Дрались мы часто и сильно. Причины наших драк были чисто идеологические. Мы любили друг друга и, как папа, не терпели несправедливости. Родители это понимали и с ранних лет создавали все условия для расцвета нашей взаимной любви.
Несмотря на то, что денег не хватало, у каждой из нас было всё, что должен иметь единственный ребенок в семье:
Каждая из нас получала по почте свой журнал “Мурзилка”, а позже газету “Пионерская Правда”.
Каждая имела свой собственный мяч.
Каждая имела две ракетки и воланчик для бадминтона.
Каждая имела свою скакалку.
Каждая имела даже свой письменный стол.
У каждого было всё. Может, поэтому мы щедро делились друг с другом.
Читали вместе один журнал.
Вместе играли одним мячом.
Даже научились вместе прыгать на одной скакалке.
Уроки мы всегда делали за одним столом.
Мама работала на заводе, а вечером училась в техникуме. Всё хозяйство мы, восьмилетние, взяли в свои руки. После школы мы сами готовили себе еду. Чаще всего это была яичница из четырех яиц – по два на каждую. Сковородка в доме была одна. Обычно мы жарили по два яйца за один раз, а не четыре сразу. В этот раз очень хотелось кушать и, чтобы сэкономить время, мы решили поджарить сразу четыре яйца на одной сковороде. Это была ошибка. Большая ошибка. Желтки растеклись и четыре яйца, потеряв форму, слились в одну большую яичницу. Разделить такую яичницу поровну было невозможно
Как мне показалось, Лена отхватила себе больший кусок. Лена с этим не согласилась, сказав, что у меня большие глаза, и это я взяла себе больше. Я сразу представила мои большие глаза, увеличивающие чужой кусок, и очень разозлилась на Лену от такой несправедливости и оскорбления. Я решила наказать Лену. Есть мне больше не хотелось.
Горячей сковородкой я загнала Лену в кладовку, где хранилось постельное белье, и закрыла дверь на задвижку. Лена рвалась на свободу, но я ее не выпускала. Когда она на минуту затихла, я подсунула в щель между дверью и полом половину ее яичницы. Пусть ест. Мне казалось, это очень умно.
Лена долго кричала, угрожала, просила прощения. Я не реагировала. Тогда Лена изменила тактику. Она затихла и утащила в кладовку половину яичницы. Я тут же испугалась, но выпускать Лену не хотела. Вечером пришли мама и папа. Спросили: “Где Лена?”
Я молчала. Они поняли, что произошла расправа. Спрашивали по-хорошему. Обещали не наказывать. Я молчала. Лена в кладовке тоже молчала. Я боялась, что она умерла. Папа пошел искать Лену на улицу. Через час папа вернулся. Спать не ложился никто. Я с ужасом ждала, когда начнут стелить постель и откроют кладовку с постельным бельем. “Я убила Лену. Она лежит в кладовке”, - честно созналась я.
Когда мама открыла кладовку, она увидела неподвижную Лену и села прямо на пол. Мама громко закричала и Лена проснулась. Папа не стал ничего спрашивать. Он подошел к окну в гостиной и снял с задвижки свой широкий кожаный матросский ремень. Папа сложил ремень вдвое, потом чуть свел друг к другу концы и громко щелкнул. Я закричала. Папа щелкнул опять. Это не было похоже на шутку. Теперь мы орали вдвоем – я и Лена. Лена кричала: “Не смей трогать мою сестру!!!”
Папа оцепенел. Он повесил ремень на место и сказал:
“Разбирайтесь сами – хоть убейте друг друга!”
В тот вечер случились две вещи:
Родители никогда больше не наказывали ту из нас, что обижала другую. В ту ночь, перед сном, мы впервые попросили друг у друга прощения.
ИГОРЬ ШЕМЕЛЬФАРБ
“Дурак, дурак – а мыла не ест.”
Народное
Игорь Шемельфарб ел мыло. Предпочтение Игорь отдавал хозяйственному. Ел Игорь мыло на даче в Пирново. Дачу в Пирново почему-то называли лагерем. Лагерь состоял из маленьких домиков, похожих на домики с детских площадок. Оцинкованное ведро служило унитазом для ночных нужд. Ведро стояло на веранде. Отапливался домик открытой спиралью, накрученной на кирпич. Это придумал папа. Никаких защитных заграждений для детей.
“Дети же не дурные, чтобы хвататься за раскаленную докрасна спираль”, - говорил папа.
Спираль в ночи светилась завораживающе.
Главный туалет состоял из маленькрго домика, разделенного пополам дощатой стеной. Под домиком была вырыта глубокая яма. Над ямой построен дощатый настил с четырьмя дырками в полу – две для мужчин и две для женщин. Каждый сезон в дырку падал еврейский мальчик. Один раз туда даже упала еврейская девочка. Ее звали Ира. Она была дочкой Изи Лазебника. Изя даже не расстроился, узнав, что Ирка провалилась в яму с говном. Изя сочинил стих:
“Ирка упала - чавкнула бездна.
Сразу решили - спасать бесполезно.”
Источником воды для умывания в домиках служили умывальники с носиками. Носики висели перпендикулярно земле и своим весом закрывали дырку. Когда носик толкали внутрь умывальника, из дырки вытекала вода. Над умывальником была прикреплена маленькая железная тарелочка-мыльница. Игорь Шемельфарб мыло ел поздно вечером прямо из этих тарелочек, если хозяева не забирали мыло на ночь в домик. Некоторые дачники забывали забирать мыло. Игорь методично обходил все умывальники и съедал кусочки залежавшегося мыла. Сначала дачники не понимали, куда девалось мыло за ночь.
Многие думали, что сами убрали мыло в домик, а потом не могли найти. Клали новый кусочек. На следующий день мыло снова исчезало.
В лагере было более ста домиков, и новость о пропадающем мыле не сразу дошла до всех дачников. Ведь Игорь не мог съесть все мыло за одну ночь. Те, у кого пропало туалетное мыло, в отчаянии заменили его на хозяйственное. В сельском магазине туалетного мыла не было. Наутро хозяйственное мыло исчезло. Туалетное мыло лежало нетронутым. История принимала таинственный оборот. Утренний пляж напоминал растревоженный улей. Всех занимала тайна исчезновения хозяйственного мыла.
Открыть тайну вызвались преферансисты. Они все равно не спали по ночам, а записывали свою “пулю”. Им для игры в карты даже дали отдельный домик. Они там всю ночь курили и играли в преферанс. На тарелочку-мыльницу преферансисты положили свежий кусок хозяйственного мыла. Это была приманка. Они выключили свет в своем игорном домике и наблюдали через окно. В полночь к домику подошел старший сын Леньки Шемельфарба - Игорь. Воровато оглянувшись, Игорь стал кусать кусок приманочного мыла. Ленька лично видел, как Игорь съел пол-куска мыла, а остаток положил в карман. И хотя, из уважения к Леньке Шемельфарбу, имя поедателя мыла решили держать в тайне, наутро об этом знал весь лагерь. Над Игорем никто не смеялся. Все были уверены, что ребенку не хватает каких-то витаминов, которые в избытке имеются в мыле, особенно в хозяйственном.
Теперь мыло на ночь прятали все. Игорь не расстроился. У него, наверное, был большой мыльный запас - до конца лета.
ДЕДУШКА НАУМ
“I love you seven times more thаn you love me.”
Dylan Moyer, 7 years old
Дедушка Наум любил меня. Чего бы мне ни хотелось – дед Наум был готов исполнить. Если мне хотелось покататься на лошади, дед Наум с радостью опускался на свои пожилые колени и с ржанием катал меня на спине. Я жалела дедушку и подкладывала ему на спину маленькую подушечку вместо седла. Лене тоже находилось место на дединой спине, но я всегда сидела впереди. А вот в санки дед усаживал меня прямо к спинке – так безопаснее. Дед катал нас в санях даже летом по асфальту.
Когда дед запускал руку в карман и там шевелил пальцами, мы знали – он готов дать деньги. Надо только скрыться с маминых глаз. Всю сумму дед давал всегда мне и говорил – сама поделишься.
Дедушка покупал для нас кизил на Лукьяновском рынке. Баба Роза варила варенье. Мы вместе пили чай с кизиловым вареньем, и дед рассказывал истории о конной армии Буденного, о Ворошилове и о царе. Дед провел первую мировую войну в окопах и любил царя.
Дедушка нас всегда защищал. Он неслышно становился за нашими спинами, когда начинались скандалы.
Дед припасал для нас генеральские погоны и мы красовались в них в день Советской Армии.
Я сама стригла дедушке волосы. Ему это очень нравилось. Как-то раз, во время стрижки, я ясно почувствовала, что дедушка скоро умрет. Я испугалась и никому об этом не сказала. Очень скоро дедушка умер. Его похоронили без головного убора – в спешке кепку забыли надеть. Я расстроилась, ведь дедушка был верующий человек. С тех пор я никого больше не стригу.
Дина Перепелицки родилась и выросла в Киеве в большой и дружной семье. Появилась на свет не одна, а вместе со своей сестрой-близнецом Леной. Закончила Киевский техникум радиоэлектроники и Ивано-Франковский институт нефти и газа по специальности «Горный инженер-геофизик». Работала в геолого-разведывательной экспедиции при Министерстве геологии Украины. Вместе со всей своей семьёй эмигрировала в США в 1988 году. Работает в сфере финансового бизнеса. Вице-президент одного из крупнейших и старейших банков Америки. Замужем. Кроме мужа и дочки, заботится о собаке Аве, кошке Мурке и кролике Хапэре.
