить две особенные группы, чья реакция определяет успешность террористических методов.
Первая группа, "группа поддержки" – это люди, изначально сочувствующие террористам, и разделяющие с ними хотя бы их цели, даже если они искренне отрицают методы их достижения. Нередко сами террористические организации делятся (хотя бы внешне и формально) на "миролюбивую группу", действующую принятыми ненасильственными методами, и "военное крыло" или боевиков, берущих на себя ответственность за теракты. Сочувствующие формулируют требования террористов на принятом демократическом жаргоне, выражая их в терминах общезначимых ценностей, и таким образом обеспечивают их начальную легитимацию. (Например, как официальные представители израильской арабской общины, так и власти автономии, после очередного антиеврейского теракта утверждают, что таким образом "отчаявшиеся представители национально угнетенного меньшинства протестуют против ужасов оккупации", и правительству следует "во избежание новых жертв с обеих сторон" выполнить требования террористов, например, выпустить из тюрем их друзей-убийц).
Вторая группа – это "запуганные", люди, теряющие возможность здраво рассуждать и меняющие свои принципы и нравственные установки вследствие теракта. Подчеркнем, эти изменения вызваны не рационально осмысленными новыми чувствами, идеями или обнаружившимися фактами. Они меняют установки из желания заглушить страх, предприняв хоть что-нибудь другое. Они могут продуцировать панику, могут присоединиться к "группе поддержки" и быть готовыми на любые уступки, лишь бы уменьшить угрозу. Под влиянием панического страха они могут требовать от властей не уступок, а, наоборот, неоправданного ужесточения мер, например, "наплевать на закон и мочить всех подряд в сортире". В обоих случаях нерациональная реакция жертвы заставляет ее изменить себя и свои нравственные принципы, а не решать проблему по существу, относясь к террору как к любому другому насильственному противостоянию.
Именно их истерическая реакция расшатывает принятый общественный консенсус и подталкивает власти к принятию неадекватных решений.
4. Отражение массовой реакции СМИ и давление на власть. Отражение теракта в СМИ усиливает массовые реакции, так как те, кто не изменили своего мнения из-за единичного теракта, могут ощутить "массовый психоз" даже просто сидя дома у телевизора и наблюдая чужую истерику. Именно СМИ обращаются к властям от имени всего "озабоченного общества" и передают им требования, в формулировке которых большую роль сыграла "группа поддержки" террористов. Именно СМИ и опросы общественного мнения, фокусирующиеся на крайних реакциях "запуганных", продуцируют смещение нравственных установок общества. Так, например, израильские СМИ в качестве решения проблемы арабского террора предлагают только две истерических крайности: немедленное и насильственное изгнание всех арабов или строительство еще одного арабского государства на израильской территории. В такой ситуации общественные ценности деформируются под предлогом выбора "минимального из двух зол".
Освещение терактов и муссирование реакции на них мировыми СМИ добавляют к национальной "усиливающей аудитории" еще и мировое сообщество. Международные организации рассматривают терроризм как "международную проблему", что, зачастую, приводит к вмешательству во внутренние дела государства, против которого действуют террористы. К давлению на власти со стороны собственных озабоченных граждан добавляется давление со стороны тех международных агентов, которые заинтересованы в ослаблении этой власти или этого государства. Многочисленные, превышающие любую объяснимую пропорцию8, постановления ООН в отношении подвергающегося постоянному арабскому террору Израиля служат этому наглядным примером.
8 Так, например, Совет по правам человека опубликовал 40 резолюций, осуждающих нарушения прав человека. 33 из них являются антиизраильскими. Девять чрезвычайных резолюций были опубликованы Советом – шесть из них имели антиизраильскую направленность.
5. Переговоры и уступки. Под давлением реакции общества, а вовсе не из-за непосредственной физической угрозы режиму, власть идет на переговоры с террористической группой, дает ей легитимацию и может пойти на уступки и выполнить ее требования. Но даже если большая часть требований отвергается, все же после такого признания со стороны властей общество уже начинает воспринимать террористов, как партнеров по переговорам, а их требования как легитимные. Таким образом, изменяются границы общественного согласия по поводу тех или иных нравственных и идеологических норм. Итог – террористы добиваются если не немедленной выгоды, то, по крайней мере, долгосрочного изменения общественного мнения в свою пользу.
Особенности освещения терактов СМИ, играющие на руку терроризму. 1. Драматизация, нагнетание чувства опасности. Технические катастрофы и природные катаклизмы так же зрелищны и обращают на себя внимание СМИ. Но в отличие от террористических действий, здесь нет злого человеческого умысла, а есть нечаянная ошибка, сбой или случайность. В случае же теракта есть осознанная человеческая деятельность, логику которой многочисленные комментаторы и аналитики пытаются понять и найти метод предотвращения. Поэтому СМИ бурно обсуждают сообщения о том, кто ответственен за теракт и о его намерениях, транслируют интервью с террористами и выделяют опасность терактов как главную. В Израиле, например, дорожные катастрофы приносят на порядок больше жертв, чем террор. Но обсуждение борьбы с дорожными авариями сводится лишь к техническим подробностям: как изменить наказания за превышение скорости или сколько денег затратить на ремонт дорог. Так как при авариях, как правило, нет злого человеческого умысла, то проблема автокатастроф не имеет драматического характера (хотя она, безусловно, трагична), а зрители быстро теряют к ней интерес.
2. Представление террористов как жертв обстоятельств. Социальные теории, считающие, что преступников порождают не групповые различия, а социальные условия, имеют смысл в обществах с устоявшейся единой системой ценностей. СМИ, по своей инициативе или с подачи "группы поддержки", предполагают, что террористы придерживаются системы предпочтений большинства, предпочитающего обходиться без насилия. В трактовке СМИ террористов вынуждают идти на крайние, изначально непопулярные меры их личные, уникально тяжелые обстоятельства, а вовсе не групповое принятие легитимности насилия. Таким образом в обществе пробуждается сочувствие к преступнику, желание понять его проблемы и требования. Тогда и появляются термины, заменяющие слова "преступники" и "террористы". Например, "боевики", "борцы фронта национального освобождения", "представители угнетенного меньшинства" и др. Террористические организации сами стараются создавать такой взгляд, создавая "умеренное" крыло, на словах отрицающее насилие, но агитирующее в пользу террористов.
3. Романтический ореол. В террористических сетях есть руководители и рядовые исполнители. Для руководителей вооруженная борьба – это, как правило, осознанный выбор и способ достичь избранных целей – власти, богатства, психологической компенсации. Свой собственный риск главари террористических движений стараются минимизировать. Рядовые же исполнители, жертвующие жизнью, часто действительно бывают жертвами обстоятельств. Например, мусульманские женщины, нарушившие, по мнению их семьи, законы скромности, обрекаются их окружением на смерть или всеобщее презрение. Единственное, что может вернуть им общественное признание – это "шахада", то есть совершение теракта Больным, бедным, юным, психически неустойчивым или разочарованным людям теракт предлагается как решение их собственных частных проблем. Он сулит существенную материальную выгоду для семьи, почести и загробное блаженство. У западного человека априори вызывает уважение готовность отдать собственную жизнь за идею. Поэтому, например, террорист-самоубийца, представленный СМИ как самоотверженный идеалист, может вызывать смешанные чувства. На самом деле у рядового исполнителя теракт редко бывает осознанным выбором, он скорее пушечное мясо для тех, кто его использует. Часто таких террористов-самоубийц одурманивают наркотиком.
4. "Слабый всегда прав". В постмодернистской культуре, где нет всеобщих и твердых ценностей, сплачивающих общество, утрачен объективный критерий правоты. Идея мультикультурализма заключается в том, что у каждого индивидуума и группы имеется свой образ жизни, свой нарратив и своя правда и некого поставить объективным судьей, определяющим абсолютную истину и устанавливающим незыблемые границы личных и групповых прав и свобод. Тесное сосуществование различных культур чревато конфликтами, где право одной группы на традиционный образ жизни вступает в неразрешимое противоречие с такими же неотъемлемыми правами другой. Так, например, право корейцев есть собак встречает возражение европейской группы защиты животных, а право мусульманок носить религиозный головной убор – хиджаб встречает возражение защитников права на французские светские государственные школы, куда не привносятся религиозные символы.
При таком конфликте интересов релятивизм общественных ценностей не дает возможности рационально решить проблему, объективно определив, кто отстаивает свои справедливые требования, а кто пытается силой получить то, что ему не положено. Общее правило общежития, выработанное в либеральных странах для таких случаев, – это стремиться любым способом избежать насилия, как-то договориться или откупиться. Либерализм в первую очередь озабочен тем, чтобы сильное большинство не подавляло слабое меньшинство. Поэтому либералы, как правило, требуют уступок именно от сильной стороны (то есть от Запада, от развитого государства или общества), неважно, права она в своих требованиях или нет, тем более что критерий правоты далеко не всегда очевиден. Привычное правило уступок в пользу "слабого" зачастую распространяется прессой и на террористов, которых представляют как более слабую сторону – одиночек в конфликте со всем обществом. Излишне объяснять, что такой выбор "слабого" довольно произволен: вчера это был Каддафи, по сравнению с Западом, сегодня это "Аль-Каида" по сравнению с Каддафи и его армией.
5. Миф, что "бедность порождает насилие". Долгое время агрессивность связывалась с бедностью и необразованностью, и социологи, изучающие западное общество, имели основания считать, что повышение уровня жизни и образования поможет избавить людей от желания проявлять насилие. Поэтому западное общество старается все меньше подавлять, а все больше откупаться от проявлений агрессивности.
Когда в западное общество попали представители других культур, то оказалось, что склонность к насилию далеко не всегда связана с бедностью и необразованностью. Только в некоторых культурах (например, в западной), где высок престиж созидательного труда и ценности человеческой жизни корреляция между ними положительная. В других культурах (например, в современной исламской) к насилию прибегают скорее обеспеченные и образованные люди. Исламские террористические группировки возглавляют состоятельные люди, зачастую жившие на Западе и получившие там образование, но не принимающие западных ценностей.
6. Рассмотрение террора в отрыве от исторической перспективы. СМИ не имеют возможности подробно разбирать конфликт. Они вынуждены ограничивать историческую и географическую перспективу и рассматривать проблему только в рамках "здесь и сейчас". Поэтому СМИ достаточно произвольным образом выбирают, кого назначить на роль "слабого и обиженного", зачастую награждая этим званием того, кто таковым не является. Например, сепаратисты могут легко получить звание "обижаемого меньшинства", если не рассматривать поддерживающие их мощные силы извне государства. "Слабым" могут назначить и любого диктатора, жестоко вырезающего своих и не только своих граждан просто потому, что его страна не развита экономически и технически, а его армия пока не вооружена сверхсовременным оружием.
Не обсуждается также, сам ли страдающий виноват в создавшемся положении, или его действия не оставили большинству другого выхода. Так, например, при обсуждении причин арабского террора против Израиля, арабы, живущие в Иудее и Самарии, выделяются в отдельную нацию и из части арабского ближневосточного большинства, угрожающего маленькой еврейской стране, превращаются в отдельное "палестинское" меньшинство. Их проблемы (например, эмиграция арабов из Израиля во время Войны за Независимость по призыву напавших на Израиль стран и принудительное содержание эмигрантов в арабских странах в "лагерях беженцев") редко связывают причинно-следственной связью с агрессией арабских стран против Израиля и нежеланием этих стран предоставить гражданство и принять своих братьев-арабов.
7. Освещение и критика антитеррористических операций. Как уже отмечалось, современные законы поведения в вооруженных конфликтах разрабатывались для тринитарных, а не для террористических войн.
СМИ рассматривают террористов как отдельных индивидуумов, между тем как они являются представителями определенной, возможно значительной группы, за чьи предпочтения они борются. Если группа не высказывает однозначного осуждения насильственных методов, если оказывает террористам моральную и физическую поддержку, то она несет групповую ответственность за их террористическую деятельность. Пресса же внимательно следит за соблюдением индивидуальных прав и настаивает на том, что "непричастное" население, среди которого находят убежище террористы, не должно страдать при преследовании преступников.
Взгляд на антитеррористические операции не как на войну, а как на полицейские меры по поддержанию порядка, желание журналистов освещать все события с поля боя как в мирное время, приводят к тому, что офицеры стали больше заботиться не о результате операции, а о своей репутации и том, чтобы не нарушить каких либо формальных правил.
Борьба с террором в открытом обществе. Итак, если рассматривать терроризм как войну, то такая война требует разработки не только новых видов оружия – точных, индивидуальных, "пинцетных", а не мощного оружия массового поражения. Она требует и новых правил ведения боевых действий и, главное, уточнения нравственных критериев ведения войны. Как обращаться с поддерживающим террор "мирным" населением, какие средства нравственно к ним применять, а какие – нет? Насколько допустима политкорректность, наказывающая обысками всех садящихся в самолет граждан, а не только подозрительных? Какими возможностями, насильственными и ненасильственными, обладают сами граждане для защиты и предупреждения террора? Все эти вопросы стоят на повестке дня.
Если же рассматривать терроризм как борьбу за общественное мнение, то обществу, а главное – СМИ следует избегать всех перечисленных выше ловушек. Необходимы жесткие меры не только против сознательного искажения картины необъективными журналистами, получающими от этого значительную выгоду или удовольствие, но также и против простой безответственности, прикрывающейся правом на свободу слова и правом общества на информацию. Цензура – вещь довольно грубая и не вызывающая ни у кого энтузиазма, а здесь требуется разработать гибкий механизм как контроля, так и самоконтроля. Чтобы не заслужить названия "прессы как оружия массового поражения"9, СМИ следует опасаться поддерживать и распространять угрозы и ложь, содержащиеся в выступлениях как самих террористов, так и их "группы поддержки". При желании СМИ вполне способны найти правильный баланс сенсационности и рациональности в освещении терактов, помогающий обществу не впасть в истерику, трезво оценить цели и средства террористов и сохранять нравственную твердость. Следует помнить, что лучшее сдерживающее средство – это лишение террористов надежды добиться своих целей.
9 "Пресса как оружие массового поражения"
