litbook

Культура


Речь уличных торговцев и ремесленников в России0

 Путешествие в историю языка 

В этой статье мы рассмотрим интереснейшую систему языка уличных торговцев-говорунов, который они сами определяли как острословицы, зазывы, говорки, причалки, болтушки, каламбуры, прибаутки, приговоры.

Этот языковой материал на рубеже 19 и 20 в.в. попал в поле зрения известных лингвистов (Л.В. Щерба, Е.И. Поливанов, Б.А. Ларин, В.В. Виноградов и др.) как городское просторечие и рассматривался с точки зрения профессиональных языков ремесленников; ему отводилась узкая область обитания в широком контексте литературного языка. Однако при рассмотрении этот язык, это красное  словцо проявляет такие черты остроумия, насмешливости, язвительности, самовитости, меткости, парадоксальности, что он заслуживает не только особого помещения в рубрику, где он теснится где-то на обочине, но и выявления ему внутреннего своеобразия, которое представляет собой национальное достояние.

Здесь следует сказать несколько слов о беззаветном энтузиасте, собирателе городского фольклора, который на протяжении почти 30 лет проводил записи профессиональной речи, начиная с 1905 года и фактически до исчезновения не только многих профессий, но целых социальных групп – Евгений Платонович Ива́нов (1884-1967) – писатель, артист, конферансье, этнограф – один из ярких представителей «серебряного века». Человек неуёмной энергии, обаятельный, феноменально общительный, авантюрный и эксцентричный по характеру, он дружил с В. Гиляровским, А. Куприным, А. Грином, Д. Бурлюком, В. Маяковским. Его знала «вся Москва». В его квартире на Тверской можно было встретить живых носителей различных, порой экзотических профессий и ремёсел: матросов, ложечников, скоморохов, сапожников, портных, сбитенщиков, антикваров, букинистов, банщиков, брандмейстеров, водителей медведей, гробовщиков, ловцов певчих птиц. Но чаще всего он сам ходил с блокнотом по ярмаркам и трактирам. Е.П. Иванов выпустил несколько книг, которые представляют собой энциклопедию русских ремёсел.

Маргинальность. Прежде всего, бросается в глаза такая характерная особенность этого языкового материала как маргинальность (от. лат. margo – край, граница). Рядом с магистральным направлением развития культуры, представленным творчеством Пушкина, Гоголя, Достоевского, существовали и другие языковые подводные течения, но они не считались важными, ценились не более детских звукоподражательных считалок.

Называя этот языковый материал маргинальным, мы имели в виду так называемые «культурные гибриды», или лица, находящиеся на границе между прежней и новой социальной группой, каждая из которых обладала своими устоями, понятиями, речевыми формулами, моралью. В дореволюционной России крестьянство и отхожий промысел были неиссякаемыми источниками рабочей силы, которая пополняла такие социальные группы, как уличные торговцы, сапожники, банщики, парикмахеры, трактирные половые и ресторанные официанты, гробовщики и могильщики. Появление новых социальных групп или потеря ими прежнего статуса приводила к шаткости моральных принципов, иногда к воровству и пьянству, что жёстко пресекалось в деревенской общине, но зато слабо контролировалось в городской среде. Именно в этой среде проявлялась социальная активность с отклоняющимся поведением.

В торговых рядах приказчики в любую погоду стояли на улице рядом со своим заведением и настойчиво зазывали к себе посетителей. Особо ценились такие зазывы, приговоры, у которых целью было не только заманить покупателя, но и зацепить острым словом, рассмешить балаганным юмором, нечаянной рифмой райка:

– У нас без обману, материал без изъяну, имеем подушки пуховые, кровати двуспальные ольховые!

– Платья венчальные, для вдов трауры печальные, для утехи любовной не вредные – кринолины проволочные медные!

– Мех – бухарский кот, заберёт от него цыганский пот!

Карнавал, парадокс, абсурд. Для получения торговой выгоды все средства хороши, поэтому некоторые приказчики привлекали возможных покупателей солидностью, а некоторые – не стыдились играть роль скоморохов. Скоморохи тесно связаны с карнавалом. Говоря о предпосылке общения, мы упомянули закон бинарной оппозиции как универсального средства познания мира (здесь – там, мужское – женское, правый – левый, верх – низ и т.д.) В центре концепции карнавала находится идея «инверсии двоичных противопоставлений»: мужское и женское меняются местами: мужчины надевают маски женщин, женщины используют мужскую военную форму; королём карнавала назначают нищего или дурака и воздают ему королевские почести. Слова молитв со смехом кощунственно превращаются в площадную брань. Основной целью карнавала было реальное проживание языческого аграрного культа: чтобы погребенное в землю зерно дало плод, оно должно было умереть, сгнить в грязи, и только после этого возродится очищенным. И людям тоже следовало принять как можно больше греха и грязи, чтобы потом возродится молодым, чистым и святым. В связи с карнавальными превращениями абсолютно логично выглядят такие каламбурные зазывы-перевёртыши:

– Шуба для доброго купца-молодца! Приклад – моржовый, воротник – ежовый, а вокруг всех прорех ещё нашит рыбий мех. В один рукав ветер гуляет, в другой – метель прометает, от тепла зимой зуб на зуб не попадает!

– Адресочек наш не запамятуйте: Продувной ряд, Муромский лес, в нём седьмой навес, от дороги влево, где заячья тропа на прогон скота; прямо не идите, взад не заворачивайте – сразу найдёте!

Здесь предлагают купить товар, качество которого противоречит здравому смыслу – парадоксальная ситуация. Парадокс (греч. Para – возле, около; doxia – учение, имеется в виду правильное учение) – это высказывание, резко расходящееся с общепринятым мнением. В русский язык из греческого перешёл ряд слов, образованных по той же модели: параллель – рядом идущий, паралингвистика, пароним – рядом с именем, парафраза – описательное высказывание, паразит – нахлебник, дармоед, находящийся возле еды и т.д. Во французском языке есть выражение, помогающее выявить суть: «Думай около». Парадокс по-русски значит околесица; если для него издавна было припасено русское название, то парадокс – глубоко укоренённое явление в народном сознании.

Кроме того, парадокс должен быть высказан собеседнику в максимально юмористической форме, чтобы дать человеку возможность занять дистанцию по отношении к себе. Также следуют отметить глубокое внутреннее родство этих кричалок-прибауток с творчеством поэтов обэриутов (ОБЭРИУ), их филигранной игрой со смыслами, их нетерпимостью к обывательскому здравому смыслу и очищением смысла слова от шелухи его обыденного употребления. Целью поэтики абсурда является момент интеллектуального или эмоционального шока. Усугубляя бессмыслицу, абсурд показывает нам окружающий мир в неожиданном ракурсе.

Поэтическая функция языка. Одной из характерных черт зазывов-приговорок уличных торговцев, портных, сапожников, парикмахеров, букинистов и антикваров является то, что Р.О. Якобсон назвал поэтической функцией языка. Якобсон считал, что «поэтичность – это не просто дополнение речи риторическими украшениями, а общая переоценка речи и всех её компонентов». Поэтическое проявляет себя, когда слова являются «не только представителями объекта, но когда их внешняя и внутренняя форма приобретают вес и ценность сами по себе вместо того, чтобы безразлично относится к реальности».

Вот как современники отзывались о Елизавет Петровне Масленниковой, знаменитой собирательнице и продавщице этнографических предметов:

– Мать Елисавета как жемчуг на волос надета. Вдова бессребреница, на рубль копеечница, без шубы приданница, золотая сарафанница. Запрос в карман не лезет, а деньга в мошну ползёт! Невеста с местом, чуть в годах, да самая чванливая в Ярославских рядах! Хочешь засватать – гроб по мере купи!

Парикмахеры хвалили своё ремесло на особый лад:

Красавица без волос и румянец во весь нос. Как ни отделывай мою Марью Ивановну – краше чёрта не будет. А красоточка Гризель – первый сорт мамзель, волан и гофре в бок – за ней женишки «скок да скок». Другую что надо отделаем! Корсаж на вате – семь аршин в обхвате, розан на грудь – сердца нашего не забудь, незабудочка-цветочек – не забудь меня, дружочек, а я сама не забуду, твоей навек буду. А на иной, сказать сюжет: затянется в корсет, ходит как пава – папеньке с маменькой забава.

Конфетчики из Вышнего Волочка непрерывно повторяли:

– Я из Вышнего Волочка. Наш Вышний Волочёк стоит пятачок, подходи учёный и дурачок!

– Тётка Алёна отказала тридцать три миллиона, не велела их сберегать, а велела разыграть! Кто желает участвовать в счастливой лотерее на конфеты, прошу заплатить пятналтынный скорее!

Даже на простой вопрос об имени и фамилии собеседника можно получить поэтический ответ, упоение словом, как в былине о Микуле Селяниновиче:

– Иван Попов – крупный человек. Ездит по летам в Крым из воздуха делать дым. Ест всё, что попадётся, у него ничего не сорвётся. Имеет лысину и плешь, комар с мухой тебя ешь!

Меткая характеристика. Реализация поэтической функции языка совсем не мешает тому же поэтическому слову быть чрезвычайно метким, даже можно сказать, деловым, потому что в нескольких словах даёт полное, глубокое и точное представление о вещи или человеке. Об этой особенности русского языка Гоголь выразился так: «одной чертой обрисуют человека с головы до пят». Интересные образцы такого рода встречаются в речи букинистов:

– Молодой любитель…

– А вы почему знаете?

– Уважение в нём пока что к книге, а любви пламенной и нет. Старый любитель зубами книгу с полки срывает!

– Книга для дамы, а не девическая!

(Как тут не вспомнить усмешливую русскую пословицу: «Чего девушка не знает, то и хорошо»).

Не отстает от букинистов в меткости и речь антикваров:

– Думал яичко в два желтка, а оно без одного – болтунец. Захотел дурак у меня натурального Репина за два с полтиной купить. Ну и влип. А мне что? Дурака если не учить, он дураком и помрёт! Спасаем человека!

– Вот какую московскую любительницу знаю: в худых туфлях ходит, а чашек у неё дюжина на дюжине, все в витрине. Сакс там, Вена, Гарднер, Попов, Севр даже, императорские, а сама чай пьёт из жестянки от омаров. Меня из жестянки от сардин угощала с вареньем земляничным.

У портных другие присказки:

– Брюки отдыхать должны, день – надень, а на другой – повесь, поди и в иных покуралесь!

Парикмахеры выражаются чётко:

– За такую работу полагается в три места: в харю, в спину и в двери!

Новизна. Зазывы – болтушки и приговоры удовлетворяли, кроме того, ещё и стремление к новизне в слове и образе, в культурных и речевых практиках. Быть новым – значит постоянно самоактуализироваться. Кричалка зачастую имела конкретного автора, была спонтанной, оригинальной, неповторимой. Новизна всегда направлена против старого, привычного, приевшегося. Новое является реакцией на старое, новое и старое по отношению друг к другу ведут нескончаемый диалог. Если культура не чувствует дыхание свежего воздуха, то она становится пресной, скучной, а потому и ненужной. Тверские сапожники выкрикивали:

С ветром, с холодком чиним железным гвоздком, подмётки новые подбиваем, старые отрываем, головки правим, голенища, кому надо, убавим, а кому надо – наставим! Тверские холодные, рваные, голодные, сегодня ценой на работу сходные! Тверской сапожник ма́терный обложник, жену в кабаке пропил, да козе башмаки на копыта купил! Вот как!

Парикмахеры имели свои позывные:

– Зовут-с меня Андре-иси, с клиента на чай не проси, - сам за невероятное совершенство даст!

– Стрижём, бреем, воду греем, усы завиваем, банки наставляем!

– Василия Ляпунцова школа – все красавицами уходят. Другую муж дома признать за свою не в состоянии без свидетелей!

Скандал. Стремление к новизне, бывает, переходит собственно границы новизны и граничит со скандалом. Скандал представляет собой такой же речевой жанр как, например, просьба, благодарность, проклятие или приветствие. Возможно, в зазывах уличных торговцев скандал как способ привлечения внимания не всегда стоит на первом месте и не является основной целью сообщения, однако лёгкий привкус скандала вносит острую интригующую нотку в эти речевые действия. Здесь как нельзя кстати вспоминается пословица: «Ради красного словца не пожалеет и родного отца».

В современной культурологии категория скандала рассматривается наряду с родственной ему поэтикой бахтинского карнавала. Скандал является «резким отклонением от нормы – нормального поведения (В. Руднев), будь то в психологическом, бытовом, культурном или эстетическом смысле. В силу своей непредсказуемости скандал резко повышает количество информации в системе. Вследствие своей повышенной информативности скандал всегда присутствует при кульминации или развязке художественного произведения: неизвестное становится известным. Скандал акцентирует, искажает рутинную, бытовую нормальную семиотичность…».

Продавец мышеловок так расхваливал свой товар:

– Не надо ни дров, ни печки, можно обойтись с огарком обыкновенной свечки. Универсальная мышеловка и крысоловка! Изобретателю ставится памятник в Москве, на песчаной косе, возле Устьинского моста, где разводят утят и где бабы топят котят, да где зять тещу хотел на дно с камнем на шее опустить, а она выплыла, поднырнула, его за бороду рванула. Всего десять копеек – время не теряйте, скорей покупайте!

Речевой садизм. Речь уличных торговцев и ремесленников отличается ещё одной интересной особенностью. В своё время А. Пушкин отметил «весёлое лукавство и насмешливость» русского ума. Аналогично этому писатель Дмитрий Евгеньевич Галковский в своём философском романе «Бесконечный тупик» (1985) выделяет три фундаментальных признака русского языка: креативность (всё сказанное превращается в действительность); револютативность, то есть оборотничество (всё сказанное превращается в действительность, но в наиболее искажённом, нелепом и неузнаваемом виде); провокативность (склонность к издевательству, глумлению, юродству).

Анализируя идеи этого романа, В. Руднев отмечает, что самой главной мыслью автора является то, что русская литература, обладающая такой мощной креативностью, должна отвечать за то, какую действительность она построила. Имеется в виду, что если бы в литературе Чернышевским не были бы созданы образы революционных демократов («бесов» по Достоевскому), то они не превратились бы в действительность.

Продолжая эту идею, В. Руднев пишет: «Итак, революционное движение «написали», но написали неумело, по-русски, «топором и долотом», то есть не только креативно, но револютивно и провокативно. В результате получилась не история, а бесовское подобие истории с издевательством, юродством и глумлением над основами русской жизни».

Мы проиллюстрируем последний, третий признак русского языка, то есть провокативность, или стремление к издёвке, ёрничеству, к провоцированию скандала, к «речевому садизму» (по выражению того же В. Руднева). Парикмахеры приговаривали свои острословицы:

– По модной картинке причёсываем господ кавалеров: с пробривкой пробора вкось – у кого глаза врозь, прямо – кому желательно быть без изъяна, на валик и поперёк – кто умом не прыток; всех красавцами сделаем, и за то клиенты нам много благодарны!

Уличная толпа не оставалась безучастной и безответной, она тоже острила по адресу универсального товара офеней:

– У нашего Якова товару всякого: шпильки, булавки, чирьи, бородавки, нитки, катушки, селёдочные кадушки, банки с помадой и дёгтем кому надо, красные платочки, мелкие гвоздочки. Есть старые башмаки, покупайте, молодые и старики!

Приказчики, торгующие в рядах одеждой, так провожали невыгодного покупателя:

– Тебе, я вижу, пальто надо не на ватине, а на свиной щетине!

– Для твоей рябой рожи – две худых рогожи, да полторы змеиной кожи, да сказать сто раз: «Помилуй боже»!

Гробовщики спокойно высказывались по поводу своего изделия с привычным профессиональным цинизмом:

– Что-с вы говорите: в ногах узко? Да рази, господин, покойному пешком домой ходить али потягиваться?.. Всё в порядке и по цене…

Два адресата, кич. При всей изобретательности выкриков торговцев и ремесленников не следует упускать из виду вполне примитивную прагматическую цель этих зазывов: увы, это всего лишь реклама товара. И прежде всего эта речь направлена к очень простому адресату. Адресат-простак видит сапог на вывеске, или ножницы парикмахера, или картинку барашка на мясной лавке и думает: «Вот то, что мне нужно». Для него важнее всего практическая цель зазыва, а его затейливая форма стоит на втором плане, хотя она непременно тоже будет снисходительно оценена.

Совсем по-другому относится к кричалкам-зазывам искушённый адресат-интеллектуал. Этот аристократический адресат (читатель, зритель) рассматривает текст как бы с определённой театральной дистанции; интеллектуал наслаждается тем, «как это сделано». Например, курьёзные, уморительные тексты вывесок смешат напыщенной претенциозностью, смесью наивности с самоуверенным невежеством:

Парикмахер Мусью Жорис-Панкратов.

– Ольга Павловна Козова. Гадает по системе мадам Ленорманы, здесь же по кофейной гуще и ногтю.

– Шашлычный мастер из молодого карачаевского барашка с кахетинским вином. Соломон.

– Парижский парикмахер Пьер Мусатов из Лондона. Стрижка, брижка и завивка.

Неосознанный расчёт на восприятие двух принципиально различных адресатов сближает речь уличных торговцев и кич. Кич может быть тонкой, даже избыточно изысканной пародией, например, на мелодраму, вестерн или триллер, он может быть сделан так мастерски, увлекательно, с таким огромным количеством аллюзий, что его может смотреть любой зритель. И наивный зритель, и интеллектуал с наслаждением смотрят фильм А. Балабанова «Жмурки», или фильм Квентина Тарантино «Бульварное чтиво» («Pulp fiction»), и каждый находит в них свою «изюминку». Можно сказать, что для этих двух адресатов восприятие текста идёт параллельно, но на разных уровнях.

Ирония. Контекст, среди которого звучат кричалки-зазывы – это торговые ряды, площадь, ярмарочная толчея, полная других продавцов и разносчиков товара. Зазывы-прибаутки нужно было беспрерывно выкрикивать, пробиваясь сквозь сутолоку и разнобой других торговцев. Можно сказать, что ярмарка – это балаган, а уличный торговец – скоморох на сцене или, говоря современным языком, это театр одного актёра. Для торговца-зазывалы важно было иметь фактурную внешность, силу голосовых связок и приятный тембр голоса. Входя в роль скомороха, разносчик товара иногда так забывался, что высшую ценность игры видел не в результате, а в самом игровом процессе.

Кто был автором прибауток и острословиц? Текст мог быть и авторским, и заимствованным, заученным с голоса, мог быть и присочинённым, отредактированным. В игре текста есть элемент творческого поиска, который высвобождает сознание от гнёта стереотипов. Текст – открытое явление, ценность и смысл которого исторически подвижны, изменчивы, поддаются переосмыслению. В среде культурологов популярно мнение, что текст с годами молодеет, поскольку обрастает всё большим количеством информации.

Речь уличных торговцев лишена следов внутренней цензуры, здесь не надо было подгонять себя под образцы, не надо было причёсываться и охорашиваться. Авторы забавных кричалок основное внимание уделяли языковой форме высказывания. Можно сказать, что при всей своей внешней простоте и наивности авторы текстов показали себя изощрёнными формалистами в самом прямом смысле слова.

Особой чертой многих острословиц была ирония, то есть сложная речевая фигура скрытого смысла текста: автор с помощью скрытой насмешки как бы сомневается в истинности реальности, или даже сожалеет, что у этой реальности нет прочности. Сам факт использования в речи такого сложного приёма как ирония говорит о том, что автор (а также и народ в целом) свободно владеет метауровнем осмысления реальности. В отличие от узконаправленного взгляда на предмет или ситуацию этот взгляд обладает стереоскопичностью. Эта множественность интерпретаций означает, что автор осознаёт относительность своего языка и своего понимания реальности. Автор уличных каламбуров выступает то под одной маской, то под другой, показывая этим, что ирония является основой свободы от диктата догмы или абсолютизации реальности.

Целью прибауток и каламбуров было не только перекричать конкурентов, но также – зацепить чьё-либо внимание или вообще сразить наповал громогласной сенсацией, как это делали, например, мальчишки – продавцы газет:

– Последние новости дня, «Вечернее время»! Хроника: Негус абиссинский купил Мясницкой. Как и почему у Фердинанда нос длинный прирос! апельсин мессинский, зонтик от дождика, два перочинных ножика! Португалия готовится к войне, Япония в дыме и огне! Как в Африке пушками сражаются с лягушками, как земля кружится, кто с кем дружится, как шах персидский шёл по улице

Языковая игра, речевой жанр. К характеристике этого языкового материала следует добавить ещё одну особенность. Л. Витгенштейн в «Философских исследованиях» (1953) называл различные типы речевой деятельности языковой игрой. Игру определяют как разновидность физической или интеллектуальной деятельности, в которой нет прямой практической целесообразности, но зато для личности есть возможность самореализации.

Исследователи различают в игре два первоначала. Одно из них связано преимущественно с эмоциональными переживаниями и достижением экстаза; другое начало – преимущественно рациональное, в котором чётко обозначены строгие правила, нарушение которых ведёт к прекращению игры (игра в шахматы, игра в футбол).

В языковых играх Л. Витгенштейн выделял именно рациональное начало, обусловленное наличием чётких проявил. Он перечисляет некоторые виды языковых игр: играть в театре, распевать хороводные песни, переводить с одного языка на другой, просить, благодарить, проклинать, приветствовать и т.д. Однако термином «языковая игра» некоторые исследователи стали называть такие каламбуры, остроты, шутки, основой которых является многозначность языка, созвучие, недопонимание, словообразование и т.д.

Углубляясь в исследование речевых игр, можно убедиться в том, что многообразие типов речевых действий или в целом речевой деятельности, требует дифференцированного подхода к этому сложному явлению. Простые типы речевых жанров несамостоятельны, подчинены конкретной ситуации, растворены в ней. Простые типы речевых жанров обычно непосредственно связаны с действием, несложны по структуре и завершаются неречевым действием. Вира! Майна! Руки вверх! Стрелять буду! Шагом марш! Сложные типы речевых жанров относительно самостоятельны, иногда направлены на самоё себя, на регуляцию речи, не столь непосредственно включены в основную неречевую деятельность. Точнее будет сказать, они сами часто представляют собой деятельность, профессию. Таковы сложные типы речевых жанров журналиста, переводчика, редактора, критика, педагога, писателя. Эти типы речевых жанров обладают сложной внутренней структурой и требуют специального обучения для овладения ими.

Равенство речевого и неречевого действия подкрепляется простыми примерами: просьба передать хлеб могла быть заменена жестом, движением. Но как быть в более сложных случаях? Например, рецензент говорит редактору: Эта статья нуждается в редактировании на логическом уровне, и только после этого я смогу дать отзыв. Очевидно, что простым жестом в этой ситуации объясниться невозможно.

Было установлено, что внутреннюю структуру каждого речевого жанра составляют три аспекта: социальный, семантический и психолингвистический. Все речевые жанры отличаются друг от друга в силу того, что все их три аспекта своеобразны, наполнены собственным содержанием. Логично предположить, что такой речевой жанр, как речь уличных торговцев и ремесленников является столь же своеобразным во всех своих аспектах. Будем считать, что модель порождения речи, текста составляют функциональные единицы трех планов: социального (социальная группа и социальная роль), семантического (фоновое слово и высказывание, основанное на знании фона), психолингвистического (замысел, план, реализация).

Нерешённым остается вопрос: к простым или сложным жанрам относится речь уличных торговцев? С одной стороны, это простые типы речевых действий, поскольку они непосредственно связаны с ситуацией («купи мой товар! выбери его!») и завершаются в пределах этой простой ситуации. Однако, с другой стороны, украшенная форма этих зазывов, их непростая архитектоника являет родство с художественным творчеством, что свидетельствует об их принадлежности к сложным типам речевых жанров. Скорее всего, это пограничный, смешанный вариант, так как резкую границу между простыми и сложными типами жанров зачастую провести невозможно.

В каждом речевом жанре все три аспекта наполнены своеобразным содержанием. Социальный аспект этого речевого жанра раскрывают такие понятия, как маргинальность, карнавал, два адресата; семантический аспект раскрывают такие понятия, как парадокс, абсурд, поэтическая функция языка, точность, «речевой садизм», ирония.

Этот языковой материал отнюдь не относится к высокому «штилю», здесь не найдется ни поражающих воображение поэтических красот, ни глубоких философских истин. И всё же эти кричалки-зазывы обладают особым неотразимым обаянием. В чём же заключается их секрет? Вот что вызывает восхищение: как ловко сказано, как чудно скроено. Удивительно, как лихо и с каким блеском можно управлять языком. Здесь язык – ухарь и щёголь. С каким небрежным шиком соединён пустяк и мусор прозаической жизни: «…возле Устьинского моста, где разводят  утят и где бабы топят котят». «…от дороги влево, где заячья тропа на прогон скота, прямо не идите, взад не заворачивайте – сразу найдёте!» Как необычно отпечатывается в этих формах своеобразное лицо и образ мыслей русского человека, его «лица необщее выраженье». И наконец – какая грусть: всё это непринуждённо-домашнее, вкусное ни на один язык не перевести, никак нельзя будет поделиться с иностранцем этой роскошью.                                                                          Москва, Россия

 

Виктория Малеева. Культуролог, поэт, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Российского университета дружбы народов. Родилась в Хабаровске. Окончила филологический факультет Львовского Государственного университета. Преподавала в вузах г. Львова. После переезда в Москву преподает русский язык иностранным студентам в Российском университете дружбы народов. Защитила диссертацию на тему «Социально-культурный компонент терминологической лексики». Ведет курс культуры русской речи. Является автором более 30 научных работ, книги монографии-исследования «Речевая личность студента-иностранца в русской культуре (М., 2006; Бостон-Филадельфия, 2012).

 

Рейтинг:

0
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Только зарегистрированные пользователи могут голосовать
Зарегистрируйтесь или войдите
для того чтобы оставлять комментарии
Регистрация для авторов
В сообществе уже 1132 автора
Войти
Регистрация
О проекте
Правила
Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.
По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru