Стихи
Строфы, не вошедшие в стихотворение «Ода»
Спасибо, Господи, за серое пальто,
за одинокие прогулки в сквере
писятлетоктября, точнее сто-
летодиночества, подарки и потери.
Как остро пахли травы и цветы
в восьмидесятых, в Казахстане, в парке
Джамбула, где, дождавшись темноты,
мы с друганом глядим на звёзды сварки.
Спасибо за советский Новый Год,
за ель, торчащую из ржавой крестовины,
за чувство праздника, которое уйдёт,
оставив слабый запах мандаринов.
За то, как мы ходили на хоккей
и хоккеист, легко подбросив клюшку,
ударил влёт, все закричали: «Эй!»,
а шайба врезалась в соседнюю сидушку.
Спасибо, Господи, за грязную весну,
разбитую, как первые кроссовки,
за русский катехизис ‒ за шпану,
избившую меня на остановке.
За семечки, шашлык и бишбармак,
за кружку обжигающего кваса,
за серые улиточки собак
на пустыре, ну, там, где теплотрасса.
За ливни летние, когда вода летит
из водосточных труб, как из-под крана,
в котором дали воду и бурлит-
вскипает на асфальте постоянно.
За небо, полное восточных, сочных звёзд,
луну огромную (с неё эмаль отбита),
за вечно снящийся мне деревянный мост
на казахстанской станции «Защита»...
ДЬЯЧКОВ Александр Андреевич – автор трёх поэтических книг. Публиковался в периодике Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска и других городов. В «Ковчеге» печатается впервые. Живёт в Екатеринбурге.
© Дьячков А. А., 2015
* * *
Я пялюсь на мутные стёкла,
веду диалог сам с собой:
мне быть бы героем Софокла,
но я Еврипида герой.
Мальчишка под маской мужчины,
не верящий больше в богов…
Но явится «бог из машины»
на пару классических строф.
Он гордеев узел сюжета
разрубит легко, за момент.
Я так понимаю, что это
античных времён хэппи-энд.
Злодей побеждён и унижен,
герой получает своё...
Но тот, кто в трагедии выжил,
тот не был героем её.
Уралмаш
Когда говорят о России,
я вижу свой синий Урал...
Л. Татьяничева
Район деревянных бараков ‒ империя сгнивших балконов. Кредит долговечнее браков, но всё-таки пропасть влюблённых. Держава не бедных, а нищих: в домах не найти домофонов. Суфлёрские будки на крышах, трамваи и голуби ‒ фоном. А трубы на крышах ‒ кинжалы, что всажены вместе с эфесом. Июнь, и кайфуют бомжары, вольготно лежат под навесом.
Пьют пиво. В подъездах, на клумбах, бордюрах, аллеях и лавках. Иду мимо окон, и крупно: бухает мужик в синих плавках.
И можно глотнуть газировки, сточить пару пачек пломбира, и рэпера на остановке уделать сонетом Шекспира. Потом, заедая палёнку конфеткой со вкусом шампуня, попробовать склеить девчонку... Стою в эпицентре июня!
Меня оккупируют страсти. Вот-вот, и стрельну сигарету, опять побегу вслед за счастьем, хоть знаю, что счастье не в этом.
Но благословляю бараки, кредиты, измены и драки, отсутствие подлого счастья и даже греховные страсти. Всю плоскую эту минуту, всю пошлую нашу эпоху... (Не верю тому, что всё круто, не верю тому, что всё плохо.)
Да, время и глухо, и слепо, смешно толковать о свободе. На каждом углу вход на небо, а люди почти не заходят. Но храмы открыты святые, и вечером исповедь в храме, и служат с утра литургию, и Чашу выносят с Дарами. И можно подняться над пивом, над бытом, над бредом, над модой ‒ и стать постоянно счастливым, и быть наконец-то свободным!
