***
Эх, люди, люди-человеки,
Родня моя с клеймом «совка»!
Сколь ни мети теперь сусеки,
Былого кончилась мука.
Метя и сея-высевая
Остатки над пустой сумой, —
Нет, не испечь нам каравая,
Не сесть за стол большой семьей.
А в закромах — темно и сорно…
Но все же дела нет верней —
Ощупкою тугие зерна
Искать в полове этих дней.
Им, зернам тем, не быть помолом:
Они сойдутся, по горсти,
Чтоб в поле темном, в поле голом
Упав — отчизной прорасти.
***
Все сломы, все тычки эпохи,
Порывы, что уму темны,
На вдохе, на широком вдохе
В твоей крови растворены.
И на ристалище жестоком,
Где каждый вскрик судить готов,
Они упрямым кровотоком
Вознесены над злобой ртов.
Мелькни они в словах-обидах
Твоих — грядущее простит,
Но выдох, твой короткий выдох
Всего дыханья не вместит.
ЕГОРОВА РЕКА*
Памяти Егора Исаева
Буду ехать в Воронеж — Битюг не миную…
И в своих забелевших порошей летах
Всё баюкать мне память, как речку больную —
В потемневших, где сбито, ноябрьских бинтах.
Как ни едь, все одно по-предзимнему голо.
Как ни бейся свернуть, а дорога одна.
И, забыв про мосты, через реку Егора
Вброд меня всякий раз переводит она.
И идет, все идет с мелового угора
Свете горний — кольцовские степи оплечь.
И, пригнув тальники, подступает под горло
Корневою водою — Егорова речь.
И куда ни пойду, а ее не миную…
И в своих забелевших порошей летах
Всё баюкать мне память, как речку больную —
В потемневших, где сбито, ноябрьских бинтах…
*так названа одна из книг друга Е.А. Исаева, воронежского поэта Геннадия Луткова.
СКАЗКА
…Дразнил ее: «Мой головастик!
Когда царевной станешь ты?»
И подарил однажды ластик —
«Стереть случайные черты».
Обидеть не хотел глубоко,
Он так шутил, не обижал:
Она же приютила Блока,
Что возле мусорки лежал!
Он говорил: «Все носишь, носишь —
И к ним сбегаешь по ночам…
Твой стихоплет таких курносых
Разинь — в упор не замечал!»
И было ей темно и душно,
И был один, кто утешал:
Отволглый уголок подушки
В лицо ей жалостью дышал.
И сон пришел, смешное горе
Смахнув, как крошки со стола…
И девочка в церковном хоре
С небес к ней ангела звала.
И ангел, брат родной туману,
Что на руках носил Оку,
Сошел — открыть глаза Ивану,
Ее Ивану-дураку…
НОВОЕ И СТАРОЕ
Вместо плетней — металлопрофиль,
Зеленый, красный… А в низах
Цветут картохи — не картофель!
И луг — в кукушкиных слезах.
Асфальт: кроссовки, босоножки…
Но босиком по вечерам —
На цыпочках — уходят стежки
К бледнеющим осокорям…
***
День задувшей без спроса,
Этой гостье я рад!
Водокруты и плесы,
Звезды тронув, парят…
Ангел в дреме тягучей
Чуть разжал кулачок …
Жизнь согретая с кручи
По песчинке течет.
Меж корней огрубелых,
Меж змеиных дорог…
Мой обрывистый берег
Для песчинок полог.
И стекают, толкаясь,
В нетерпеньи смешны.
И, покуда стекают,
До излуки слышны…
***
По осени, когда судьба ложится решкой —
А где пчелиный звон, а где шмелиный гуд? —
Отавный молочай задел меня усмешкой
От холода темно залиловевших губ.
Он удалью былой — по грудь мне был! — не грезил,
Он цвел, но с делом тем к чужим в глаза не лез.
И виноватым был, что был под корень срезан,
И виноватым был, что не засох тот срез.
Он не взмывал, не вис сиреневым салютом, —
Стелился по земле, как в непогоду дым.
И виновато я ответил почему-то,
И виноватым я остался перед ним…
ПОСВЯЩЕНИЯ
…Даже если нет прощения
Им, стервозам сволочным, —
Не снимайте посвящения
Их дыханиям ночным.
Все равно они — не бывшие,
Как зевота или злость…
Ваши ямбы наземь сбившие
И — взметнувшие до звезд!
Сплетни, пересуды сальные —
Не про вас и не про них.
…Не снимайте их касания —
Там, в тиши тенистой книг.
Обнаженных рук свечение,
Слепо льнущее к словам...
Не молва, а посвящения
Правду всю расскажут вам.
***
Изгои, плачем мы, вернувшись в лоно
Цивилизаций, что, остыв, стихают.
И нам в избытке влаги той соленой,
Что по щекам, забыв шторма, стекает.
Мы приковали корабли к причалам,
Салютом возвещаем — дни рождений…
И мудростью привычно величаем
Брюзжание чужих предубеждений.
И только в ранний час (нам спится плохо
И во дворцах теперь, и в богадельнях)
Нас окликает вскрик: «Земля!»
И грохот
Позеленевших пушек корабельных.
***
Не ткал узоров — и не вытку…
Чиню знакомое до слез
Мемориальной зябкой ниткой —
Все руки исколов, внахлест.
И мне не страшно и не горько,
Что я почти не вижу шва —
И непослушная иголка
Порой в укорах не права.
Ведь жизнь сквозящая — не пяльцы,
Где нить вжимается в канву.
И в кровь исколотые пальцы
Еще родней слепому шву…
