"Когда ко мне это пришло и зачем? Помню, маленькой еще была... собирала клубнику с мамой и вдруг приятно закружилась голова или...показалось?"
До этого она не знала, как кружится голова. Это было приятное ощущение, а искры, которые сыпались сверху, были похожи на новогодние всплески ярких задумок. Зачарованная, она стояла и вбирала в себя новые впечатления неизвестного мира, в котором потом будет жить, мучаясь знанием скрытых от нормальных, и тем счастливых людей, своего будущего, и не только своего.
"Тогда и пришло" - думала Полина Петровна, идя на работу в Государственный Комитет. В СССР вместо министерств были комитеты по отраслям деятельности.
Например, Госком печати, или другой, по аналогии. Руководитель имел статус председателя.
Вот, в такой же аналогичный «Госком» она направлялась на работу к 9.00.
Впереди, метров за десять от нее, шла молодая девушка. Любому другому видна была бы только спина, но только не Полине Петровне. Каждый раз она с надеждой загадывала себе: вот сейчас, я ошибусь и моя жизнь войдет в нормальное человеческое русло, а лицо, которое я вижу со спины, будет выглядеть иначе, чем я сейчас знаю!
Она ускорила шаги и вскользь бросила взгляд на лицо девушки... Ой–й-й!
Лицо было знакомо! Накрашенные глаза "фонарями" неонового света были бы видны и ночью, а не только сквозь череп.
- Зачем они, дуры, так красятся? Или это единственное, что не запрещено в стране? - подумала она и уныло продолжала идти навстречу своему решению сегодня же обратиться к знакомому психиатру.
Это решение возникло после очередного видения, к которому впервые прибавилось кроме голоса и видения того, что неминуемо случится. Что и произошло ночью по дороге домой из детского лагеря, где она проводила лето в качестве зав.Здравпункта вместе со своей дочкой школьницей, куда была направлена от Комитета для оздоровления детей сотрудников.
Озарения случались и раньше, но они были не так ярко выражены, и сознание воспринимало их, как рядовые всплески предчувствий, свойственные каждому мыслящему и интеллектуальному индивидууму. Затем, самобытная психика являла все более яркие всплески. И явно выходящие за границы возможного для человека.
Жизнь превратилась в мучительное и нежелательное ожидание очередных вспышек ясновидения.
Беседу с психиатром она начнет с первого транс сеанса в прошлое:
Когда она была совсем юной, то, страстно желая быть хирургом, попыталась поступить в московский мед. Институт. Приехав в Москву из небольшого городка, сдала документы и, по незнанию, не посетив ни одного консультативного занятия, пошла на первый экзамен. Это было сочинение. Сдала на пять! Затем химию на пять! Физику на четыре! И... ощутила себя студенткой, так как оставался всего один экзамен по биологии, которую она знала, как свою биографию и, к тому же, для представительности учила ее по учебнику академика Вилли для вузов.
До экзамена была целая неделя и она поехала в свой город. Дома залезала на крышу по утрам и там загорала с биологией, затем спускалась и в прохладе, которую сохраняли закрытые ставни, лежа на тахте продолжала повторять уже знакомое.
Однажды, повторяя знакомый цикл перемещений, под шум швейной машинки(мама шила ей очередной наряд) довольно ощутив прохладу и, глядя на чисто выбеленную стену, думала об удачно складывающейся судьбе.
Вдруг, на стене появились черные плывущие облака, среди которых определялся образ очень красивого, но столь же печального человека, смотрящего на нее полными скорби глазами.
Приняв это за солнечный перегрев, она потерла руками глаза и... опять увидела на белоснежной стене тот же образ, но только ярче, крупнее, с сильно горящими глазами и сомкнутыми в скорби неподвижными губами, которые, почему – то, повторяли одно и то же слово: - Брось! Брось! Брось!
«Брось!» - относилось к биологии Вили, которая лежала у нее на животе. Это она поняла каким – то животным инстинктом и, потрясенная увиденным, закричала, не сводя глаз со стены и протягивая к ней руку: МАМА! МАМА! Я БОГА ВИЖУ!
Мать, вбежав в комнату и застав дочь с протянутой рукой в сторону совершенно белой стены, заплакала. Она решила, что дочь сошла с ума.
Через несколько дней, почти успокоившись, но недоумевая, дочь Полина уехала в Москву, где она впервые узнала о своем ЧЕРНОМ ЧЕЛОВЕКЕ, КАК О ПРОРОКЕ и об экзаменаторах, которые невольно вызвали его появление.
На экзамене по биологии произошел казус. Билет она знала и сразу подняла руку. Экзаменационный лист был чист, так как она наивно воспринимала этот экзамен устным и резво стала отвечать. Зачем выдали листочек поняла потом, после провала.
Экзаменатор же понял свою «удачу» и валил лишнего претендента способом, изменившим всю ее дальнейшую жизнь. Он задал вопрос, на который не было ответа и, подозвав другого педагога, соврал: я спрашиваю, что такое вид, а у нее круглые глаза. И показал пустой лист.
Она знала, что такое вид, но по Вилли ответ не приняли, а попросили сказать его определение по учебнику десятого класса на странице такой-то, а потом на чистом листе ее жизни появилась черная двойка не желающих видеть знаменитого хирурга. Полина пребывала в стрессе около месяца, затем несколько лет лечила увеличившуюся щитовидную железу.
Черный человек предупреждал: БРОСЬ!
Мойщик окон
За плечами Полины Петровны был фельдшерский факультет в медучилище и непродолжительное замужество с рождением дочери. Факультет воспринимался, как трамплин в высшее образование, но увы... Хотя, имеющееся среднее образование и умение правильно ставить диагнозы позволило работать заведующей здравпунктом в Комитете, а дочь становилась главным содержанием жизни. Эти приобретения конечно же радовали, но хотелось большего.
Зайдя в свой кабинет, Полина Петровна увидела записку начальника ХОЗУ о предстоящей мойке окон и, убирая накрытый стерильный стол, вспомнила о происшествии, толкнувшем ее на неординарные решения. Сидя за столом и смотря в одну точку, она мысленно подготавливала предстоящий диалог с психиатром. Единственным опасением была судьба дочери, если психиатр увидит в ней отклонения, которые ей не свойственны и начнет принимать меры ради безопасности ребенка.
Мойщик окон зашел без стука.
- Я, Николай.
- А я Полина. Представилась она почему-то без отчества. Панибратство не приветствовалось на ее работе.
- Что-то случилось? Спросил новоявленный психолог, пристально глядя в глаза.
- Да.
Не сопротивляясь воздействию, располагающему к откровенности, она начнет излагать то, что так долго копилось и искало выход, чтобы все происходящее с ней стало понятым и понятным в первую очередь ей самой. Начнет она с последнего события, о котором собиралась поведать своему старому знакомому из психиатрии, но по воле случая станет достоянием нового. Произойдет это позже, а сейчас ей будет предложен телефон новоявленного знатока душ.
Продолжение следует.
