“ У каждого человека есть своя голова на плечах“
народная мудрость
Художники люди увлеченные. Они спорят до хрипоты и до утра , доказывая, что истоки постмодернизма надо искать у Босха и Эль Греко. Хотя кто им возражает?! Не согласится с художником опасно. Вы когда нибудь пробовали сказать ему ваше мнение о «Черном квадрате» Малевича или впечатление от композиций Кандинского? Не пытайтесь! Во всех случаях вы будите не правы!
Увлечение художника женщинами это отдельная тема, ибо не всегда понятно кто кем и в какой степени. Пусть в этом разбираются ведущие программ о женских судьбах.
Вопрос об увлеченности собственной работой мы касаться не будем- вдохновение вещь быстро проходящая.
Пров Незидов, как и подобает настоящему мастеру, человек увлеченный. Он рисовал с детства, заполняя своими произведениями не только альбомы по рисованию, но и тетради по физике, алгебре, литературе, за что был неоднократно бит суровым родителем. После получения диплома художественного училища, удостоверившего его высокий творческий потенциал, об испорченных тетрадках стараются не вспоминать, хотя мама хранит их, регулярно смотрит и всхлипывает:"Провушка, родной ты мой! Ну кто бы мог подумать!"
Черепки и ухваты Пров не коллекционирует. Они ему не нужны. Напротив мольберта он повесил икону, оставшуюся после умершей в деревне бабки. Из-за неё к нему опасно приходить в гости.
-Ты посмотри! Ты посмотри только!-кричит он тогда прямо в ухо,- Лик-то как выписан! Простой богомаз, а сотворил вечное!
Еще Пров любит порассуждать об искусстве. "Наша живопись раскинулась,как шатер,- вещает он,- и держится на трех китах- Рублеве, Репине и Филонове,- загибает он пальцы,- Мне хочется, чтобы обо мне вспоминали, как о черепахе, на которой они стоят!" "Да, когда ты умрешь не от скромности, а от мании величия!"- соглашаюсь я.
О девушках говорить нечего- в каждой из них Пров видит мадонну. Он так и объясняется- подходит на улице и говорит заглядывая прямо в глаза- "Вы -прекрасны! Не откажите в любезности позировать мне!" Это не американское кино дублируемое с грузинским акцентом - "Милая, я тебя хочу!" Прову отказать невозможно- в нем привлекает все- от могучей славянской внешности и исконно русского имени до возвышенного трепа.
-С Вас я буду писать картину,- уверяет он.
-С меня?! Не может быть!- восклицает девушка и абсолютно права.
Ежемесячно образ мадонны меняется и такой срок недостаточен для создания шедевра. "Мое призвание- портрет!"- утверждает Пров, а пока рисует абстракции "Глаз-яичница" и пейзажи трудовых будней:"У станка. Обед." Ни признания ни достатка такие шедевры Прову не принесли, но он не унывает. "В Академию Художеств меня внесут на мольбертах,- образно выражает он свою уверенность,-Корифеи, рукоплеская, встанут, передо мной, как римские патриции."
-Это больше похоже на вынос тела,- мрачно замечаю я.
Пров настиг меня на лестнице, когда я после работы возвращался домой.
-Стой!- оглушительно заорал он,- Ты мне нужен.
-Зачем?
-У меня гениальная идея!
-Ну?
-Я нарисую твой портрет. Он будет называться "Голова еврея".
-Сдурел?
-Твой портрет-"Голова еврея". Усвоил?!- с твердой решимостью произнес Пров,- Он принесет мне славу!
Наверное не плохо, когда ваше изображение хотят увековечить для истории, тем более, что это принесет славу ближнему твоему, а паспортные данные написаны на вашем лице- только бери и срисовывай.
На площадку вышел, вынося мусор, наш сосед- Натан Захарович.
-Что случилось?- патетически воскликнул он,- Кровожадные индейцы желают еврейские скальпы?! Объясните мне кому потребовались наши головы!
-Я буду рисовать его портрет,- заявил Пров, хватая меня за локоть.
-А-а, это не антисемитизм. Милицию звать не надо. Заходите ко мне. Обсудим. Моя почтенная супруга как раз сварила варенье. Только ради бога не шумите. У неё может выскочить мигрень.
Никакого отношения к высокому искусству Натан Захарович не имеет- он парикмахер, но человек творческий. Перед каждым клиентом Натан Захарович моет руки, обстоятельно выспрашивает, что будем стричь, трогает темечко двумя пальцами, подобно скульптору, оценивающего кусок мрамора прежде чем убрать лишнее. Стрижет Натан Захарович, откровенно говоря, до одури медленно. Теряя терпение, клиент начинает нервно подергивать шеей. "Ну прямо,как дите малое,"- ворчит Натан Захарович и аккуратно снимает простыню. Первое ощущение- знакомого, неприятного покалывания волосков, попавших за шиворот-нет. Теперь Натан Захарович обносит вокруг головы зеркальце-"Вид спереди, вид сзади. Освежить? " Обычно клиент, получив возможность выбраться из кресла, спешит к двери. Только дворник Данилыч, засаленый, как его фартук, довольно хмыкает,-"Уважил!" и соглашается:"Одеколон, он запах благородный!"
-Конечно голова возвышает человека над его местом,- филосовствует Натан Захарович, проводя нас на кухню.
Вырвавшись на простор девяти квадратных метров, Пров заметался, как тигр в клетке,-"Еврейские головы рисовали Иванов, Поленов, Рембрант, Пикассо..."
-Рембрант рисовал равинов,- вставил Натан Захарович.
-Это неважно. Вот послушайте, как звучит "Пров Незидов."Голова еврея" или "Пров Незидов. "Голова молодого еврея",- произнес он, пробуя название.
-Мне кажется,- возразил Натан Захарович,- Этнический портрет никогда не был в моде. Серов- "Девочки с персиками", Крамской- "Незнакомка", Анна Ахматова Натана Альтмана- это звучит.
-Я буду рисовать абстрактным портрет конкретного человека!- взвился Пров.
-Тише! Супруга!- простонал Натан Захарович, прикладывая палец к губам,- Впрочем, если Вам приспичело рисовать симитский тип, пожалуйста, рисуйте меня! Я хожу в ермолке, у меня лысина мерзнет. У Антакольского был "еврей-портной", а у вас будет- "еврей- парикмахер". Для достоверности я могу взять бритву "золингер" и ножницы.
-Я буду рисовать его,- не сдавался Пров, продолжая держать меня за локоть, чтобы не убежал,-меня больше интересует его тип лица!
-Тише! Супруга!
Мы прислушались. Квартира молчала. Нас не слышали, а вернее, на нас не отреагировали.
-Итак что мы видим?- склонился ко мне Натан Захарович,-Мы видим министерскую голову без пейсов, не бритую второй день.
-Первый,- возразил я, защищаясь.
-Второй,- мягко повторил Натан Захарович,-со вчерашнего вечера. С отросшей прической а ля "модельная",- он сделал ударение на "о",- левый висок, между прочим, завален, и простуженным носом.
-Пров, у вас будет плохая модель,- заключил Натан Захарович,- Я говорю не о его характере.
Одержимого Прова было не остановить. Он завил, что будет рисовать меня прямо здесь, на кухне. "Можешь пока попить чай с вареньем",- смилостивился он, а Данилыч уже с грохотом втаскивал мольберт,-"Привет передвижнику. Для третьяковки завсегда бесплатно."
-Моя жена!- стонал Натан Захарович,- Если искусство требует жертв, то зачем столько шума! Позвольте мне причесать его! Это же черт знает на что похоже!
-Ни в коем случае!- отрезал Пров, берясь за карандаши.
Сопротивляться гению было бесполезно. Я громко высморкался, посмотрел в окно на скучную череду многоэтажек и с удовольствием положил в чашку еще одну ложку сахара. С наступлением ночи глаза слипались. Сквозь липкую дремоту проступал суетившийся Натан Захарович. Он крутился за спиной Прова, то прищуриваясь, то надувая губы, то покачивая головой, то поднимая руки к потолку, давая понять, что мы присутствуем при создании нечто недоступного для простого понимания.
К рассвету Пров сказал:"Баста! Эскиз готов"и удалился, забрав подрамник. "Или вздремнуть часок или прямо на работу?"- страдая от безысходности спросил я Натан Захаровича. "Мне легче, у меня бессоница,"- посочувствовал тот.
Полгода я старался избегать Прова, помянуя об ночном инцинденте. Он поймал меня сам, скромно протянув вечернюю газетку, вывернув наверх последний столбец на последней странице. Перед глазами потянулись обрывки недочитанных фраз-"Новости культуры... Выставочный зал Манежа... молодые художники... высокие оценки критики... внимание публики... Пров Незидов..." Я попытался прочитать сначала, но вновь потерялся среди газетных строчек и только "...Пров Незидов..." настойчиво проступил в длинном перечне имен и названий.
На следующий день я был в Манеже. Немногочисленные зрители, с легким шелестящим перешептыванием, неспешно передвигались между картин. Пров выловил меня и потащил в угол, где было и многолюднее и оживленнее.
Я не узнал себя- ожесточенные, усталые глаза с восполенными веками, серые щеки, натянувшиеся на скулах, слипшиеся волосы с жирным блеском, лишенные намека на прическу. Было от чего придти в ужас Натан Захаровичу. Даже мой свитер, отстроченный серебристой нитью вдоль темно-синих полос, совсем поблек и стал похож на спецовку. Молодежная аудитория картины восторженно булькала и одобрительно прихлопывала- изящная этикетка сообщала:"Пров Незидов. "Портрет молодого специалиста."
Пров кого-то ждал и мы проторчали целый час рядом с картиной. Зрители, проскальзывая мимо нас равнодушными взглядами, следовали дальше. Никто не признал автора и его натуру. Наконец к нам приблизилась девушка с пышными, разбросанными по спине, пшеничными волосами и мохнатой сумкой на плече.
-Мой добрый гений,- представил её Пров,- Это она предложила такую трактовку образа.
-Очень приятно,- хмыкнул я,-Спасибо за правильное определение.
-А я вас узнала,- сказала девушка,- На вас тот же свитер.
-Я нарисую твой портрет,- признался ей в любви Пров.
-С меня?! Не может быть!
Я скептически улыбнулся, но на этот раз ошибся.
Теперь Пров каждый вечер пишет девушку в комнате у Натан Захаровича. Прову очень не нравятся её раскинувшиеся вольные пряди. " Они же золотые!Куда пропали искорки! - сердится он,- Почему нету света, воздуха, движения!? " Добрый Натан Захарович с большим, заостренным гребнем пытается угодить художнику. При этом присутствует жена Натан Захарович. Она тоже недовольна и говорит мужу:" Натан! Тебе только Данилыча стричь!"
-Каждую голову следует подавать согласно её специфики,- философствует парикмахер.
Девушка весело смеется, вертит головой и отвергает мое предложение, пока они решают, пойти на кухню попить чай с вареньем. Озабоченный Пров требует, чтобы я взял лампу и подсветил.
-Работай торшером,- командует он.
-Ни за что,- возмущаюсь я.
-Пусть он ищет свои искорки и звездочки,- успокаивает меня Натан Захарович,- Мы с вами дежурные евреи на алтаре искусства.
1985-2005
