Выжить любой ценой. Тайные убежища
За пять лет фашисткой оккупации 107 тыс. (73%) нидерландских евреев были депортированы в концентрационные лагеря. Страна молча наблюдала за этим процессом уничтожения, а местные власти ещё и оказывали поддержку немцам в поисках, регистрации и транспортировке людей. Но вместе с тем были и голландцы, предоставлявшие евреям тайное убежище в своих домах. Кроме того существовало множество скрытых организаций, регулировавших сложный механизм поиска нелегальных адресов и обеспечения их обитателей всем необходимым. Люди шли на немалый риск, спасая чужие жизни. Что побуждало их к этому? И почему лишь небольшая часть голландских евреев воспользовалась своим единственным шансом на спасение: возможностью скрыться?
Трудное решение
Регистрация, проведённая оккупационными властями в январе 1941 года, показала, что в Нидерландах проживают около 140 тыс. чистокровных евреев. Лишь 17% из них - от 25 до 26 тысяч человек - перешли впоследствии на нелегальное положение[1]. Почему так мало? Ясно, что не все нашли людей, готовых оказать им помощь. Однако большинство просто и не искало. Не только в первые месяцы оккупации, когда гонения лишь начинались, но и в период массовых депортаций 1943 года. При этом люди знали о пересыльных лагерях на территории Нидерландов и о так называемых трудовых лагерях в Германии и Польше. Знали, что оттуда никогда не приходили письма. Видели, что якобы на работу высылают не только молодых и здоровых, но и младенцев, глубоких стариков и инвалидов. И хотя судьба депортированных на Восток оставалась неизвестной, отдельные страшные слухи доходили, особенно о пленниках Маутхаузена. Тем не менее евреи ничего не предпринимали в ожидании своего часа. Сохранившиеся дневники и записи тех лет, а также мемуары и свидетельства людей переживших войну, позволяют частично объяснить такой выбор. Многие полагали, что уход в подполье - шаг неправильный и опасный. И говорили: мы не совершили ничего противозаконного, значит, нам нечего бояться. Нельзя забывать, что голландцы - народ законопослушный, привыкший беспрекословно подчиняться властям. К этому же призывал Еврейский Совет, предупреждая, что неподчинение немцам обернётся строгим наказанием. Вот люди и думали: лучше нищенское существование и тяжёлый труд на чужбине, чем жизнь под фальшивыми документами в тайном месте с риском обнаружения и последующими санкциями. К тому же санкции грозили не только им самим, но и тем, кто представил бы им кров.
Да и вообще - как решиться на такое? Оставить свой дом, привычную обстановку, и даже не предупредив родственников и друзей, перебраться в незнакомое место и оказаться в полной зависимости от других людей? Как долго? Никто не знал, сколько ещё месяцев, а то и лет продлится война. А что если у них закончатся деньги? Или кто-то из них тяжело заболеет - ведь вряд ли в тайном месте они смогут получить врачебную помощь. Удастся ли им постоянно хранить тишину? Это нелегко и взрослым, не говоря уже о маленьких детях. Ведь даже обычный кашель или шум разбившейся тарелки мог привлечь внимание соседей или случайных прохожих. Да и чем они будут заниматься целые дни, запертые в четырёх стенах при плотно закрытых занавесках? И масса других вопросов. Смогут ли они соблюдать религиозные обряды в тайном убежище? Ответственно ли будет отлучить детей от школы, друзей? Что если не сложатся отношения с хозяевами дома? Что если те решат сменить место жительства? И так далее. Кроме того переход на нелегальное положение часто означал расставание с самыми близкими. Большие семьи редко прятались в одном доме: это было трудно реализуемо и небезопасно. Понятно, что людей пугала разлука на неопределённое время. А некоторые даже добровольно переселялись в транзитный лагерь Вестерборк, если там уже находились их дети или родители.
Евреи, имевшие справку об освобождении от депортации, и вовсе не думали уходить в подполье, они считали своё положение надёжным и безопасным. Справки выдавал Еврейский Совет, ими обладали и сами сотрудники Совета всех чинов - от начальников до уборщиц, а также члены их семей. Все они задумались о тайных адресах лишь к лету 1943 года, когда их льготы потеряли силу. Это относилось и к нидерландским евреям в целом. Люди осознавали реальную опасность лишь тогда, когда она подступала вплотную. Например, после получения вызова на принудительные работы. Однако далеко не всем удавалось найти укрытие в короткий срок. И не все располагали необходимыми для этого финансовыми средствами.
Спасители евреев
Не все спасители действовали исключительно из благородных соображений, некоторыми руководили корысть и страсть к наживе. После войны одна жительница Амстердама написала в дневнике: «Вчера встретила знакомых евреев, они скрывались где-то на севере. Они рассказали, что почти все их соседи вернулись, а на улицу рядом - никто. Ясно – почему. На тех улицах жили люди разных сословий. Богатые выжили, им было, чем заплатить за своё укрытие. А бедным никто не хотел помогать». И в самом деле, вопрос о жизни и смерти нередко решали деньги. Некоторые ‘добродетели’ запрашивали с евреев немыслимую арендную плату, а когда у людей кончались сбережения, безжалостно выставляли их на улицу. Другие домовладельцы - как правило, в сельской местности - использовали своих нелегальных жильцов в качестве дешёвой рабочей силы. И регулярно грозили разоблачением за недобросовестное отношение к труду. Но наверно, не стоит безоговорочно осуждать этих людей за меркантильность. Они пустили евреев в свой дом, что уже немало.
Почему голландцы, которых немцы считали дружественной арийской нацией, помогали евреям? Понятно, что людьми руководили общечеловеческие мотивы, ненависть к захватчику и нацисткой идеологии. Кроме того ими двигала вера. Католические и протестантские священнослужители, всегда осуждавшие иудеев за убийство Христа, теперь призывали своих прихожан протянуть руку старинному библейскому народу. «Не откажи еврею, если тот постучится в твою дверь», - говорили они во время церковных служб. Это не было риторическим призывом. Церковь предлагала и в дальнейшем практическую помощь беженцам и людям, приютивших их. И сама подыскивала тайные укрытия. Преимущество священников заключалось в том, что они могли открыто, не вызывая подозрений, разъезжать по стране, стучаться в любые дома. И они просили незнакомых граждан дать пристанище евреям. Тяжёлая и неблагодарная работа! Ведь большинство отвечали: «С риском для моей собственной семьи?! Ни за что, даже за миллион… ». И тем не менее, некоторые соглашались - в том числе из тех, кто первоначально отказывался. Люди могли радикально изменить мнение после того как узнавали об аресте своего друга, коллеги или соседа. Или если становились свидетелями облав и арестов. Видели, как евреев силой выгоняют на улицу, разлучают семьи. Наблюдали, как колонны детей и взрослых идут под конвоем к железнодорожной станции.
Некоторые спасители евреев проявляли немалые бесстрашие и самоотверженность. К таковым относилась в частности семья Богаард. Это были простые сельские труженики, проживавшие в деревне недалеко от Амстердама. Богаарды считали помощь евреям своим безусловным долгом. Сначала они дали пристанище одной семье, затем знакомым той семьи, потом друзьям тех знакомых и так далее. Круг их подопечных быстро расширялся. А места для нелегалов было достаточно. Сам Йоханнес Богаард-старший (все называли его дедом) был владельцем большого дома с множеством пристроек, с ним проживали два неженатых сына и незамужняя дочь. Два других семейных сына жили неподалёку, тоже на крупных фермах. Богаарды не только сами укрывали людей, но и пристраивали их у своих односельчан. Всего в деревне нашли пристанище более двухсот евреев, в том числе несколько десятков детей - для них даже организовали домашнюю школу. К сожалению, полиция что-то заподозрила. Пять раз на ферме деда был проведён обыск. Первый раз, в ноябре 1942 года, обнаружили одиннадцать евреев, второй раз - четырёх. Третий раз не нашли никого. А в чётвёртый, в октябре 1943-го, один из скрывавшихся выстрелил в полицейского. После этого прочесали всю деревню и забрали тридцать четыре еврея. Арестовали также Богаарда-старшего и одного из его сыновей. Это был уже второй арест деда, однако, как и в первый раз, его вскоре отпустили ввиду преклонного возраста. Но вернувшись домой, он обнаружил, что немцы забрали его гармонику. И отправился в Амстердам, прямо в штаб-квартиру немецкого командования, где, не выбирая выражений, стал выкладывать всё, что думает. В частности, что Германия, страна сатаны, поднявшая руку на богоизбранный народ, будет сравнена с землёй. Деда тут же арестовали, потом депортировали. Он умер в Заксенхаузене в возрасте 79 лет. Во время пятой облавы на ферму в декабре 1943 года забрали двух его внуков. Оба погибли в лагерях. Младший сын Богаарда позже написал: «Мы перенесли страшные потери. Но мы выполняли задание Бога. Как честные нидерландцы, мы не могли поступить иначе».
Одиночное заключение
Самое известное убежище евреев в период Второй мировой войны - это задняя часть дома на улице Принсенграхт 263 в Амстердаме. Здесь более двух лет скрывалась семья Франк и ещё четыре человека[2]. 9 июля 1942 года Анна Франк написала в своём дневнике. «…А само убежище находится в папиной конторе. <…>. Никто бы не подумал, что за простой серой дверцей скрывается столько комнат. Минуешь маленькую ступеньку, и ты внутри. Справа от входа крутая лестница, слева коридорчик и комната папы и мамы. Комнатушка рядом - спальня двух молодых барышень Франк, служащая им также кабинетом. Справа от лестницы - комнатка с умывальником и отдельным туалетом. А если поднимешься по лестнице, то удивишься ещё больше, увидев большой и светлый зал. Это бывшая лаборатория, поэтому там есть плита, раковина и рабочий столик. Теперь она будет служить спальней супругов Ван Даан, а также общей гостиной и столовой. Крошечная проходная коморка поступит в распоряжение Петера ван Даана. Кроме того, есть чердак и мансарда..."
Подобные потаённые помещения имелись во многих нидерландских домах. Укрытиями для евреев служили также подвалы, чердаки, сараи, мастерские, склады… Безопаснее всего было скрываться в сельской местности, подальше от центральной части страны. Но не все люди проявляли должную осмотрительность и предпочитали оставаться в родном городе. Большинство евреев проживало в столице, там же они и прятались. Обычно неподалёку от еврейского квартала, а то и в самом квартале: взламывали опечатанные дома депортированных соседей и поселялись там. А некоторые скрывались под самым носом у оккупантов: рядом с их административными постами и даже в домах, где жили немцы. Люди надеялись на скорый конец войны и полагали, что их заточение продлится недолго. Символична сохранившаяся дневниковая запись молодой женщины: «Я уже тридцать восемь дней сижу в тёмной холодной комнате. И думать не могу, что пробуду здесь ещё столько же». На самом деле ей предстояло провести в этой комнате ещё около девятисот дней. Она даже не могла спуститься на этаж ниже, в гостиную, чтобы её не увидели маленькие сыновья хозяев - ведь тем ничего не стоило проговориться. Лишь после освобождения дети узнали, что в их доме скрывалась еврейка.
Чем занимались жители тайных укрытий? Анна Франк подробно описала привычки, обязанности и увлечения обитателей Принсенграхт 263. Казалось, они вовсе не скучали. Дети проходили школьную программу, взрослые тоже учились. Все много читали. У каждого были определённые домашние обязанности. По вечерам спускались в контору и слушали радио. Но это была особая, можно сказать, уникальная ситуация. Обе семьи - Франк и Ван Пелс - скрывались в полном составе. Все они были интеллигентными людьми, умевшими себя занять. Их попечители были их близкими друзьями, они доставляли затворникам не только продукты питания, но и учебники, книги из библиотеки. Даже записывали их на заочные курсы - под своим именем. А что другие нелегалы? Каждая история, разумеется, индивидуальна. Одни редко покидали своё укрытие. Другие удалялись туда лишь на ночь или, если раздавался неожиданный звонок в дверь. Остальное же время проводили со своими спасителями, работали по дому, а в деревнях – на ферме. Впрочем, тяжёлый труд был лучше вынужденного безделья и изоляции. А на такое были обречены многие подпольные жители: из-за требований хозяев дома или из собственных соображений. Месяцы и даже годы они не покидали тесного подвала или чердака, общаясь лишь с теми, кто приносил им пищу и другие предметы первой необходимости. Пользовались ведром в качестве туалета и мылись очень редко. В условиях военного дефицита часто приходилось голодать. Не все выдерживали такое существование, напоминавшее одиночное заключение. Некоторые впадали в депрессию, бывали и случаи самоубийства.
Тайные жители Принсенграхт 263 проявляла чрезвычайную осторожность в своём убежище. В часы работы конторы запрещено было даже спускать воду в туалете, чтобы служащие не заподозрили неладное. Занавески и форточки открывали лишь вечером в темноте. О том, чтобы выйти наружу, не было и речи. Анна Франк писала 11 июля 1943 года: «Я становлюсь всё больше близорукой, и мне давно пора носить очки. <…> У мамы даже возникла мысль: не пойти ли мне к глазному врачу с госпожой Кляйман? У меня голова закружилась от такой идеи - это не что-нибудь! На улицу! Только представить себе: на улицу!». Визит к окулисту так и не состоялся. Однако некоторые нелегалы пренебрегали опасностью и позволяли себе отправиться за покупками, навестить родственников, скрывавшихся в другом месте, или просто прогуляться. И нередко расплачивались за это арестом. Впрочем, выход на улицу был часто вынужденным - из-за переезда на другой тайный адрес. Долго оставаться на одном месте было небезопасно: соседи или патрульные могли что-то заметить. В среднем каждый скрывавшийся еврей менял убежище десять раз. Были и заведомо временные адреса, где люди проводили всего несколько дней или ночь.
Конечно, нелегалы и их спасители не всегда легко уживались друг с другом. Ссоры возникали не только на бытовой, но и на идеологической почве: случалось, что евреев пытались обратить в христианство. И те соглашались - из-за страха, что иначе их выдадут. Один очевидец вспоминал: «Я скрывался поочерёдно у двух разных семей. Первая убедила меня перейти в католичество, вторая – в протестантство. Я презирал самого себя, но мне необходимо было сохранить с ними хорошие отношения». Другая женщина утаила от спасителей своё еврейское происхождение, рассказав лишь, что отказалась работать на немцев. Она писала в дневнике: «Сегодня я впервые в жизни ела ветчину. Какое блаженство… Если бы раввины попробовали, то наверно, изменили бы закон. <…> Каждый вечер, перед едой я вынуждена молиться вместе с хозяевами. И произносить слова, которые нельзя произносить: Бог, господин, создатель. А то и Иисус…»
Группы помощи
В декабре 1942 года была основана Национальная организация по поддержке нелегалов. Её члены подыскивали тайные адреса, обеспечивали людей фальшивыми документами, продуктовыми карточками и деньгами. Помогали не только евреям, а всем, кто вынужден был скрываться. Например, христианам, которые отказались последовать по повестке на принудительные работы в Германию. Или участникам Сопротивления, чьи имена стали известны немцам. Организацию финансировало в частности нидерландское правительство, находившееся во время войны в Лондоне. А создана она была по инициативе одного священника - открытого противника оккупационного режима. Поскольку немцы охотились за ним, он сам ушёл в подполье. Находясь в тайном месте, связался с надёжными людьми и вместе с ними наладил работу. В каждой провинции действовал свой комитет, управлявший в свою очередь региональными подразделениями. На формирование организации потребовалось около десяти месяцев, лишь осенью 1943 года она заработала в полную силу. К сожалению, для евреев это было слишком поздно: почти все, кто не успели к тому времени скрыться, уже были депортированы.
Но существовали и другие организации – в частности, в Амстердаме, где проживало и пряталось большинство евреев. Многие группы помощи действовали обособленно, даже не зная о существовании себе подобных. Возникали они, как правило, спонтанно. Из воспоминаний основательницы одной группы: «Мы с мужем оказались свидетелями облавы на еврейский детский дом. И поклялись по мере своих сил бороться с такой страшной жестокостью. Я предложила помощь знакомым евреям. Потом к нам стали обращаться другие. Мы поняли, что вдвоём не справимся, и стали искать соратников. Постепенно сформировалась команда из восьми человек. Мы подыскивали укрытия, помогали людям переселиться туда. Снабжали их продуктами питания, лекарствами и одеждой, пытались поддержать их морально».
Один из спасителей евреев Вальтер Зюскинд стал национальным героем. В качестве сотрудника Еврейского Совета он был вхож в здание Амстердамского городского театра, где с 20 июля 1942 по 19 ноября 1943 года располагался пункт отправки людей на Восток. Евреи, подлежащие депортации, проводили там обычно несколько дней. Персонал Совета обеспечивал отъезжавших едой и одеждой, помогал им поддерживать контакты с близкими. Зюскинд и его группа, имевшие доступ к картотеке, смогли уничтожить около 1800 регистрационных карт и соответственно вывести из здания столько же людей – в основном, детей. Благодаря связям с другими подпольными организациями всех удалось пристроить по тайным адресам.
Одним из самых сложных и опасных мероприятий для групп помощи было переселение евреев из одного укрытия в другое. По мере усиления облав в Амстердаме такие переезды – из столицы на север страны по железной дороге – проводились всё чаще. Их обычно планировали на вечерние или ночные часы. Или часы пик, когда было легко затеряться в толпе. Беглецов снабжали фальшивыми документами, у многих были перекрашены волосы. Но это не всегда помогало. Часто неуверенность, нервозность людей и, конечно, типичные еврейские черты лица не ускользали от внимания патрульных офицеров. А подделанные паспорта легко распознавали. Поэтому принимали дополнительные меры конспирации. Так, провожавшие и встречавшие беглецов, обращались с ними, как к близкими родственниками. Например, если приезжала группа детей, восклицали: «Все пятеро – вылитая мать…» . Для таких ‘спектаклей’ члены групп помощи обычно задействовали других людей, иначе частое присутствие их самих на вокзале могло быть замечено. Переезду предшествовал обмен писем с сообщением о том, сколько человек прибудет и какого возраста. При этом использовали импровизированные тайные коды. Также - закодировано - передавали другие сведения. Например, один из спасителей был владельцем прачечной в провинции Гронинген. Если имелось убежище для взрослых или целой семьи, он посылал телеграмму в Амстердам с таким содержанием: «Всё готово для большой стирки». Если же он находил место для детей, то текст послания гласил: «Могу провести обычную стирку».
Группы спасения не могли обойтись без участия тех или иных профессионалов. Например, фотографов, художников и печатников для изготовления фальшивых документов. Врачей для оказания медицинской помощи нелегалам - не только в домашних, но и в больничных условиях. Могильщиков для захоронения умерших. А то и полицейских для получения необходимой информации или мер конспирации при нелегальных переездах. Были и другие голландцы, косвенно помогавшие евреям. Например, те, кто не выдал своих соседей, зная, что они скрывают в доме людей. Булочники и мясники, замечавшие, что та или иная домохозяйка покупает явно больше продуктов, чем необходимо её семье, и не сообщившие об этом властям. Сотрудники полиции, получившие анонимные донос и не давшие ему ходу. Люди отказавшиеся приютить евреев, но направившие просителей по другому адресу.
Дети
Четыре группы помощи направляли свою деятельность в основном на спасение детей. Голландцы легче соглашались взять в дом ребёнка, чем взрослого или целую семью – они хотели помочь маленьким невинным жертвам. При этом рисковали они меньше, чем при укрытии взрослых. Так, дети моложе шести лет не были обязаны иметь при себе удостоверения личности и носить жёлтую звезду, что значительно упрощало их передвижение по стране. И оформить фальшивые документы на ребёнка было проще. Кроме того детей - особенно маленьких - не укрывали на чердаке или подвале, а просто брали в дом.
Одна из организаций спасения, состоявшая в основном из студентов и финансируемая католической церковью, называлась Утрехтский детский комитет. Она призывала евреев, получивших повестку о депортации, отдать своих детей в надёжные руки. Поначалу на такой крайний шаг соглашались лишь единицы. Ведь многие тогда ещё сохраняли иллюзии, что их жизни ничего не грозит. Но по мере усиления волны гонений, облав и депортаций люди меняли своё мнение. И расставались с детьми, ради их спасения. Следуя совету Утрехтского комитета, маленьких детей подбрасывали, оставляя их в заранее условленных местах. Члены организации якобы находили их и переправляли в приёмные семьи. В газетах 1942 года всё чаще стали публиковаться объявления о найдёнышах - не только младенцах, но и детях постарше. Они были хорошо одеты и ухожены и имели при себе записку о том, что мать не в состоянии заботься о них. Однако это явление не ускользнуло от оккупационных властей, и 15 января 1943 года вышел закон о том, чтобы всех подкидышей считать евреями. С тех пор от такого метода ‘легализации’ отказались. Как тогда люди объясняли появление новых маленьких членов семьи? Способы находили. Например, говорили, что они приютили на время детей больной подруги. Или, что это племянники, которых родители не могут прокормить. Или что беженцы попросились на ночь, а к утру исчезли, оставив ребёнка. Если же опекунская семья переезжала на новое место, то легализовать приёмных детей было совсем просто. Их регистрировали в местных административных органах как своих.
В общем, ситуация представляется относительно благоприятной: юные беженцы пребывали в безопасности, о них заботились как о родных. Но в действительности всё обстояло сложнее. Многим детям - как и всем нелегалам - часто приходилось менять место жительства: из соображений безопасности, финансовых причин или изменения семейной ситуации опекунов. Не успевали они привязаться к одним людям, приходилось привыкать к другим. А часто и к другому вероисповеданию - опекунами могли быть как протестанты, так и католики. При этом ребёнок, как правило, знал, что у него есть настоящие родители, и ждал их возвращения. Фактически мало кому посчастливилось дождаться. Но и редкие воссоединения семей проходили нелегко. Слишком много пришлось пережить за годы разлуки.
Доносчики
Из приблизительно 25 тыс. голландских евреев, скрывавшихся во время оккупации по тайным адресам, около 16 тыс. были обнаружены и сосланы в концлагеря. Хотя осенью 1943 года - после массовых депортаций - страна была объявлена judenrein, охота за евреями продолжалась. Для их поимки были созданы специальные подразделения полиции, куда голландцев нанимали исключительно по их желанию. Принуждать людей к такой работе не имело смысла: идейность и усердие ставились превыше всего. Сама работа состояла в том, чтобы выслеживать евреев в их убежищах. А также рассматривать доносы и затем отправляться на «дело». Наряду с этим действовали особые отряды, именуемые колоннами. Они были сформированы в 1942 году по призыву немецких властей и состояли большей частью из безработных. Члены колонн наблюдали на улицах за прохожими, и если кто-то внушал им подозрение, выясняли место его пребывания и сообщали об этом в полицию. За поимку каждого еврея полагалось вознаграждение. В 1942 году оно составляло 2,5 гульдена, а к 1944-му выросло до 40, что по сегодняшним меркам составляет около 240 евро.
Эффективным подспорьем отделений нидерландской полиции, занимавшихся еврейским вопросом, были доносы. От кого они поступали? В отдельных случаях от самих ‘спасителей’, намеренно взявших нелегалов в дом, чтобы потом за вознаграждение выдать их. Иногда предателями становились соседи, прохожие или гости, заметившие или заподозрившие, что в доме есть посторонние. Были и анонимные наводки. Но всё это случалось редко. В своём большинстве доносчики были завербованы и обучены немцами. Они обходили дома, представляясь работниками по обслуживанию или участниками Сопротивления. Войдя за порог, внимательно осматривались и прислушивались. И вступали в доверительный разговор с жильцами, пытаясь дознаться, не скрывают ли те нелегалов. Задавали провокационные вопросы, тщательно следили за мимикой и жестикуляцией собеседника. Своими подозрениями информаторы делись с полицией, и если их догадки подтверждались, то в награду они получали 10% стоимости имущества арестованных евреев (остальное поступало во владение оккупационного правительства). Учитывая, что скрывались, в основном, люди зажиточные, осведомители зарабатывали неплохо. Не меньше, чем их ‘коллеги’, выслеживавшие нелегалов на улицах и участвовавшие в облавах.
Кроме меркантильных соображений предателями двигали антисемитизм и преданность нацистской идеологии, недаром почти все они были членами Нидерландской национал-социалистической партии. Постепенно они втягивались в работу, получали от неё всё большее удовлетворение. Радовались поощрениям начальства и стремились к лучшим результатам. Среди изменников были и евреи… В основном из тех, кого арестовали и поставили перед вопросом: жизнь или предательство. Впрочем, впоследствии почти все они были депортированы в те же лагеря уничтожения, куда раннее последовали их жертвы.
Необходимо однако заметить, что пособников нацистов в Нидерландах было не так много - не больше, чем в других европейских странах. Если в целом попытаться дать оценку позиции голландцев к гонениям на евреев, то можно обвинить их в пассивности, излишнем послушании, равнодушии. Но никак не в массовом предательстве[3].
Евреев, обнаруженных в тайных убежищах, ждала более суровая участь, чем их единоверцев, послушно явившихся на призывные пункты. И в пересыльных нидерландских лагерях, и в концлагерях на Востоке их содержали в более худших условиях. Их шансы на выживание были минимальными. А как складывалась судьба спасителей евреев, после того как забирали их тайных жильцов? Ведь немцы сулили им страшные наказания. Некоторых и в самом деле депортировали. Но многих щадили. Например, стариков и многодетных отцов и матерей. И ещё часто верили утверждениям людей, что те не подозревали о еврейском происхождении своих съёмщиков. Но скорей всего полицейские лишь делали вид, что жалели или верили. Арест ‘арийцев’, помогавших евреям, был обременён сложной бюрократической процедурой, за него не полагалось больших гонораров, а имущество виновных не подлежало экспроприации.
Кто предал Анну Франк?
Из воспоминаний Мип Гиз: «Это был обычный летний день, пятница 4 августа 1944 года. Придя на работу, я тут же поднялась в Убежище, чтобы взять список покупок. Наши затворники, уже много месяцев изолированные от внешнего мира, были рады каждому посетителю и с нетерпением ждали новостей извне». К тому времени семьи Франк, Ван Пелс и дантист Пфеффер уже два года (с 6 июля 1942го) скрывались в задних комнатах конторы фермы Опекта, которой раньше заведовал Отто Франк. Сотрудники предприятия - Мип Гиз,Йоханнес Кляйман, Виктор Куглер и Беп Фоскейл - доставляли подпольным жителям всё необходимое. Их близкие (в частности Ян, муж Мип) знали об Убежище и тоже помогали его обитателям. Далее из мемуаров Мип: «Анна, как обычно, забросала меня вопросами и непременно хотела поговорить со мной наедине. Я пообещала ей зайти днём, после того как сделаю покупки. А в тот момент я спешила обратно в контору. Беп и Кляйман уже были там. Около одиннадцати я вдруг увидела в проёме двери мужчину в штатском. Я и не заметила, как и когда он появился. Мужчина направил на нас револьвер и шагнул внутрь. ‘Не двигаться!’ - сказал он по-голландски. И прошел в кабинет Куглера. Мы оцепенели от ужаса. Кляйман прошептал мне: ‘Мип, это случилось’».
Час спустя посетитель ушёл, приказав всем оставаться на месте. А вскоре в дверях появился Ян, муж Мип: он обычно заходил в Опекту во время обеденного перерыва. Поняв, что дело неладно, он тут же скрылся. Позже Ян рассказал: «Я решил сообщить обо всем брату Кляймана и пошёл на часовую фабрику, где тот работал. Он был потрясён случившимся, и несколько секунд мы лишь горестно и беспомощно смотрели друг на друга. Потом пошли на Принсенграхт и притаились в подъезде напротив конторы. Увидели, как туда подъехала полицейская машина. Дверь дома открылась, оттуда вышли наши друзья с небольшими узелками в руках. Мы были слишком далеко, чтобы разглядеть выражения их лиц, я только заметил, что Куглер и Кляйман тоже были там».
Задержанием руководил офицер полиции Карл Зилбербауер. Мип чудом избежала ареста. Зилбербауер догадался, что она причастна к укрывательству евреев. Но пощадил её, узнав, что она - как и он сам - родом из Вены. Мип Гиз: «Когда всё закончилось, ко мне подошли два работника склада и выразили сожаление о том, что ничего не знали об Убежище. <…>. Дверь в задний дом была заперта на замок, но к счастью, в конторе хранился запасной ключ. И вот мы наверху. Там всё было перевернуто вверх дном: сдвинута мебель, содержимое шкафов и ящиков выброшено на пол. В спальне господина и госпожи Франк в ворохе бумаг на полу мне бросилась в глаза тетрадка в оранжевом переплете. Это был дневник Анны. Я вспомнила, как она радовалась, когда родители подарили ей эту тетрадь на день рождения, и как важно было для неё всё, что она писала. Я стала разбирать бумаги и увидела несколько кассовых книг и отдельных листков, которые Анна использовала для своих записей, когда первая тетрадка кончилась. Беп дрожала от страха и явно хотела поскорее уйти. Я сказала ей: «Помоги мне всё это собрать». Я сама ужасно боялась, что австриец вернётся и застигнет нас за присвоением ‘еврейского имущества’. Мы поспешно пошли к выходу. ‘Ты старшая, - сказала Беп, - решай, что делать со всем этим». Я открыла нижний ящик стола и вложила в него все тетрадки и листы. ‘Я буду хранить их до тех пор, пока Анна не вернётся’». Летом 1945 года Мип отдаст дневник отцу Анны. Из восьми тайных обитателей Убежища он один пережил лагеря. Куглеру и Кляйману тоже посчастливилось выжить. Первый бежал из плена, второго - благодаря стараниям Красного Креста - отпустили по состоянию здоровья.
Мип Гиз в 1942 году
Кто уведомил полицию о тайных жильцах Принсенграхт 263? В 1948 году было проведено первое расследование по этому вопросу, в числе прочих допросили Карла Зилбербауера. Но тот лишь сообщил, что получил приказ об аресте от своего начальника. А тот накануне принял донос по телефону. Сам начальник, Юлиус Дитрих, уже ничего не мог рассказать, в августе 1945-го он покончил собой. Долгое время доносчиком считали работника Опекты Вима ван Маарен. В частности, потому что после захвата Убежища Зилбербауер вручил ключ от фирмы именно ему. Кроме того, Ван Маарен слыл человеком резким, неприятным и был неоднократно уличён в мелких хищениях. Однако никаких доказательств о его причастности к доносу не нашли, и ничто не указывало на его симпатии нацизму. Тем не менее его приговорили к трём годам условно. Ван Марен подал на апелляцию. Если бы он и в самом деле был виновен, то скорей всего лишь радовался бы лёгкому наказанию и не стал его оспаривать. Летом 1949 года его признали невиновным. В 1963 году, когда дневник Анны Франк получил мировую известность, расследование было возобновлено. В число подозреваемых попала даже Мип Гиз и снова тот же Ван Марен. Но следствие зашло в тупик, предателя так и не нашли.
В 2002 году NIOD (Нидерландский институт войны, холокоста и геноцида) вновь занялся поиском доносчика. Причиной стал выход в свет книг британской писательницы Карол Анн Лей[4] и австралийской писательницы Мелиссы Мюллер[5], в которых были представлены новые версии предательства. Мюллер полагала, что осведомительницей была Лена Хартог-ван Бладерен (1897-1963), супруга работника склада Опекты Ламмерта Хартога. Последний якобы случайно узнал, что в доме скрываются евреи, и поделился об этом с женой. А та позвонила в полицию. Однако в полицейских архивах её имя не упоминалось, никаких свидетельств, что звонила именно она, NIOD не нашёл. Версия была признана несостоятельной. Это относится и к заключению Карол Анн Лей, утверждавший, что предателем был сотрудник Службы безопасности Тонни Алерс (1917-2000). Согласно изысканиям Ван Лей тот следил за Отто Франком с 1941 года. Алерс как будто знал, что фирма Франка поставляет продукцию Вермахту и поэтому первоначально ‘позволил’ ему и его семье укрыться. Но потом всё же совершил донос. А после возвращения Отто из лагерей ещё и шантажировал его. NIOD тщательно проверил все факты и не нашёл никаких связей Франка с Алерсом и Опекты с Вермахтом.
Были и другие версии. Например, что полицию предупредил ночной патруль. Тем более что в ночь на 9 апреля 1944 года контору Опекты взломали грабители. Патруль это заметил, позвал на помощь коллегу. Они вместе обследовали дом, дойдя до книжного шкафа, за которым скрывалась лестница, ведущая в задние потайные комнаты. Возможно, им бросилось в глаза что-то подозрительное. Правда, с того дня до ареста прошло почти четыре месяца. Доносчиком мог стать и кто-то из соседей или прохожих, заметивших открытое окно на чердаке или фигуры людей за неплотно задвинутыми занавесками. Хоть тайные жители Принсенграхт и соблюдали осторожность, ошибки тоже случались.
Есть свидетельства о предположении Отто Франка, что предателем было некое третье лицо. Ведь о людях, скрывавшихся в Убежище, знали и близкие родственники их попечителей. Кто-то из них мог довериться другу или знакомому, а тот уже мог донести. Так или иначе, имя предателя навсегда останется неизвестным. Вполне возможно, что тот человек прочитал впоследствии дневник Анны Франк. И уж во всяком случае, узнал о её мировой известности. О чём он тогда подумал? Как жил с этим дальше? Можно только догадываться.
Литература
1. B. Moore “Slachtoffers en overlevenden: de nazi-vervolging van de joden in Nederland”, Amsterdam, Bert Bakker, 1998
2. Marcel Prins, Peter Henk Steenhuis “Andere achterhuizen”, Athenaeum-Polak & van Gennep, Amsterdam, 2010
3. Herman Vandormael “Verborgen oorlogsjaren”, Lannou, 2010
4. Koen van Tricht “De Ondergrondse”, Amsterdam, De Bataafsche Leeuw, 1991
5. David Barnouw en Gerrold van der Stroom “Wie verraadde Anne Frank?”, NIOD, Amsterdam, 2003
6. Alison Leslie Gold & Miep Gies “Herinneringen aan Anne Frank, het verhaal van Miep Gies, de steun en toeverlaat van de familie Frank in het Achterhuis”, Paperback, 2010
Примечания
[1] Согласно другим данным на нелегальное положение перешли 14.5 тыс. голландских евреев.
[2] Вместе с семьёй Франк скрывались семья Ван Пелс (в дневнике Анны - Ван Даан) и зубной врач Фриц Пфеффер (в дневнике - Альберт Дюссель)
[3] Подробнее о пособниках и предателях можно прочитать по этой ссылке: >>>
[4] Carol Ann Lee “Roses from the Earth: The Biography of Anne Frank”, Penguin, 2000
Carol Ann Lee “The Hidden Life of Otto Frank”, Paperback, 2003
[5] Melissa Müller ”Anne Frank: The Biography”, Paul List Verlag, 1998
Напечатано: в журнале "Заметки по еврейской истории" # 4(183) апрель 2015
Адрес оригинальной публикации: http://www.berkovich-zametki.com/2015/Zametki/Nomer4/Mogilevskaja1.php
