«Поп Гапон» и евреи0

От редакции. Автор этой статьи Анатолий Моисеевич Мучник скончался 24 января 2015 года, на 68 году жизни, после тяжелой продолжительной болезни. Буквально перед уходом он успел передать редакции несколько своих новых текстов. Все они будут опубликованы. Светлая память хорошему человеку и профессионалу-историку! История «кровавого воскресенья» связана с именами начальника Охранки Сергея Васильевича Зубатова и попа Гапона, личность которого настолько противоречива, что порождало огромное количество негативных мнений. Экономический кризис 1900 г. привёл к активизации социал-демократов, усиливших агитацию в среде рабочих, что обеспокоило власти. Против усиления влияния социал-демократов борьбу повёл начальник Московской Охранки Сергей Васильевич Зубатов, вошедший в историю, как организатор легальных, находящихся под контролем полиции, рабочих объединений. В 1902 г. Зубатов докладывал министру внутренних дел В.К.Плеве: «Идей социал-демократов половина рабочих вообще понять не может в силу своей крестьянской неразвитости. В это время мы предлагаем им не связанный с опасностью попасть под удар полиции легальный путь к улучшению их экономического положения». В итоге Зубатов получил разрешение на создание рабочих организаций, удерживающих рабочих от политической борьбы, вошедших в историю под названием «зубатовских». Эти легальные организации действительно были более привлекательными, чем социал-демократические, что приводило к быстрому росту их состава. В 1903 г. внимание Зубатова привлёк священник Гапон, который своими проповедями и простыми разговорами сумел завоевать симпатию рабочих – так началось сближение этих двух людей. Гапон, прикрываемый Зубатовым, начал создавать легальный рабочий кружок, и в 1904 г. он возглавил утверждённое В.К. Плеве «Собрание русских фабрично-заводских рабочих в Спб.». Предложение Зубатова полностью устраивало Гапона. Гапон открыто призывал рабочих не поддаваться революционерам и не лезть в политику, чем вызывал раздражение социал-демократов, объявивших попа агентом Охранки. И хоть Гапон действительно получал жалование в полиции, он не выдал Охранке ни одного рабочего-социалиста, входившего в «Собрание». Основу «Собрания», имевшего множество отделений, составлял Путиловский завод, что нервировало дирекцию. В конце 1904 г. с завода было уволено 4 рабочих – все члены «Собрания», что вызвало стихийное выступление. Гапон, чтобы удержать рабочих от революционного выступления, предложил составить петицию и направить депутации к заводским и городским властям. В основе петиции рабочие выдвигали чисто экономические требования: восстановление уволенных рабочих; увольнение мастера, организовавшего увольнение рабочих, наведение порядка в штрафах. Первое требование было удовлетворено, но вопрос штрафов начальство рассматривать отказалось, заявив, что считает их законным средством взыскания за плохой труд. Подобный ответ рабочих не устроил, и с 3 января 1905 года на заводе началась забастовка, поддержанная в последующие дни прочими предприятиями столицы, и к 8 января охватившая весь Спб. Гапон оказался перед выбором: либо возглавить забастовку и пойти против Охранки, либо отойти в сторону и утратить лидирующую роль. Даже Охранка поверила в то, что Гапон является главным революционером. Сейчас трудно сказать, кому и когда пришла мысль пойти с прошением к самому царю, но это было в духе гапоновцев, остававшихся глубоко монархичными. Яркие и одновременно ужасающие картины происходящего 9 января на Дворцовой площади были описаны Максимом Горьким в очерке «9 января»: «Люди падали по двое, по трое, приседали на землю, хватаясь за животы, бежали куда-то, прихрамывая, ползли по снегу, и всюду на снегу обильно вспыхивали яркие, красные пятна. Они расползались, дымились, притягивая к себе глаза. Толпа подалась назад, на миг остановилась, оцепенела, и вдруг раздался дикий, потрясающий вой сотен голосов». Не только российская, но и зарубежная общественность с возмущением отреагировала на эту бесчеловечную и бессмысленную бойню. Парламенты Франции, Англии и Германии в знак протеста приостановили займы русскому правительству, партии и общественные организации отправляли в Россию телеграммы с протестами правительству и сочувствием рабочим. Возглавлявший мирное шествие к царю поп Гапон избежал гибели (благодаря личной заслуге эсера П.Рутенберга по его же собственному утверждению, и по воле судьбы, через год, организовавшего казнь Г.Гапона) и покинул столицу при помощи Максима Горького, к которому он бежал после расстрела. Приведём различные высказывания о попе Гапоне. «Так Гапон, пока подвизался в Петербурге, воображал, что он со своими товарищами делает русскую революцию, а евреи являются у них только союзниками. Но когда он по воле судеб ушёл за границу и увидел воочию, что генералами её стоят исключительно евреи, то изумился и растерялся. Находясь за границей, Гапон сказал своему помощнику Петрову: «Сейчас во главе наших партий стоят евреи, а ведь это самый гадкий народ, не только у нас в России, а везде… Евреи стремятся захватить власть в свои руки, а после и сядут на нашу шею и на мужика!» (См. Адамов, «Наша революция», стр. 178, 179, 308). Несколько опомнившись и возвратясь в Россию, он издал прокламацию к русским «пролетариям» такого содержания: «Стой пролетариат! Осторожно – засада!... Не повтори ошибки французов-коммунаров 1871 года!»… За эту прокламацию евреи вскоре и задушили Гапона, заманив его на пустующую дачу возле Петербурга. В беседе с сотрудником «Нового времени» № 11780 Гапон и о московском восстании говорил, что оно было создано исключительно евреями». «Гапон Георгий Апполонович родился на Украине в Полтавской губернии в черте оседлости в зажиточной еврейской (?) семье, закончил православную семинарию, куда доступ евреев никогда не был ограничен». «В комнату сунулся небольшой человечек с лицом цыгана (?), (по фотографии поп Гапон чистый еврей) или барышника бракованными лошадьми...». «...поп Гапон, мужественный и почти идеальный вождь борьбы с невыносимым, получал за эту борьбу деньги от полиции». «Гапон не был агентом охранки, по своему складу постоянно стремился выделиться и быть первым, что определяло логику его поведения – азарт и зачастую непредсказуемость поступков, граничащих с авантюрой». «Смотрела передачу «Час суда» (все близкие меня за это презирают, а мне интересно). Не буду о подробностях. Человек говорит о найденных в архиве письмах Ленина к попу Гапону! «Зубатов очень хорошо разгадал авантюрное нутро Гапона, стремившегося к лидерству, но не желавшего ссориться с властями. А его фразу: «Я буду великим человеком или каторжником», можно расценивать скорее как браваду, элемент его новой роли». «... как такая «ощипанная курица» могла повести за собой столько людей». «Гапон изначально был деятелем абсолютно легального рабочего движения. В этой легальности – весь смысл гапоновской инициативы. Из-за этой легальности его ненавидели большевики и эсеры – Гапон создавал в России ненасильственное рабочее движение, которое успешно развивалось и на Западе. Именно такое движение было главным «конкурентом» для движения революционного. Все деньги, которые Гапон, точнее, его организация, получал от правительства – платились абсолютно официальным порядком. Это были, стоит заметить, очень небольшие деньги, которые не шли кому-либо на жалованье». Г.В.Плеханов опубликовал в газете статью «Священник Г. Гапон» («Искра», N 93 от 12 марта 1905 г.). Цель настоящей статьи, отмечал автор, заключалась не в том, чтобы критиковать нового революционера, а в том, чтобы защитить от несправедливых упреков бывшего священника. (Соч. Т.XIII, под ред. Д.Рязанова. ГОСИЗД. М., 1926 Л). При обсуждении программных вопросов возникли разногласия по польскому, еврейскому и аграрному вопросам. При обсуждении вопроса о польской независимости Гапон высказался в защиту интересов России. «Все говорят о правах окраин и никто не говорит о правах России, – сказал он. – Кончится тем, что Россию разорвут на части». При обсуждении еврейского вопроса Гапон выступил сторонником еврейского равноправия. «Евреи, – заявил он, – такая же нация, как и поляки, армяне, литовцы и другие, и имеют такое же право на национальную автономию». Указывают, что у евреев нет своей территории. Но из этого можно сделать лишь тот вывод, что им должна быть отведена в России особая территория. Когда речь зашла об аграрном вопросе, Гапон выступил против бесплатной передачи земли крестьянам, заявив, что бесплатная передача земель только развратит крестьян, отучая их от труда. Суждения Гапона были занесены в протокол конференции в качестве особого мнения председательствующего. Конференция началась в Женеве 2 апреля 1905 года. Боевики партии социалистов-революционеров заманили, а затем казнили лидера первых русских профсоюзов – священника Георгия Гапона. Он был заклеймен позорным именем провокатора, и в советской политической мифологии легенда о «попе-провокаторе» занимает одно из «достойнейших» мест. И вот уже почти сто лет во всех учебниках истории, трудах политологов, в произведениях художественной литературы, в кино, на радио и телевидении православного священника Гапона называют злодеем, который подговорил тысячи питерских рабочих пойти с петицией к царю, а сам коварно договорился с полицией об их расстреле, чтобы напугать и чтобы они больше не бастовали, а верно служили царю. Каждый школьник, абитуриент, студент должен именно так оценивать провокаторскую деятельность этого человека, в противном случае его ждет неудовлетворительная оценка. Из воспоминаний Семёна Акимовича Ан-ского (С. Ан-ский, настоящее имя Шлойме-Занвл (Соломон) Раппопорт; 1863, Чашники, Витебская губерния, 8 ноября 1920, Варшава) – русский и еврейский писатель, поэт, драматург, публицист, этнограф, революционер, общественный и политический деятель. О своём сотрудничестве с Гапоном Ан-ский рассказал в очерке «Моё знакомство с Г. Гапоном», напечатанном в журнале «Русское богатство» в 1909 году. С. А. Ан-ский. Моё знакомство с Г. Гапоном // С. А. Ан-ский. Собрание сочинений. СПб.: 1913, Т. 5, С. 327—365): «В Лондоне Гапон пробыл около двух месяцев, затем в конце июля или начале августа снова вернулся в Женеву. Мне привелось и в Лондоне побыть несколько недель вместе с Гапоном. Повод был следующий. Как я уже выше упомянул, на созванной Гапоном конференции велись дебаты о национальных правах различных народностей. Между прочим, был поднят и еврейский вопрос. Хотя, с уходом представителя Бунда, на конференции не было официального представителя еврейской национальности, однако один из участников конференции выступил с предложением, чтобы конференция определила свое отношение к вопросу о еврейской национальной автономии и вынесла по этому поводу определенную резолюцию. Против обсуждения этого вопроса по существу особенно резко выступил представитель P. P. S. (польский еврей), который доказывал, что вопрос не имеет серьезного значения и что, вообще, никакой еврейской «нации» не существует. Представители других организаций ничего не имели против обсуждения вопроса (особенно сочувственно отнесся к предложению представитель «Белорусской Громады»), но ввиду того, что никто не оказался достаточно подготовленным, чтобы разобраться в нем по существу, да к тому же и время было ограничено, решено было отложить его обсуждение «до следующей конференции». Вмешался в дебаты и Гапон, и совершенно неожиданно выступил горячим защитником еврейского полноправия, гражданского и национального. Смысл его речи был тот, что евреи такая же нация, как и поляки, армяне, литовцы и другие, и имеют такое же право на национальную автономию. Указывают, что у евреев нет своей территории. Но из этого можно сделать лишь тот вывод, что им должна быть отведена в России особая территория. Через некоторое время, в разговоре с одним из лидеров еврейской территориалистической партии, я рассказал про эту речь Гапона. «Знаете, – сказал мне собеседник, – ввиду такого сочувственного отношения Гапона к евреям следовало бы попросить его написать брошюру против погромов. Такая брошюра, за подписью Гапона, могла бы иметь большое влияние на рабочих. Это было вскоре после житомирского погрома. В то время циркулировали слухи, что готовится целый ряд погромов. Говорили, что в 40 городах организованы погромы, долженствующие вспыхнуть в один и тот же день. В еврейских кругах раздавались сетования на революционные организации, что они в своих изданиях не призывают рабочих выступать в защиту евреев против погромщиков. Единственная брошюрка такого рода (кажется, под названием «Враги ли нам евреи?») была написана талантливым публицистом Надеждиным (псевдоним), организовавшим «свою собственную» quasi-социал-демократическую группу (умер в 1906 году в Лозанне). Я принял предложение территориалиста и заговорил с Гапоном о брошюре. Он сразу согласился, даже выказал большую горячность. Как не заступиться за евреев, когда они так много сделали для России и русской революции! Он наговорил много комплиментов по адресу евреев. Впрочем, относительно этих комплиментов должен оговориться: в то самое время, когда, в разговоре со мною, Гапон так возносил евреев, он другому товарищу говорил: «Слишком много их в революции, слишком много! Всюду евреи! Они только мешают, портят дело!» Тогда, помню, меня глубоко возмутила эта лицемерная двойственность. Но теперь, вдумываясь в характер Гапона, убеждаюсь, что в этом не было сознательного лицемерия, так как у Гапона не было определенного отношения к евреям, как и вообще никаких определенных взглядов и убеждений. Все зависело от настроения, последней встречи, последней политической комбинации. Встретился еврей, который ему понравился или оказался нужным, и он становился на некоторое время искренним юдофилом. То же самое и относительно революционных направлений. Его сочувствие той или другой партии определялось, прежде всего, личными отношениями к представителям этой партии. Обещание написать брошюру против погромов Гапон дал очень искренно. Сомневался только, сумеет ли написать ее как следует, и просил меня взять на себя редактирование и исправление ее. Обещал написать по возможности скорее, сейчас, как устроится в Лондоне, куда уезжал. Однако прошла неделя, другая, а брошюры не получалось. Я напомнил ему о ней. В ответ на мое письмо получил от него телеграмму (он в то время предпочитал сноситься телеграммами): «Приезжайте сейчас Лондон. Крайне необходимо». Я поехал сейчас же. В Лондоне Гапон жил с женою совершенно уединенно, в небольшой, скромной квартирке у англичан. Усердно работал, диктуя С-у свою книгу. На мой вопрос, зачем меня вызвал так спешно, он смущенно ответил, что желал лично переговорить о характере брошюры. «Если вы тут будете, я наверно напишу ее», – прибавил он. Однако не торопился ее составлением. По прошествии 5-6 дней вдруг сказал мне: «Знаете, чувствую, что не сумею сам написать брошюры. Напишите вы ее, то есть сделайте набросок, а я его переработаю и подпишу». Признаться, мне уж начало это надоедать, и я готов был махнуть рукой на всю затею и уехать. Однако все-таки сделал набросок и передал Гапону. Он внимательно прочел и остался недоволен. «Не совсем так... не совсем! – сказал он. «С крестьянами и рабочими надо говорить иначе, иным тоном, иным языком... Надо затрагивать иные струны, совсем иные... Ну-ну, я еще посмотрю! Завтра поговорим, завтра!» А на следующий день, когда я пришел к нему, он, к моему удивлению, подал мне готовую рукопись. «А вот и сам написал! – воскликнул он с торжеством. – Всю ночь до утра писал! А ну-ка, послушайте!» Он прочел. Брошюрка была написана положительно художественно, сильно, оригинально, в стиле церковной проповеди. Гапон был очень доволен этим произведением, несколько раз перерабатывал его, тщательно следил за корректурой, отрываясь для этого от главной работы. Чтобы дать некоторое представление о характере брошюры, как и вообще о манере писания ее автора, приведу из нее несколько начальных строк и заключительную страничку. «Люди православные, братья, сестры мои родимые! Прослушайте хорошенько речь мою правдивую, на благо себе великое. Начну, с притчи Божией, с притчи Христа Спасителя, о милосердном самарянине так называемой». Так брошюра начиналась. А кончалась следующей картиной: «И встает здесь перед моим духовным взором картина велико-трогательная. Словно нива колосистая, залитая яркими лучами солнечными, стоит народ, простая масса еврейская, и стар и млад, мужчины и женщины, на склонах горы Елеонския; на холме возвышенном стоит Он, Сын Давидов, Христос, Спаситель наш Божественный. И смотрит Он на народ Свой Своими проникновенными Божественными взорами. И вдруг слезы из глаз Его брызнули... покатились, оросили лицо Его кроткое. И вырвались из груди Его слова, из сердца исходящие: «О, если б Я мог собрать тебя, народ, весь, как курица собирает птенчат своих под крылышки теплые, чтобы предохранить тебя от коршунов, от слепых вождей-начальников, от злой судьбы-мачехи, но это не дано Мне Отцом Моим». Так изрек Христос за неделю до смерти. Русский народ, народ православный, народ христианский. Как думаешь ты, если бы Христос, Спаситель наш, явился теперь в Своем земном виде в нашу Русь святую, то не заплакал ли бы Он еще горше вторично, видя, как ты празднуешь светлое Его воскресение великими погромами Его народа любимого – бедноты еврейской? Подумай и ответь не мне, а себе, в сердце своем». Получив рукопись, я вернулся с нею в Женеву и приступил к печатанию. Немецкий еврей-миллионер, глубоко убежденный в магическом влиянии Гапона на народные массы, пожертвовал 3000 франков на издание брошюры, и это дало возможность издать ее в количестве 70000 экземпляров. Распространение ее в России взяли на себя все организации (брошюра была составлена в совершенно беспартийном духе). Из напечатанных экземпляров, помнится, взяли: социалисты-революционеры – 20000 экземпляров, Бунд – 15000, меньшевики – 10000, сионисты – 5000. Гапон для своей собственной организации взял 10000. Большевики ничего не взяли. Какая часть из этих 60000 экземпляров проникла в Россию, трудно сказать». Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #2-3(182)февраль-март2015 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=182 Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2015/Zametki/Nomer182/AMuchnik1.php