В керамической мастерской
Шум города утихнет у дверей,
И новые приметы сбросит время,
Здесь чувство жизни проще и верней,
И смысл её, уж точно, не потерян.
Знакомый запах глины и огня…
Непостижим загадочный орнамент,
И цвета охры звери на меня
Глядят – и нет преграды между нами.
Блестит глазурь, хитро блестит зрачок,
Божок старинный смотрит и хохочет.
Меня поймала сказка на крючок,
И отпустить, уж верно, не захочет.
И снова в руки глину я беру,
И душу сказки ненароком грею,
Что получается – пока не разберу,
Но не лепить, бесспорно, не сумею.
Есть связь времён, святая связь времён,
Здесь новых керамистов опыт первый
С уменьем старых мастеров сплетён,
Соединён с узором амфор древних.
Гончарный круг вращается, шурша,
Трепещет шликер чуть, неуловимо…
И русский дух, и русская душа
От вдохновенья здесь неотделимы.
Чудес немало знали эти стены.
Сосуд, огонь… Земля и небеса…
Остынет печь – не сразу, постепенно,
И – выпустит на волю чудеса!
Талисман
Моему учителю
То ли правдой, то ль обманом,
Что судьбою мне даримы,
Стал моим ты талисманом,
И натянута незримо
Нить как будто между нами:
Рядом ты – обходят беды.
Я зову тебя глазами,
Ты выходишь из беседы,
Разговор со мной заводишь,
На губах улыбку прячешь,
В дебрях странных мыслей бродишь,
Новый смысл словам назначишь…
Есть тепло бесед случайных,
Удивлюсь – и рада снова,
Есть особое молчанье,
Пониманье с полуслова.
Говорить с тобою вскоре
Ни о чём мы снова будем,
Друг ты мой, чьё сердце вровень
С солнцем иль с любовью к людям!
Керамика
I
Я – керамистка, мне душа огня
Прекрасные дарует откровенья,
Одна здесь есть отрада для меня:
Дары традиций слить и озаренья,
Горячий дух и влагу первых проб,
Орнамент старый, вымысел летучий,
Разлить глазурь и нанести ангоб,
Блеск передать поверхности колючей…
Упругость линий, все изгибы ваз
На ощупь знаю, их тугое тело
С тех давних пор воссоздано не раз,
Когда я их разрисовать хотела,
А мне мотивы самых разных стран
Явились здесь, переборов смятенье;
Юг отражён, восток и север дан,
Лик божества из русского забвенья,
И сказки все, что скрыты в темноту,
Я нахожу здесь снова на свету…
II
Керамика – не просто ремесло.
Единство формы, замысла и чувства,
Разборчивое время донесло
Апофеоз старинного искусства.
Меня встречает в мастерской везде
Изыск, намёк: момент важней столетий.
Скажу: в искусстве этом, как нигде,
Так зрим объём и осязаем в цвете.
Керамика… Трудись, лепи, мечтай!
А кто я – догадайся, прочитай.
Гончар
Как послушно искусство рукам,
Из-под пальцев бежит, извиваясь,
Глина, тихо рождая сосуд,
Круг летит… Завиток, ободок…
И какой-то затейливый желоб
Оставляет по краю рука…
Что рисует фантазия, мастер?
Первобытная радость творенья!
Так же точно когда-то бежала
Глина в сильных и ловких руках
И когда древний мастер трудился,
И когда не на круге лепились,
А в старанье томительно-жадном
На подставке, вращаясь вручную,
Вазы древние и украшались
Терпеливою росписью тонкой…
Уже столько веков пролетело,
Уже столько известно народам
Материалов удобных и лёгких!
Только с тяжестью вазы из глины
Не сравниться сегодняшним вазам:
Так с землёю созвучная глина
Жар огня и сиянье полудня
В своих стенках легко сохраняет.
И фантазии много простора,
И легко, беспечально на сердце.
Мастер леской срезает сосуд
С торопливого, щедрого круга.
Как приятно смотреть на работу.
Можно, я попытаюсь и тоже
Свой сосуд изваяю на круге…
Только ты уж, мой мастер,
Не смейся…
Стихи о вырубленном лесе
Там, подальше от торных дорог,
Заколдованный, сказочный рай.
Почему же, скажи, не берёг
Человек этот девственный край?
Жил, своей он земли не любя,
Только деньги украдкой лущил,
Словно вор, обокравший себя,
По бревну распродал, растащил?
И чужие приходят сюда,
Из пустынных, безлесных краёв,
И в лесах иссякает вода,
Там, где было её до краёв.
Сосны, плача янтарной смолой,
И цветов беззащитнее став,
Рухнут, скошены вражьей пилой,
У дорог непролазных упав.
А железо – как травы полоть! –
Ведь в преступных руках, сгоряча,
И в живую древесную плоть
Всё врезается с треском, рыча…
Звери, снявшись с насиженных мест,
Убегают, не зная, куда.
Птицы гнёзда не вьют, где окрест
Не найти ни листа, ни куста.
И где лесу защиты искать?
И надеяться впредь на кого?
Человек, здесь живущий, – как тать,
Приходящий – и хуже того.
Села совесть у них на мели,
Сколько можно рубить и пилить?
Этих пасынков бедной земли,
Чёрных душ, – не дано отбелить…
