***
Можно вычислить время прилива,
Скорость ветра и силу его,
Но захочешь понять, чем все живо,
И опять не поймешь ничего.
Не поймешь, где тот скрытый моторчик,
Не дающий здесь всё сокрушить,
Почему задохнувшийся Корчак
Нам дышать помогает и жить.
***
Внуку Данечке
К его 1-й годовщине
8 июля 2014 г.
Не мешайте ребёнку сиять,
Ну прошу, не мешайте,
И счастливых смеющихся глаз
Этот мир не лишайте.
Что он стоит – подержанный мир –
Без такого сиянья?
Без него – он скопление дыр
И сплошное зиянье.
Если долго за взглядом следить –
За младенческим взглядом,
То далёко не надо ходить,
Всё чудесное рядом.
***
Да перестань ты, жизнь, кончаться.
Давай на веточке качаться.
Ты – юный лист, а я – скворец.
Какой там к дьяволу конец?
Ты – песня, я – твоё коленце,
Ты – колыбель, я – сон младенца.
***
Что ни сутки, то круглая дата,
Годовщина не знаю чего:
То ли дождика, то ли заката,
То ли ветра, порыва его,
То ли чьей-то любви несуразной,
То ли чьих-то великих побед…
Суть не в этом. Ты, главное, празднуй,
Всех сзывая на званый обед.
***
«Гуляйте, пейте. Я плачУ», -
Вот так я говорю лучу,
Теням танцующим и свету,
Кустам цветущим, то есть лету,
Которое продлить хочу.
За луч, скользнувший по плечу,
За луг, где ноги промочу,
За белизну июньской ночи, -
Я жизнью, что ещё короче
За лето станет, заплачУ.
***
Когда я навела на резкость,
То увидала, обомлев,
Всё простодушие и детскость
Рассветных песен и дерев,
С которых песни доносились;
Узрела лихость сквозняков,
Что, как безумные, носились
Средь разноцветных пустяков,
Придав им живости и блеску,
И – Боже правый, что за прыть! –
То задевая занавеску,
То жизни тоненькую нить.
***
А утро, как малыш грудной:
Претензий к миру – ни одной,
И ноль утрат, и ноль обид,
А только чуточку знобит
На холодке и на ветру.
И я такая поутру.
***
Хотите, опишу тоску?
Осенний дождик моросящий,
Листву последнюю гасящий –
Хоть дуло приставляй к виску.
Хотите, счастье опишу?
Всё тот же дождь осенний, редкий,
Всё тот же лист, слетевший с ветки,
Стихи, которыми грешу.
***
Ну вот опять и я и лето,
И гром, и дождик проливной,
И день, ушедший от ответа
На тот вопрос, что задан мной –
Мол, как, какими, мол, ветрами,
Судьбами нас на этот свет… -
И блики на оконной раме,
Вновь заменившие ответ.
***
Ренэ Герра
Всё оказалось очень просто:
Чтоб не пугала дней короста,
Чтоб жизнь вдруг стала молодой
И спрыснутой живой водой,
Чтоб жизнь вдруг стала беспредельной,
Азартной, юной, не смертельной,
Чтоб лился стих из-под пера,
Дыши, чем дышит сам Герра –
- Волшебным ароматом Ниццы,
Где исчезают все границы
Меж новизной и стариной,
Где попадаешь в век иной,
Войдя в старинное жилище
Герра, где тыща книг и тыща
Картин и писем. И они –
- Не брошены и не одни.
У них есть ангел и хранитель –
- Волшебных мест волшебный житель.
И если ты к Ренэ проник,
Дыши чудесной смесью книг,
Спасённых, заразись азартом
Того, кто вечно перед стартом.
***
Мише Кукулевичу
Что ж, будем дальше умолять
Упёртых и неумолимых,
И будем дальше утолять
Печали душ неутолимых,
Пытаясь миг приворожить
Шальной, утешить безутешных.
А чем ещё дышать и жить,
Скажите, на широтах здешних?
***
До чего, Боже мой, здесь бывает тоскливо и тяжко,
А особенно если ненастье и жуткая хмарь.
Так и кажется, будто бы всё это - Божья промашка:
Ты и я, и наш дом, и наш город, и этот январь.
Но одно хорошо – может всё так легко измениться:
Вместо минуса – плюс, вместо «нет» - бесшабашное «да»,
И останется только за слёзы свои извиниться,
«Что ты плакала?», - спросят, отвечу: «Да так, ерунда».
***
В который раз проходим мимо
Того, что обойти нельзя,
Что душу рвёт, убить грозя,
Поскольку непреодолимо.
“Да брось ты, - говорят мне, - брось,
Идём не мимо, а насквозь”.
***
Тамаре Владиславовне Петкевич
Побудьте ещё, я вас очень прошу
Побудьте ещё, драгоценные люди.
Я знаю, что вас умоляю о чуде,
Но верой в него я с рожденья грешу.
Постойте, родные мои старики,
Постойте. Пока вы живёте на свете,
Мы - ваши любимые малые дети
В одёжках, которые нам велики.
***
Весна – это время немыслимой встречи
Того, что поблизости, с тем, что далече.
Весна – это счастья и горя братанье,
Отчаянья с робкой надеждой свиданье,
Записка любовная в тонком конверте
Взволнованной жизни к тоскующей смерти.
***
А скоро встрепенётся сад,
Переведут на жизнь назад
Несуществующие стрелки,
И примутся играть в горелки
С тенями вешние лучи.
Ну отучи нас, отучи,
О Боже правый, ждать дурного,
Заверь нас в том, что можно снова
Начать сначала. Не молчи.
***
Если люди забудут меня,
То трава не забудет,
Будет лютик грустить без меня,
Вспоминать меня будет.
Не забудет меня бересклет –
Мы с ним жили так дружно.
Не забудет меня белый свет.
Ну а что ещё нужно?
***
Посвящается Стефано Гардзонио
Таковы обстоятельства места и времени,
Что ещё далеко до зимы и до темени,
До захода, ухода, упадка, конца,
И улыбка ещё не сбежала с лица,
И ещё все слова я рифмую попарно,
И ещё в двух шагах флорентийская Арно,
И ещё в двух шагах, а вернее, у ног
Зёрна счастья клюёт молодой голубок.
***
О Боже, Боже, всюду изразцы
И витражи, и всякие красоты,
Похожи дни на сладостные соты…
Вы преуспели, пришлых душ ловцы.
Забыто всё: и горести, и гнёт,
С дней италийских слизываю мёд.
Флоренция
***
Муравьи и ромашки,
Ромашки, жуки, муравьи…
Ни единой промашки,
И губы – в клубничной крови,
Ни единой осечки,
Всё в яблочко, в точку и в бровь,
В ослепительной речке
Смываю клубничную кровь.
***
А Россия сама не своя,
Не своя, не твоя, не моя,
От России лишь рожки да ножки,
И любимые мною дорожки,
Что бегут сквозь глухие года
И давно не ведут никуда.
***
Но ты живёшь в такой стране,
Что, будь ты хоть в стальной броне,
Она спасёт тебя едва ли.
Здесь жить веками не давали,
Ищи покой на стороне.
Но фокус в том, что и покой
На стороне – он не такой,
Как ждёшь. А здесь, по крайней мере,
Понятно всё, что в атмосфере,
Знакомо всё, что под рукой.
***
Жертвам безумной распри посвящаю
А люди всё бегут, бегут
По той земле, что населяют.
А в них стреляют и стреляют,
Их здесь совсем не берегут.
Они бегут с узлом в руках,
С младенцем сонным на закорках,
С мечтою об уютных норках,
Где тишина, как в облаках.
А впрочем, гонится и там
Беда за ними по пятам.
Июль 2014 г.
***
А в России живя, мы загнуться рискуем,
Вне пределов её по России тоскуем –
По безумной, опасной, несчастной, родной,
По России, что быть неспособна иной –
Дружелюбной, весёлой, счастливой, терпимой,
Жизнью нежно обласканной, с ней совместимой.
***
Бог молчит, ну а мы всё строчим примечание,
Комментируя странное это молчание.
Рассуждаем, толкуем, дымимся, строчим
И усердно, как дятел по древу, стучим,
И усердно плодим столько всякого лишнего,
Что не слышим, как сердце стучит у Всевышнего.
Напечатано: в журнале "Семь искусств" № 7(64) июль 2015
Адрес оригинальной ссылки: http://7iskusstv.com/2015/Nomer7/Miller1.php
