(Окончание. Начало – «ЛитМ» № 5 (67), № 6 (68), № 8 (70), № 10 (72) 2013 г., № 3 (77), № 4 (78), № 6 (80) 2014 г.)
Фундамент российского беспредела
Чем держится 90 процентов беспредела в нашем обществе и государстве? А вот именно этим: абсолютной гражданской пассивностью вкупе с полной юридической безграмотностью большинства населения. Если из тысячи человек один-два – и те через десять обид на одиннадцатую – пытаются что-то предпринять в свою (совсем редко – в чужую) защиту в рамках закона, это хорошо. Остальные – выпускают пар на кухнях да в комментариях (Примечание 2014-го: скоро подвергнутся повсеместному запрещению. – В.Б.) к новостям в Интернете. А «они» тому и рады! «Они» на том живут и жируют!.. Нет времени, здоровья, умения отстаивать свои права?.. А пахать на воров и негодяев – есть! А проклинать «их» на все лады с утра до ночи и каждый день – есть!.. Что будет, если, скажем, в прокуратуру обратятся не 5, а 5000 заявителей? Так пусть они всё-таки обратятся – тогда и посмотрим!.. Конечно, на изменение менталитета нужны десятилетия. Однако, боюсь, в эпоху «демократии и прогресса» менталитет вообще не подлежит переменам. От новых же революций – упаси Бог!..
Особенно умиляют меня взывания народа к совести тех, кто, обобщённо говоря, «отбирает у нищей старушки последнюю булку хлеба». Да какая там совесть?! Неужели не ясно, что булка «им» дороже хоть и жизни чужой?!.. (Подчёркиваю: буквально – булка! А, к примеру, за лимон – тысячи «старушек» спровадят в могилу, глазом не моргнув.)
Но – подумайте! – «их» расплодилось так много, что «они» – тоже целый народ. Не приходило в голову?.. А если совсем честно: «ОНИ» – ЭТО МЫ. Мысль – из-за своей беспросветной правдивости – настолько непопулярная, что огласившему её наш совестливый народ готов перегрызть глотку, как чиновник-душегуб – «старушке». И в этом случае ему (народу) даже булки хлеба не надо!..
Как хорошо без вас!
После очередного долгого перерыва начал и спешно завершил очередную «главу» моего «романа» с энскими писателями. Вот вам выжимка из неё.
Одни на чём свет стоит хают других, другие – третьих, третьи – первых и вторых. Между тем, на устах у всех – одинаковые поверхностность, непримиримость, вера в собственную безгрешность и значимость, принцип «Пастернака не читал, но Пастернак – сволочь», одни и те же – до смешного совпадающие! – ярлыки, навешиваемые на «собратьев»… И все почему-то «делили» меня! Эти: «Вы – наш! Вы – с нами!». Те: «Определись! Ты должен то-то и то-то!»… Быть сам по себе, вне стаи, по их понятиям, никто не имеет права. И ведь зашвыряют грязью в любом положении: «будешь» с этими – измажут те, «будешь» с теми – уделают эти. А не «будешь» ни с кем – вывозят скопом.
Удивительно: политики, балаганные звёзды и базарные бабы так не лаются, не суесловят, не мстят! От завсегдатаев дворовых лавочек не услышишь столь махровых мещанских «откровений»! А реплики «людей с ограниченными умственными возможностями» порой кажутся логичнее «аргументов», используемых лауреатами литературных премий и носителями почётных званий и титулов!.. И вот что ещё запоминается: их неостановимая извне логорея, регулярно перемежающаяся приступами трусливой немоты.
Как же вы мне надоели, сколько моих дней, сил и нервов вы попусту сожрали, провинциальные писаки! И как чисто, хорошо, светло жить и работать без вас!
Снежная фата энской литературы
Приложил чрезвычайные усилия, чтобы одолеть трёхтомную «антологию» энской литературы (свыше 1500 (!) страниц), при этом думая: а зачем?.. Издание совершенно неандертальское, пещерное. По всем, так сказать, параметрам. Даже физически оно пригодно не для чтения, а лишь для беглого пролистывания (вес каждого тома составляет около полутора килограммов (!)), что весьма символично.
Читатель, мало-мальски знакомый с русской и мировой словесностью, проглядев пару-тройку произвольно выбранных строф или абзацев, уверен, с ужасом отпихнёт от себя эти неподъёмные и в прямом, и в переносном смысле «кирпичи» как хлам, собранный хронокрадами. Ибо тексты, которые можно назвать литературой, занимают не более десяти процентов объёма издания, ещё процентов десять – на глухих тропинках от замшелой провинциальной самодеятельности к литературе. Остальное… В прежние времена такие сочинения опубликовали бы разве что в районной газете, и то не все. Опусы многих и многих «авторов» сплошь – иголки не втиснешь! – состоят из «железобетонных» штампов, безграмотно, к тому же, соединённых между собой. Бытописательство, копирование окружающего, прозаичность – тотальные. Дидактика – жуткая, подобной и в букварях нет, аж волосы дыбом встают: не веришь, что взрослые люди, в здравом уме, без стыда и на полном серьёзе, предъявляют миру такие прописи в качестве художественных произведений! Стилистический (и семантический) «диапазон» – не шире тюремного или больничного коридора: энские литераторы, чьи индивидуальные поэтики привнесли бы в сию «антологию» хоть какое-то – относительное – разнообразие, туда не включены – то ли намеренно, то ли по невежеству ответственных лиц.
В томе, где собраны «творения» молодых и начинающих (десятки имён), я обнаружил лишь несколько верлибров, и те не очень-то разработанные. И это антология современной литературы?.. Скорее – заплесневелый сухарь из бабушкиного чулана. Среди 12-и последних в списке сочинителей 10 – типичные графоманы. Я не шучу: не на дюжину писателей два графомана, а наоборот.
Обидно за малочисленные таланты, угодившие в эти дебри и почти затерявшиеся в них. И можно громко изумляться, заламывать руки и закатывать очи, если забыть одно: на дворе – царство победившей демократии, а демократия есть заговор посредственности. Но не забудешь этого, и всё встаёт на свои места. Так что энская «антология» – вполне демократический срез сегодняшней провинциальной бездарности. И вина за эту выставку людской немощи лежит не на «авторах», и не на безмозгло-хитрых чиновниках, а на её устроителях – маститых.
Отбросив ложную скромность, снова констатирую: литературный процесс в провинции продолжает идти точно по писанному мной в статье «Гомеров не видать» («Литературная Россия», № 15 от 15 апреля 2011 г.). Ничего иного в ближайшее время не ожидается.
Досадно только, что редколлегия «антологии» заранее не уведомила меня о том, что мои собственные стихи, в которых, в меру способностей, я пытался «разбетонировать» отдельные речевые штампы, окажутся среди слёз дождя, улыбок солнца, заневестившихся вёсен, серебра росы, снежной фаты и сладостных мгновений. Кого-то в книгах -оскорбляет мат – по этическим причинам. А вот меня оскорбляет снежная фата – по причинам эстетическим.
Энские «аисты»:
«Секса – нет, не было и не будет!»
В СССР, как известно, секса не было. А у энских литераторов и персонажей их произведений его не было вообще. Никогда, нигде и ни с кем. И, видимо, никогда не будет. Ни у пожилых, ни у молодых. Ни у мужчин, ни у женщин. Судя по их трёхтомной «антологии», прочитав которую, я не в силах вспомнить ни одной яркой, живой, вдохновляющей эротической сцены – или хотя бы мысли, эмоции! – на пространстве полутора тысяч страниц. Не считать же таковыми желание «приобнять за талию» или «пошшупать грудь», тем паче – беспрестанные советские эвфемизмы-штампы, вставляемые авторами в текст для того, чтобы все поняли: сейчас герои не семечки лузгать будут, и не картошку чистить, и не трактор ремонтировать (правда, это максимум того, что здесь можно понять).
Нет, я не призываю к работе под анакреонтику, Баркова, де Сада или Генри Миллера, но ведь эротик в литературе множество: есть эротика «Пленницы» Пруста, эротика «Тёмных аллей» Бунина, эротика «Бракосочетаний» и «Изнанки и лица» Камю, эротика «Волхва» Фаулза, эротика Кундеры… Однако у энских сочинителей нет никакой: ни собственной, ни заимствованной, ни «толстой», ни «тонкой». Большинство их опусов, даже тех, в которых, казалось бы, речь идёт о совершенно определённых отношениях разнополых людей, удивительно асексуально/антисексуально. Французы говорят: хорошую эротическую книгу читатель держит одной рукой. Энскую литературную продукцию хочется громко захлопнуть двумя и отложить в сторону – из-за её беспримерной пресности.
Энские писаки, за редчайшими исключениями, – аисты, вьющие слащаво-романтические либо тошнотворно-мещанские гнёзда текстов, выстланные капустными листьями лексики и наполненные партеногенезными яйцами сюжетов. Может ли быть иначе? Нет. Ибо почти никто из представителей провинциальной словесности не оплодотворён ни мировой, ни русской литературой. Почти все они невесть зачем и откуда тоже аистами принесены. Какой эротики, хоть в современном, хоть в античном (Платон) значении (у настоящего писателя часто эротичны и синтаксис, и метафоры, и композиция… – и вся, в идеале, совокупность т. н. художественных средств), от них ждать?..
Остальных же – кастрируют и причешут составители и/или чиновники. Потому что в местечковой литературе, помпезно, коллективными пудами обнародуемой власть имущими при посредстве авторитетных и заслуженных маститов, ни Эроса, ни Танатоса, ни многого другого не должно быть по определению. Вернее так: не «не должно быть в литературе», а и вовсе нет в мироздании. Даже старомодное словосочетание лоно возлюбленной для них табу!..
Кодла
Литераторы и чиновники, в массе, никогда не изменятся, что в лоб им, что по лбу. Не изменятся этически. Не изменятся интеллектуально. Не изменятся стилистически. Это полые существа, ходячие забронзовевшие трупы, памятники самим себе. А может, биороботы.
Чинуши, писаки – одного поля ягоды, одна кодла. Аморальная, необразованная, скудоумная, бездарная, скучная. Но и – наглая, жадная, самодовольная.
За 25 лет моего знакомства с «литературным процессом» и сам этот «процесс», и его фигуранты и покровители (их речи, писания и деяния, равно – их молчания и бездействия) вызывали у меня разные чувства и реакции: изумление, негодование, жалость, презрение, гомерический хохот… А в итоге, и, думаю, навсегда, осталось только чувство брезгливости.
Рабы
Правители, олигархи, политики, чиновники, предприниматели… Всего лишь рабы денег, вещей и социальных статусов. И говорить о них абсолютно нечего и незачем, кабы не одно обстоятельство: они принуждают (и весьма успешно!) быть рабами денег, вещей и социальных статусов других – всех.
Афоризм
Власть – лучший ученик народа. Народ – лучший ученик власти.
«Российская литература»
Меня это наименование не удивляет: слово «русский», подобно слову «еврей», для многих стало бранным! Вот и думай, кто тут виноват: либералы, ненавидящие всё русское, или почвенники, всё русское затаскавшие?.. Хотя, конечно, почти вся современная «литература», писанная кириллицей, до того ублюдочна, что и грех называть её русской. Прилагательное «российская» ей вполне подходит. А ещё лучше – россиянская.
Хлёсткая фраза
Юрий Влодов (1932–2009): «Всему приличному я научился в воровском мире, всему отвратному – в мире литераторов».
Тому, кто знаком с жизнью – не мира! – писательского гадюшника изнутри, вторая часть этой хлёсткой фразы, увы, не явится преувеличением.
Николаю Дегтерёву на его статью «Православная проза: высокое искусство или массовая литература?» в «Журнале литературной критики и словесности» (№ 10, 2012) Андрея Углицких
Интересная тема. Прекрасный анализ. Толковая критика. Однако причины нынешнего плачевного состояния православной прозы, на мой взгляд, не только и не столько в «наследии советского прошлого» или в том, что «всё наше население – духовные дети журналистики» (как считаете вы, Николай), – это частности, правда уже и образовавшие в связке с другими менталитет.
Представьте себе, по вашему описанию текущей православной литературы я готов заключить, что, в общем и целом, литература сия – безбожная, позитивистская. Да и какой ещё быть ей в обществе, заражённом и насквозь пропитанном духом «прогресса» (задолго, подчеркну, до «советского прошлого»!), в обществе, где правит бал рацио, перешедшее в свою высшую стадию – дегенерацию, в обществе, где теория Дарвина подтвердилась, но с точностью до наоборот, и от человека, произошедшего от Бога, в процессе его «прогрессирования» начинает на наших глазах происходить обезьяна, вместо дубины вооружённая мобильником и компьютерной мышью?..
Пусть не покажется вам нелепым (намеренно привожу именно эти примеры), но у Марка Аврелия или в «Письмах к Луциллию» Сенеки больше христианского, чем во всей массовой православной литературе!..
Я живу (и вы – тоже) в гуще народной. Вы вглядитесь в неё внимательней! Не как в потенциальную паству, без каких-либо возвышенных – хоть теологических, хоть гуманистических – предварительных установок. То, что вы увидите, даже нельзя назвать безбожием. Потому что Бог как живая реальность вообще отсутствует в душах и сознаниях подавляющего большинства – от школьников до 80-летних стариков. Здесь какой-то иной, на миллионы световых лет и на духовную бездну удалённый от Бога и универсума мирок. Добровольная резервация роботов, отгородившихся от жизни и смерти, от пути и воскресения проводами, экранами мониторов, евроокнами и прочей – писаной или другими способами сконструированной – порнографией, сошедших в катакомбы метро, супермаркетов, информационных и бытовых технологий, питающихся не словом, не духом, не солнцем, не хлебом, не миром, а мегабайтами, тупо жующих, как корова – сено, миллиарды мегабайт пустоты…
Если человек религиозный, человек верующий – это человек живой, то есть ищущий, чувствующий, мыслящий, сомневающийся, человек взлетающий и падающий, если он – личность, а не винтик, отлитый из суперсплава чужих догм и намертво вкрученный в дырку механического «прогрессивного» небытия, то скликаться с себе подобным он будет теперь через годы и вёрсты, а далее, может быть, и через времена и пространства.
Так что не ждите никакой настоящей православной литературы, кроме отдельных книг, кои станут, как горные пики, выситься на большом расстоянии одна от другой… Вот я снова перечитываю Матфея, про тесные врата – и вижу: толпы и толпы, точно бычки на заклание, идут и пропадают во вратах широких – вратах, из которых, по Евангелию, нет возврата, и за которыми нет ничего, кроме абсолютной смерти.
Премия «сентиментальным лжецам»
Литературной премией имени Л. Н. Мартынова сегодня награждают именно тех, о ком молодой поэт писал: «Будь проклят тот сентиментальный лжец, что воспевал крестьянское жилище! Я думаю о нём как о враге. Я в клочья разодрал бы эту книгу […] ». Колея тут, понятно, накатанная, но, чтобы когда-нибудь в ней не увязнуть, всё же советую минбезкульту, оргкомитету и жюри премии вручать лауреатам дипломы с цитатами из стихотворений Мартынова, вроде приведённой выше.
Бесы (метафизический портрет -некоторых современных литераторов)
Я очень долго искал хоть какое-то рациональное объяснение вызывающему поведению и редкостной невменяемости некоторых современных литераторов. И не нашёл. Оказалось, что нужно вооружиться метафизической оптикой, и тогда всё встаёт на свои места. Мы допускаем вполне понятную, но фатальную ошибку, относясь к отдельным из критикуемых нами литературных деятелей как к подобным нам, то есть как к людям (надеюсь, мы всё же люди!). Мы тщетно взываем к их совести, иногда, отчаявшись, мы даже начинаем подозревать у них психические отклонения/заболевания. С точки зрения материалистической такой подход верен. Однако он не объясняет действия тех, кто нас возмущает, исчерпывающим образом. (Почему и остаются у нас безответные вопросы: да как же можно так жить и поступать?! да что же это за мерзость?! да когда же это кончится?!..) А вот с точки зрения духовной те, о ком идёт речь, если говорить в терминах христианства, – бесноватые. Величайший дар, данный человеку Богом – свобода воли, – у таких индивидуумов отнимается. Иными словами, они как раз и перестают быть индивидуумами, личностями, людьми. Они – марионетки дьявола, ускоренными (потому что свободы воли для них больше нет!) темпами «совершенствующиеся» в одном – во зле. И обычными человеческими силами здесь уже нельзя ничего изменить: вся наша критика, все наши негодования и призывы – бессмысленны и бесполезны. По сути, мы обращаемся не к людям, а к материально воплощённым бесам. Противостоять им можно лишь созиданием доброго и прекрасного. Вообразите себе, что на вас неудержимо ползёт внушительная масса грязи. Глупо тыкать в эту массу палкой и кричать ей: «Куда ты прёшь?! Остановись! Имей совесть! Опомнись!..». Она не остановится. Но если на её пути поставить преграду, плотину, вы её всё-таки укротите. Только в нашем случае эта преграда должна быть духовной. Поймите же: перед вами бесы в облике литераторов!.. Многие, несомненно, воскликнут: «Что это за охота на ведьм?! Что за Средневековье?!..». А вот: в вашей пещере XXI века и «средневековые» воззрения прогрессивны без кавычек!..
Есть национальная идея!
Марина Цветаева – вот наша национальная идея. Марина Цветаева – вот одно из глубочайших осуществлений нашего национального гения – русского языка. Наследие Цветаевой – вот то (в светской литературе), чем нужно жить и дышать, если хочешь спасти душу от внешней и внутренней пагубы.
Где?!..
Писаки! Где беспощадный анализ социума, в котором вы живёте и который, судя по всему, окончательно подавил, подмял большинство из вас, как подавил и подмял он простых смертных?!.. И где честные выводы (а не стародавние, изжёванные и нелепые, идеалистические сопли!) из этого анализа относительно будущего России и мира?!..
Советская Россия в XXI веке (дополнение к «Сколько лет «современности»?»)
Около четверти века – с 1991-го и до сего дня – я неустанно твердил окружающим: между жизнью в СССР и жизнью в якобы постсоветской России нет ни одного принципиального различия (и собирался написать на эту тему большую работу, копил для неё факты из всех сфер бытия, но, к сожалению, так и не написал пока). И окружающие – без исключений! – с пеной у рта оспаривали заявленный тезис или, выслушав меня, адресовали мне известный жест: крутили пальцем у виска. (Примечание 2014-го: в последние годы кое-кто начал соглашаться со мной, и число таковых стремительно растёт, что теперь совсем уже не мудрено. – В. Б.).
Категорически несогласные делятся на две основных группы: первая, обобщённо говоря, считает «советские времена» раем, вторая – адом, а в отношении к «постсоветскому» периоду та и другая тоже, в целом, занимают позиции диаметрально противоположные. Мнения представителей обоих названных «лагерей» кажутся мне одинаково смехотворными. Ибо и в России, и в мире давным-давно – как минимум, на протяжении нескольких столетий – не происходит ничего нового. Если признать эти мнения не лукавством, не конъюнктурой, а искренним убеждением, то его ошибочность обусловлена одним из трёх главных факторов (или – в той или иной пропорции – их совокупностью): 1. плохой/избирательной памятью; 2. слабыми аналитическими способностями; 3. элементарным невежеством.
Отрицательное влияние факторов № 1 и № 3 устраняется очень просто: чтением исторических документов. И здесь вам идеально подойдут дневники и письма русских советских писателей 1950-х – 1960-х – 1970-х годов. Например, дневники Александра Яшина. Хотите без искажений знать и понимать сегодняшнюю Россию? Читайте записи Яшина полувековой и более давности. Читайте других – из той же поры. Я не шучу, дамы, господа и товарищи! Читайте, если умеете!..
О разности аппетитов
«Почётной грамотой Правительства Энской области наградили Председателя правления писательской организации NN. Почётных грамот Губернатора Энской области удостоились писатели XX, YY, ZZ.»
Когда Уильяму Фолкнеру передали приглашение на обед к президенту США, Фолкнер ответил примерно следующее: «Стоит ли тащиться через всю страну ради сомнительного удовольствия пережёвывать пищу в обществе незнакомого человека?». Но то был Фолкнер. Великий писатель.
Эти же – вечно советские окололитературные буржуа, всю жизнь отирающиеся у порогов себе подобных, но облечённых властью, – как любой занюханный обыватель, побегут не то что за обедом, а и за раскрашенной ксивой с подписью чиновника, хоть на полюс. Рыбак рыбака чует издалека.
Кстати, о приёме пищи. Рекомендую посмотреть, с какой звериной жадностью уплетают за обе щёки иные представители вышеописанной публики на междусобойчиках в союзах писателей и на прочих «литературных» мероприятиях. Так, точно, по меньшей мере, месяц макового зёрнышка во рту не держали! Изо всех сил стараются отъесть вложенную (если вложили) в общак сотню рублей, а по возможности – и от «сотни» соседа откусить. Когда же крупно повезло и попали такие на фуршет за казённый счёт, тут им вообще грех не набить брюхо до отказа! Пойло, бывает, и то оставят, но закусь сожрут вчистую.
От переводчика «Маленького принца» и «Постороннего»
Литературным редакторам – в качестве меча и щита. Горе-писателям – в качестве материала к размышлению.
Нора Галь, из книги «Слово живое и мёртвое»:
«Нет, редактор отнюдь не должен переписывать ни за автора, ни за переводчика. По двум причинам.
Во-первых, это значит развратить пишущего, сделать из него бездельника, захребетника и халтурщика. (И делают! Хотели или не хотели, а «воспитали» немало, в частности, «переводчиков», которые поставляют явное сырьё, хуже всякого подстрочника, и откровенно на то и рассчитывают, что редактор всё перепишет заново!)
Во-вторых, как ни переписывай, неизбежно останутся огрехи, вылезут «ослиные уши». Ибо в любом тексте, будь то перевод или оригинальное произведение, помимо содержания, мысли, сюжета весьма существенна сама словесная ткань, в которой содержание, мысль, сюжет воплощены. И если ткань эта – дерюга, если языком пишущий не владеет и речь его бесталанна, тяжела и попросту безграмотна, то редактор, будь он хоть семи пядей во лбу и трудолюбив, как муравей, из дрянной рукописи хорошую книгу не сделает. Ну, залатает кое-какие дыры, нацепит кое-где очень милые бантики – свои собственные находки. Бантики эти будут разительно выделяться на безнадёжной дерюге, и от этого лишь сильней станет резать глаз её корявость и серость.»
Соискатели статуса II
По моим многолетним наблюдениям, для подавляющего числа современных литераторов писательство – всего лишь средство к получению какого-то – какого-нибудь! – дополнительного социального статуса, с худо-бедно и время от времени прилагающимися к последнему наборами бренностей. Нельзя сказать, что известные и даже великие писатели прошлого не были озабочены славой, деньгами, званиями, премиями, тёплыми местечками… Были. Но далеко не в первую и, тем паче, не в единственную очередь. Хотя встречались и такие, которые сознательно и последовательно всем этим пренебрегали – или же, по складу своих натур и устройству своих сочинений, в принципе не имели на всё это ни малейших шансов. Их становилось меньше и меньше, и, наконец, они совершенно повывелись: их – доступное обзору – поголовье сократилось до считанных единиц.
И вот, ныне мы видим – вместо художников и мыслителей в высоком смысле – армию соискателей социальных статусов. Безусловно, есть среди них и талантливые, но игры по общим правилам ради мелких расхожих целей всегда приводят личность (причём – любого калибра!) к деградации. И можно эту армию презирать и клеймить, а можно ей и посочувствовать: по гамбургскому счёту, как, впрочем, все жители XXI века, она тоже является жертвой демографии.
Соискатели социального статуса вряд ли долго пребудут в литературе и, конечно, не останутся в веках. Они, в общем, особенно и не стремятся к этому. Теперь они – шестёрки социума, «прогресса» и демократии, заложники всемирного мещанства. Однако стоит задуматься, почему маститые – обретшие вышеозначенный статус – так любят, в частности, разглагольствовать о своих антиподах – маргинальных при жизни, но в итоге вошедших в пантеон родной словесности писателях. Вдруг не из одной меркантильности, а потому что испытывают подсознательную тоску не только по творениям, которые ярче их собственных, но и по образу жизни, по пути, от которых они отказались, которым – по своей слабости, слепоте или ничтожности – не смогли следовать?..
Вадим Кожинов в книге «Как пишут стихи» (1970) говорил: поэт – прежде всего, судьба. А у нынешних какие могут быть судьбы, какие стези? Лишь потёртые тротуары да мелкие взлётики и паденьица на ярмарке социальных статусов.
Умываю руки…
Долгое время – с юности – я был равнодушен к государству и старался держаться от него подальше, оставаясь законопослушным гражданином. Я платил. Выполнял. Подчинялся. Не нарушал. Платил… Никогда ничего у него не требовал. Никогда ничего у него не просил. И ничего не ждал от него. И ничего от него не имел. Платил, платил, платил… Один раз я перешёл дорогу в неположенном месте – и меня оштрафовали. Один раз я попал в вытрезвитель – и меня, когда я подарил господину милиционеру свою книжку, отпустили. Вот, собственно, и все мои проступки за сорок лет.
Но государству всего этого было мало. Государство стало лезть в мой дом. Государство завело привычку без понятых копаться в моих вещах. Государство прислало ко мне других граждан, чтобы потрошить мой почти пустой кошелёк. Государство проникло в мою душу и натоптало в ней своими, всегда безупречно чистыми, туфельками. Государство услышало мои мысли и вынесло решение, что я – идиот. Государство объяснило мне, что я туп и безграмотен, что дважды два – пять, что солнце – квадратное, а земля – треугольная. И государство дало мне понять: если я буду считать иначе, оно сотрёт меня в порошок. Государство сказало мне, что слово «государство» пишется через «а» в первом слоге. И гасударство пригласило меня на суд. «В 54 часа 30 минут»...
И теперь я с чистой совестью говорю: гасударство сделало всё, чтобы я, законопослушный гражданин, стал его врагом. Ведь грабить, унижать и уничтожать врага – проще, логичней и вроде бы даже законней, а ничего другого гасударство, судя по всему, не умеет.
2010–2014
