Рингтон 1
Ответь. Постой. Не отвечай, не надо.
Так будет правильнее для тебя.
А вдруг он будет умолять простить себя
Словами из цветов и шоколада.
Этот звонок… Признайся, что ты рада.
Сколько ночей его ждала, не спя,
Любя и ненавидя, и опять любя,
Моля простить, хотя не виновата.
Ответь. Настал в любви тот самый край,
За ним – да! – равнодушье, да! – свобода,
Но только тяжелей неволи год от года.
Хотя бы раз законы нарушай.
Не для того ли создана природа?
А он? Не сомневайся в нем. Ответь. Давай!
Рингтон 2
Поторопись ответить. Пошутили,
И хватит на сегодня. Это он.
Даже не думай сбросить телефон,
Мол, пост ГАИ и ты в автомобиле.
Ответь! Достаточно сердиться. Или
Он до сих пор тобою не прощен?
И если это так, я – не рингтон,
А скучный бип в заглюченной мобиле.
Раскрою, так и быть, один секрет,
Он – там – тебе твердит снова и снова:
«Ответь, любимая». Как ты сурова!
Что до меня, то мой тебе совет:
Нажми на кнопку вызова и слово
Скажи ему всего одно: «Привет».
Рингтон 3
Все бросив, отвечаешь сыну сразу,
Едва его мордашка на дисплей
Появится с улыбкой до ушей.
На этот раз дай мне закончить фразу.
Сейчас, на том конце гудка, мы с глазу
На глаз с ним. Не волнуйся. Все ОК.
Его дневник, журнал учителей,
Игра в компьютере, друзья по классу,
Дежурный «сникерс» – школьная еда,
Скай-рим, перерисованный детально,
Восемь уроков в день. Еще среда.
И взрослый бы семь раз устал, реально.
Но в телефон, поспорим, как всегда
На «Как дела твои?» ответит так: «Нормально».
Рингтон 4
Ого! Сюрприз! Ни разу за два года
Тебе так не набрав, и вдруг звонит!
Мной и самим тот день уже забыт,
Когда ты вставила рингтон и фото.
Постой-ка, это что, такая мода
Виброзвонка или рука дрожит?
Не отвечай, подружка. Без обид,
Но вряд ли сыщешь большего урода.
Нет, это все-таки дрожит рука.
Прошедшей ночью видела ты, ну-ка,
Уж не во сне ли – бывшего дружка?
Это тот случай, когда сон не в руку.
Подумай, поразмысли, а пока
Рингтон по новому послушай кругу.
Рингтон 5
Твоя жена звонит. Что будешь врать?
Не перечислил деньги оператор,
Был вне сети, и сдох аккумулятор,
И симка не контачила опять?
Увез машину отбуксировать
Вместе с мобильником эвакуатор
За самый МКАД? Тебе бы – да в театр!
Не надо было трубку отключать.
Когда она вне действия сети
Или отключит громкость ненарочно,
Ты всех готов уже с ума свести.
Дам два совета, выполнить не сложно:
Ответь, не жди конец рингтона и
Не называй ее лапулей. Тошно!
Рингтон 6
Опять тебе звонит он. Ну, все ясно!
Несчастный мальчик по уши влюблен.
Не знает, что у девочек закон,
Скажи, не отвечать там всяким-разным.
Но подмывает все-таки ужасно
Ответить мальчику на телефон.
И на звонки твои, что за рингтон
Поставил он, узнать – вот было б классно.
К примеру, завтра, кончится урок,
Подкарауль и набери его ты.
Вот и узнаешь, что там за звонок.
Наверняка мимозы-небосводы…
Хотя бессмысленно, твой паренек
На твой звонок ответит с первой ноты.
Новогодняя песенка опального олигарха
Отрывок из мюзикла «Very Normal People»
1
Лететь торопятся быстрей
В лазурном небе самолеты.
И беззаботный воробей
Ликует от своей свободы.
Вдаль проплывают облака
Над золотыми куполами.
Прохожим говорят «пока»
Стрижи и чайки над крестами.
До свиданья, Кресты.
За кормой моей яхты воронки,
Разводные мосты,
Сквозняки на железном шезлонге.
До свиданья, Нева,
Мне с тобой расставаться не жалко,
Ты – в свои рукава,
Я – в фарватер швейцарского банка.
2
Дворец кирпичный в стороне,
Нева в коричневом граните.
Там в самом маленьком окне
Тьма удивительных событий.
Винты под килем налегке
В соревновании с Невою.
Иллюминатор в потолке
Пускает блики над волною.
До свиданья, волна,
Ветер, брызги на фрак олигарха,
До свиданья, страна,
Поздравляй с Новым Годом монарха.
С Новым Годом, друзья,
С Рождеством, Восьмым Марта и Пасхой,
И да будет семья
Ваша в мире, покое и ласке.
До свиданья и ты,
Золотая эпоха подарков.
До свиданья, Кресты,
Провожай и встречай олигархов.
Радиостанции «Серебряный Дождь»
Весенний теплый дождь в открытые ладони
Твоим единомышленникам и друзьям.
Холодный с градом дождь твоим врагам,
С надеждой на просвет на небосклоне.
Дождь омовения, как на иконе,
За и во истину – твоим бойцам.
Дождь орошения – твоим полям,
И солнца луч, и радугу на фоне.
Когда мы все исчезнем во вчера,
И будет просто дождь, просто планета,
Внук деда спросит, сидя у костра:
– Скажи, у вас был дождь какого цвета?
Тот – помолчав для важности ответа:
– Он был как звезды, цвета серебра.
Командир
Командир, позади за холмами
Ночь-убийца со всеми чертями.
Но рассвет… И крестьянка идет полями,
Как девчонка, хотя за плечами
Вся жизнь. Пять детей, ее пацанята,
На свет появились, как котята,
Потом ушли воевать в пехоту,
Не возвращаются что-то.
Командир, там, позади перрона,
Поезд, что вез самого генкома,
Теперь летит подо всеми парами.
Не сойти по нужде. Он с гудками
Везет домой нас, домой прямо к маме.
И война не плоха, без погон и без лычек
Сбежим в медсанбат кадрить медсестричек,
Кадрить медсестричек.
Командир, войны больше нету,
Враг разбит, мы одержали победу.
В лесу лишь грибы, да иголки елей,
В печи пироги, под Новый Год карамели.
И ребятишки шалят, не идут в постели.
Командир, те четыре медали –
Четыре раны, рубцы печали.
И в чем смысл стука колес вагонов,
Полупустых, нет полуполных,
За пять минут всего до рассвета,
До дома, до станции, а там где-то
Совсем уже рядом – до первой,
До первой любви.
Институтское кафе
Как ты прекрасна, когда улыбаешься мне
В окно. Вновь твой долгожданный автобус.
Полина,
Под тополя уже спрятали город
Между весной и летом, только на вечер.
Из консерватории в университет опять трамвай не идет
Меня поджидаешь ты, я доберусь, как всегда.
Вдвоем в институтском кафе, Полина
По радио передадут эту песню специально тебе,
Восход пересечет она. Твое имя унесет туда.
Услышат нас во Владивостоке,
Друзья улетевшие ночью
Их рисунки на смешных футболках
Веселили унылый город
И эти ночи теплого лета,
С детской нежностью твоих объятий,
Забавных слов, рукопожатий.
И веселые их песни, стремящиеся вдаль
К две тысячи десятым,
К две тысячи десятым.
В которых мы будем вместе,
Будем,
Конечно.
По-другому совсем и не быть.
Как быстро уходит огромное солнце с твоих алых кудрей,
Как все же это красиво, Полина.
Темнеет и город, их цвет поменяет
На золотистый и бронзовый
Под фонарями.
И если ты будешь одна,
Все равно где-то рядом я буду как ветер,
Как брызги фонтана.
Касаясь волос между тем,
Как ты ждешь, ждешь как всегда
В институтском кафе, Полина.
По радио передадут нашу песню специально тебе,
Восход пересечет она. Твое имя унесет туда.
Услышат и во Владивостоке,
Друзья, с кем мы были той ночью
Их рисунки на смешных футболках
Веселили унылый город
И наши ночи теплого лета,
С детской нежностью твоих объятий,
Забавных слов, рукопожатий.
И веселые их песни, стремящиеся вдаль
К две тысячи десятым,
За нас наши дети будут встречаться
В институтском кафе с их друзьями
Счастливые, Красивые, такие же, как ты, Полина.
Их рисунки на смешных футболках
Разукрасят унылый город
За нас с тобой, Полина.
По радио передадут эту песню специально для них,
Восход пересечет она. Наше имя унесет туда.
Услышат и во Владивостоке,
На берегу у далекого моря
О нас с тобой, Полина.
О нас, Полина
Услышат и во Владивостоке,
Как сильно любили друг друга
С тобой мы, Полина.
Мы, Полина.
Выходной
Монолог Франко Калифано
(Cвободный перевод с итальянского)
Работаю, как вол, пять дней в неделю.
Рву зад себе, как будто бы скарпелью.
Жду пятницу скорей, хочу расслабиться,
Как ты, на лыжах с гор спешишь отправиться.
Иду домой, замученный бурлак.
Трясу ключом. Вхожу. Кругом бардак.
За дверью, в коридоре – вверху дном.
Мы, что? Съезжаем? Поменяли дом?
Ботинки, лыжи, сумки барахла.
Да ты меня уже заколебла!
Последний раз кому твердил? Стене?
Бери подруг и с ними по лыжне!
Я эти дни хочу побыть в покое.
Прошу, избавь меня от геморроя.
Забыла? Аллергия на мороз!
При виде снега у меня понос.
Повысил голос, да что толку в том!
И часа не прошло, я за рулем.
Не ел, на остановки нет охоты.
Сидишь – и знать не хочешь ничего ты.
И мне:
– Неплохо сделать остановку,
Обуть колеса в цепь антибуксовку.
Встаю. Не ошибаюсь, цепь с ключом
Всегда лежит под дальним багажом.
Всё выгружаю, мерзну у цепей.
Тебе вспорю живот в такой из дней.
«Гляди, какая пробка в эту гору.
Это не отдых. Удавиться впору!»
Приехали, веселенький был путь.
Ну, вот поем… (мечтаю) и заснуть.
Закрыто всё. В ресепшене особа,
Для сытых он – портье, голодным – жопа!
Еще в дверях твой голос зазвучал:
– Спускайся вниз скорей!
– Нет. Я устал.
– Любимый, неужели ты в постель?
– Бог упаси, я заболел ужель?
– Тогда спускайся вниз – и поскорей.
Организован покер для друзей.
Необходим для партии четвертый.
– Попробуйте сыграть втроем, плюс мертвый.
Сдавайте карты, дайте мне минуту!
Если на миг не лягу, жить не буду.
Ложусь. Встаю. На картах засыпаю.
Должно быть, рано утром, час не знаю,
Меня твой громкий голос, как в отмест
Возобновляет колотить на крест.
– Смотри любимый, выдался денек!
Пройдемся! Слышишь, как хрустит снежок?!
– Пройдемся по чему?! Пошла ты в жопу.
Оставьте одного меня! На тропу
Возьми осоловевшую подружку.
Плачу. Позволь мне делать, что хочу,
– И утыкаюсь в черствую подушку,
И через сон, проклятья бормочу.
За час перед отъездом просыпаюсь.
Уже от мысли легче – возвращаюсь.
В рецепшене оплачиваю счет.
Дороже, сучьи дети, каждый год.
Как будто бы не деньги – карамели.
Понятно, что в трусах шары вспотели.
Плачу не глядя, я не из сквалыг.
Но если к ним вернусь – я не мужик.
Обратный путь, отдельная история.
Поговорю иль постою в заторе я?
Хвостатых пробок километров пять.
Тащусь-тащусь, пытаюсь обогнать.
Кто дремлет за рулем, а кто другой
Ругается со всей своей семьей.
До окружной, под задницу пинками,
Доехали, с мешками под глазами.
Ты, даром что на солнце загорела,
Лицо твое опухло, прибалдело,
Состарилось лет на пять. Что по мне,
Не в отпуске была ты – на войне.
Я завтра, рано, должен быть на стройке.
И в следущую пятницу – я в койке!
Не сдамся больше, как ты не флиртуй.
Ты и гора, вы мне сломали …
Больше нет СССРа
Песня из аудиофильма «Сказка о любви с первого взгляда»
Big fish, do you speak English?
Губернатор, do you speak English?
Да я тебе: Do you speak English?
Do you speak English? Oh
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа.
А помнишь, захочется по-простому руку дать,
Говорилось и отвечалось: дай пять.
Танцплощадка, и после драки лежишь, побитый,
то все равно тебе скажут: дай пять.
В СССРе пузырь Агдама по кругу,
ты друг, ты враг, да ладно:
дай пять.
Захочется просто уйти к черту, навсегда,
сказать ты можешь, не стесняясь:
дай пять.
В СССРе – богатый, вовсе не значит « хороший»,
В СССРе – на мели ты, с деньгами любой поможет.
Девчонкам спой о любви за столом твоим в ресторане,
Отдадутся не возражая и без баксов в твоем кармане.
В СССРе – все было звонче
В СССРе – в Беломор травку добавь, если хочешь.
С этой дрянью голос сразу становился погромче,
When you smoke this shit – становился погромче.
Say what?
Big fish, do you speak English?
Губернатор, do you speak English?
Да я тебе: do you speak English? do you speak English? Oh
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа.
В СССРе – если бедный, значит «хороший»,
А в России если бедный, то бьют по роже.
Ты в России дурак, ничего не поможет.
В СССРе – дурак, хорошо, ну, и что же?
В СССРе – не платят налоги.
В СССРе – ты не был убогий.
А в России не заплатишь, вынесет пристав мебель,
В СССРе – только армия, потом только дембель.
Только струны песняками звук твоей гитары
Разрывает площадку be leered be don’t she is gare.
В СССРе нам диско не пели,
Нам РЭП не пели,
ХИП-ХОП не пели,
В подъездах на деле
Гитары звенели,
наколки на теле,
и телочек имели.
Who is number one?
A bullet for my gun,
Типа duran duran
Или hip-hop hooligan,
пацан.
Big fish, do you speak English?
Губернатор, do you speak English?
Да я тебе: do you speak English? do you speak English? Oh
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа.
Enjoy the silence:
петь не запретить даже и в страхе.
В России нагим стоять на сцене без рубахи,
Жечь текстовку, где только слова о трахе.
В СССРе все как по маслу:
ты в порядке,
ты в шоколаде,
Тебе букеты и тебя к награде,
Ты всех сильней, даже в Кремле в хит параде,
И грампластинки после – как грибы повсюду,
В СССРе –
послушай, как получилось круто,
В СССРе на Голубой Огонек вместо брюта,
Был в бокалах керосин, чтобы не пили оттуда.
В СССРе твой голос по радио в утреннем гимне,
В СССРе только в твоем стакане мартини,
В СССРе в почете первый министр шансона,
В СССРе я был бы в номинациях золотого граммофона.
Say what??
Big fish, do you speak English?
Губернатор, do you speak English?
Да я тебе: do you speak English? do you speak English? Oh.
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа,
Больше нет СССРа, СССРа, СССРа.
Моим крестьянам
Сентябрь. Страда закончена. В амбаре
Зерно пшеницы размышляет так:
«Первичен человек или же злак?
Или им свойственно быть только в паре?
Конечно же, не скрипку Страдивари –
Меня произвести на свет. А как?
Посеять да собрать – звучит пустяк,
Трудов – что не приснится и в кошмаре.
Дни были без минуты на поесть,
Придя с рассветом, уходя с закатом.
Спасибо тем, кто оказался рядом,
За то, что я материально есть
Молитвой, интуицией и матом.
Я возле Вас считаю быть за честь».
Люблю тебя
Песня из аудиофильма «Город Невест»
Вина выпито лишку
Кофе, сигар до блевоты.
Прости, не помню совсем, кто ты.
Виной дождливый вечер
И чертов холод, наверно,
Нет говорить ни с кем желанья
Совершенно
Но нет, не распахивай ты двери,
Не исчезай за ними.
По крайней мере
Скажи мне свое имя.
Да стой же, пошутил.
Как ты могла подумать это,
Чтобы его я позабыл.
Постой же, Света.
Его я выжег в сердце,
Еще тебя не зная,
Уже любил до смерти,
Еще того не понимая.
Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Как сделать так, чтобы ты знала.
Люблю тебя, люблю тебя, только одну тебя.
Как сделать так, чтобы ты знала.
Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Как сделать так, чтобы ты знала.
Люблю тебя, люблю тебя, только одну тебя
Как сделать так, чтобы ты знала.
Быть может, все случайно:
День, ночь, и жизнь, и я, и ты –
Ничто, и никакой судьбы.
Наверно только ветер,
Ему одному интересно нами играть, швыряя всюду,
Бесполезно.
Но нет, тогда как же эти дети?
Смеются ли, играют,
Об их победе
Они-то точно знают.
Конечно, я не прав,
Как только мог подумать это!
День наступает, ясен став,
С тобою, Света.
И мы с тобой до смерти,
С конца и до начала,
И до конца, конечно,
Конечно же, ты это знала.
С тобой вдвоем, с тобой вдвоем, с тобой вдвоем
Мы навсегда, ты это знала.
С тобой вдвоем, с тобой вдвоем, только с тобой вдвоем.
Мы навсегда, ты это знала.
С тобой вдвоем, с тобой вдвоем, с тобой вдвоем
Мы навсегда, ты это знала.
С тобой вдвоем, с тобой вдвоем, только с тобой вдвоем
Мы навсегда, ты это знала.
Улыбка
Грудь, талия и бедра, и... улыбка,
Наверное, способная и воскресить,
Но только жаль, после того лишь, как убить.
Убить. Все верно. Это не ошибка.
Этот закон распространяется на всех
Без исключения. И я – один из тех.
Смутилась на слова мои? Да ладно!
Нам это ощущение приятно, –
Идущие на смерть приветствуют тебя, –
Одни просто любуясь, а одни – любя.
Римская басня 1
L`eroe prudente (Trilussa)
(Перевод с римского диалекта)
Меж тем, когда Ягненок шел на бойню,
Услышал зов Баранина: «Ур-ра!
Смелей идите! Более достойно
Пасть за идею! Пасть от топора,
Чем жить, как продолжают люди! Ибо
Жизнь есть лишь мостик между бережков!»
«Друг мой, – ответ Ягненка был таков, –
И я имел таких бы мыслей типа,
Будь время подрасти и стать, как ты.
Но не орал бы здесь до тошноты,
Как ты, гремя словесной партитурой,
А нас спасти рискнул бы шкурой».
Римская басня 2
Trilussa
(Перевод с римского диалекта)
Снесла однажды Курица де Ряба
Яичко королевского орла.
«Такую птичку высидеть неслабо,
На Рождество, когда бы ты смогла,
Почетней будешь, нежели царица».
«Оно-то так, – им отвечала птица, –
Жаль только, что явившийся птенец
Увидит скотный двор, а не дворец,
Околицу, не крепостную стену,
Взамен империи – курятника забор.
Велите птичнику хотя бы чистить двор,
Не то яйцо не поимеет цену».
Римская басня 3
Trilussa
(Перевод с римского диалекта)
Однажды в зеркало небезучастно
Гну Антилоп взглянул: «По виду ясно,
Я есть образчик геномоделизма.
Узнать бы мне, какой я все же масти,
Чистейший вьючный, от хвоста до пасти,
Иль лошадь в стиле импрессионизма?»
Человек и ласточка
«Ах, ласточка, моя подружка,
Летишь с весной под звонкий чек-че-рек, –
Сказал, ее увидев, человек, –
А главное, что рацион твой – мушки
И комары, от коих нет житья,
Спасительница милая моя».
«Эй, ласточка, – одна своей подружке, –
Вот к человеку почему любовь?
Его питательная кровь
Есть лакомство для комара и мушки,
Они мгновенно прибавляют вес
И превращаются в деликатес».
(И только комары без задней мысли,
Нет, не кусали человека, – грызли.)
Мораль, она простая. В пол строки:
Любовь бывает за и вопреки.
Римский сонет 1
Gioachino Belli
(Перевод с римского диалекта)
Монах однажды дочери портного,
Которая утюжила ему,–
Ей показал рублей бумажных тьму
В шкафу на полке сейфа потайного.
«Все деньги перейдут к тебе в суму, –
Он ей сказал, – как ублажишь грешного».
Она дала, не говоря ни слова,
Себе войти по самую корму.
Дела закончил поп. Поправил рясу.
В расчет аренды пирожка ее
В ладонь дал рупь из своего запасу.
«Всего один?! – она ему. – Нет спасу!
Сулили все отдать!»
– «Дитя мое,
Все будет у тебя, но раз по разу».
Римский сонет 2
Gioachino Belli
(Перевод с римского диалекта)
Однажды, Ругантин из-за кулис
Ругался с охреневшею женой.
Ей врезал раз, на грех, что не второй.
Терпеть уже невмочь ее каприз.
«Чтоб ты сгорел в аду у Сатаны!»
– Розетты крик. Вдруг гром. Разверзся низ.
Явился Черт с рогами в две спины.
Тут Ругантино прямо в нос
Ему задал такой вопрос:
«Достопочтенный Сатана,
У Вас имеется жена?»
И Черт ему в ответ: «Нет, грешник».
Тот посмотрел в рога-орешник:
– «Нет, грешник… Хрен. Такой чердак
Иметь не может холостяк».
Римский сонет 3
Trilussa
(Перевод с римского диалекта)
Был пояс верности в средневековье
Стальной гарантией для брачных уз.
Судить я о морали не берусь,
Судить – и с точки зренья для здоровья.
Но вид! Вид их гламурного сословья
С замками, как амбарными, на гуз!
От хохота взорвешься, как арбуз.
Только представлю! Оная Прасковья...
Хотя в подобном логика была.
Кто пояс даме запер, тот и отпер.
Сейчас, увы, так не решишь дела.
К примеру, ключ, моя подружка Робертс,
Кто взял, уж точно б вспомнить не смогла –
Таксист, DJ, продюсер или «чоппер».
l Extraterrestra
La extraterrestra di me era cotta.
Cosi’ m’ha convinto salire sul bordo
Del suo astroplane. Poi’ presa la rotta.
La bella mutanta, si`, che ero d’accordo
Scappare con te ai confini del mondo,
Per renderci tutto al amore profondo,
Vedere la terra da molto lontano
E il punto di luna, che friccica piano,
Nel vicolo cieco trovare pianeta
Per farci la casa un po’ indiscreta,
E fare l’amore e dei figli felici,
Che poi’ ci faranno dei bel nipotini
Che fossino loro tra lor da amici,
E crescono insieme contenti e carini.
Poi’… Dai’, riprendiamo la vecchia astronave,
Andiamo a vedere la terra, se c’e`.
li marmi della piazza Navona
Se fossi er cantante, uno de quali
Se troveno nei piccoli locali,
Anche notturni, di periferia
Co tavoli da larga compania
De gente da Picone e Ficarra.
E se sapessi fa canta ghittarra,
Inventerei na timida canzone
Che va servita fresca col limone:
– Un vecchio incazzato picchia forte
Un polipo. Le sue donnaccie storte
Strangolano gli esseri marini
Con mani nude come due panini.
I loro figli hanno acchiapato
Uno cavallo morto spaventato.
Per gli altri bimbi pazzi da legare
Un pesce-cane sta per affogare,
Ne esce senza sosta l’acqua a spina
Di giorno riempendo la piscina.
Son fuori legge questi delinquenti
Da sempre fino a tempi piu recenti.
Di fronte a loro statte zitta e bona,
Perche son marmi de piazza Navona.
L’altra fontana, quella non Bernini
E` party, solo per i clandestini.
Al centro, primo, mette mani a dosso
Ad una anguilla, od al serpente grosso.
Poi altri 4 di nessuno sesso
Binocolo in bocca l’hanno messo
E sputano per 4 direzioni.
Ce’stanno pur le coppie d’ubriacconi
Non si sa con che cosa nella pancia,
Coi pesci fra di loro, guancia a guancia,
Che vomitano dritto nello stagno.
La brava gente, per non farci bagno
Ha chiesto di montare na catena,
Ed anche, poi pero` non l’hanno messo,
L’avviso: “Non sbagliare per il cesso”.
Un triller di metraggio mica corto
Si svolto qua, al centro della piazza.
Se c’e` qualcuno, che non se n’accorto
Di uno fontanone d’aqcua pazza?
La sbucano li fiumi dalla roccia,
E tutti 4 sono ben famosi
(Si dice ai turisti fiduciosi).
Ci vanno attorno belve di ferocia,
Navona hanno scambiato per Teatro.
Sopra di lor cammino stanno i 4:
Il primo dorme, alla capoccia ha messo
Un pezzo di lenzuola ricamata.
I due fanno un calcio a rovesciata.
Il quarto non intende di pallone,
Aspetta avvicinarsi uno tourista
Pe daje na mazzata de bastone.
Sopra di tutti sta in bella vista
Un obelisco, tempo fa rubato
In un paese morto affamato.
Al punto alto giace uno coso,
Non si capisca ad occhio riguardoso.
Mi sa, ci’arridunando i travertini
Tirava un sacco quelli die` Bernini.
Gl Innamorati e la tramontana
Una fontana tremava nel vento,
Goccia per goccia piu’ fredda ancora,
Sotto il cielo colore d’argento,
Sopra un marmo spaccato di Bora.
Anche il semaforo, lo hanno spento
Molto piu’ prima di solita ora.
La tramontana si fa da signiora,
Pronta a strappare il vecchio cemento.
Dentro una Clio dei innamorati
L’aria accesa, da bon ferragosto,
Entra da tutti li fori d’ingresso.
Loro, pero’, piu’ dai baci scaldati,
Gia hanno tolto che c’era, disposto,
Per far l`amore, l’estate e’l sesso.
Er Gommone
Una montagna in due divide il mare
Col acque scure e profonde,
Lo spechio antico, pare
Co ragniatelle delle sponde.
Qualsiasi nave va lontano
Impaurita delle scoglie.
E poi, nella foschia piano
Si ferma muta e si scioglie.
Una altra cosa, er gommone,
Che taglia dritto dritto il golfo
Da sgombraneve in azione
Coi bordi di colore zolfo.
Римские будни 1
Ямаха
Зыбучие камни, в горах, без дороги.
Ямаху сжимают уставшие ноги,
Рука на руле запыленном лежит,
Водитель встревожен, на скалы глядит.
Обратной тропою, назад, восвояси
Зовет повернуть оробевший мотор,
Разжатые пальцы застыли на газе,
Ступня на камнях. Только взгляд между гор.
Теперь отступать, когда рядом вершины!?
Когда сожжены тормоза до золы!?
Грызя камнепад, стали белыми шины!?
Когда над тобою кружатся орлы!?
Нет! Через тупик мы проложим дорогу.
Но прежде, Ямаха, помолимся Богу.
Римские будни 2
Инструкция
Вот несколько практических советов
О том, как, находясь на моторино,
Передвигаться по дорогам Рима.
Итак… Во-первых, моторино – это,
По-русски – мотороллер иль мопед,
Где газ и тормоз есть, сцепленья нет.
Так, если на дороге нет затора,
Газ выжимай все время до упора.
Но это происходит очень редко,
Поток машин-акул (а ты креветка)
Тебя пожрет, рыгнув, как ты ни крут.
Но не робей, дружок, с тобой я тут.
Попав в такую давку, первым делом,
Вращая глазом и рулем, и телом,
Среди машин, как штопор или винт,
Найди до светофора лабиринт,
И первым встань, как червь из-под земли.
Не на Ferrari ездят короли.
Не жди зеленый свет, интуитивно
Его почувствуй ты за миг включенья,
И дерни газом на опереженье.
На трюк сей, кто-то купится, наивный,
Решит, что по газам уже пора,
И – бах на красный! Такова игра.
А ты спокойно, со своим зеленым
На ускоренье оторвись от слоя
Скопившегося рядом мотороя
И пчелкой одинокой перед оным
К другому перекрестку подъезжай,
Там снова между транспортом виляй.
Не стой за мотоциклом, даже если
На нем сидит девчонка в мини юбке,
Прогнувшись попкой вверх, на заднем кресле,
В водителя воткнув две полных грудки, –
Застрянет он, тебе где не застрять,
А тронулись – его уж не видать.
Будь джентльменом, но не на дороге,
Ты, парень добрых нравов, старой школы,
Запомни: те, в своем авто остроге,
Вокруг тебя – безвозрастны, бесполы,
К тому ж еще и ездят кое-как,
Кто если и не чайник, то дурак.
Когда ты движешься сплошным потоком,
Вперед за семь машин смотреть старайся.
Увидишь, зреет пробка, вбок смещайся.
Они стоят, ты едешь, руки в боки.
Плюнь, если зеркало кому разбил,
Пока проснется он, твой след простыл.
Попроще в центре, для машин запреты,
Одни такси, нормальные ребята;
Так что расслабься, созерцай фасады,
Портоны, купола, как из кареты,
Колонны, арки, мраморы дворцов,
Ты в Риме, вспомни ты в конце концов.
Когда же подъезжаешь ты к туннелю,
Старайся убедиться, что нет пробки,
А есть, не лезь, умрешь, как мышь в коробке,
Потом чихать и кашлять на неделю;
Или, когда разъедутся, дождись,
Или через бордюр назад вернись.
Твой лучший друг – полоска тротуара,
Но злоупотреблять им откровенно,
Я не даю совет, здесь штраф, не шара,
С другого бока, время тоже ценно,
Так что здесь сам, решает за себя.
Что до меня, изредка езжу я.
За «Скорой» вслед, пусть пробка без просвета,
Не езди. Здесь невежественно это.
В толпе, увидишь, корчится машина,
Гудит в окне взволнованный мужчина,
Над крышей машет носовым платком,
Пусти его, он дочь везет в роддом.
И, Боже упаси, на автостраду
Тебе по простодушью выбираться,
Здесь штрафами уже не отпихаться,
Лишишься прав – тебе ли это надо?
Как к Гудвину дорогою кривой,
Приедешь ты быстрей. Ну, Бог с тобой.
Римские будни 3
Как жутко воет ветер в крышах Рима,
Глуша охрипшим свистом на надрыв,
Затихнет на короткий перерыв,
Надежду дав на передышку, мнимо,
Чтобы стонать и выть еще сильней
Под стуки черепиц и фонарей.
Повсюду проникает сквозняками
Ознобом по лицу и по рукам,
В халат, до мелкой дрожи под костями,
Что ему в том, что я простужен сам.
Желание закутаться до носа.
И если бы не крики альбатроса,
Покажется, что за окном исчез
И Рим и мир в восстании небес.
Ваню клинит на РЭП
Свадьба, голуби, лимузин,
Мальчики- девочки с витрин.
Розы и понты напрокат,
Платье с брошью в пару карат,
Брюлики. За спину букет.
«Джаст Мэрит» на кабриолет,
Всё ему. А он будто слеп,
Ваню клинит только на РЭП.
Ночь, интимный свет и луна,
Простыни, спина как волна,
Танцы и музыка в постель.
Брызги. Шампанское. Шанель,
Шепот губ, как можно нежней,
Капля пота между грудей,
И поцелуи. А он глух и слеп,
Ваню клинит только на РЭП.
Громкость на десять. Микрофон.
В тему битой посуды звон.
Вниз-вверх выключателем свет
Вместе с Леди Гага дуэт.
Бэд романс на истошный лад.
Кэти Пэрри пять раз подрят.
«Фаер ворк». А он как ослеп,
Ваню клинит только на РЭП.
Замуж вышла сказать смешно
Снова еду одна в кино,
К маме, в гости, снова одна,
Снова солнце, снова луна,
Снова думаю про любовь,
Снова дома рэп и свекровь
Голой можешь отплясывать стэп
Ваню клинит только на РЭП.
В Щукинском дикции урок,
Сленг зубрить пьернарцисский в прок,
Пальцы гнуть, как твои дружки,
Чтобы рэпом мои стишки
Выговорить тебе. Слушай, короче
Я завтра улетаю с режиссером Якиным –
В Сочи.
Бесконечная песня
Кто показал кулак – Чудак.
Кто выписал штраф – Неправ.
Кто идет в Дисней Лэнд – Агент.
Кто едет по лужам в Оке –
Сдал ЕГ.
Кто занимает чужую парковку –
Того на Рублевку.
Кто держит за пазухой кошку –
Того на матрешку.
Кто топчет траву газона –
Того вне закона.
Кто говорит со мной с позиции силы –
Тот из Единой России.
Припев (можно хором и в одиночку) :
хо-хо-хо e-e-e
(из Эдуард Хиль – Трололо
(Mr. Trololo)
Пропел?
Тогда прибавь свою строчку!
Если буду старый
Если буду старый. Буду старый,
Позабытый всеми теми, кто трепал мне нервы.
То, что в жизни было – в жизни было,
Важно, что на финиш не последний и не первый.
Многие давно уже в могиле
Покоятся под метрами забвенья.
Как бы хорошо свечу-лампаду
Поставить им на день благодаренья,
Кто зарифмовал мне пару строчек,
Кто провел со мною вечерочек,
Кто мне рассказал курьезный случай,
Хотя и неправдоподобный.
Если буду старый. Буду старый,
Из тех, которых не хотят иметь под боком,
Потому что видели довольно
И неизбежно знают слишком много.
Называют в яблочко кретином,
Не понизив голос даже на одну октаву.
Сделать это полностью по праву
Перед голодной очередью за их чином.
...по ночам на капли из-под крана,
На погребальный метроном их молча злиться, –
Время исчисляют, как убийцы.
Капли как убийцы.
Я к звездам улечу в конце куплета,
Если возьмет попутная комета,
Чтобы еще раз спеть владыкам мира:
Поставить на колени нас слабо!
Пока на деснах привкус атмосферы,
Я к звездам улечу из этой эры,
Чтобы еще раз спеть владыкам мира:
Поставить на колени нас слабо!
Если буду старый, стоп и точка.
Жизнь пролетит, как окна красной электрички.
На мое пособие за лычки
Мне год за два даст как всегда в рассрочку,
Чтобы тех, с кем поступил беспечно,
Сам не желая, сделал очень-очень больно,
Простите, это было всё невольно,
Раскаиваюсь в чем чистосердечно.
Если буду старый. Буду старый,
Перебирать былое стану в одиночку.
Вряд ли ни о чем не сожалея,
Просто буду старый. Стоп и точка.
Жизнь – она хорошая затея,
Перед ней ничто все книги мира,
Да и вся история, буквально,
Не стоит даже дня, прожитого реально.
С кем я за свободу воевал бок о бок,
С кем сажали хлеб или же пряли хлопок,
С кем все из печи несли на стол,
С кем забивал в футбол.
И все же улечу в конце куплета
Если возьмет попутная комета,
Чтобы еще раз спеть владыкам мира:
Поставить на колени нас слабо!
Пока на деснах привкус атмосферы
Я к звездам улечу из этой эры
Чтобы еще раз спеть владыкам мира:
Поставить на колени нас слабо!
Со взглядом, полным тебя
Песня из мюзикла «Very Normal People»
Где же ты, одноклассница?
Быстро как время, мы не виделись несколько лет.
Солнце луне оглянется,
Тут же забудет, но для нее это лунный свет.
Странствуя по всей галактике
Луна ждет вечера, хочет солнцу сказать привет.
Но есть закон космонавтики. Да.
Битая метеоритами,
Уходит снова в тень она своей земли
Или же, навсегда забытая,
Одиноко слышит чьи-то клятвы в любви.
Где же ты, одноклассница?
Кем-то нелепо придуманы автодороги,
Мимо нас разводят пятницы
Им все равно, что я брожу где-нибудь одиноко.
Знаю, будет возможность все же дана
Однажды встретить друг друга, наверное, где-то.
Встань у обочины.
Там, перед фарами,
Меня узнаешь по лохмотьям, гитаре и джинсам.
Знаю, будет возможность все же дана
Друг друга встретить, и это пророчено кем-то.
Встань у обочины.
Там, перед фарами,
Встретишь – узнаешь. Мой ботинок шагами сточен,
С лицом я, полным пощечин,
Но с сердцем, полным ударами,
И взглядом, полным тебя.
Кажется, мне только кажется:
Нет капли крохотного волшебства.
В узел наши пути не вяжутся,
Недолетают даже и по ветру слова.
Но забыть – тебя мне не забыть.
Из двух галактик уподобляясь кометам.
Изредка на свете, может быть,
Сходят с орбит своих вместе лететь и планеты.
Знаю, будет возможность все же дана
Однажды встретить друг друга, наверное, где-то.
Встань у обочины.
Там, перед фарами,
Меня узнаешь по лохмотьям, гитаре и джинсам.
Знаю, будет возможность все же дана
Друг друга встретить, и это пророчено кем-то.
Встань у обочины.
Там, перед фарами,
Встретишь – узнаешь. Мой ботинок шагами сточен,
С лицом я, полным пощечин,
Но с сердцем, полным ударами,
И взглядом, полным тебя.
Знаю, будет возможность все же дана
Друг друга встретить, и это, наверное, кем-то
Нам с тобой пророчено.
Встань у обочины.
Встретишь – узнаешь. Мой ботинок шагами сточен,
С лицом я, полным пощечин,
Но с сердцем, полным ударами,
И взглядом, полным тебя.
Дворцам ВДНХ
Беспризорные дворцы ВДНХа,
Призраки позапрошлой эпохи,
Великаны под мантией изо мха,
Это ветра гул? Нет, ваши вздохи.
Запаркуй свою рикшу, студент-казах,
Я сойду, мне их вздохи знакомы.
Они те же. В далеких седых веках
Римских вилл так дышали фантомы.
Превращаясь в руины, под дерн травы
Вы уйдете, как те. Но обломки,
Может быть, только их, на раскопках Москвы
Захотят снять туристы-потомки.
ЛЕОН на Невском
Из мюзикла «Very Normal People»
Очкует Невский под ногой. И мой Харлей.
Давлю на полную, как Боб Марлей.
На тротуаре телки, Брильянты в холке,
Дороже втрое, чем весь «ты ты ты ты».
Очкует Невский под ногой. И мой Харлей.
Давлю на полную, как Боб Марлей.
Не проезжаю, Они дадут легко.
Если в кайф это дерьмо, Кричи «о-о-о-о-о-о-о».
Кто говорит там – байкеры не в моде.
Это ты не в моде.
Стой на переходе, на взводе, жди зеленый,
Холеный, в себя влюбленный, у себя в почете.
А внутри меня дьявол, дьявол, он в моей плоти.
Кричит «Дай мне выйти наружу», его я создал,
Запсихозомбирую наповал. Ты ничто, ты кал,
Ты даже не вспомнишь, за чью партию голосовал».
One, 2 3 power.
Мне плевать, кто ты, ты олигарх, ты босc, ты власть,
Приеду на Private Party, испорчу торжественную часть.
Если тебе мало, слушай тогда, какая пойдет масть:
С твоей невестой, в твоей постели, мы заморочимся всласть.
Думаешь, ты крутой, типа крутой, да нет, ты – простота,
С твоей подружкой на выпускном, это я был тогда.
А знаешь, почему мне дала. Я тут, а ты в facebook-е всегда.
И мне можно все, мне дозволено всё, я рок-звезда.
Очкует Невский под ногой. И мой Харлей.
Давлю на полную, как Боб Марлей.
На тротуаре телки
Брильянты в холке.
Дороже втрое, чем весь «ты ты ты ты».
Очкует Невский под ногой. И мой Харлей.
Давлю на полную, как Боб Марлей.
Не проезжаю, Они дадут легко.
Если в кайф это дерьмо, Кричи «о-о-о-о-о-о-о».
Запрыгивай, сеньорита, под седлом есть кондом.
Шато Марго пол-литра, сеньорита, но это потом.
Бросай своего толстого типа, ну, давай, бегом.
Переспит со своим кошельком, ему не в облом.
Уперлись в спину твои две упругие дойки,
Менты по стойке. Бентли у твоего типа не бойкий.
Чехлы после этой гонки пусть прополощет на Мойке.
А мы с тобой по Приморскому – и до ближайшей койки.
Снимай с меня все, сеньорита, только не трогай мой Брейл.
Don’t touch my Breil, сеньорита. Don’t touch my Breil. ОК.
Подарок друзей. Какое тебе дело до жизни моей.
Don’t touch my Breil, никогда не трогай мой Брейл. ОК.
На каком чертовом море ты так загорела?
Ты у кого научилась всему так умело?
Стой, сделано дело, давай, одевай свое тело.
Такси за мой счет, тебя уже ждет, чао, белла.
Очкует Невский под ногой. И мой Харлей.
Давлю на полную, как Боб Марлей.
На тротуаре телки, Брильянты в холке.
Дороже втрое, чем весь «ты ты ты ты».
Очкует Невский под ногой. И мой Харлей.
Давлю на полную, как Боб Марлей.
Не проезжаю, Они дадут легко.
Если в кайф это дерьмо, Кричи «о-о-о-о-о-о-о».
Для передачи «Гражданин поэт»
Для передачи «Гражданин поэт»
Созрела басня. Вот ее сюжет:
Гудок, из разновидностей клаксона,
Придуманный, чтоб всех предупреждать,
И хор, заточенный для унисона,
Не могут вместе сосуществовать.
Один закон у хора – петь послушно,
И получать за это все благá,
Петь только так, как дирижеру нужно,
Зацикленному на себе слегка.
Пустяк, если есть в хоре безголосый,
Для массовости подойдет вполне,
Но вот гудок на языке с занозой
Молчать не постоящий в стороне,
– Это уж слишком, зто амормально.
И вот гудку готовый приговор:
«За то, что ты не как мы все, не хххор,
(В вердикте «в» стояло изначально)
Особенно, за неуемный вой,
Разжаловать, уволив отовсюду».
Из хора голос даже был: «С толпой,
Иди теперь себе гудеть, Иуда!»
В ответ гудок прощальный не был дан.
Для бисерометанья хор – не место.
Им довод нужен из другого теста
С простым рабочим именем – таран.
Совет
Начать писать стихи, поэму, повесть,
В соборе литургию отстоять,
Или же просто, милостыню дать,
Скажи, Исус, как успокоить совесть?
– Вопрос все чаще и из разных мест,
От блогера, политика, поэта.
Не знаю. Не хочу давать совета,
Лишь – не давайтесь колотить на крест.
Ходатайство
Святым Петру и Павлу. Ходатайство.
Прошу поднять на уровень кольца
Пенетенцириального хозяйства
Актера О. Ефремова (отца).
Замолвлено от моего лица
Души без вида на зазнайство,
В полном сознании без разгильдяйства,
Д. Гакена, с начала до конца.
Post scriptum: дух умершего актера
Явился этой полночью во сне,
Просив походатайствовать, ко мне,
Не уточнив причину, по вине
Того, что сон мой оборвался скоро.
Я слово дал. Исполнен договор.
Ирине Гакен
В ладони столько линий. Бог и случай,
Маршрутом в навигаторе-судьбе
Вели, с какой же точностью, к тебе
По трассе скользкой, вязкой и зыбучей.
Вдруг бы ошиблись! Нет, не думать лучше.
Невидимый маяк в большой воде,
Среди других, мерцающих везде
К тебе привел. Скажи, я невезучий?
И пусть прошли букеты и цветы.
Зато мы, с нашей на двоих кометы,
Видны другим. Но только с высоты
До злобы думать грустно, что предметы,
К которым прикасались я и ты,
Исчезнут все, когда-нибудь и где то.
Антоний и Клеопатра
(Проба для пьесы)
АНТОНИЙ
Это моя любовь, она виной всему
И мысли, что тебя я недостоин.
Да, побеждал я бой, но не войну.
Всегда второй, и никогда не первый воин.
Величия его не достижим.
Тень Цезаря, я тень его туники,
Его любимец, баловень, как Рим,
Который, Цезарю благодаря, великий.
Тот день, он опрокинул все,
Когда я полюбил тебя, поставив целью
Взаимным сделать чувство и твое.
Пьяним не только страстью и постелью,
Богиней овладев, божественным став сам,
Затмить собою Цезаря, стяжать победу,
Стать первым перед первым. Но богам,
Им не угодно это.
Тебя мне Цезарь просто уступил,
Без боя отдал. Это был его подарок.
Своим величием и здесь опередил,
Любимец триумфальных арок.
Он знал уже тогда, что не к чему
За Клеопатру в бой идти ему,
Она и так его, в других объятьях,
В другом шатре и подвенечных платьях.
И что? В желаниях же с Цезарем своим.
Лишь его меркой сравнивая с ним
Меня. Он это знал. Это еще одна его победа.
Победа и твоя. Увы, я проиграл войну.
Теперь Октавий. Проиграть еще одну?
Или же выиграть? Что будет следом?
Вопрос-ответ
Не хочешь познакомиться с Москвой?
Но не такой, которая с обложки,
Седаново-ветринной и большой,
А той, где муравьиные дорожки,
Проложенные всеми и никем,
От пунктов А,В,С до пункта М,
Где люди, так сказать, простого типа?
– Нет, что-то мне не хочется, спасибо.
Потолковать не хочешь с чудаком
Во рту со сталинской пахучей трубкой,
И в тапочках домашних, босиком,
Застывшим у подъезда над приступкой,
Под окнами, где жил его сосед,
Пока не стал табличкой? – Нет, спасибо.
С ним покурить его махорку, либо
Стакан ему налить? – Спасибо, нет.
Послушать хочешь музыку студента,
Передвигающегося пешком,
Без средств всеобщего эквивалента,
В кредит истраченного на альбом
В четыре трека и на запись клипа,
Как раз который в гаджете его
Сейчас-то и звучит, скорей всего?
– Мне этот стиль не нравится, спасибо.
Понаблюдать не хочешь за работой
Бригады из конторы Главмосстрой?
Как ныне, подгоняемы погодой,
Их темп, застопорил им люк кривой,
Или не обозначенная глыба.
Даже Hitachi приглушил свой храп
И закурил, пока идет прораб.
Не хочешь дать совет им? –Я? Спасибо.
Тогда ответь хотя бы на вопрос,
Который ради любопытства чисто:
В эти дворы, кой черт тебя занес,
Как бы сказать помягче, интуриста?
– Все очень просто. Тот, кто круглый год
Работает до шееперешиба,
Как отпуск не планируй, занесет
В свою среду опять, после пяти «спасибо».
Тане Лавреновой
Ангел-хранитель есть. Он не реален,
А, именно, он есть, материален,
Имеет имя, адрес, телефон,
Который не бывает не включен.
Всем, позвонив он поздно или рано,
Даст импульс, даст идею, даст толчок,
Даст стимул и… – и ничего в залог.
Его зовут... Ее зовут Татьяна.
Двор у Филевского парка
Плафон фонаря и серый фасад
Железобетонной многоэтажки,
Такое же небо и листопад,
Не получивший неделю поблажки,
А ржавую кисточку октября,
И Лужа, в ней снова плафон фонаря,
И снова фасад, не цвета пастели,
И небо так далеко, как в туннеле,
И пасмурно так же, и листопад,
Но листья его прилетают назад.
Два голубя
Два голубя на чугунной ограде,
В том месте, где был двуглавый орел,
Чистят перо, чтобы быть при параде,
В порядок приводят мокрый подол.
Как вдруг, подстрекаемые соблазном,
В небо кидают таинственным глазом,
Не улететь ли сегодня на юг,
Из- под деревьев домашнего парка,
Туда, где лимоны, каштаны и жарко.
Идея шальная. Согласен. А вдруг?
Конкурсантам «Вечерней Москвы»
Нет более жалкой картины,
Чем декламирующий поэт
Свои, монотонно, терцины
Десятку друзей тет-а-тет.
Листы А-4 формата,
Как Библия, в правой руке,
И левою тыча куда-то,
Чего-то тая в кулаке.
Но дикция крайне невнятна,
Все время на ноте одной,
То, что говорит, – непонятно,
Как старец, не сам ли с собой?
Поэты точеного слога,
Свои не читайте стихи.
Со стороны, так убого
Звучат они, хоть не плохи.
Довериться лучше актерам,
И не опозоритесь вы,
Как конкурс стихов «Ipsum lorem»,
Портала «Вечерней Москвы».
Эрике
Любовь, когда приходит, то – повсюду.
Гони вон из груди ее, она
Пронзает сердце сзади, где спина,
И жжет, в сотню лучей горя оттуда.
В холодный прах не выгоришь покуда,
И не уйдет. Жизнь высосет до дна.
Исчезнет все, останется одна,
Вокруг костей кружить, как барракуда.
Кто знает, как спастись, – ответа нет.
Никто не даст руки, не кинет трапа.
Дурацкий разве что дадут совет.
А что совет, он не нужнее скраба:
С тоски писать стихи, как тот поэт,
Боготворя возлюбленную...
Милене
Ты победила. Признаюсь, я смят.
Теперь давай все возвратим назад.
Восходы и закаты, небо, розы,
Твой первый ненарочный поцелуй,
И шепот мой: «Милена, не рискуй»,
И страсть объятий, и от счастья слезы,
И майские предательские грозы
Под горький аромат промокших туй,
И мотороллер – мертвый, как ни плюй,
Ты помнишь, ехал разве что с откоса,
И бесконечную, в секунду, ночь,
Твои слова: «Об этом я мечтала».
Твои – мои слова, они точь-в-точь…
Но я смолчал, а ты не промолчала.
Как мне тебя вернуть теперь, как смочь?
Попробуем давай начать сначала.
Асоль
– Я вас обидеть не хочу, однако,
Принц, он придет, буду ему жена.
– Асоль, припудри нос, езжай в Монако.
Там их, как за сараями овна.
Самцы, такую оторвут с руками.
– Принц, он за мной придет под парусами,
Я видела во сне их алый цвет.
– Асоль, проснись, да тут и моря нет,
Ближайшее, полдня на самолете.
Ты что, подруга, ты не дура, вроде.
Упс! Не по тексту. Слушай, старичок,
Давай, толкай финальный монолог.
– Там в парке на холме в тени под кленом
Прижмись к стволу спиной, закрой глаза.
Деревьев беспокойных голоса,
И ветерок ладошкою по кронам.
Вдруг вопреки всему, не по законам,
Когда кругом все против, ветер – за.
Он алые надует паруса
И принесет их вместе с морем Черным.
Достаточно опять глаза открыть...
Там паруса. Хоть и не может быть.
Кто мы
Мы ставим аудиофильмы.
Это Смесь радиоспектакля и кино,
Изображение заменено
Синхронным комментарием сюжета
Актерами. Обычно, это два.
Присутствуя, как зритель, в кинозале,
Они, что на экране показали,
Подтекстом трансформируют в слова.
И если нужно, обсуждают также
Характеры и внешность персонажей.
И более того, дают совет
Для режиссера, как поставить свет,
Какой дать ракурс и какого плана.
Итак. Их голоса – вместо экрана.
Это один, и есть второй закон
Для аудиофильмопроизводства:
Усилить эмоциональный фон,
Чтобы себе добиться превосходства –
Все тексты носят рифму и размер,
Такой же, как и этот, например.
В слогах, продуманные до нюанса,
На протяжении всего сеанса
Все реплики завязаны стихом,
Не декламируемые притом,
(Здесь многое зависит от актера)
А ненавязчиво, просто, как речь,
Без пафоса и лишнего задора,
Чтоб интерес к себе не пережечь.
Шумы и спецэффекты тоже в меру,
Вообще, их в сцене заменить – пустяк,
Коротким примечанием, к примеру:
«Экран. Ferrari прорычала так,
Что затряслись колонки кинозала».
Или: «Эффект в 3D, не много и не мало»
Роль музыки: стандартный саундтрек,
Но крайне усечен под монологом,
Есть, но не видим, как программный тег
В Википедии, следует за слогом.
Он крайне важен, правильный мотив
Эмоциям дает еще прилив
Влиянием то явным, то не явным.
Ну, и так далее... Теперь о главном.
Нас, аудиофильмы и игру
Созвездия талантливых актеров
Откройте для себя, без лишних споров,
На нашем сайте: gaken(точка)ru.
Поэтам стихов.ру
Лавина копится? Так обрушь.
Но не зуб за зуб, око за око,
Поэт, не это твоя дорога –
Пустомель, болтунов и крикуш,
Ты не имеешь право на чушь,
Ибо открыто таинство слога.
Во временном отсутствии Бога
Нам суждено быть ловцами душ.
Дать причащение непричастным,
Путь показать тем, кто ищет мост
Между обыденным и прекрасным.
Путь на тот берег, сложен ли прост,
Он у каждого может быть разным.
В конце считается лишь прирост.
Урок поэзии из неправильных фраз
Возьмите любую неправильную фразу
Длинной в две строки, разнодлинные на слог.
Расставьте ударения. На пальцах сразу
Слога пересчитайте, и затем в пучок
Свяжите рифмой, разумеется, попарно.
И так, и клонируя их однополярно,
Писать, не торопясь, продолжите рассказ,
Создав поэзию из неправильных фраз.
Федору Клюеву: ответ на рецензию
Есть люди, которые понимают людей,
Есть люди, которые понимают их мысли,
Под призмой своих, совершенно иных идей,
Не искажают чужие, вовеки, ни присно.
Сканируя, не причиняют ущерб умам,
Не ставят палки в ускоряемый ими ротор.
Эти люди иногда посылаются нам
Сам не знаю за что. И ты из них – Клюев Федор.
Непросто, но быть таким – вот еще аргумент:
Есть камни, которые летят в спину за нами,
Их стоит собрать, и всегда иметь под руками,
Они весьма подойдут забутить постамент
У возводимых в нашу честь, триумфальных арок.
Эти камни просто воспринимай как подарок.
Зависть
В подземном переходе инвалид
На райсобесовской коляске
С синдромом нервной тряски,
В ладони с мелочью сидит,
Другою тянется к прохожим.
Бездомный нищий рядом с ним,
С карманом, все еще пустым,
Он просит милостыню тоже,
И с черной завистью глядит
На инвалида, то как в руки
Червонец новенький на вид
Ему упал: «Везет же суке!»
Гражданам Катаньи
Из аудиофильма «Адмиральская дочка»
Однажды, двадцать семь веков назад,
В Сицилии, в подножии вулкана
Был греками построен город–сад.
Те греки знали, поздно или рано
Проснется Этна и сожжет их дом,
Забрав себе их жен с их сыновьями,
И надругается и над богами.
Ответь, зачем, какой был смысл в том?
Катанья, целых девять извержений
Ее испепеляли девять раз,
Однажды в ночь похоронив за час
В сто тысяч заживо захоронений.
Катанья вырастала вновь, причем
Еще великолепнее и краше
На пепелище предков, как на страже.
Ответь, зачем, какой был смысл в том?
Не отвечай, вопрос не для сознанья.
От Этны не сместившись ни на шаг,
Покажет и десятый раз Катанья
Апокалипсису упрямый фак.
Мы не из несгораемого мяса,
Мы просто уж такими рождены,
Своей Катаньи кровные сыны,
Как Феникс, все живее раз от раза.
Частушки Мареммы
(Поются под волынку)
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился комарок.
Меж комара и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился и сверчок.
Меж комара, сверчка и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился паучок,
Меж комара, сверчка, паучка и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился петушок,
Меж комара, сверчка, паучка, петушка и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился и мышок,
Меж комара, сверчка, паучка, петушка, мышака и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился ястребок,
Меж комара, сверчка, паучка, петушка, мыши, ястребка и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился и коток,
Меж комара, сверчка, паучка, петушка, мыши, кота, ястребка и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
К нему жить попросился и волчок,
Меж комара, сверчка, паучка, петушка, мыши, кота, ястребка, волчка и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Раз, муравей построил теремок,
Туда пришли медведь, слон, носорог,
Так жили, но слон встретил мышака,
С испуга было столько бардака!
Меж комара, сверчка, паучка, петушка, мыши, кота, ястребка, волчка, медведя,
насорога, слона и муравья
Я полюбил неверную тебя.
Ребус заглавных букв
Маленький мальчик
Авантюрист,
Как попугайчик,
Замыслом чист,
Алкозависимый
Вредной едой
Тащит в макавто
Ранней порой,
Автомакзавтрак
Купит домой!
ПОПЕРЕК ГОРЛА,
В ПЕЧЕНИ СВЕРЛА.
Полина
Окна домов с тобой встречают солнце.
Ты просыпаешься рано, идешь в метро тихо, тихо.
Полина, ты как небо.
Полина, ты как утро.
Если окликнуть, ты смутишься, краснея.
Ты замечательна, улыбкой скрывая
Твои заботы,
Твои проблемы.
Ты ходишь скромноодета,
чтоб быть незаметной,
Ты даже обрезала кудри,
Достигла цели,
Чтоб на тебя не смотрели.
Ты поешь свои песни в больнице и школе
Сама под аккорды потертой гитары,
С тобой поют дети.
Ты им нужней всех на свете.
Когда читаешь о любви романы,
И проступают слезы от счастья,
Стыдиться вовсе не надо
Себя, Полина.
Ты доверяешь ромашкам секреты,
Им шепчешь снова, снова, и снова:
«Не любит – любит»… Зачем ты
Эти два разных слова?..
Я в это верю
Песня из аудиофильма «Мечты Сбываются»
Почему всегда
Хочется сказать так много,
Музыку пропеть тебе словами,
Услышишь ли ее, напрасно ждать,
Верить и снова ждать и ждать,
наедине с мечтами.
Были бы музыкой слова, лишь музыкой,
Играла бы ее и играла, опять играла,
Все рассказав обо мне.
Но, повстречав тебя в толпе народа, умолкаю,
Послав привет, не спросив, а как у тебя дела.
Твои дела как, что нового, как работа?
Кошка как?
Песик
Вырос?
Дурацкие вопросы
Всегда вредят, всегда сбивают с толку
И вечно портят нам все.
Как я хочу иметь возможность не стесняться,
Не стыдясь себя, сказать тебе однажды
очень громко,
Что всегда тебя любила
И что ты мне всех дороже,
Что любить любая сила
Запретить уже не сможет,
И плевать мне на любого,
На насмешки отовсюду,
Буду ждать этой минуты,
Чтоб сказать хотя бы слово
Так нежно, как умею,
Сердцем и душой всею
Наконец, тебе откроюсь.
Но, увы.
Точно знаю, я промолчу от страха.
Отойду туда, где не заметишь ты.
Не знаю, встречу ли тебя еще.
Или опять, смолчав, не использую я
и эту возможность.
Ты пойми, читай любовь мою по взгляду.
Там всегда все то же было.
Что лишь ты мне всех дороже
Что любить любая сила
Запретить уже не сможет,
И плевать мне на любого,
На насмешки отовсюду,
Буду ждать этой минуты,
Чтоб сказать хотя бы слово
Так нежно, как умею,
Сердцем и душой всею
Наконец, тебе откроюсь.
Если же не предназначен мне ты,
Отойти я в сторону готова,
Ждать и ждать, и ждать, когда за это
Ты на меня посмотришь, взглянешь снова.
Позовет любовь любить другого,
Не соглашусь, не поступлю нечестно,
На полмысли, на полслова.
Я и ты,
И музыка, как песня,
Глубже океана,
Преданней, чем сердце,
Нас соединит внезапно
Так произойдет, знаю.
Да. Я знаю.
Экипажу Коста Конкордии
Отрывок из аудиофильма «Адмиральская дочка»
Все это происходит, но не с вами,
А сцены фильма, сцены из кино,
Или кошмарный сон, но из него
Нельзя очнуться, ущипнув ногтями.
Страх есть и нет, как стянутый ремнями
Смирительной рубашки, замер. Но
Ждет вырваться в мгновение одно
С паническими воплями о маме.
Коста Конкордия, ее ремни –
Всего три обстоятельства, они-
То и держали страх в сегменте «норма»:
– Какой-то порт вблизи, его огни;
– Как хорошо, что нет сегодня шторма;
– И эти люди, на которых форма.
Разрыв
Отрывок из аудиофильма «Адмиральская дочка»
Как подобрать ту правильную фразу,
С которой все начать? Как выбрать тон?
Наверно, в этом кто-нибудь силен,
Я – нет. Я говорю без выкрутасов.
Тебя любя до страсти, до экстаза…
Увы, но в обстоятельстве времен
Союз наш оказался обречен,
Сегодня – завершающая фаза.
Могу сказать банальное «прости»
И предложить попутно подвести
Хотя бы до ближайшей остановки.
Я, как и ты, заложник обстановки.
«Подлец»… Назвав меня так, ты учти:
Этот финал – он не был в заготовке.
Рвать грудью ленту
Ария Андрея из аудиофильма «Сказка о Любви с Первого Взгляда»
Рвать грудью ленту, сотрясая финиш первым
В жесткой гонке лицемерий,
Ежечасно, сквозь толпу в противоходе,
Где, не страхуя жизнь, идти судьбе навстречу,
Не держа за плечи,
В страх ушедших прочь, и тех, кто предал.
Терпеть плевки в затылок, ненависть, их зависть,
На треке зла, педаль цинизма дав до пола,
Заставить совесть замолчать ударом воли,
Рубить канаты
И, запалив мосты, в себе стереть в одну секунду то, что было,
Чтобы не стать слабей на шаг от пьедестала.
В слюне оскала позабыть, уподобляясь цвету ночи,
Что было солнце.
Но, когда твоя рука в моей ладони,
Этот мир светлеет под прожекторами.
Все вокруг – то, что не ты – в их свете тонет,
Исчезая, не касаясь их тенями,
Нас благословив, по крайней мере,
Я в это верю.
Снова я в сомненьях, отступаю, наступаю
В одиночестве сражений,
Где вокруг меня по кольцу пожары,
Одни пожары, одни удары.
И всюду раны, и не проходят, и их не лечат,
Всегда открыты.
Сжимая зубы, прорываюсь, снова первый,
Загнанный волк, учуяв брешь и стервенея,
Подобен мне, в прыжке перелетает пламя
На крыльях нервов.
Но, когда твоя рука в моей ладони,
Этот мир светлеет под прожекторами
Все вокруг –то, что не ты –в их свете тонет,
Исчезая, не касаясь их тенями.
Нас благословив, по крайней мере,
Я в это верю.
Дуэт Юлия и Алисы
Из аудиофильма-мюзикла «Very Normal People»
ЮЛИЙ
Все чудеса на этой стороне планеты
Придуманы только тебе для ореола.
Когда являются они, то ясно, где ты.
Как музыкальный фон они тебе для соло.
АЛИСА
Только скажи, и я твои раскрашу ноты
В цвета, которые вокруг тебя повсюду
Соединяют и закаты и восходы
С водой Невы. Она, как ты, боится чуда.
ЮЛИЙ
Ты отражение далекого салюта.
Как я боюсь, но как хочу идти к тебе я.
Ты летний гром, его хлопки, они повсюду,
На глубине Невы они еще сильнее.
ВМЕСТЕ АЛИСА И ЮЛИЙ
Предполагая, что любовь имеет цену,
Готовы мы – и я, и ты – платить любой.
ЮЛИЙ
Предполагая, что любовь имеет цену,
Я всё отдам, что есть, не размышляя.
Я ей заплачу собой.
АЛИСА
Нет, не бессмысленна любовь, я знаю твердо.
Она как ветер в парусах на бригантине.
Но никогда не выходящая из порта,
Ее борта – всего лишь груда древесины.
ЮЛИЙ
Ради любви навстречу буре от причала
Готов на лодке выйти сквозь прибой и пену,
Ее сознательно руля к тебе на скалы,
Предполагая, что любовь имеет цену.
ВМЕСТЕ АЛИСА И ЮЛИЙ
Предполагая, что любовь имеет цену,
Готовы мы, и я, и ты, платить любой.
АЛИСА
Предполагая, что любовь имеет цену
Я всё отдам, что есть, не размышляя.
Я ей заплачу собой.
Я ей заплачу собой.
ЮЛИЙ
Я видел многое, что видно лишь поэтам,
За это зрелище платя горькой монетой.
Едва ошибки устранив, вершил их следом,
Как песня новая за песней недопетой.
ВМЕСТЕ АЛИСА И ЮЛИЙ
Предполагая, что любовь имеет цену,
Готовы мы, и я, и ты, платить любой.
Предполагая, что любовь имеет цену,
Я все отдам, не размышляя.
Я ей заплачу собой.
Римские фразы
1
Однажды Петр, апостол, первый Папа
Преследуемых римских христиан,
Приехал к ним верхом, где был их клан,
Споткнулась лошадь об уступ ухаба,
Он шлепнулся. Промолвил, встав опять:
«Да я и так уже хотел слезать».
2
Другая фраза так же знаменита:
«Скажи, О, Господи, куда идти-то?»
Так произнес апостол Петр, когда
Спасаясь бегством от своей же казни,
По Аппиевой трассе шел. Сюда
Иисус явился. Нет, это не басни,
Там в камне до сих пор следы от ног.
И в этом месте, даже, в древность быта
Подняли церковь, входом на восток,
Дав имя: «Господи, куда идти-то?»
И что Петру ответил Боже-свят,
Что тот вернулся в Рим, и был распят?
Неоспоримые доводы
Песня из аудиофильма «Адмиральская дочка. Крушение»
Кто-то молится богу, кто-то стоит под флагом,
Кто-то носит тельняшку даже под черным фраком,
Кто-то посыпан пеплом, а был в багете под лаком,
Кто-то устал креститься, кто-то живет по знакам.
И все они в рамках закона естественного отбора,
Только не ты и не я, по крайней мере, не скоро.
Нам имя – земля и небо, И море,
Мы фауна и флора.
В круговороте потока
От добродетели,
И до порока,
И в обратном направлении,
Всегда в движении –
Это наша дорога.
Холодный ветер, Буря,
Любовь и сила воли, – Ветер,
Буря,
Любовь и сила воли,
Любовь и сила воли.
Любовь и сила воли,
Любовь и сила воли.
Неоспоримые доводы
Даны для сердцебиения,
Чтобы стальными ударами
Заставить бить с каждым днем все сильнее, сильнее,
сильней, и сильней, сильней сильней.
Мы приближаем небо, вершины, морские впадины,
Или же строим дом, дорогу, рихтуем вмятины,
Воспитываем детей
Такими же,
По крайней мере,
Такими, как были вначале.
Наша привычка бороться, упорствовать, любить,
Она побеждает в финале.
Мы, женщина и мужчина,
Друг другу даны,
Как следствие и причина.
Холодный ветер,
Буря,
Любовь и сила воли –
Неоспоримые доводы
Даны для сердцебиения,
Чтобы стальными ударами
Заставить бить с каждым днем все сильнее,
сильнее, сильней и сильней.
Моему I-Паду
На каждый день бывает свой святой,
Даже на каждый случай. Среди прочих
Иосиф, покровитель всех рабочих,
И Мартин, горьких пьяниц постовой.
Святой Франческо, бдящий за бомжами,
Франческа Римская – для шоферов
Предвидит лихачей за виражами,
Екнув под ложечку, мол, будь готов.
А кто с зарплатой ниже минимальной,
За тех Святой Дженнарий, в доску свой,
Придет решить вопрос материальный,
До ста рублей, практически любой.
И, наконец, помощник для поэта,
Ошибки поправляет все подряд,
Бывает и слова меняет где-то,
Сам по себе, и звать его I-Pad.
Легенда о судне «Любовь Орлова»
И кружат, и кружат, снова и снова,
Под струны гитары и под орган
Прощальное танго «Любовь Орлова»
И он – Атлантический океан.
Похищена – с легкостью – у буксира,
Когда, словно струнку, трос оборвав
У чернорабочего конвоира,
Суда уводящего в переплав,
Он ей произнес: «Мадам, вы свободна».
И в танго манерное, старомодно
Ей руку подав, как призрак, повел
Туда, за девятый вал, на танцпол.
С тех пор в Атлантическом океане
Когда перед штормом танго звучит,
То, это опять момент их свиданий
Для танца в ночи, легенда гласит.
И кружат, и кружат, снова, и снова,
Под струны гитары и под орган
Прощальное танго «Любовь Орлова»
И он – Атлантический океан.
Марина
Шуточная песня
Марина – это девочка из Волгограда,
Когда проходит, смотрят все ребята.
На них глядит украдкой,
Марине так прикольно,
Что даже улыбаются невольно
Им губы под помадкой.
Марина носит майку с номером четыре,
Ее ресницы всех длиннее в мире.
Она завяжет банты,
И если вдруг в морозы
В ее ресничках слезы,
То кажутся – брильянты.
С Мариной кто-нибудь всегда есть рядом,
В кафе, кино и школе,
И если повезет совсем ребятам,
Тогда и на танцполе.
Марина танцевать готова вечно,
Размахивая юбочкой беспечно.
Кто встретится глазами
С Мариной на минутку,
Тот уже больше не заснет ночами,
Влюбившись не на шутку.
Он, осмелев, Марину подождет у входа,
Даст номер телефона,
И будет ждать полгода
Сигнал ее рингтона.
Марина, девочка из Волгограда,
Глаза из шоколада,
На губках карамельная помада,
И розовые щечки, как сахарная вата.
Но если скушать хочешь этот сочень,
Будь на чеку, дружище,
Марина жжется очень-очень,
Как с красным перцем пища.
Жизнь из потрясений
Я не хочу жить по закону,
Как заставляют нас те-е-е
Серые лица и их погоны,
Жить, как живете вы все-е-е!
Я не хочу жить по вашему слову,
Мне наплевать на сове-е-ет,
Я жизнь хочу наугад, жизнь, полную бед.
И позже мы увидимся, как Star,
Чтоб вместе выпить водки в ROXY BAR,
Или же не увидимся совсем,
Погибшие внутри своих проблем:
Одни в гнилом мотеле,
Другие в клубе
И все – в своем You-Tube,
В собственном дерьме.
Я жизнь хочу, всю из потрясений,
Я жизнь хочу, так как в кино-о-о.
Я жизнь хочу из приключений,
Так как у Жана Рено-о-о.
Я жизнь хочу, чтобы все и не поздно,
Как у тех, кто не спит до утра-а-а.
Я жизнь хочу, я хочу – как в рулетку игра.
И позже мы увидимся, как Star,
Чтоб вместе выпить водки в ROXY BAR,
Или же не увидимся совсем,
Погибшие внутри своих проблем:
Одни в гнилом мотеле,
Другие в клубе
И все – в своем You-Tube,
В собственном дерьме.
Я жизнь хочу без сожалений,
Хочу, чтоб всему, (всему) вопреки-и-и.
Я жизнь хочу, чтоб поверх ваших мнений
Мои бы летели плевки-и-и.
Я жизнь хочу, чтобы все и не поздно,
Я жизнь хочу через край.
Узнай эту жизнь, Жизнь такую – узнай.
И позже мы увидимся, как Star,
Чтоб вместе выпить водки в ROXY BAR,
Или же не увидимся совсем,
Погибшие внутри своих проблем:
Одни в гнилом мотеле,
Другие в клубе
И все – в своем You-Tube,
В собственном дерьме.
Московский постовой
Есть дни такие, даже и зимой,
Немного солнца по лицу, не грея,
Скрип снега и безлюдная аллея,
Так хорошо наедине с собой.
Другое дело в мае, на Тверской,
От девушек дымится портупея,
И в голове безумная затея
Рождается на свет сама собой.
Погоны пропотевшего мундира
Скорее бы на вешалку и в шкаф,
Да с девушкой той бы добиться мира.
Был за парковку выписан ей штраф.
Красотка, телефончик все же дав,
На протоколе расписалась: Ира.
Тополь и береза
Тупо смотрит тополь на березу в парке
Через крышу дома своего двора.
Старый, как эпоха, как вороньи карки,
Скрежеты и скрипы – о кору кора.
Голая береза, из узоров гжеля
Еще раз накинув тонкую фату,
Ждет и не дождется милого апреля,
Ласкам торопясь подставить бересту.
Старый март ревниво кутает березу,
Приглашая жестом в мятую постель,
Но в ответ, с ухмылкой, та меняет позу,
Смахивая с кудрей иней и капель.
Тополь, он березу помнит еще деткой,
Первый, в три листочка, хрупкий стебелек,
Первый листопад с надломленною веткой,
Первый шелест кроны, первой раны сок.
Помнит ли береза своего соседа,
Как ему вверяла детские мечты,
Как порой всю ночь тянулась их беседа,
Шепотом, чтоб не подслушали кусты?
По большому счету, это и не важно,
Тополь будет спилен завтра на дрова,
Но ему не жаль, не больно и не страшно,
Он давно сказал последние слова.
Белка и ворона (издержки соц. поддержки)
На липе белка целый день
И вниз, и вверх, и по спирали,
Быстрей, всегда через ступень,
Всегда бегом, всегда в запале
Поднять и положить в дупло
То, что найти ей повезло.
Но, как назло, всегда ворона
С центральной липы, как шакал,
Под покровительством закона,
Слетает к белке раз в квартал,
Чтобы в казну изъять избытки,
Что на вороньем языке,
И в лесопарке и в тайге,
Имеется в виду – до нитки.
Забрать в казну – лишь полбеды,
Беда, что по пути вся стая,
Охотчая до белкиной еды,
Сидит, по доле получая.
Когда же белкина чета
Идет в казну для соц. поддержки,
Ответ один: «Казна пуста,
Вас много, а у нас издержки».
Афродита и дед
На пляже девушка в бикини,
Как Афродита, как в кино.
Раскрыли челюсти разини,
Какое тело! Кожа! Но...
Ниже спины татуировка:
«Семеныч. 80 лет».
Что позабыл здесь старый дед,
Мне даже представлять неловко.
Автору Жести Ткачей
Ты крепко спал, когда явился некто
И закричал прямо во сне: «Внимание!
Я смог бы выполнить твое желание,
Одно, любое, в качестве респекта».
Вот так, без подготовки, без проекта,
Не дав подумать пару дней заранее,
Желать здоровье или состояние,
Ты ляпнул вдруг про статуи с проспекта.
«Хочу, что бы умели говорить».
Волшебник ухмыльнулся: «Так и быть».
И статуи с тех пор, их звать Ткачами,
Такими оказались болтунами,
Могут сказать, как камень запустить,
И матом, и по-русски, и стихами.
Режиссеру Даше Лебедевой
Итак, поздравляю с дебютом.
По времени фильм очень мал,
Но слезы твои оправдал,
Поверь, Даша, было все круто.
Вот, слезы, узнать бы – откуда.
Они за того, кто страдал?
Они от эмоций, что зал
Твой будет ли с этой минуты?
Какой бы там ни был ответ,
Таких слез у звезд Голливуда
Нет даже в момент их побед,
А только в момент их дебюта
И только когда с ними Дед.
Поверь, Даша, было все круто!
Кто плакал, не скажет, что нет.
Цыганская Афродита
Не прилетают ангелы сюда.
И даже и с фантазией поэта
Вообразить прекрасным место это,
Глаз не закрыв, получится ль едва.
Здесь и весной пожухлая трава,
Вороны избегают эти крыши,
И мертвый остов тополя всех выше
Глядится в удручающую быль,
Гнилой фасад, уже без штукатурки,
В эпоху был с претензией на стиль,
Ухабистый асфальт дороги, пыль,
Поребрик, вросший в землю и окурки
Под дверью из фанеры и мочи,
Открытой в переклин на кирпичи,
Такой же отвратительной с изнанки.
Но вдруг… фигура девушки, цыганки,
Всему, что тут присутствует, в контраст.
Воображение меняет виды,
Земля переворачивает пласт,
Цыганская выходит Афродита.
Нет больше ничего. Она одна.
Кровь из огня, жасмина и вина,
Поклонников и рок-н-рола Пресли.
Неприручаема, и даже если
Кому невеста, никому жена.
Мысли студента на мастер-классе поэзии
Как не хочется этого дядю
И его разговор про стихи!
Время нет для такой чепухи,
Когда думаешь только про Катю.
Про ее озорные банты
Прямо сверху ее мотошлема
Цвета маков, весны и же'тэм-а,
И дождя из огней и воды.
Когда думаешь только о Лене
С кошкой Kitty в брелке на ключе,
С Кошкой Kitty на левом плече,
С кошкой Kitty на собственной тени.
Когда думаешь только о Наде,
А ее перламутровый Smart
Поцарапанный взрывом петард
Party ( в честь же кого было, кстати?).
Когда думаешь только об Ире,
О коленях ее на засов,
О глазах за оправой очков,
Вот бы только бы с ней на квартире.
Когда думаешь только о Даше,
Запах лака пурпурных ногтей,
Когда думаешь только о ней,
Ну и, может быть, только о Маше.
Этот дядя читает стихи
Ни о чем и с отвинченной рифмой.
От телеги и старой сохи,
Декламировать шел лучше в Склиф бы.
Тем, кто ходит на встречи одноклассников
Прошлое ушло в десяток фото,
В ящики семейного комода,
В трещину балконного стекла,
В брошенные навсегда дела.
Ну, и черт с ним, с прошлым проходящим,
А кому оттуда червячок
Точит селезенку в настоящем,
Испеките для себя пирог.
Вот рецепт. Из первого протеста
Подростковых недовольных лет
И желаний переделать свет,
Намолоть муку. В замес для теста –
Дрожжи из имен учителей,
Обязательно, начальных классов,
Или же из профилей и фасов
Самых близких в те года друзей.
Остальных пошинковать в начинку,
Прежних кавалеров и зазноб.
Лучше переваривать в сироп,
Им пирог залив наполовинку.
К ним туда и бывшего дружка.
Ягоду поверх для украшенья,
Из секретного для всех грешка,
И в духовку до приготовленья.
Дать остынуть, чтоб не обожгло…
Есть, твердя, что было, то прошло.
Все поправить можно
Песня для Ирины Лариной (муз. К. Марков)
Телефон молчит. Может быть, слова
В проводах остыли по пути сюда.
Может быть, отключен роуминг сети.
Может быть, мой номер стер случайно ты.
Вечером я одна,
В доме затушенных свечей.
Знай, будет так пустить несложно
В дом незнакомых мне гостей.
Все поправить можно,
Это большой букет из роз
Это бокал вина и это взгляд всерьез.
Желтое такси вызвано давно,
Отменить мешает этот вызов «но».
Можно, но не нужно, Пусть все будет так
Нужно вызвать ревность, нужно сделать шаг.
Ночью отвечу да.
Он подарил мне цветы.
Пусть это сделать будет сложно,
Пусть обо всем узнаешь ты.
Все поправить можно,
Это большой букет из роз
Это бокал вина и это взгляд всерьез.
Утро из дождя, без тебя с другим,
В параллельном мире, где ты только дым.
Дым, но почему то он всегда в глаза.
Больно, и невольно, как огонь, слеза.
Будет другая ночь,
Кто-то подарит мне цветы.
Но в мире этом все так сложно,
Не исключенье я и ты.
Все поправить можно,
Это большой букет из роз
Это бокал вина и это взгляд всерьез.
Все поправить можно,
Это большой букет из роз
Это бокал вина и это взгляд всерьез.
Разлитый лак
В столярной мастерской
Луч розового цвета
На пыли золотой,
Застывшей в час обеда,
Разглядывал верстак.
Все трещины и сколы,
Запилы и обзолы,
И постаревший лак
Оставшийся в волокнах
Напоминать о дне...
Когда луч в этих окнах
Подглядывал извне
В нахохленные веки
За столяром и той,
Кто стал ему женой,
За дочкой хлебопека.
Был, как алтарь верстак,
Объятья, обещанья,
И страстные свиданья,
Ну, и разлитый лак.
Барби
Барби едет в машине,
Барби не взглянет мимо.
Барби давно устала
От слез, от огня и дыма.
Барби в свои двадцать восемь
Видела слишком много,
Ветер из слов в лицо,
И из пощечин дорога.
Барби отправилась в путь,
Видимо, слишком рано,
Ей больше не нужно войны,
Даже побед из обмана.
Барби наказана всеми
Только за то, что любила,
Только за искренность слов,
И как их произносила.
Город огнями в капот,
Люди домой в сериалы,
Тянут им руки во след
У бутиков зазывалы.
Вдруг мне приходит на ум:
Движется мир по спирали
Вместе со всем, что внутри,
И можно прийти в начало.
И, может быть, правильно так.
И надо, чтоб Барби страдала,
Чтоб положить конец,
Чтобы начать все сначала,
Чтобы вернуть тот день,
Где ели вишню с ветки,
И полагали что жизнь
Не улетает из клетки.
Может быть, правильно так.
Может быть. Может. Да, так!
Барби II
Барби едет в машине,
Не смотрит мимо.
Барби давно устала От слез и грима.
Барби в свои двадцать восемь
Видела слишком много.
Ветер из слов в лицо,
Из пощечин дорога.
Барби наказана всеми
За то, что любила,
Только за искренность слов
И как их произносила.
та-да-ба-да
Город огнями в капот,
Давно уже ночь.
Барби отправилась в путь,
Видимо, слишком рано,
Ей больше не нужно войны,
Даже побед из обмана.
Как далеко то время,
Когда смущали взглядом
И полагали, что вечно
Будет с тобой тот, кто рядом.
Жизнь не закроешь в клетке, Она летит
С твоей распахнутой ладони
В долину бед.
В долину бед.
та-да-ба-да
Город огнями в капот,
Давно уже ночь.
Может быть, в этом-то и смысл,
Барби,
Твоей дороги.
Может быть, жизнь с тобой должна быть
Чуть-чуть жестока.
И может быть, эта грустная сказка
Вращается по спирали
Вместе со всем, что внутри,
И можно быть снова в начале.
И пережить опять все по минутам
Опять с такой же болью
На рану сыпать солью.
та-да-ба-да
Город огнями в капот,
Давно уже ночь.
После работы народ
Бежит домой к телевизорам прочь.
Вдруг мне приходит на ум:
Если не все – лишь пыль и шум,
И было в жизни что-то прекрасно,
Тогда страдала ты не напрасно.
Может быть, правильно так.
Е-е-е-е
Может быть. Может. Да, так!
та-да-ба-да
Дочке олигарха
Дочь олигарха так крута,
Презрительна к чернорабочим
Своих компаний, да и к прочим,
Из Bentley видит их когда,
То корчит нежную мордашку,
Как будто вляпалась в какашку.
Ах, если бы сказали ей,
Как ворошил дерьмо неслабо
Студентом в стойотряде папа
Всего за двадцать пять рублей,
Что, вобщем-то, неплохо было,
Ей-ей бы, девочку стошнило.
Девушке в майке Розового Кролика
Невский. Кафе. Витрина. Столик.
Чашка. Мобильный. Манжеты. Он.
Девушка в майке «Розовый кролик».
День. Тротуар и толпа как фон.
Дарятся флаеры и улыбки.
Переключается светофор.
Звуки посуды, бесед и скрипки,
С вкусом арабики и Carte d'Or.
Требует счет жест руки мужчины.
Снова включается светофор.
Небо в багете пустой витрины,
Грязная чашка, столик и сор.
Девушка в майке «Розовый кролик»
Взгляд нежно-милый, улыбка в буклет.
Так необычна, как будто бы ролик
Кинорекламы советских лет.
Лицам в ответ расслабляются лица.
Руки хватают нужный листок,
Кто-то в браслетах, кто-то и с пиццей.
Глаз машинально в колонку из строк.
Цвет апельсинового светофора.
Девушка. Он. Улыбка и взгляд.
Губы из радуги и задора.
Губы в улыбке усов невпопад.
Гайя
Отрывок из аудиофильма «Адмиральская дочка. Крушение»
Танцую мечту при свете луны.
Колю в пустоту на гвоздики сны.
Любимый, всегда, и спя и не спя,
Их вижу, когда вдыхаю тебя.
Ты эхо гудка, ты море и ночь.
Ты свет маяка, такой же точь-в-точь.
Ты луч по луне. Но вот оживу,
Всё было во сне. Теперь наяву.
Люблю целовать твой запах волос
Опять и опять, всерьез, не всерьез.
Жду ночь и тебя, ругаю звезду.
Часы торопя, танцую мечту.
Анне Колесниковой
Да кто она?! От ангела и беса?
От снега и огня? От тишины из слов
И музыки в воде? От «on» и «off».
Учителка, и через миг – принцесса.
Иллюзия? Продукт кинопроцесса?
Шок перевоплощения таков:
Одних переполняет от стихов,
Другие напиваются от стресса.
Сам режиссер, он ,позабыв закон
Всей академии киноискусства,
Вмонтировал за ней зеленый фон.
Ему шестое подсказало чувство
Из кадра вырезать детали вон,
Ибо все то, что не она, то – пусто.
Анна
Да кто она?! От ангела и беса?
От снега и огня? От тишины из слов
И музыки в воде? От «on» и «off»?
От плоти Афродиты и Гефеса?
Она из роз с шипами из железа,
Из окон к солнцу в ставнях на засов,
Из смеха, профитролей и балов
В эпоху баррикад и марсельезы.
Кто рядом с ней, не может быть простой,
Как минимум, психолог от природы.
Ибо ее не взять одной рукой.
Ее открыть необходимы коды
Из знаков, слов и песен под луной.
И все к ее ногам – взамен свободы.
Райский парк
Был городок, в нем райский парк. Был мэр.
Сменилась мода, как СССР,
И с боголепной миной на лице
Мэр отдал парк попам из РПЦ,
Те, райский парк перекопали в грядки,
Где раньше были дикие цветы
Теперь картошка, лук и перец сладкий,
А где сирень и прочие кусты,
Да в трещинах коринфская колонна, –
Тот самый мэр, отлитый из бетона.
Не стало парка райского в цветках,
Влюбленные гадать на лепестках
Со временем привычку потеряли,
И городок, как позже посчитали,
Стал вдвое меньше, захирев в конце.
Остался огород и РПЦ.
Форнарина
Небо за рваными облаками,
Свет от луны в барельефах из крыш,
Крона сосны высоко над домами.
Луч в твоих окнах, пока ты не спишь.
Площадь пустая. Закрыты витрины.
Где-то фонтанчик струей через борт.
Песня без слов для своей Форнарины.
Пальцы ложатся на первый аккорд.
Он про окно и ее отраженье,
В раме стекла это только мираж.
Он про любовь и про сердцебиенье,
И про ступени на третий этаж.
Дальше аккорды из роз и букетов,
Tiffany, спрятанных в шоколад,
Пары не выброшенных билетов
В кинотеатр на дальний ряд.
Следом за ними другие аккорды,
Самая сладкая тема из тем,
Топик со стразами, кофточка, шорты,
Брошены рядом с диваном совсем.
Будет, пока….
Утро на солнце, небо на зной.
В поле цикады наперебой.
Запах нектара с гулом шмеля.
Пчелы назад, с полей на поля.
Божья коровка и муравей –
В поте лица под ношей своей.
Трель в облаках, и шелест вблизи,
Где-то в траве, пугливой змеи.
Сказано это, новость ли весть?
Нет. Это будет, было и есть.
Будет всегда, неизменно вовек,
Будет, пока не придет человек...
Девушкам не читать
Кукла из фарфора,
Крупные глаза,
Челка, от пробора
Длинная коса.
Платье с кружевами,
Шелк и крепдешин,
Туфельки с бантами,
Как у балерин.
Если куклу нежно
Наклоняешь ниц,
Каждый раз, прилежно,
С трепетом ресниц
Та прикроет глазки,
Застонав от ласки.
Кукла из фарфора,
Что у ней внутри?
Хочешь знать? Так скоро
Бей и посмотри.
Как и все девчонки,
Механизм один, –
Спицы, шестеренки,
Парочка пружин,
Да свисток с мембраной
В голове жестяной.
Честной народ
Когда родная мама
По ней прошлась зонтом,
Она пришла в мой дом,
Моля с порога прямо:
«Возьми к себе, я буду
Послушной, как рабой,
И не одну причуду
Не выкину с тобой».
Звучало так приятно,
И я махнул ей: «Ладно».
На что честной народ
Сказал, заметив здраво:
«Ну, ты и идиот!
Она же та шалава».
Юна, умна, красива,
Одно из лучших тел,
И к ней я прикипел.
Но в ночь корпоратива
Невинным голоском,
Как будто ни при чем,
Она меня спросила:
«Отпустишь в Таганрог?»
Меня как окатило.
Там жил ее дружок.
Я промычал нескладно,
Что означало «ладно».
На что честной народ,
Все зная наперед,
Сказал: «Ты идиот!»
Примерно через год,
Раз, в аэровокзале
Я поджидал свой взлет,
Который задержали.
Вдруг шепот за спиной
Мне прямо-прямо в ухо:
«Давай сбежим с тобой»
Не глюки были слуха.
Она. Ее дружок
Покуривал в курилке.
«Решайся!» – голос пылкий
И камень бы увлек.
И мне все неповадно.
Я ей ответил: «Ладно».
На что честной народ,
Кто ясно, кто не ясно
Сказал единогласно:
«Счастливчик – идиот».
Голливуд
«Плохой» от возмездья бежит,
Прыжок на дорогу с бордюра,
Как поезд, проносится фура
И, по любому, не тормозит.
В мочало, как грелку, героя
Ударами месит бандит,
В финале неравного боя
Скажи-ка мне: Кто победит?
Ливень огня, гильз по колено.
В этом аду, ее целует он.
Она к нему в полунаклон.
Какая романтическая сцена!
Апокалипсис, но ведь
В бункере брошенном этом
Чья-то работает сеть,
Раз холодильник со светом?
Цивилизации падут
И образуются снова,
На память им вечное слово
Из букв на холме – H O L L Y W O O D.
Закрытый клуб
Есть, говорят, закрытый клуб
В Москве для тех, кто слишком скуп.
Банкноты стройными рядками
Разложат перед зеркалами,
Те отражаются в стекле
Мультиплицировав в числе.
Скупым подобная картина
Сродни скачку адреналина.
Вид на хрустящие листы
Из-за зеркал, сюда оттуда,
Довел однажды членов клуба
До несказанной щедроты.
Единогласно порешили
Отдать ту часть, что за стеклом,
Бомжам и неимущим, или
Пусть забирает детский дом.
На смерть лошади в Иваново
У елочки, на площади,
С мешком, в санях, на лошади
Сидел сам Дед Мороз.
Когда его лошадка
Узнала, что под шапкой –
Семен, единоросс,
Откинула копыта.
Естественно, от вида
У всех зверушек шок.
И только Пятачок
Заметил ядовито:
(Наверно, был эСэР)
– Семеныч, без обиды,
Но, мне сдается, мэр
Дал на оленя, не на клячу,
Куда ты заморозил сдачу?
Разъяренная жена
Жена, на мужа свирепея,
Сама себя бьет по щекам,
Истерика, там-тарарам,
И все сильнее и сильнее.
«Любимая моя, ты что?
Уже остановись, довольно, –
Он ей. – Не делай себе больно,
Хотя бы пощади лицо».
В ответ со шлепом оплеуха
И новый крик, и новый шум.
И что же муж? Вернуть ей ум
Решился, грешный. Врезал в ухо.
Свинья или осел
Реинкарнировать свой лик
Был выбор крайне невелик,
Как пепси-кола или фанта,
Всего два скудных варианта:
Или свинья, или осел.
Или копать в навозе рылом,
Лежать в грязи в хлеву унылом
И угодить в конце на стол.
Или же спину рвать под грузом
Весь день, и только изредка,
Задрав вдруг морду в облака,
Затормозить упрямым юзом,
Закрыть глаза и что есть сил
Тому, кто землю сотворил,
Как заорать: «и-а-и-а-и»,
До хрипа связки надрывая.
Шампанское Берлюкки
В последние года
Он пьет вино Frascati,
Но не гурманства ради.
Гурманом был когда,
Предпочитал Berlucchi –
Шампанское, оно
На счастье создано.
Бери бутылку в руки,
Холодную, как лед,
Сними фольгу, народ
Сжимает плечи робко,
Едва свернешь замок,
С хлопком, как выстрел, пробка
Взлетает в потолок,
Виват, дымок и пена
Со звоном хрусталя.
И милая Серена
Шепнет: «Люблю тебя».
Но пена тает скоро,
Как и любовь, увы.
За шумом разговора,
Поклоном головы
И тенью силуэта,
Размытой против света.
Но вот феномен в чем.
Бутылку за стеклом
С шампанским этой марки
За временные арки
Тех лет он перенес,
Надеялся всерьез,
Откупорить при встрече.
Она пришла на ночь.
Он взял бутылку в руки.
«Эй! С временем Berlucchi
Свою теряет мощь».
Он снял фольгу и скобку.
«Эй! Будь настороже!
Без штопора уже
Не выковырять пробку».
Правдивая сказка
Свет в полнакала. Ленивая кошка.
В рамках две фото, под кнопкой Ван Гог.
Бабушка с внуком, вдвоем у окошка
Старую пряжу мотают в клубок.
А за окном подвывает собака.
То за стеной, то в углу, то вокруг
В бревнах избы подозрительный стук.
– Сказку расскажешь мне про вурдалака?
Бабушка, правда, всегда под рассвет
В спальне твоей он сидел, за комодом,
И убегал в темный лес огородом?
Бабушка, правда убил его дед
Подкараулив, раз, возле окошка?
Мне бы от страха и в пятки душа.
Бабушка, шрамы твои на ладошке
Это от дедушкиного ножа?
А вурдалак, он был стар, да, ужасен?
Бабушка, глаз на минуту прикрыв,
Воспоминаний навеяв прилив:
– Нет. Он был молод и очень прекрасен.
Бездельник
День не холодный и не жаркий,
Бездельник на газоне в парке
Колечком спал, казалось, аж
Давно вписался в пей-езаж.
Но полицейский на обходе,
Его убраться попросил.
«Сержант, спасибо, разбудил,
Снился кошмар: Я! На заводе!»
Новогодние обеды
На утро первого числа,
Чтоб не проспать, завел будильник
И прямо-прямо в холодильник,
Там было все, что со стола.
Нарезки, оливье, жаркое,
Селедка в шубе, заливное,
Яйцо с икрой и винегрет,
И в самой глубине щербет.
– Тут хватит и на три обеда.
Приступим. – Так себе сказал,
Еще секунду постоял –
С чего ж начать? Начну с щербета.
Фейсбук семидесятых
Фейсбук семидесятых – лифт.
Обычный лифт в обычном доме,
В котором с номерами, кроме
Из кнопок, разве только «shift».
Не нужен логин, нет пароля,
Жаль, что на грех, по чьей-то воле,
Контент открыт до десяти,
Но разблокирован с шести.
Лифт в тех в домах, где нет лифтера,
Кругом, на стенках, без разбора,
Опубликовывали в нем
Свой новый статус – и гвоздем,
И мелом, и карандашами,
Ключом квартиры и ногтями, –
Уж было так заведено.
Загадки, анекдоты, байки,
К ним комментарии и «лайки»
От тех, кому не все равно.
Но даже в лифтах, старых самых,
Жильцам подъезда недосуг
Царапать для саморекламы.
Не то что нынешний Facebook.
