«На реках Вавилона...»0

Галина Феликсон «На реках Вавилона...» И сказал Моше Богу: «Зачем сделал Ты зло рабу Твоему,.. что возлагаешь бремя всего народа этого на меня?» БЕМИДБАР, 11:11 Монолог О, Господи! Взгляни на Твой Народ! В чём избранность его – не понимаю. Вот, огрызаясь, сбился волчьей стаей. Вот жалким стадом нехотя бредёт. Есть захотел – назад свернуть желает. Насытившись, он пляшет и поёт. Прости, Всевышний, это не Народ – Толпа неукротимая и злая. Из тех ушедших – старцев нет в живых, А молодёжь изрядно постарела. И только я влачу больное тело. Но объясни, куда веду я их, В пути рождённых? Вот они, Творец, Не знающие отчего порога. Они взрослеют, старятся в дороге И в жёлтых дюнах обретут конец. На эти лица, Господи, взгляни! Ни мысли, ни надежды, ни желаний. Я так устал средь жалоб и стенаний Растрачивать безрадостные дни. Я не гожусь в вожди – я слабый, старый. Но Твой Завет отчаянно храня, Иду по кругу. Только из меня Неважный пастырь для слепой отары. Песком сквозь время наша жизнь течёт, Отсчитывая месяцы и годы. Стирает след бредущего народа Скрипучего песка круговорот. Мир стал для нас песочными часами. Ты обещал нам Землю. Где она? Горячей пыли рыжая волна За нами, рядом с нами, перед нами. А солнце жарит согнутые спины. Творец Всесильный, что Ты натворил? Однажды я умру, лишенный сил, А люди разбегутся по пустыне, Дрожа от страха, воя от тоски, В безводном пекле выживут едва ли. А Твой бесценный дар – Твои Скрижали Поглотят раскалённые пески. Ага, Ты говоришь – я полон сил, Не старый, говоришь, и очень бодрый. Тащить рабов к неведомой свободе Хочу ли я – Ты у меня спросил? Всесущий, помоги ответ найти: Чем лучше рабства долгие скитанья, Чем может дорожить бездомный странник, Что он обрёл, утратил что в пути? Взгляни на них ещё раз! Вот идут Безрадостны, оборваны, угрюмы. Их головы давно отвыкли думать. Их руки не приучены к труду. Так сократи наш путь! Чего Ты медлишь? Земли обетованной лоскуток Народу нужен, как воды глоток, Как тень в жару и как еда к обеду. Не отвечаешь… Значит, жизнь кляня, Мы продолжаем свой поход жестокий К иным местам без отдыха, без срока… Но как же Твой Народ допёк меня! Ну, ладно. Замолчу. Ещё немного И я, возможно, разумом пойму Из всех иных живущих почему Народ упрямый приглянулся Богу. Сейчас они Ковчег несут сквозь годы. А дальше что? Предположить боюсь, Какой на плечи им возложишь груз, Чтоб оставались Избранным Народом? Ты хочешь, чтоб вчерашние рабы В огромный мир несли Твои Заветы? Немало будет разных правд на свете. Об этом, Бог мой, лучше знаешь Ты. Как семена рассеяны по свету, Гонимые, без дома, без Страны Лишь мы Тебе останемся верны. Но чем Ты нам воздашь за верность эту? АДАМ «Земля – не Рай. Конечно же, не Рай! В Раю тепло, и сытно, и бездумно. А здесь под вой голодных волчьих стай На чёрных ветках пляшет ветер шумно. Враждебно всё – деревья и плоды. Все звери то напуганы, то злобны. С небес – потоки ледяной воды. А что надеть, что есть – пойми, попробуй…» Так, упираясь головой в ладонь, Ворчал Адам, на мокром сидя камне. И с непривычки медленно с трудом Впервые в жизни шевелил мозгами. Был мир, как мир – весь замкнут на себе, Залит дождём, укрыт осенней тучей. Здесь каждый пищу получал в борьбе: Беги или схвати – чему обучен. Как выжить без клыков и без когтей? Без тёплой шерсти на озябшем теле? Кормить жену и будущих детей – Ну что за неприятность, в самом деле? Вернуться бы в прекрасный щедрый сад, Где звери незлобливы и покорны. Но для Адама нет пути назад: За согнутой спиной леса и горы. Не разобрать – откуда что взялось: Чащоба, тьма, тумана морок зыбкий. Пустую душу заполняла злость. Беспомощность раздавленной улиткой Запуталась меж стонов, слёз и слов, В реке воспоминаний утонула. Зачем ему вчерашняя любовь, Которая на глупости толкнула? Сидеть бы там под солнечным лучом На мягкой травке с ягодой в ладони. Когда б он знал, что будет, нипочём Плодов незрелых пальцем бы не тронул. Непостижимый незнакомый свет. Сверканье молний. Хруст колючих веток. На сто вопросов не найти ответ Застывшему от страха человеку. Он то молил, то кулаком грозил, Швыряя в небо просьбы и упрёки, То снова плакал, из последних сил Взывая к звёздам чуждым и далёким. Ему бы встать и, напрягая торс, Раздвинуть камни, отыскать пещеру. Но он, как изваянье, в камень врос, Завидуя в душе лесному зверю, Который без работы, без забот Свой час земной спокойно проживает, Спит, где попало, ест, что Бог пошлёт, Пред Богом за грехи не отвечает. И постепенно сквозь зубов оскал Потоки жалоб перешли в рычанье. Сидел Адам и шерстью обрастал. А с камня поднималась обезьяна. Но заскрипели мыслей жернова – Коротких мыслей, тяжких, неумелых. В мозгу рождались странные слова: «О, Господи, а что же будет с Евой?» Молчала ночь. Молчал холодный лес. Гроза пугать громами перестала. И только время каплями с небес Торжественно и медленно стекало. «Что я? Кто я? Что для меня Земля? Что должен сделать я на этом свете? Сажать сады? Распахивать поля? Растить стада? Быть за детей в ответе?» Был мир широк, неистов и могуч. Пылало в небесах рассвета пламя. Глядел Адам на первый солнца луч, Упёршись в землю крепкими ногами. «Как я, мужчина, плакать вдруг посмел? Конечно, сразу стать нельзя героем. Но у меня так много новых дел: Добыть еду и прочный дом построить. Придётся злаки сеять по весне… Мой Бог, я молод, смел, я – не калека!» Внимал Господь Адаму в вышине И улыбался: «Будет Человеком!» ПСАЛОМ 137 На реках Вавилона мы сидим. Туманами над водами чужими Плывёт наш плач о Иерусалиме. А за спиной сражений черный дым. И позади горячие пески, Пустые, как бессильные стенанья. Лишь наших скрипок тихое рыданье Течёт по душам каплями тоски. Враги хохочут, глядя нам в глаза: – Пропойте победителям осанну! Но где найти слова, чтоб рассказать, Как их насмешки бередят нам раны? И что сказать, когда проигран бой, Когда нас за грехи Творец покинул, Воздав за глупость тяжкою судьбой – Мечтой о золотом Йерусалиме. Коль я тебя забуду, город мой, По странам и столетиям блуждая, Да не владеть мне правою рукой, Что держит меч, свободу защищая! Пока душа и плоть моя жива, В скитаньях меж народами иными Пусть мой язык отринет все слова, Запомнив лиш твоё святое имя! Мы веруем: Творец простит грехи, Вернёт нам город щедрою ладонью… Рыдали наши скрипки о Сионе На дальних берегах чужой реки.