Кто стремится к власти – безнадежно глух".
Альбер Камю
"Меня пугает власть моя над миром".
Нина Воронель
Книга "Содом тех лет" очень большая. О ней можно написать несколько независимых исследований, она касается сотен людей, в ее композиционном центре – события, перевернувшие советские шестидесятые, положив начало диссидентскому движению; в ней биографические редкости и тонкости, мистика и здравый смысл (как бы еще эти две вещи разделить-то). Ее недостаточно прочесть один раз. С очередного захода я заметил некую тенденцию, о которой я и расскажу здесь; я стремился отодвинуться подальше от традиции Белинского, не брать официального тона, избегать цитат из "Содома тех лет"; но все эти опорные точки начинаются с частицы "не" – а что "да"? – и мне повезло – мой добрый друг спросил меня недавно: "Зачем писать мемуары?"
Дорогой подарок – вовремя сказанное "зачем". Обращал ли читатель внимание, как часто люди ответ на вопрос "зачем" начинают словами "потому что…" – то есть, отвечают на вопрос "почему". Такие люди направляют мысль в прошлое, а "зачем" – вопрос, направленный в будущее, он, кроме других своих функций, проектирует перспективу, в которой может сложиться будущее того, кто отвечает на вопрос "зачем". У того же, кто отвечает на вопросы словами "потому что", высок риск повторения прошлого на дальнейших витках жизни. Этим предложением я бы и попал в школу Жешников, но оказывается – даже у частицы "же" есть свое естественное место, присущее её природе.
Как говорится, "более подробная информация о школе Жешников – см. "Содом тех лет". В отличие от Белинского, я хочу, чтобы после моего эссе читателю нужно было прочесть книгу Нины Воронель.
Того, кто книгу прочел, это эссе может вернуть к определенным местам в книге и предложить посмотреть не только на книгу, но и на окружающее в определенной перспективе. Тому, кто книгу еще не прочел, это эссе, надеюсь, послужит приглашением. Читатель найдет здесь много вопросов, а ответы я предлагаю искать в "Содоме тех лет". Они там есть.
Здесь обсуждается вопрос власти над миром, элегантно поставленный во вступлении "Содома". Некоторые темы эссе могли бы показаться неоправданными лирическими отступлениями, но всякий раз такое отступление приведет к центральному вопросу о власти.
Есть ли у частицы "же" власть над миром? – на мой взгляд – такая же, как у частицы "уж". Я не могу обойтись без частицы "же" в сочетании "такая же". А "у того же" я написал, чтобы зарифмовать звук "ж" в слове "жизни". Есть ли у меня власть над частицей "же" оттого, что я знаю ее природу?
Но то – часть речи. Другое дело человек, у которого, как сказал Эйнштейн, "причины выбора кроются в едва заметных импульсах" – но ни слова здесь нет о намерениях и стремлениях, а разве они не влияют на выбор и поведение? И разве не выбор поведения сейчас определяет будущие обстоятельства?
"Воронель написала самую страшную пьесу о России, потому что пьеса не о социальной ситуации, а о психологии", этот отзыв из "Содома" я отношу и к самой книге. Но книжка-то не совсем о России, Нина пишет о людях из разных стран. Они должны быть непохожи, и они непохожи в определенных чертах – то, как живут одни, вызывает у других чувство соприкосновения с абсурдом, – но некоторые наблюдения относятся к американцам, израильтянам, русским, европейцам, социалистам и антисоциалистам одинаково.
Кого показала Нина Воронель в "Содоме тех лет"?
"Содом" – книга о людях, которые изо всех сил стремились к власти. Над свободным временем своей подруги. Над маленьким кругом своих друзей. Над умами читателей. Над издательской модой. Над искусством. Над распределением заказов. Да, конечно, и над всем миром тоже. И никого из них власть не пугала. Если что-то и могло испугать таких – что их не заметят. Сведения и качества, на первый взгляд скандально не сочетающиеся с образом интеллектуального бунтаря, снедаемого острой жаждой социальной справедливости. Отличительная черта таких героев – неумение слышать чужие души, слова, желания. Глухота.
Что такое власть? Два главных аспекта: управление обстоятельствами своей жизни, управление обстоятельствами чужих жизней. Возможно ли одно без другого? Как строится цепочка управления? Можно ли увидеть шестеренки? Что вообще на эту тему есть в великой русской литературе?
Странно, что мало кто замечает явное вуду в "Анне Карениной". А ведь ей приснилось нечто непонятное. А ведь "старик Каренин" отправился вертеть столы по мистическим кружкам, и да, слова Толстого: "Какая-то сила толкнула Анну вниз". Весь остальной текст романа видится в этой перспективе частично блестящим упражнением в стилистике, частично – честным докладом о полной тщете всего, что герои думают, чем мучаются. У Фолкнера героиня уже давно нашла бы колдуна и вырвала ему сердце в лучших традициях южной готики. Потому что в душе не должно залипать ничего такого, что могло бы помочь непонятной силе толкнуть тело под поезд.
Нина Воронель честно не вычитает эту сторону из игры. Доброе слово и кошке приятно – а недоброе слово или дело может оставить и у кошки желание, чтобы обидчик сдох. Есть ли у кошки власть над миром?
А если есть – кто ей дал? Говорят, Бог слышит отчаянный голос быстрее других. Он слышит все голоса, но кто довел человека до отчаяния, попадает на особую заметку Вселенной. Простить и забыть – разные слова, и означают разные состояния души, и они не одно и то же.
Нина Воронель говорит о том, как развилась у нее цепкая и злая память, когда она, пережив разочарование, осознала, что человек способен на все что угодно. О да, ясная и четкая память – необходимое условие долговременного выживания. В любом деле (включая, и еще как, шоу-бизнес) наступает фаза боя без правил, когда отвечать надо только перед собой и Богом – чем лучше человек понимает работу этого сочетания, тем больше у него шансов хранить душу в чистоте.
О власти над миром напрямую Нина говорит только во вступлении. Она читает Ахматовой свои стихи, там есть строка "меня пугает власть моя над миром" – и Ахматова спрашивает: "У вас действительно есть такая власть?" И это вступление очень хорошо рифмуется со всеми дальнейшими витками повествования.
Вот Нина с подругой распутывают клубок цепочек со звездами Давида. Называют цепочки именами знакомых. Они не успели распутать весь клубок. Через некоторое время те знакомые, "чьи" цепочки удалось вытащить из клубка, уезжают из России. Те, "чьи" цепочки не успели – остаются. Можно ли утверждать, что именование цепочек выстроило шансы? А как проверить обратное? Разговор шел именно в то время об именно тех людях, любая попытка повторить эксперимент коснется других людей и других обстоятельств. Мы не знаем наверняка, что нет никакой связи, если мы не умеем измерить эту связь. Мы не знаем наверняка, что нет никакой власти, если мы не понимаем, как она работает.
Кое-что все же в наших силах: честно дать отчет о событиях – вот что случилось, и вот что случилось до, а вот что – после. Хронология не обязывает к причинно-следственной связи, но, по крайней мере, сужает поиск мотивации: достаточно к каждому событию приставить вопрос "зачем", а потом посмотреть, что было дальше, чтобы понять с большой степенью вероятности, кто к чему стремился, и кто чего достиг.
В том числе и в этом смысле "Содом" – уникальная книга. Детально разбирая процесс Синявского – Даниэля, книга разматывает клубок событий, где одна нить прячется под другими, и кто попал на чей крючок – так сразу не скажешь. А не сразу? О, это совсем другое дело.
Советскую власть только по наивности назовешь взбалмошной истеричкой. 70 лет люди видели, как советская власть работает: какими средствами пользуется и какие цели преследует. Зачем ей выпускать на Запад людей, пострадавших от нее? Людей, к мнению которых будут прислушиваться? Чтобы они рассказывали всему миру о том, что в России происходит?
Ведь некоторые так и поступали. Буковский, например. Солженицын.
А как бросить в человека обвинением "агент влияния"? Сам по себе факт, что Синявских выпустили, ничего не говорит. Воронелей тоже выпустили. Поэтому интересно то, что люди делают дальше. А дальше оказывается, что все ведут себя по-разному, что если предположить агентурную связь Марьи Синявской, то ее старания имеют вполне определенную цель – держать под наблюдением русскоязычных европейских интеллектуалов, и тогда ее истеричное и взбалмошное поведение теряет необъяснимость. И в семидесятые, и в восьмидесятые война между Россией и Западом продолжалась. России было необходимо поддерживать реноме борца за светлое будущее. И каждый человек, кто мог поддерживать такое реноме, должен быть на учете.
Можно простить Марье Синявской, Юзу Алешковскому, Шостаковичу – можно простить и сотрудничество с палачами, и доносительство, и подписание писем. Нельзя утверждать, что этого не было, – хотя бы для того, чтобы знать, на что еще способны люди, когда их ласково спрашивают о здоровье близких или когда грубо держат в тюрьме. О да, можно говорить, что хорошая память и есть Содом. А я скажу, что память это память, а вот как уж кто себя вел – вот оно-то или Содом, или Шамбала, или спокойная совесть, или необходимость постоянно оправдываться.
Книга охватывает несколько областей человеческой деятельности: науку, общественную активность, театр, кино, литературу. И в каждой области мы встречаемся с людьми, которым мало своего мира, но необходимо, чтобы свой мир включал внимание и зависимость других людей. Вознесенский, Лимонов, Гробман – за ними замечена мотивация "посмотрите на меня", отличия потом. Если Гробман – более-менее безобиден (максимум, кого-то напечатает, а кого-то не напечатает), Вознесенский – пропагандист советской власти, а Лимонов уже держит в руках оружие. Нина Воронель приводит разбор его "Эдички", который ставит на свои места поведение Лимонова в дальнейшем. Сначала он говорит – "мне все принадлежит по праву рождения, ведь я такой красивый", а потом, когда оказывается, что это только его мнение, он требует своего, обзаведясь пулеметом. Кто бы мог предположить, что требование внимания к себе может так далеко завести? Ответ – тот, кто не знал, на что люди способны, и не поинтересовался.
Итак, имя человека складывается из его выбора: поведения, высказывания, поступка. Сама мысль о том, что поступки имеют последствия, огромному количеству людей невыносима, и каждый знает таких, кто признается, что задел чужие чувства, не говоря о более серьезных нарушениях границ, только под большим давлением. Чаще такое поведение наблюдается у подростков – что говорить о стране, которая изо всех сил не желает знать детали собственной истории? Хотя бы на уровне поступков правительства своей страны? Этот вопрос имеет самое прямое отношение к власти: каким народом легче управлять? – об этом в "Содоме" имеется замечательное рассуждение. И теперь нельзя сказать, что никто не знает подробностей дела Синявского (например). Всех подробностей – да, может, и никто не знает. Но в "Содоме" достаточно сказано для решения многих загадок.
Конечно, "Содом" – еврейская книга. Что такое еврейская книга? В ТАНАХе вполне честно изложены обстоятельства жизни народа, и в этом еврейская традиция – не прятать голову в песок, а как минимум подробно изложить события.
За одно это некоторые люди могли бы назвать "Содом тех лет" скандальной книгой. Бывает, что люди не находят иной реакции на честный взгляд со стороны. Но и Нина Воронель не претендует на истину в последней инстанции. Она рассказывает, каким невероятным чудом была вся ее карьера, а это надо отметить особо: не каждого молодого переводчика заметит Корней Чуковский. Но ее переводы Эдгара По оказались точнее и глубже всех остальных, и Нина могла бы использовать открывшиеся двери для серьезного карьерного роста. Почему же этого не произошло? Отзыв обиженного конкурента – "антисоветский диплом", кому-то в цензуре показалось неподобающим, что в пьесе Нины Воронель для детского кукольного театра царь грустит, что не получил в подарок футбольный мяч (царь должен о государстве печалиться!), вот и вся карьера перспективного советского писателя. И это был только первый эпизод в – казалось бы – абсурдной истории отношений Нины с советской властью.
Судьба автора – постоянная проверка на умение выслушать внимательно, что жизнь от него (неё) хочет, что предлагает, и умение узнать и принять подарок. Не обязательно ждать много лет, чтобы проверить силу произведения искусства, достаточно внимательно изучить его. Что же касается Нины Воронель – время показало, что ее наблюдения за современниками только подтверждаются. Но главный урок книги в другом: тайны мира ускользают от тех, кто пытается их хватать. Зато они приходят к тем, кто умеет терпеливо ждать, делать свое дело и не гнаться за мишурой.
Что бы я сказал, если бы писал аннотацию для книжного магазина?
Книга "Содом тех лет" издана 6 лет назад, но ее путь к массовому читателю только начинается. Написанная живым и острым языком, книга освещает захватывающие события и нетривиальные характеры. Для тех, кто хочет знать разные стороны российской истории ХХ века эта книга – незаменима. Для тех, кто любит окунуться в интригу и тайну – она похлеще авантюрного романа. Для тех, кто любит психологию – книга содержит настоящий букет человеческих страстей, сознательной маскировки и подсознательной мотивации.
Что я скажу о сути книги? Читатель, смотри на свою жизнь и на тех, кто вокруг тебя, – волков в овечьих шкурах узнаешь по делам, а если власть над твоим миром для тебя вопрос, поставь в начале вопроса слово "зачем", и не бойся. Душа не подведет, а в мире есть и удача, и помощь, и добрая воля; а когда ты знаешь, какого отношения ты хочешь к себе, то и выбор отношения к другим для тебя ясен. Сомневаешься? Почитай "Содом", там рассказано о том, как, несмотря на все старания, настоящее желание человека осуществляется всегда. В этом и надежда, и обещание, и покой.
