В июне 2012 года у меня возникла мысль взять интервью у академика Болгарской академии наук (БАН) Благовеста Сендова (Благовест Христов Сендов), стажировавшегося в начале 1960-ых годов на кафедре вычислительной математики Мехмата МГУ. Владимир Михайлович Тихомиров, поддерживающий с ним многолетние дружеские отношения, горячо одобрил эту идею. Мы составили к Благо (так, по-дружески, его звал Владимир Михайлович) «е-шаИ – послание», и вскоре получили от него в ответ любезное предложение пригласить меня на недельный срок в Софию в качестве гостя Математического института в удобный (для Института и меня) срок, где я выступлю с докладом, а заодно проведу с ним моё интервью. Разумеется, меня это вполне устраивало. И мы договорились, что таким сроком будет последняя неделя октября.
При получении официального приглашения из Математического института (точнее, из «Институт по математика и информатика – БАН», сокращённо называемого «ИМИ-БАН») я оформил свою командировку в Болгарию и вылетел в Софию.
С погодой мне повезло: в Софии «плюс двадцать один градус». В аэропорту меня встретил профессор Сава Гроздев и привёз в Институт, расположенный в тихом «академическом» районе Софии по адресу «ул. Акад. Г. Бончев, блок 8» – академик БАН Георги Бончев (1866-1955) был геологом, основоположником минералогии и петрографии в Болгарии.
Со своим докладом выступал я на заседании Национального семинара по математике, руководителем которого был академик БАН Пётр Поливанов (Петър Радоев Поливанов). Происходило это в институтском «Конференц-зале». А в находящемся же «в двух шагах от Института» офисе Благовеста Сендова состоялось и моё с ним, почти двухчасовое, неторопливое интервью «под диктофон». Ниже приводится распечатка этой беседы.
ИНТЕРВЬЮ С БЛАГОВЕСТОМ СЕНДОВЫМ
В.Д.: Дорогой профессор Сендов, я буду к Вам обращаться не просто по имени (как принято в Болгарии), а, согласно русской традиции, по имени и отчеству – Благовест Христович!
Благовест Христов Сендов
Я высоко ценю то, что Вы согласились на интервью со мной. И мой первый вопрос касается Вашего детства. А именно, из Интернета я знаю, что Вы родились 8 февраля 1932 года в городе Станимака (ныне Асеновград), в семье известного болгарского промышленника Христо Сендова. Не Ваш ли отец привил к Вам любовь к математике? Он, вообще, интересовался математикой? Помимо бизнеса, так сказать.
Б.С.: Ну, все эти данные правильные. Я родился перед Второй мировой войной, когда Болгария была не социалистическая, а капиталистическая.
В.Д.: При царе Борисе, так?
Б.С.: Да, тогда страной правил царь Борис.
(Примеч. В.Д.: Здесь имеется ввиду царь Болгарии Борис III (1894-1943), полное имя которого Борис Клемент Роберт Мария Пий Луи Станислав Ксавье Саксен-Кобург-Готский. Он был весьма популярным монархом, являясь одним из ключевых персонажей балканской истории между двумя мировыми войнами и во время Второй мировой войны.)
А на вопрос, не мой ли отец привёл меня к математике, отвечу так: «В общем, нет» ... Мы его даже не часто видели дома ...
В.Д.: Занятый был, конечно?
Б.С.: Да-да. Он был занятым человеком. И строгим.
Когда он приходил домой, мы должны были стоять «смирно», пообедать, поужинать ...
В.Д.: Кстати, семья была большая? Ещё, кроме Вас, дети были?
Б.С.: Всего было пять детей.
В.Д.: А Вы первый?
Ю.С.: Нет, второй.
Первым был мой старший брат. Он стал инженером. Был профессором в техническом университете.
Ну, а в отношении математики... Может быть, всё это связано с моей матерью. Моя мать окончила Американский математический колледж в Самукове. Она была первая, в этом колледже, по математике ...
В.Д: О-о-о!
Б.С.: И хотела продолжить своё образование ... на инженера. Тогда профессия математики не считалась очень престижной ...
В.Д.: А профессия инженера ценилась выше?
Б.С.: Разумеется!
Кстати, при крещении меня назвали в честь моего деда по маме – только имя «Благо» моя мама «освежила» на имя «Благовест». Мой старший брат был назван именем деда по папе.Потом были две дочки: одну назвали именем матери папы, другую – именем матери мамы.Когда же появился пятый ребёнок – мальчик, то уже не осталось, в честь кого его крестить ...
В.Д.: Пришлось придумывать имя (смеётся).
Б.С.: Да. И его крестили именем «Божидар».
В.Д.: Божидар? А есть в святцах такое имя?
Б.С.: Да, есть такое имя.
Его окрестили Божидаром. Он родился как раз на пороге Второй мировой войны ...
Так что, если говорить о генетической склонности к математике, то она, скорее всего, идёт от матери. Но реально она развилась ещё потому, что я следил за тем, что делает мой старший брат. Он был меня на три с половиной года старше ...
В.Д.: Это мне очень понятно – я тоже слушал, что рассказывает мой старший – на восемь лет – брат.
Б.С.: Ну вот и я слушал.
Я, например, очень рано понял, как придумывают имена чисел в десятичной системе. Уже в четыре года.
В.Д: Ухты!
Б.С.: Да, понял как всё это идёт ...
В.Д.: В четыре года Вы поняли, как устроена десятичная система исчисления? Не слабо!(смеется)
Б.С.: Да. Один, два ... потом десять, двадцать, ... потом сто, двести ... и так далее ...
В.Д.: Понятно: единицы, десятки, сотни и так далее.
Б.С.: Но у меня было убеждение, что число существует только тогда, когда можно ПОСЧИТАТЬ до этого числа.
В.Д.: То есть?
Б.С.: Например, если я хочу сказать «сто пятьдесят», то я должен уметь просчитать до этого числа: «один», «два»,..., «сто пятьдесят». И только после этого у меня есть право назвать число «сто пятьдесят».
Когда у нас бывали гости, и мой отец приглашал детей за стол на обед или ужин, я часто задавал кому-нибудь из гостей один и тот же вопрос: «До какого числа Вы можете посчитать?» И мне говорили: «до миллиона», «до двух миллионов» ... Потом я посчитал, сколько времени нужно, чтобы это сделать, и понял, что люди меня обманывают, не говорят правду (смеются).
И тогда я решил, что я тоже буду называть числа... произвольно.
Мне было уже пять лет, когда отец стал звать меня к себе в магазин. И вот однажды в магазин пришли ... тогда были в торговле такие ... «путники», которые предлагали на продажу различные товары ...
В.Д.: А-а-а! Коммивояжёры!
Б.С.: ... Да-да, пришли коммивояжёры.
Мой отец позвал меня, пояснив им, что я его пятилетний сын. Один из них спросил меня: «Сколько будет дважды два?» Я быстро сказал: «Четыре». Потом он спросил: «А сколько будет трижды три?». Я, чуть помедленнее, тоже ответил правильно. Но когда он спросил: «Ну а сколько будет пятью пять?», я, не задумываясь, сказал: «Двадцать пять» (смеются) ... К тому времени, я уже просто ЗНАЛ таблицу умножения до «двенадцать на двенадцать» ...
В.Д.: Забавно.
Б.С.: Так что, можно сказать, я с самого детства любил числа.
Однажды, когда я был уже в первом классе, со мной произошла такая вещь.
Я – такой из себя знаток математики, не имеющий вообще никаких с ней затруднений – задержавшись после уроков, сидел в классе. Вошла учительница и спросила меня: «Если из пяти мы отнимем восемь, пять минус восемь, сколько получится?» Я, встав, ответил, что это невозможно. А она улыбнулась и сказала: «Садись. Это вполне возможно». (смеются)
И начала мне объяснять про отрицательные числа ...Я распережива-а-лся ...
В.Д: Да-а?
Б.С.: Да-а, долго ещё переживал: как же так, оказывается, ещё придуманы отрицательные числа, а я этого не знал? ...
Мне кажется, что в преподавании очень важно, чтобы педагог чувствовал, когда дети могут ошибиться и почему они тогда ошибаются. Ведь ошибаются как раз те, которые думают испрашивают. А не ошибаются, как правило, те, которые отвечают лишь ...
В.Д.: ...выученное.
Б.С.: Да, которые только выучивают.
Так что, я с самого детства полюбил математику. Но совсем не думал пойти учиться на математическом факультете ...
Я хотел стать инженером по авиации. С моим другом мы строили различные авиамодели. И когда уже учились в последних классах гимназии, мы даже выписывали учебник по дифференциальным уравнениям, другие математические книги, чтобы подсчитать (с помощью функции Жуковского) профиль авиакрыла для модели самолёта ...
В.Д.: Сколько лет длилось тогда полное среднее образование?
Б.С.: Тогда одиннадцать лет. Четыре года «начальной школы», три года «прогимназии» и четыре года «гимназии».
В.Д.: Одиннадцать лет...
Гимназию Вам удалось закончить, или наступили новые времена и гимназии отменили?
Б.С.: Ничего не отменили. Это всё продолжалось ...
Но произошла так называемая «социалистическая революция» ...
В.Д.: Это было в 1944-ом году ...
Б.С.: ... Да, в 1944-ом году.
После неё мы все в гимназии тогда вступили в комсомол ... Так нужно было ... Но на последнем году обучения меня из комсомола исключили ... Мне сказали, что мы тебя исключаем, чтобы ты никогда не попал в университет. Потому что ты «из буржуев» ...
В.Д.: Понятно: не то происхождение.
А со скольких лет Вы начали учиться?
Б.С.: Рано – с шести лет.
В.Д.: Ах, с шести лет!
Б.С.: Да, с шести лет стал учиться в начальной школе. Затем учился в прогимназии. Ну а потом уже в гимназии учился ...
В.Д.: Замечательно! И всё это у Вас было в Асеновграде?
Б.С.: Да, всё в Асеновграде.
В.Д.: Теперь у меня такой вопрос: были ли в те времена «специализированные» гимназии, где основные предметы были бы «математическими»?
Б.С.: Нет, таких не было.
В.Д.: Но потом их «придумали»?
Б.С.: Ну, это произошло, когда я уже был студентом ...
В.Д.: То есть в Болгарии, как и в СССР при Хрущёве, потом появились специализированные математические школы. Так?
Б.С.: Да, так.
В.Д.: Если я не ошибаюсь, Вы поступили на математический факультет Софийского университета в 1951-ом году. А до этого вы послужили пару лет в армии, правильно?
Б.С.: Нет, не так.
В.Д.: Что, Вы не были в армии?
Б.С.: Это долгая история...
Я поступил в Университет в 1952-ом году.
В.Д: В 1952-ом?
Б.С.: Да, в 1952-ом году. А гимназию закончил в 1949-ом году ...
В.Д.: А три года – между 1949-ым и 1952-ым годом – что Вы делали?
Б.С.: Эти три года я работал.
В.Д.: Работали. Где?
Б.С.: В Софии уборщиком.
В.Д.: И в армии не были?
Б.С.: Был, но когда поступил в Университет, то от армии я быстро «освободился»(смеются).
В.Д.: Кстати, в уборщики Ваше происхождение не помешало Вам пойти?
Б.С.: Нет, не помешало.
В Софийские уборщики я пошёл потому, что ... для поступления в университет мне нужно было получить...
В.Д.: Заработать трудовой стаж?
Б.С.: Нет! Нужно было получить разрешение от парторганизации на такое поступление.
В.Д.: От партийной организации? Даже не от комсомольской?
Б.С.: Да, тогда только партийная организация давала разрешение поступать в университет. И если ты гражданин Асеновграда, то партийная организация Асеновграда должна была дать такое разрешение. Если ты гражданин Софии, то уже софийская партийная организация должна была дать это разрешение ... Потому что гражданство тогда было по месту жительства ...
В.Д.: А что, понятия «гражданин Болгарии» тогда не существовало? (смеётся)
Б.С.: Извините: не «гражданин Асеновграда», а ... «поселенец», нет ... «житель Асеновграда»! То же самое и с другими городами, в частности, с Софией ...
В.Д.: Житель! Тогда понятно.
Б.С.: Так вот, в Софии были такие рабочие места, на которые никто из местных жителей не хотел идти. Поэтому туда разрешалось брать жителей из других городов. И одно из таких мест было место «уборщика».
Вот я, житель Асеновграда, и пошёл в Софийские уборщики. Потому что это была потенциальная возможность ... получить мне «Софийское жительство».
В.Д: Ясно!
Б.С.: И я получил это «жительство».
В.Д.: Что, Вам и комнату в Софии выделили, где Вы могли жить?
Б.С.: Нет-нет. Я жил у своих ...
В.Д: Родных?
Б.С.: Да-да, у меня в Софии жили тётки ... Так что с жильём проблемы не было.
В.Д.: Понятно.
Б.С.: А ... после получения «Софийского жительства», я, сначала, попал в армию. Но пробыл там только три месяца ... Долгая история, почему ...
В.Д.: Хорошо, оставим её .... Расскажите теперь, как у Вас происходило поступление в Университет? Вам пришлось сдавать вступительные экзамены? Или проходить собеседование?
Б.С.: На математический факультет ...
В.Д.: Извините, математический факультет в Софийском университете уже был? Или же это был физико-математический факультет?
Б. С.: Это был природно-математический факультет ... Там была и математика, и физика, и химия.
В.Д.: А сейчас что на нём?
Б. С.: Сейчас на нём только математика и информатика.
В.Д.: Понятно.
Б.С.: Теперь о поступлении в Университет.
Дело в том, что я работал в Софии уборщиком так хорошо, что человек, который должен был дать мне...
В.Д.: Рекомендацию...
Б.С.: ... да, кадровик из районного управления Софии ... меня очень полюбил...
В.Д.: Понимаю: за Вашу добросовестную работу.
Б.С.: Да, я работал добросовестно.
Так вот, он знал всё моё прошлое, но долго не хотел давать мне рекомендацию «учиться в Университете на математика». «Ну зачем тебе эта математика? – говорил он. – Ты будешь учиться на инженера». А я ему: «На инженера меня там, всё равно, не примут». Он говорит: «Я так напишу твою биографию, что тебя примут. Может быть, сына министра не примут, а тебя примут» (смеются).
Но я не согласился, потому что твёрдо решил стать математиком. В общем, получил я нужную рекомендацию и был зачислен на Отделение математики природно-математического факультета Софийского университета. Никаких вступительных экзаменов у меня не было –просто записали студентом и всё.
В.Д.: Да, хорошо.
Ну, теперь уже ближе к Софийскому университету. Помните ли Вы своих первых университетских лекторов? И не был ли среди них известный болгарский математик Любомир Чакалов?
Б.С.: Да, был академик Чакалов. Он, между прочим, был Ректором Софийского университета. Во время социалистической революции.
В.Д.: И он читал лекции?
Б.С.: Да, он читал лекции по комплексному анализу.
Я помню, конечно, по именам всех своих лекторов. Но самое сильное впечатление на нас, моих сокурсников, произвёл профессор Ярослав Тагамлицкий. Сначала он был доцентом, потом стал профессором ... Он, кстати, был русского происхождения.
В.Д.: И что он вам читал?
Б.С.: Он нам читал курс дифференциального исчисления – так это тогда называлось ... В общем, математический анализ.
Он из семьи белогвардейцев, но имел советское гражданство. Его сестра была очень известным профессором русского языка ...
Ярослав Тагамлицкий был, без преувеличения, гениальным педагогом. На его лекции приходили даже из... Художественной Академии, потому что эти лекции были очень «театральными» ... Он давал задачи, эти задачи студенты решали, потом он объявлял, кто решил лучше, и так далее...
Высшую алгебру нам читал академик Никола Обрешков ...
В.Д.: А, Обрешков... Это отдельный разговор...
Б.С.: Да, Никола Обрешков, у которого я потом стал ассистентом...
А лекции по аналитической геометрии нам читал академик Петканчин...
В.Д.: А имя его не помните?
Б.С.: Подождите-ка, у меня память устроена так, что я фамилии лучше помню, чем имя ... А-а, Боян Петканчин.
В.Д.: Боян Петканчин, хорошо ...
Б.С.: Потом, уже на третьем курсе, у нас читал дифференциальные уравнения академик Любомир Илиев.
В.Д.: Не теорию вероятностей?
Б.С.: Нет, дифференциальные уравнения. Теорию вероятностей нам читал Обрешков.
В.Д.: Значит, Илиев специалист по обыкновенным дифференциальным уравнениям ...
Б.С.: Да.
Я помню, как Обрешков читал нам теорию вероятностей. Например, когда он хотел рассказать о независимых событиях, то начал он свою лекцию так: «Когда мы играем в табло...»
В.Д.: В кости...
Б.С.: «в кости, то мы бросаем кости вместе, а не одну после другой? Есть ли объяснение, почему мы их вместе бросаем, а не одну после другой? Может быть, потому что вероятность от этого меняется?» И когда никто из студентов не ответил, то он сказал: «Ну, потому что просто спеш-и-им играть. Другого объяснения нет» (смеются).
Помню я и как Чакалов читал лекции по функциям комплексной переменной. Он написал очень хороший учебник по этому курсу, но треть из него не успевал нам прочесть. Потому что часто говорил: «Я уже два раза сформулировал вам теорему... то, и то, и то... и не буду повторять, что...» И так далее ... (смеются) Но он был хорошим... очень хорошим лектором ... Его можно было понять ...
У нас читал спецкурс читал по ... маленькому параметру ...
В.Д.: По малому параметру.
Б.С.: ... академик Кирилл Попов.
В.Д.: Васил Попов не его сын?
Б.С.: Нет. Попов очень распространённая в Болгарии фамилия... Кстати, брат Кирилла Попова тоже был академиком, биологом.
В.Д: Ясно.
Б.С.: Кириллу Попову было тогда почти восемьдесят лет. И мы считали его уже очень старым (смеются).
У нас читал и Благовест Доловчиев. Механику.
В.Д.: Ну, механика меня меньше интересует ...
Скажите пожалуйста, была ли развита на Вашем факультете система спецсеминаров? И не посещали ли Вы спецсеминар Николы Обрешкова?
Б.С.: Первый, кто у нас начал очень активно заниматься со студентами вне лекций, был Ярослав Тагамлицкий. У него был знаменитый спецсеминар для студентов. Он был посвящен функциональному анализу.
В.Д.: Хорошо.
Б.С.: Вообще все кафедры были обязаны вести не только обязательные семинары, но и спецсеминары. ... Но что-то особенного по этому поводу мне не запомнилось ...
В.Д.: Не запало в душу ...
Б.С.: Кроме, как я уже сказал, спецсеминара Тагамлицкого ...
В.Д.: Спецсеминара известного и запомнившегося, понятно.
Такой ещё вопрос: обучение в Университете было платным? И давали ли там стипендию?
Б.С.: Всё было бесплатно. А стипендию я не получал ...
В.Д.: А кому-нибудь давали стипендию? Скажем, учившимся на одни пятёрки?
Б.С.: Я просто не хотел подавать заявление за стипендию.
В.Д.: А-а, понял: на стипендию надо было подавать заявление! И, наверное, прилагать к нему автобиографию ...
Б.С.: В общем, да. А потом ещё будут спрашивать что там у тебя, да как ... (смеются)
В.Д.: Понятно.
Б.С.: Но мы привлекались к преподаванию в качестве ... демонстраторов. Я со второго курса преподавал ...
В.Д.: Точнее, помогал преподавать.
Б.С.: Да, помогал ...
В.Д.: В качестве, вроде как, лаборанта ...
Б.С.: Не только как лаборанта, но и ... как помощника вести семинарские упражнения. И за это платились деньги.
В.Д.: Это была Ваша подработка, понятно.
Следующий мой вопрос о курсовых работах. Были ли они?
Б.С.: Да, курсовые работы были. И были дипломные работы...
В.Д.: И дипломные были, хорошо.
Б.С.: На нашем факультете были два потока. Один был так называемый «производственный», где учились пять лет, а другой был «педагогический», четырёхлетний.Первый готовил специалистов по использованию математики в различных направлениях, в частности, в индустрии и так далее. А второй готовил учителей.
В.Д.: Понятно.
Ну, вот ещё такой вопрос. Я часто задаю собеседнику вопрос о том, помнит ли он название своей первой курсовой работы и чему она была посвящена. Обращаюсь и к Вам с этим вопросом.
Б.С.: Да, помню: она была посвящена регулярно-монотонным функциям Бернштейна.
В.Д.: И кто Вами руководил?
Б.С.: Тагамлицкий. Дипломную работу я тоже у него писал ... Но поскольку я окончил пятилетний курс за четыре года, то у меня курсовая за 4-ый курс и дипломная работа «совместились» ...
В.Д.: Понятно: это была, по существу, единая работа.
Б.С.: Да, это так. И она была опубликована в Докладах АН СССР.
В.Д: Ух, ты – ДАН СССР? Это, значит, было в 1956-ом году, когда Сергей Натанович Бернштейн был ещё жив ...
А с самим Сергеем Натановичем Вам удалось познакомиться?
Б.С.: Нет, я не был с ним знаком. Но все его работы я изучил на спецсеминаре Тагамлицкого ...
Свою статью я написал на болгарском языке. Профессор Тагамлицкий перевёл её на хороший русский язык – я даже храню рукопись его перевода – и отправил её Бернштейну.
В.Д.: Очень интересно.
Знаете, перед поездкой в Софию я заглянул в Интернетовский проект «Математическая генеалогия» с целью посмотреть там Вашу «Генеалогию». Вы, конечно же, там есть, а вот про Вашего «трегугяог'а» написано, что он неизвестен. Правда, написано это по Вашей кандидатской диссертации.
Б.С.: Потому что такого у меня и не было.
В.Д.: А как же автореферат Вашей диссертации – ведь в нём надо было указать фамилию Вашего научного руководителя?
Б.С.: По опубликованным в Докладах АН СССР моим работам о регулярно-монотонных функциях Бернштейна – а в 1958-ом году у меня была опубликована там и вторая работа – я бы мог оформить свою кандидатскую диссертацию ....
В.Д.: Несомненно.
Б.С.: Но я не стал защищаться по этой теме. Я защитил свою кандидатскую диссертацию после возвращения из Московского университета. Уже по совсем другой теме.
В.Д.: Дойдём и до этого. Но, во всяком случае, теперь я могу сказать, что одним из Ваших учителей был Тагамлицкий.
Б.С.: Тагамлицкий, да.
В.Д.:Былоли у вас распределение студентов «по кафедрам»? У нас, на Мехмате МГУ, происходит такое распределение в начале 3-го курса, для чего, в конце 2-го курса, факультетские кафедры проводят свою агитацию: кафедра алгебры агитирует за свою кафедру, кафедра дифференциальных уравнений – за свою и так далее. А как у вас было?
Б.С.: Да, было такое. Потому что дипломные работы готовятся на кафедре.
В.Д.: На конкретной кафедре, понятно.
Б.С.: Я, например, после третьего курса зачислился на кафедру профессора Тагамлицкого, так как на 4-ом курсе мне надо было защитить, вместе с курсовой, и дипломную работу.
В.Д.: Да-да, Вы же окончили Университет за четыре года. ...
Кстати, Вам, может быть, интересно узнать, что Игорь Ростиславович Шафаревич окончил Мехмат МГУ за два года. Он сам мне рассказал об этом в нашем интервью. «Надо было спешить» – так он пояснил это.
Б.С.: Как это - за два года? ...
В.Д.: Я тоже об этом его спросил. А он ответил: «Первый год я сдавал зачёты и экзамены за первые четыре курса. Каждые два месяца сдавал, сдавал, сдавал... А второй год я учился в группе пятикурсников и писал диплом».
Б.С.: Ну, я тоже хотел, с самого начала, ускорить своё обучение и написание диплома, но мне не разрешали. И лишь на третьем курсе мне это разрешили ...
В.Д.: Понимаю: потенциальные возможности для этого у Вас, конечно, были, но были иособые обстоятельства ...
После окончания, в 1956-ом году, Софийского университета Вас направили на работу учителем математики в школу, так?
Б.С.: Не совсем так ... Я сдал экзамены в аспирантуру ...
В.Д.: Значит, аспирантура в Университете была?
Б.С.: Была аспирантура, да... Я сдал экзамены и был в неё принят.
Параллельно я даже стал преподавать на своём факультете, в качестве ассистента. Преподавал там почти полсеместра. Но осенью 1956-го года, если Вы помните, в Венгрии начались ....
В.Д.: ... «венгерские события» - конечно помню!
Б.С.: Да, венгерские события. И тогда у нас в Университете стали ... «ревизировать кадры»: то есть стали решать, кто может быть в Университете аспирантом, кто – ассистентом и т.д.
В.Д.: Да-да-да. Стали «наводить порядок». Понимаю.
Б.С.: Наводить порядок, да. И мне сказали: «Не ожидайте назначения на работу в Университет ...»
В.Д.: То есть: «Вы нам не подходите ...».
Б.С.: И получилось так, что все мои однокурсники получили своё распределение на работу, а я, поступивший в аспирантуру Университета, не получил ... Нет, кажется, и у меня, по окончании Университета, было, какое-то, направление на работу ... Я даже не помню, куда ...Но я уже туда, в середине семестра, опоздал пойти ...
В общем, я стал искать свободное место ...
В.Д.: Я так понимаю, что из аспирантуры Вас исключили, выданное Вам ранее официальное направление на работу потеряло свою силу, и пришлось Вам пойти куда-то в школу учительствовать. Хоть в Софийскую школу?
Б.С.: Нет, в Софии я место учителя не нашёл. В Бобушевскую школу ...
В.Д.: Бобушево – это такой город?
Б.С.: Это деревня. Большая деревня, но очень прекрасная деревня. Я там стал учительствовать ...
Меня туда взяли, потому что там одна учительница математики ... стала беременной ...
В.Д.: Понятно: забеременела.
Б.С.: Да. И я занял её место.
В.Д.: Вас взяли на её место, ясно.
Но Вам, наверное, пришлось в той школе вести не только математику, но и, скажем, физику, да?
Б.С.: Нет, только математику. У меня там были три-четыре класса. И во всех этих классах математику вёл я...
И должен Вам сказать, что я прожил там очень, очень приятно ...
В.Д.: Ну, Вы же, с образованием Софийского университета, были там, конечно, очень уважаемым человеком! ...
Б.С.: Кстати, Бобушево славится в Болгарии самой хорошей черешней, да.
В.Д.: Тоже не плохо (смеются).
Б.С.: И живут там очень хорошие люди.
В.Д.: А что, там Вам дом надо было снять, или, как учителю, Вам там дали квартиру при школе?
Б.С.: Семья той самой беременной учительницы, которую я замещал, предоставила мне комнату в своём доме. Там было прекрасно.
В.Д.: Хорошо-о!
Б.С.: Но так было только до конца пятьдесят седьмого года. Потому что потом я стал учителем в Элин-Пелине.
Это уже был небольшой городок, расположенный недалеко от Софии. Так что я стал ближе к Софии, ходил на различные семинары в Софии, и так далее.
А в 1958-ом году академик Обрешков, и другие университетские математики, написали специальное обращение в Министерство образования о том, что мне нужно разрешить работать в Софийском университете ... В общем, оно подействовало, и мне выбили место на кафедре Обрешкова
В.Д.: И уже не аспирантом, а сразу ассистентом?
Б.С.: Да, ассистентом.
Тогда было много людей, которые могли бы претендовать на это место. Но так как было известно, что это место сделано специально для меня, то никто не ...
В.Д.: ... не помешал Вам его занять? ...
Б.С.: Да ...
Итак, Обрешков принял меня на свою кафедру в Софийском университете, хотя ранее я не имел к этой кафедре никакого отношения. Но для того, чтобы это случилось, нужно было, чтобы самый авторитетный академик с такой просьбой обратился ... «на самый верх». А Обрешков был не только авторитетнейшим академиком, но и членом Парламента, хотя и беспартийный ...
Когда я к нему попал, то решил, что мне нужно ... поменять тематику своих исследований. И выбрать новое направление, которое заинтересовало бы разных математиков ... И я придумал тогда свою... гипотезу, которая до сих пор не решена. Если Вы в Интернете наберёте «Sendov's conjekture», то очень много чего прочтёте про эту гипотезу ...
В.Д.: Она «вокруг численных методов алгебры»?
Б.С.: Она про многочлены. И очень элементарна по своей формулировке.
Именно, если на комплексной плоскости все корни многочлена содержатся в круге радиуса К, то в круге радиуса К с центром в любом корне этого многочлена будет существовать хотя бы один корень его производной.
В.Д.: А-а-а, своего рода комплексный вариант теоремы Роля ...
Б. С.: Этой гипотезе посвящены около ста пятидесяти публикаций. К настоящему времени она доказана лишь для многочлена степени п при п = 8. При п = 6 ей посвящена даже отдельная диссертация.
В.Д.: Сколько Вам было лет, когда Вы высказали эту гипотезу?
Б.С.: Мне было тогда 28 лет.
В.Д.: Значит, она была сформулирована Вами в 1960-ом году ... Интересно.
Б.С.: Я сейчас занимаюсь ею опять. Через 50 лет к ней вернулся... (смеются).
В.Д.: Отвлекаясь немножко от намеченных мною вопросов, я просто хочу сейчас поговорить вот о чём.
У Вас же была, так сказать, «трудная» судьба, чтобы добиться успеха в жизни ...
Б.С.: Я бы не сказал про свою судьбу: «трудная».
В.Д.: Но ведь она была «не лёгкой»?
Б.С.: Лишь в некотором смысле. Однако если бы у меня в жизни было бы всё «гладко», то я, наверное, не стал бы таким ... упорным.
В.Д.: Это понятно: благодаря трудностям Вы окрепли ...
Б.С.: Эти, я бы сказал «затруднения», меня к жизни ... натренировали ...
В.Д.: В связи с этим я хочу рассказать Вам немного про своего отца.
Мой отец кончал в Минске БГУ – Белорусский государственный университет. На Отделении математики, где он учился, отец был «первым», и его (по математике, кажется, единственного)рекомендовали в аспирантуру. В 1927 году, когда это всё происходило, своей аспирантуру в БГУ ещё не было, поэтому рекомендация ему предназначалась в аспирантуру
Ленинградского университета (ныне ему возвращено название Санкт-Петербургский университет) ... Вот... И оставалось только сдать в БГУ выпускные экзамены. По всем предметам, кроме белорусского языка, со сдачей этих экзаменов у отца проблем не было, а по белорусскому языку, экзамен по которому происходил в форме диктанта, он получил (кажется,единственный) даже не «двойку», а «единицу», так как умудрился сделать что-то, около тридцати ошибок! И это не смотря на то, что его отец (мой дед Павел Петрович Демидович) был белорусским просветителем, прекрасно владевшим белорусским языком – ведь в семье говорили лишь по-русски ...
Б.С.: (смеётся)
В.Д.: И в результате – какая там аспирантура? Ему даже не выдали диплом об окончании БГУ – только справку ...
Б.С.: (смеётся)
В.Д.: А с этой справкой, где указывалось, что отец не смог сдать экзамен по белорусскому языку, преподавать (математику!) не только ни в какой белорусский институт, но и ни в какую белорусскую школу, его не брали. И тогда его отец, мой дед, расстелив с ним географическую карту, сказал: «Ну, не отчаивайся! Выберем поблизости область в России, где ты поищешь себе работу».
Ближайшими к Белоруссии российскими областями были Брянская область и Смоленская область. Выбрали Смоленскую, так как из Смоленска, на поезде, было ближе до Минска, чтобы приезжать к родителям - всего четыре часа езды.
Но и в самом Смоленске места школьного учителя ему найти не удалось. И ему лишь предложили поехать учителем в «полугородок-полудеревню» Починки, причём, даже не в десятилетнюю школу, а в школу-семилетку ... Отец поехал туда. А там ему сказали: «Ну, то что Вы математик - это хорошо. Но у нас ещё русский язык некому вести. Так вот, если Вы согласитесь вести, кроме математики, ещё и русский язык, то мы Вас возьмём» ... И его взяли в эту школу учителем ...
В.Д. и Б.С.: (смеются)
В.Д.: Я отца спрашивал: «Ну, и как же ты выкручивался с занятиями по русскому языку?». «А мне классики помогали! Я, – говорит, – приносил то Пушкина, то Гоголя, то Лермонтова и устраивал диктанты по их текстам. И, самое интересное, что мои ученики потом даже как-то «выделились» своими знаниями не только по математике, но и по русскому языку. Они достаточно грамотно писали».
В.Д. иБ.С.: (смеются)
В.Д.: Ну а в 1930-ом году, на Отделении математики в БГУ, экзамен по белорусскому языку, в ходе борьбы в Белоруссии «с националистическим уклоном», был отменён. На основании этого отец, уже побывав учителем математики в более крупных школах и в техникумах, подал заявление о выдаче ему диплома об окончании БГУ. Диплом ему был выдан ...
А через год он поступил в аспирантуру Московского Государственного университета. И началась его дальнейшая карьера, связанная с Мехматом МГУ ...
В.Д. иБ.С.: (смеются).
В.Д.: Так что мне очень понятен Ваш «не простой путь в математику». Не смотри ни на какие мозги (смеются) ... Ну, ладно, это лишь отвлечение ...
В 1964 году Вы защитили в Софийском университете свою кандидатскую диссертацию. Кто был Вашим «супервайзером» (мы с Владимиром Михайловичем Тихомировым иногда употребляем это единое слово вместо двух слов «научный руководитель») по диссертации? И кто по ней были оппоненты?
Б.С.: Да, я защищал диссертацию в Софии, после возвращения из Москвы ... Но сначала поговорим, немножко, о проведенном в Москве времени ...
В.Д.: Да-да, с удовольствием.
Б.С.: В Московском университете я стал посещать семинар Колмогорова, на котором познакомился и с Тихомировым ...Там как раз, в то время, активно обсуждались вопросы по «эпсилон-энтропии», об «эпсилон-ёмкости» и тому подобное ...
В.Д.: Понимаю.
Б.С.: И я себе поставил вопрос: «Как определить расстояние между непрерывными функциями на отрезке, чтобы это множество стало бы полным и ограниченным, а, значит, для него можно было бы вычислять «эпсилон- энтропию» и «эпсилон-ёмкости?».
В.Д.: Ясно.
Б.С.: Я придумал такое расстояние, получил для него некоторые, как мне представлялось, новые интересные вещи и пошёл об всём этом рассказывать Андрею Николаевичу Колмогорову ... У меня даже сохранился мой принесенный ему текст с его правками ...
А он мне поясняет: «А, очень хорошо! Это же расстояние Хаусдорфа».
В.Д. и Б.С.: (смеются)
Б.С.: Ну, ладно, расстояние Хаусдорфа. И оно, действительно, является «расстоянием», если графики функций замкнуты ... Значит, с непрерывными функциями всё понятно ...
А как быть, если функции разрывны? Ведь график разрывной функции незамкнутый... И я предложил к каждой разрывной функции добавлять вертикальный отрезок между левой границей и правой границей, если только они есть. С возникающим тогда «расстоянием» я уже мог определить, для соответствующего множества, его «эпсилон-энтропию» и «эпсилон-ёмкости» ...
В общем, Андрей Николаевич заинтересовался этими моими разработками. И я, при его поддержке, опубликовал в Москве несколько статей.
А когда я вернулся в Софию, то оформился в «свободную аспирантуру» - аспирантуру без руководителя. И затем защитил свою кандидатскую диссертацию.
В.Д.: Аспирантура без руководителя? У нас такого нет.
Б.С.: Да, у вас такого нет.
В.Д.: И у вас, наверное, такой аспирантуры сейчас уже тоже нет?
Б.С.: Почему же – есть и сейчас ...
В.Д.: Есть? То есть, диссертацию можно представлять без руководителя?
Б. С.: Да, можно, представлять самому Факультет затем определяет, сколько Вам нужно ещё сдать экзаменов и так далее... Я сдал свои экзамены, написал диссертацию и защитился ...
В.Д.: Автореферат надо было писать?
Б.С.: Я его потом опубликовал: у нас так можно ...
В.Д.: Интересно!
Б.С.: Я Вам хочу подарить одну мою книжку, где, в частности, отражены результаты моей кандидатской диссертации. У меня они ещё остались ...(примеч. В.Д.: мне вручается книжка Благовест Сендов «Хаусдорфовые приближения». София, Издательство Болгарской Академии наук, 1979)
В.Д.: А-а, спасибо!
Б.С.: И ещё одну, уже автобиографическую, мою книжку (примеч. В.Д.: мне вручается ещё книжка Благовест Сендов «Алгоритъм на живота». София, Издателство «Захарий Стоянов», 2001)
В.Д.: Огромное спасибо! Заодно я подучу болгарский язык. И обложка такая интересная ...
Б.С.: Мой портрет в центре обложки «нарисовал» один известный болгарский художник... Нарисовал цифрами ...
В.Д.: Хорошо! (смеётся) Я знаю, программисты так «рисовать» ранее у нас тоже увлекались.
Б.С.: Так что, официального руководителя по кандидатской диссертации у меня, действительно, не было ... Но, конечно, её вдохновителем был Андрей Николаевич Колмогоров.
В.Д.: Понятно!
Но оппоненты по ней были?
Б.С.: Были ли у меня оппоненты?
В.Д.: Да. И если «да», то все ли они были из Болгарии?
Б.С.: Оппоненты были, и все они были из Болгарии.
В.Д.: Хорошо.
А когда Вы впервые появились в Москве? Я имею в виду «в московских математических кругах». В частности, на Мехмате МГУ.
Б.С.: Как я уже говорил, в 1958-ом году я начал своё «ассистенство» у Обрешкова. Тогда же у нас уже стали говорить об электронных вычислительных машинах и так далее...
В.Д.: Понятно-понятно.
Б.С.: И академик Илиев попросил меня читать лекции по численным методам.
В.Д.: Ясно.
Б.С.: Просто не кому было предложить этот курс читать. Не было у нас тогда специалистов по этим делам ... А Илиев заметил, что я рвусь везде ... Вот он и пригласил меня читать, по его кафедре, эти лекции. Он мне сказал, что пытался пригласить на этот курс разных профессоров из технических ВУЗов, но все они отказались.
И я согласился читать в Университете курс численных методов. Создал этот курс и читал его в 1959-ом ив 1960-ом году.
А как раз тогда стали посылать болгар в Москву, чтобы стажироваться по линии вычислительных машин и численных методов. Вот Илиев и предложил послать меня в Москву на такую стажировку.
В.Д.: Понятно.
Б.С.: Так что ... с осени 1960-го года по весну 1961-го года ... я был стажёром на Мехмате МГУ по кафедре вычислительной математики ... Я даже сохранил «Аттестационный лист» об этом (примеч. В.Д.: немного поискав в шкафу, Благовест Христович вытаскивает этот лист и показывает его мне) ...
В.Д.: И даже с подписями (смеётся).
Б.С.: Да, с подписями ...
В.Д.: А можно его отксерокопировать?
Б.С.: Конечно! Я сейчас дам поручение своей секретарше (примеч. В.Д.: Благовест Христович вызывает секретаршу «из предбанника» и просит её отксерокопировать для меня «Аттестационный лист») ...
В.Д.: Большое спасибо. Владимир Михайлович Тихомиров тоже с интересом его почитает.
Б.С.: Я должен сказать, что моя жизнь коренным образом «перевернулась» после этой стажировки в Москве ...
В.Д.: Я в 1960-ом году только поступил на Мехмат МГУ, а Вы, значит, в этом же году «поступили» на стажировку на наш факультет ...
Б.С.: Да.
В.Д.: Очень знаменательно.
Теперь такой вопрос. Мне рассказывал Владимир Михайлович Тихомиров, да и в этом «Аттестационном листе» указано, что первым Вашим «московским куратором» был Владимир Георгиевич Карманов.
Б.С.: Да, это так.
В.Д.: С 1962-го года по 1964-ый год я, будучи на 3-ем и 4-ом курсах «Вычислительного потока» Мехмата МГУ, слушал двухгодичный курс лекций «Методы вычислений». Три семестра этого курса нам читал Николай Сергеевич Бахвалов, а четвёртый семестр (связанный с численными методами решения задач алгебры и минимизации функционалов) - Владимир Георгиевич Карманов (кажется, сам попросивший у Бахвалова передать ему чтение этой частиобщего курса). Так что я их обоих хорошо знал.
А какие у Вас воспоминания от общения с этими математиками: весёлым и жизнерадостным Владимиром Георгиевичем Кармановым и более сдержанным и сосредоточенным Николаем Сергеевичем Бахваловым?
Б.С.: По четвергам я ходил к Карманову ...
В.Д.: На спецсеминар, да?
Б. С.: Да, по численным методам линейной алгебры ...
Вот, кстати, расписание спецкурсов и спецсеминаров, которые я посещал во время моей стажировки на Мехмате МГУ (примеч. В.Д.: Благовест Христович вытаскивает из шкафа «Расписание» и показывает его мне) ...
В.Д.: Ну-ка, ну-ка, любопытно! (примеч. В.Д.: я рассматриваю «Расписание»).
Та-ак, курс программирования Вы слушали у Трифонова и посещали по программированию спецсеминар, проводимый им совместно с Жоголевым ... Понятно. Кстати, Трифонов жив, а Жоголев уже умер ...
Вы посещали лекции по «Методам вычислений» Березина и Жидкова ... Они оба уже умерли ...
Ого, Вы и Тихонова слушали ... Тихонов тоже умер...
Ну, про Колмогорова мы уже говорили ... И он умер ...
А вот и Карманов, о чьём спецкурсе мы тоже уже говорили ... И его нет в живых ...
Надо же, Вы ещё слушали спецкурс Ушакова «Электронные аналоговые машины». Я тоже слушал этот спецкурс ... Ушаков, родившийся в 1911 году, видимо, также, умер, но в каком году – я не знаю ...
Спецкурс Горбунова посещали?! Горбунова тоже уже нет ...Кстати, он был моим научным руководителем ...
Спецсеминар Бахвалова по квадратурным формулам слушали ... И Бахвалов умер...
О-о! Вы ещё слушали спецкурс Шрейдера «Методы Монте-Карло»! ... Его тоже нет в живых ...
Б.С.: Да, всё это, с разной степенью аккуратности, посещал .... (примеч. В.Д.: входит секретарша и передаёт мне ксерокопию «Аттестационного листа»)
В.Д.: Спасибо Вам большое!
Благовест Христович, я непременно покажу эту ксерокопию Владимиру Михайловичу Тихомирову ....
Б.С.: Как, всё видно?
В.Д.: Всё нормально, всё читается.
Б.С.: Хорошо.
В.Д.: Ну, всё же, какое впечатление у Вас осталось о Карманове?
Б. С.: О Карманове?...
Для меня было большое счастье, что именно он меня курировал. Он отвечал за меня, и помогал во всём, что мне хотелось делать ....
В.Д.: Не мешал, так сказать, «самому учиться»?
Б.С.: Да-да.
Он, в частности, мне помог «попасть в Стекловку» ...
В.Д.: Да-а?.
Б.С.: Да! Попасть на семинары Никольского и Стечкина ....
Я, вообще-то, к нему обращался, лишь когда мне хотелось ... «попасть к кому-нибудь» или «отыскать что-нибудь» ... (смеются)
Он приглашал меня к себе домой – тогда его мать ещё была жива ... Заботился обо мне ...
Для меня он был примером человека, который с удовольствием делает то, что ему поручено ... Ведь «официально» моим руководителем был академик Тихонов!
В.Д.: Надо же!
Б.С.: Я числился у Тихонова, но всё делал Карманов ...
В.Д.: Он просто Вас «перепоручил» ему?
Б.С.: Да-а!
Владимир Георгиевич всё делал за Тихонова, и сам всё подписывал.
В.Д.: Вот и в «Аттестационном листе» Карманов указан в качестве Вашего научного руководителя ...
Ну а про Николая Сергеевича Бахвалова что вспомните?
Б.С.: К Бахвалову я тоже...
В.Д.: ... Вы тоже ходили к нему на спецсеминар, уже говорилось об этом ...
Б.С.: Он был моим ... ровесником...
В.Д.: Нет: он 1934-го года рождения ...
Б.С.: Это был «младший» Бахвалов ... Тогда был жив ещё «старший» Бахвалов ...
В.Д.: Да, тогда ещё был жив его отец, профессор Мехмата МГУ Сергей Владимирович Бахвалов ... Но сейчас на Мехмате МГУ есть уже и третий Бахвалов – его сын, доктор наук Александр Николаевич Бахвалов.
Б.С.: Да?
В.Д: Да! ...
Как я уже говорил, Николай Сергеевич, на мой взгляд, был «сдержанным» человеком. Вы согласны?
Б.С.: Так он и сейчас «сдержанный» ...
В.Д.: Как сейчас – он же уже умер! ...
Б.С.: Умер? Когда умер?
В.Д.: Да несколько лет тому назад ...
Б.С.: Ах, да-да-да!
А ведь он моложе меня
В.Д.: Да-а, на два года моложе Вас ...
Б.С.: На два года моложе ...
А недавно умер и этот академик ...
В.Д.: Вы имеете ввиду Андрея Александровича Гончара? Вы его знали?
Б.С.: Да-а! Очень хорошо Гончара знал ... Он бывал у нас...
В.Д: В Софии?
Б.С.: Да-да, в Софии. Много раз бывал ...
В.Д.: Хорошо.
С кем ещё из московских математиков Вы тогда познакомились?
Б.С.: С Тихомировым, конечно ...
Для меня знакомство с Тихомировым было очень важно. Потому что он занимался эпсилон-энтропией и эпсилон-ёмкостями множеств – то есть теми вещами, чем и я тогда занялся
В.Д.: Понятно.
Б.С.: И всё, что я там делал...
В.Д.:.... он, конечно, понимал. Так?.
Б.С.: По этой теме да.
Но, кроме того, я тогда ещё заинтересовался логикой ... и был связан с членом- корреспондентом Академии наук ... Марковым ...
В.Д.: А-а! С Андреем Андреевичем Марковым!
Б.С.: Да-да, с Андреем Андреевичем. У него стажёром был мой коллега, на три года моложе меня, Димитер Скордев ...
В.Д.: И он занимался математической логикой?
Б.С.: Да, математической логикой.
Марков дал ему такую тему: научиться решать «уравнения в словах».
В.Д.: Да-а?
Б.С.: В частности, Марков поставил на своём семинаре следующую задачу:
Пусть у Вас есть азбука из п различных букв, и пусть Вы ещё имеете одно «уравнение», скажем, аЬс = сйе. Доказать, что если это уравнение нетривиальное, то есть не а = а, то исходную азбуку можно выразить через другую азбуку, состоящую уже из п — 1 различных букв.
В.Д.: Интересно! ...
Б.С.: Скордев никак не мог справиться с этой задачей. И как-то, уже в Болгарии, когда мы собрались вечером ... выпить пива и поговорить ... он её сформулировал мне. А на следующей неделе, когда мы увиделись, я уже сказал Скордеву, что я эту задачу решил.
В.Д.: (смеётся)
Б.С.: Он сказал: «Как же ты это доказал?» Я говорю: «По индукции ...».
В.Д. (смеётся)
Б.С.: ... Если в исходном алфавите только две буквы, то, очевидно, это может быть лишь при а = Ъ. А далее, по индукции, всё доказывается ...
Скордев тогда мне сказал: «Да, но в логике так не говорят. Там нужно по другому сказать ...» А я ему в ответ: «Ну так напиши это так, как у вас говорят!» ...
В. Д.: Переформулируй это рассуждение на принятом в логике языке ...
Б.С.: Да, переформулируй! Он переформулировал, и показал это Андрею Андреевичу.
В.Д.: Ему понравилось?
Б.С.: Да-а, он был в восторге... И помог нам опубликовать этот результат в, совместной со Скордевым, статье в одном немецком журнале по логике. ... Причём, это была моя единственная публикация, совместная со Скордевым ...
А когда рассматривалась моя кандидатура в доценты Софийского университета, то Обрешков, мой оппонент по диссертации, после просмотра моих работ пригласил меня и сказал: «Всё понимаю, чем Вы занимались. Но это «уравнение в словах» – что это такое?!».
В.Д. иБ.С.: (смеются)
Б.С.: Ну, я ему пояснил всё «на пальцах». А он сказал: «Понятно! Но почему же вы в статье всё так сложно написали?» А я ему в ответ: «Если бы мы написали так, как я сейчас Вам рассказал, то ни в одном «логическом» журнале нас не опубликовали бы»...
В.Д.: ... А так логикам «всё понятно» ...
Свою докторскую диссертацию Вы защитили в Москве, в Математическом институте имени В.А. Стеклова АН СССР, в 1967 году, правильно? Не помните ли Вы по ней своих оппонентов?
Б.С.: У нас тогда было правило: посылать людей защищать докторские диссертации в Советский Союз. Поэтому и я защищался в Москве.
Главную роль по защите моей докторской диссертации сыграл Никольский Сергей Михайлович.
В.Д.: Понятно.
Б. С.: Но сначала я получил одобрение Дородницына ...
В.Д.: ... Академика Дородницына?
Б.С. Да, его. Он тогда был директором Вычислительного Центра АН СССР. И часто к нам приезжал ...
В.Д.: Так он, что, был у Вас оппонентом по докторской диссертации?
Б.С. Нет-нет-нет. Он...
В.Д.: А-а, подписал внешний отзыв?... Отзыв ведущей организации? ...
Б.С.: Тоже нет. Он меня связал с Никольским!
В.Д.: А-а, так вот оно что!
Б. С.: Я рассказал Никольскому о своих исследованиях по Хаусдорфовым приближениям ... Никольский и определил всех моих оппонентов.
В.Д.: И кто же это были?
Б.С.: Это был Коровкин Павел Петрович ...
В.Д.: Хорошо.
Б.С.: ... Стечкин Сергей Борисович ...
В.Д.: Тоже хорошо.
Б.С.: ... И ... был такой украинский математик ...
В.Д.: Дзядык? Корнейчук?
Б. С.: Да-да, Корнейчук.
В.Д. Понятно.
Б.С.: Корнейчук Николай Павлович был.
В.Д.: С Коровкиным я не был знаком, а Стечкина и Корнейчука я знал ...
Б.С.: Самое интересное, что сначала Стечкин не хотел быть моим оппонентом. И нужно было его ...
В.Д.: Уговаривать!
Б.С.: Уговаривать, да.
Вообще, у меня очень приятные воспоминания связаны с докторской диссертацией. Потому что я должен был всем своим оппонентам показаться ...и рассказать содержание диссертации.
С Корнейчуком мы просто поговорили немножко ...
Стечкин со мной даже не говорил – он просто написал мне положительный отзыв...
А самое интересное было с Коровкиным Павлом Петровичем ...
В.Д.: Как я уже говорил, с ним я не был знаком. Где он, кстати, работал?
Б.С.: В Aвтодорожном институте ...
В.Д.: Ах, да-да-да: я слышал, что в МАДИ ...
Б.С.: Когда я туда к нему пришёл, он сказал: «Вы знаете, я не люблю читать, я люблю слушать. Вы будете докладывать это на моём семинаре» ...
В.Д.: Это требование обычно.
Б.С.: ... А я говорю: «Это долго». «Сколько Вам надо, столько и будете» – услышал я в ответ.
В общем, я докладывал пять или шесть раз. Каждую неделю по два часа. А после последнего моего доклада он позвал меня в свой кабинете и сказал: «Благовест Христович, я уже знаю, что Вы хороший математик. Но я не знаю, хороший ли Вы человек. И я не могу Вам написать хороший отзыв, если я этого не знаю» ...
В.Д.: Интересный подход!
Б.С.: ...«Так что я Вас приглашаю к себе домой, чтобы мы поближе познакомились»...
В.Д.: Знаете, точно так же меня принимал на работу Сергей Васильевич Фомин.
Б.С.: Да-а?
В.Д.: Моего отца, давно работавшего на Мехмате МГУ, Фомин, конечно, знал. Ну а мне он, при первой нашей встрече, прямо сказал: «Я Вас ещё не знаю». А меня рекомендовали на кафедру, которой он, по существу, руководил. Вот он мне и говорит: «Давайте погуляем и поближе познакомимся». И мы часа два гуляли и беседовали. Причём, о математике разговор был недолгий – он быстро понял, чем я тогда занимался. Основное время прогулки ушло на общий разговор: что читаю, какие спецкурсы прослушал, хожу ли я в театры и музеи и так далее. И только после всего этого он, улыбаясь, мне сказал: «Ну что ж – Вы нашей кафедре подходите» (смеются).
Б.С.: Ну, хорошо.
И, значит, пригласил Павел Петрович меня к себе домой.
Сначала мы сидели в его кабинете, где побеседовали о математике, и где он дал мне оттиски своих статей. Потом мы ... по коридору ... пришли в небольшую комнату ... А там уже накрыт стол ... Он сказал, что будет чай. Но чай мы начнём ... с коньяка ...
В.Д.: Естественно: ведь «под выпивку» процесс «узнавания» происходит эффективнее ...
Б.С.: И он вытащил какую-то бутылку и две ма-а-аленькие чашечки. И говорит мне: «Ты моложе меня, так что ты будешь пить по две порции, а я – по одной».
В.Д.: (смеётся)
Б.С.: Так, просидев до утра, мы выпили три бутылки ...
В.Д.: И он понял: наш человек! (смеётся)
Б.С.: Да-а, мы, тогда, о многом переговорили ...
Это был ... незаурядный математик и незаурядный человек ... Он три или четыре раза был женат ... Институт он окончил в Калуге ... Потом стал работать в МАДИ ...
А в десять часов утра у него должна была быть лекция. В восемь тридцать встала его жена, и он сказал ей: «Ну, сделай нам теперь чай». Но когда мы пили чай, он прокомментировал: «Благовест, чай не водка, много не выпьешь».
В. Д.: Да, это известная на Руси поговорка (смеётся).
Б.С.: И в десять часов он был на своей лекции ...
В.Д.: Любопытно!
После защиты докторской диссертации Вы стажировались в 1968-ом году (как я понимаю, в области "Computer Science") в Лондонском Королевском колледже. Это я в Интернете прочитал. Перед поездкой
Вы уже хорошо владели английским языком, или пришлось подучивать его в Лондоне?
Б.С.: Я, в гимназии, учил сначала французский язык. Потом немецкий. Потом русский. И лишь потом английский.
Но мой английский язык не был ... хорош. Я не мог говорить на нём свободно. Поэтому в Лондоне, в течение трёх месяцев, я, ежедневно по два часа, занимался английским языком.
В.Д.: Здорово!
Б.С.: Там же были такие ...
В.Д.: ... возможности. Понятно.
Б. С.: Но больше всего я там занимался компьютерами.
В.Д.: Ясно-ясно.
Б.С.: Потому что я участвовал в построении первого болгарского компьютера, который в 1963-ем году даже был показан в Москве, на Выставке в Сокольниках ...
В.Д.: Отлично!
Б.С.: А в Московском университете я учился программировать на вычислительной машине «Сетунь».
В.Д.: Я тоже начинал с «Сетуни».
Б.С.: На «Сетуни» троичная система исчисления ...
В.Д.: Насколько я понимаю, это Жоголев придумал.
Б.С.: Я не знал. А что, эта серия ЭВМ долго продолжалась?
В.Д.: Да нет – она быстро, как у нас говорят, «загнулась».
Б.С.: Вы знаете, если бы я был в России в армии, я бы эту машину сделал ... как военную.
В.Д.: Потому что она «специфическая»?
Б.С.: Потому что ей не страшны никакие вирусы!
В.Д. (смеётся)
Да-да-да, потому что ни у кого такой больше нету!
Б.С.: Много лет спустя я был в Америке. Там мне приходилось разговаривать со специалистами и слушать их разные лекции... И один из них говорил, что, в принципе, возможно построить ЭВМ на троичной системе исчисления ... (смеются)
«В принципе возможно!» А практически это давно было сделано в СССР!
В.Д.: Так, теперь мой следующий вопрос.
Ваш дальнейший научно-административный рост, Благовест Христович, меня просто восхищает.
В 1968-ом году Вы стали профессором Математического факультета Софийского университета. В 1970-1973 годы Вы - декан Математического факультета Софийского университета, а в 1973-1979 годы – уже ректор Софийского университета.
В 1974-ом году Вас избирают членом-корреспондентом Б АН. В 1981 году Вы сталиакадемиком БАН. Затем Вы на руководящих постах уже в Болгарской Академии наук, где в 1988-1991 годы являлись Председателем БАН (по нашему, «Президентом БАН»).
И при всём при этом Вы успевали писать статьи и книги, вести преподавательскую деятельность.
Значит, каждая минута у Вас была на счету? Наш нынешний руководитель Мехмата МГУ Владимир Николаевич Чубариков мне рассказывал, что аудиенцию ему, когда он приехал в Софию, Вы назначили на 5 часов утра – всё остальное время у Вас уже было занято.
Как же Вы выдерживали такой ритм жизни? Занимались спортом?
Б.С.: Спортом я занимался: я играл в теннис ...
В.Д.: А-а-а, увлеклись теннисом ещё до того, как у нас им занялся Борис Николаевич Ельцин ... (смеются)
Б.С.: Причём, играл очень рано утром, чтобы никто не мешал...
В.Д.: То есть, на пять часов утра для Вас было «нормально» назначить аудиенцию?
Б.С.: Конечно.
В.Д.: А для этого Вам надо было встать в четыре часов утра, что ли? (смеются)
Б.С.: Мне кажется, что аудиенция Чубарикову была назначена, всё-таки, на шесть часов утра ...
В.Д.: Он, почему-то, сказал «на пять».
Б.С.: Ну, может быть... Хотя я, всё-таки, не думаю, что мы встречались раньше шести...
Дело в том, что я хотел быть ... организованным. И я до сих пор не терплю опозданий. И, Вы знаете, после возвращения из Московского университета у меня открылась возможность делать дело.
В 1970-ые годы, когда я был деканом Математического факультета Софийского университета, мне хотелось ... «перевернуть» свой факультет ... И мы ввели на нём, так называемое, «трёхстепенное» образование ...
В.Д.: Уже в те времена?
Б.С.: Да, уже тогда мы ввели такое обучение «по блокам»: бакалавр, магистр, доктор.
В.Д: Смело!
Б.С.: А в 2002-ом, или в 2003-ем, году ... в Брюсселе ... нет, в Болонье, было решено, что нужно повсеместно ввести эти три уровня образования. И никто из болгар там не сказал, что в Софийском университете мы давно уже это сделали ...
Ну, кроме того, как декан, я ввёл порядок, по которому занятия на факультете должны начинаться с семи часов утра ...
В.Д.: ... Так рано?...
Б.С.: ... И кончаться в час дня.
В.Д.: И что: студенты утром на занятия не опаздывали?
Б.С.: Как кто ...
Но я ввёл, также, порядок, что обучение идёт лишь четыре дня в неделю...
В.Д.: Вот это студентам, конечно, понравилось.
Б.С.: ... И сделал пятницу, субботу и воскресенье «свободными днями» для самостоятельных занятий ...
Но на эти дни каждый студент в своей группе получает домашнее задание... В пятницу, субботу и воскресенье он должен работать над своим заданием, а потом должен отчитаться по нему ... И всё это фиксируется на компьютере ...
Для такого обучения студенческие группы должны быть маленькими - человек по пятнадцать. И, при этом, все группы должны быть обеспечены преподавателями. Поэтому все математики, которые работали в Математическом институте, были привлечены к преподаванию. Естественно, за дополнительное «вознаграждение». Но чтобы не было разницы, в денежном отношении, между ними и факультетскими сотрудниками, к зарплате факультетских сотрудников была также введена ... «уравнивающая денежная надбавка» ...
В.Д.: Разумно!
Б.С.: Тогда же, по моему предложению и при поддержке академика Илиева, произошло объединение Факультета с Институтом ... По существу, в единый математический Центр ... Помогло то, что тогда меня слушали ...
Кроме того, я всюду говорил, что нам нужно обучать студентов так, чтобы они могли работать с компьютерами. А для этого они должны знать английский язык. Из гимназии же они приходят в Университет без этого языка. И я попросил тогда «на самом верху», чтобы нам разрешили не посылать студентов-математиков на летние работы. Помните, были такие?
В.Д.: А как же: сельскохозяйственные студенческие работы.
Б.С.: Да, чтобы студентов-математиков не посылали бы на летние сельскохозяйственные работы. А взамен я предложил, чтобы летом эти студенты учили бы английский язык.
В.Д.: Ну и правильно...
Б. С.: В общем, после этого объединения Факультета с Институтом, из Математического факультета Софийского университета, тогда и вышли все те, кто ... сейчас играет ведущие роли в развитии информатики в Болгарии ... И, при том, с неплохим знанием английского языка ...
В.Д.: Илиев тогда был директором Института Математики?
Б. С.: Да, он был директором Института Математики ... Но, кроме того, он был ещёзаместителем председателя Болгарской Академии наук.
В.Д.: По-нашему, вице-президентом.
Б.С.: Между прочим, в те три года, когда я был деканом Факультета, я и не думал, что буду ректором Университета. Но «высшее начальство» Болгарии оценило наш опыт обучения на Математическом факультете и решило распространить его на другие факультеты Софийского университета. И когда ректор Университета, очень известный и уважаемый учёный, академик Христо Христов, что-то «не то сказал», кажется, в Македонии, то было решено «отстранить его от ректорства» ... (смеются)
В.Д.: А Христо Христов математик?
Б.С. Нет, он физик. Известный физик. Он в Дубне представлял Болгарию.
Но после Христова «на ректорство» сначала пригласили Илиева. Он отказался – мне Илиев сказал, что «от ректорства» он отказался потому, что хочет стать председателем БАН ....
В.Д.: ... Кстати, Илиев побывал председателем БАН?
Б.С.: ... Нет, председателем БАН он так и не стал.
Ну вот тогда меня попросили стать ректором. Я сказал: «Почему нет?» И стал, единственным в социалистическом лагере, ректором ведущего университета страны, который не был членом партии.
В.Д.: А Иван Георгиевич Петровский! Он же был беспартийным ректором МГУ.
Б.С.: Ну, я стал уже после его смерти ...
В.Д.: Кстати, Петровского ректором МГУ сделал ещё Сталин, В 1951-ом году.
Б.С.: Но Петровский, как раз, в 1973-ем году скончался ... А кто после него стал ректором МГУ?
В.Д.: Рем Викторович Хохлов, физик.
Б.С.: Ах да, Хохлов... Мы с ним стали ректорами почти одновременно ...
В.Д.: Вы его хорошо знали?
Б.С.: С Ремом Викторовичем Хохловым мы познакомились ещё в 1973-ем году.
В.Д.: Он в 1977-ом году погиб в горах. Вы это знаете?
Б.С.: Да, конечно. Я же был на его похоронах.
В.Д.: И я помню его похороны ...
Б.С.: С Ремом Викторовичем я, как раз, начал обсуждать вопрос о «выравнивании» программ обучения в наших университетах. Чтобы, скажем, студентам Софийского университета можно было бы, без потери курса, свободно продолжать обучение в Московском университете ...
В.Д.: Чтобы, для обучения, свободно происходил «обмен студентами» между нашими странами, понятно ...
Б.С.: Да.
И для этого он ... определил, чтобы мы с Садовничем начали писать единый курс по «Математическому анализу» ...
В. Д.: А-а-а! Так, значит, с подачи Рема Викторовича была написана Ваша, с Виктором Антоновичем, книга!
Б.С.: Да. И мы стали такую книгу писать ...
А Хохлов... меня сделал ещё Почётным доктором Московского Государственного университета.
В. Д.: Понятно! Значит, идея вашей книги возникла ещё при Хохлове! А я думал при Логунове, который стал ректором после смерти Рема Викторовича ...
Б.С.: На похоронах Рема Викторовича мне было очень грустно ...
В.Д.: Да-а, его все жалели ... Он был очень порядочным человеком ...
Б.С.: После его похорон... нас пригласили ... из гостиницы... на второй этаж... выпивать ...
В.Д.: Понимаю – на поминки...
Б.С.: Там были блины с икрой, и всё такое...
Все говорили о нём много тёплых слов ... Я же сказал Логунову, что ему будет очень трудно быть таким же хорошим ректором, как Хохлов, но он должен постараться ...
В.Д.: По крайней мере, быть не хуже ...
Б.С.: Да, быть не хуже.
В.Д.: Он не очень с этим справился ...
В эпоху «позднего горбачевизма», помнится, в 1990-ом году, я был делегатом отчётно-перевыборной университетской профсоюзной конференции. Там было много критики в адрес ректората ...
В общем, было понимание, что в наступающие времена Московскому Государственному университету нужен новый ректор ...
Б.С.: А вот я с ним тоже подружился ...
В.Д.: С Логуновым?
Б.С.: С Логуновым. Он даже приглашал меня в свой Институт, где был директором ...
В.Д.: А-а, в Протвино?
Б.С.: Да, в Протвино.
И он мне говорил, что никогда не хотел быть ректором МГУ – его просто заставили ...
В.Д.: Это может быть.... Я тоже слышал, что его в ЦК заставили.
Б.С.: Если в ЦК решили, то ему невозможно было отказаться. А сам он не рвался ...
В. Д.: Но при нём же были нарушены «демократические университетские традиции». Попасть к нему на приём, даже профессору, было очень трудно – в МГУ он бывал один-два дня в неделю. Об этом, например, написано в воспоминаниях Андрея Борисовича Шидловского, опубликованных в одной из моих книжек ...
А к ректору Петровскому, бывавшему в МГУ практически ежедневно, любой студент мог, довольно просто, попасть на приём «со своей проблемой». Иван Георгиевич быстро вникал в суть «проблемы» посетителя и, по возможности, старался ему помочь ... Примерно также было и при ректорстве Хохлова ...
Я был всего лишь ассистентом, только что назначенным Учёным секретарём кафедры,
когда руководитель кафедры, Сергей Васильевич Фомин, с которым мы успели подружиться, сказал мне: «Вам надо поближе познакомиться с Ректором». Я сказал: «Наверное, он не скоро примет нас для знакомства со мной: я – всего лишь ассистент, а он – ректор и академик. Видимо, предварительно нужно будет записаться к нему на приём, и не ранее, чем на следующей неделе». «Ну, зачем же ждать! – возразил Сергей Васильевич. – Пойдёмте прямо сейчас. Он уже должен быть у себя в кабинете». И, действительно, Иван Георгиевич был в своём кабинете. Секретарша доложила ему о нашем приходе, и, минут через двадцать, он нас принял ...
Примерно также, без проблем, произошло моё знакомство и с Рэмом Викторовичем ...
Б.С.: Понятно.
Петровского я, практически, не знал, а с Хохловым, повторяю, у меня были дружеские отношения. Это был прекрасный человек.
В.Д.: Несомненно!
Б.С.: Говорят, что ему навредили врачи – долго не делали, что нужно ...
В.Д.: Да, я тоже слышал об ошибочном поведении местных врачей. Они там перепугались его «медицинским состоянием», и вместо того, чтобы на месте начать лечение, отправили его в Москву ... И время для лечения было упущено ...
Б.С.: Да-да. Его надо было оставить на лечении там в горах. Потому что на высоте меняется состав крови ...
В.Д.: Ну что делать? Судьба ...
Сейчас его сын, Алексей Ремович, проректор МГУ при Викторе Антоновиче Садовничем. Он тоже физик.
Вы знаете его?
Б.С.: Нет, не знаю.
Я бывал дома у Рема Викторовича, но познакомился только с его женой.
В.Д.: У Рема Викторовича двое сыновей – и оба физика ... Один, который проректор - академик РАН, а другой, помнится, член-корреспондент РАН ....
Б.С.: Один уже академик?
В.Д.: Да, уже академик. Старший сын ...
Б.С.: О-о-о!
В.Д.: Такая семья! ...
Теперь вот о чём В 1995-1997 годы Вы были Председателем Болгарского народного собрания. На этот пост Вас выдвинула Болгарская социалистическая партия, бывшая ранее Болгарской коммунистической партией. Как это произошло? Безусловно, Вы обладали громадным авторитетом, но ведь Вы никогда не состояли в этой партии?
Б. С.: Я никогда не состоял ни в прошлой коммунистической партии, ни в новой социалистической партии ...
В.Д.: И ни в какой другой партии? Или потом, всё- таки, вступили в какую-нибудь партию?
Б.С.: Ни в какую партию я не вступал. Конечно я, в своё время, попробовал организовать свою партию...
В.Д.: Ну и как?...
Б.С.: Да безуспешно. Хотя я даже выставлялся на выборах в президенты от неё ...
В.Д.: Да, я слышал об этом.
Б.С.: ... в Президента Болгарии...
В.Д.: Да-да. Но, кажется, Вы набрали немного процентов голосов ...
Б.С.: Это так.
В политику я хотел войти, потому что думал, что я могу чем-то помочь Болгарии.
В.Д.: Что-то изменить в своей стране. Понятно.
Б.С.: Потом меня пригласили ... «правые», быть кандидатом в депутаты Народного собрания – у нас так называется парламент ... И я сотрудничал с этой партией долгое время ...
В.Д.: Понятно.
Б.С.: А когда я стал членом парламента, и нужно было выбрать председателя, то Социалистическая партия решила, что на этот пост надо выдвинуть беспартийного ...
В.Д.: Живков был ещё жив?
Б.С.: Живков был жив, но его уже ... отстранили от власти ...
В.Д.: Он уже был под домашним арестом?
Б.С.: Да, он вскоре был под домашним арестом ... Потом умер ...
(Примеч. В.Д.: Здесь упоминается Тодор Христов Живков (1911-1998), являвшийся Первым (1954-1981), затем Генеральным (до 1989), секретарём ЦК Болгарской коммунистической партии (БКП), Председателем Совета министров (1962-1971) Народной республики Болгарии (НРБ), Председателем Государственного Совета НРБ (1971-1989). После отстранения Живкова от власти БКП была переименована в Болгарскую социалистическую партию (БСП), а сам он (в 1990-ом году) был привлечён к уголовной ответственности. Своё заключение Живков отбывал под домашним арестом, и освобождён был по решению Верховного суда лишь в 1996 году. Через два года после освобождения он умер от пневмонии. Хотя его многолетняя деятельность «у руля Болгарии» в стране оценивается «не однозначно», многие болгарские граждане, как мне рассказывали, до сих пор испытывают ностальгию «по эпохе Живкова».)
В.Д.: Помнится, у него была дочка Людмила... Она жива?
Б.С.: Она давно умерла. Ещё ... в 1981-ом году...
В.Д.: Насколько я знаю, она была хорошим министром ... По-моему, министром культуры? ...
Б.С.: Да.
Но недавно у нас, в университете, был большой скандал ... На конференции, где её вспоминали ...
В.Д.: Почему же? Она, говорят, вела себя весьма достойно... Даже мы в Москве об этом слышали ...
Б. С.: Да там были такие экстремисты! .. .(смеются).
В.Д.: Собрались экстремисты ... Знакомо.
Б.С.: Да.
Я стал член парламента ещё во время Живкова ... Три срока был ...
Это интересная жизнь, когда ты член парламента. Никольский всегда меня так... «преподносил». Потому что однажды я появился на конференции в Москве с ... «бодигардами»(смеются). Потом он часто, на ушко, меня спрашивал: «А где твои «бодигарды»?» ...
Единственное, что я терял от своего депутатства – то, что когда я приходил на Факультет читать свои лекции, мои «бодигарды» всюду ходили вместе со мной, ни на минуту не оставляя меня одного. В частности, они вместе со мной входили в аудиторию, выбирали себе место, где сесть, и сидели там всю лекцию ... (смеются). И перед студентами мне было «неудобно», поскольку, по моему мнению, это «выглядело нарушением университетского духа» ...
В.Д.: Ну да: для университетов это, мягко скажем, ... «неприлично».
Б.С.: В общем, я отказался от чтения лекций.
Но, понимаете, политика – это такой наркотик!
В.Д.: Прекрасно Вас понимаю – я сам много занимался общественной деятельностью. Конечно, не на таком высоком уровне, как у Вас. Но всё же ...
Б.С.: Страшный наркотик.
Я думал, что излечился от этого, став послом в Японии ...
В.Д.: ... Вот, как раз, мой следующий вопрос в связи с Японией.
В 2004-2009 годы Вы являлись послом Болгарии в Японии. Наверное, Вы и японский язык немного выучили?
Б.С.: Выучил, но совсем немного...
В.Д.: О, как я угадал.
Б.С.: В Японии я пробыл шесть лет. И пять лет, каждую неделю, я занимался японским языком с учительницей ... Конечно, свободно говорить, я на нём не могу. Но, всё-таки, я его немного выучил ...
В.Д.: Научиться свободно говорить по-японски было бы круто! Там, мне рассказывали российские студенты-востоковеды, каждый иероглиф нужно учить чуть ли не полгода ...
Б.С.: Сейчас я Вам покажу мою ... «подпись» .... по-японски: мои японские друзья-математики меня научили ... Такая подпись называется «канжи» (показывает подпись).
Я и Вам могу подписать... «канжи»...
Они очень интересны, потому что они имеют структуру ... Вообще, «канжи» – это дажепонятие... Например, я вспоминаю сейчас японские имена, рассматривая «канжи», в которые они «поставлены» ...
В.Д.: Да-а? ...
Б.С.: И смысл «канжи» очень... индивидуален...
Например, если это «канжи про дерево» ...
В.Д: Ну?
Б.С.: ... И там «поставлены» три «дерева» ...
В.Д.: То это – лес?
Б.С.: Нет – это значит «гора».
Но если это «канжи про женщину и ребёнка», что называется «нежность», и там «поставлены» три «женщины», то это значит уже «пустые слова» ... (смеются)
Понимаете, Япония – это другой мир. Там есть то, что мне очень нравится. Там, например, воспитание детей очень чёткое.
В.Д.: Там, я слышал, до пяти лет детям всё позволяют. А потом, наоборот, всё чётко регламентировано ...
Б.С.: Да, потом всё жёстко...
Но о чём я, в последние годы, люблю говорить – это то, что в нашем, так называемом «демократическом мире», образование потеряло функцию воспитания. Детей обучают, но не воспитывают.
В.Д.: Ну это везде так – у нас тоже.
Б.С.: И это, по-моему, через некоторое время приведёт ... к плохим последствиям ...
В.Д.: То есть, негативно скажется на обществе?
Б.С.: Уже сказывается. Потому что в семье не все получают хорошее воспитание.
В.Д.: Согласен.
Б.С.: А очень много детей вообще не имеет семьи.
В школе с воспитанием тоже плохо: школьные учителя часто не имеют нужного авторитета, а дети воспитываются, прежде всего, через авторитет.
Остаётся одна церковь.
В.Д.: Н-да ...
Б.С.:Но ведь этого недостаточно.
В.Д.: Да к тому же в обществе отношение к церкви, скажем так, зачастую «неоднозначное»
Б.С.: Жаль, что даже в Японии их разумный воспитательный процесс теперь тоже рушится. Потому что и там происходит «американизация» ...
В.Д.: Это да-а...
Б.С.: Тем не менее, я провёл там хорошие годы ...
В.Д.: Не сомневаюсь, что Вы приобрели там богатый жизненный опыт ...
Но вернёмся к математике. Как я уже понял, инициатива написания Вами (совместно с Виктором Антоновичем Садовничем, а также с Владимиром Александровичем Ильиным) книги по математическому анализу принадлежала Рему Викторовичу Хохлову. А как отнёсся к этому замыслу Андрей Николаевич Тихонов?
Б.С.: Тихонов был приглашён быть редактором нашего учебника.
Как я уже говорил, при обсуждении этого вопроса с Ремом Викторовичем первое, о чём мы договорились – создать возможность болгарским студентам, закончившим первый курс у нас, на математическом факультете Софийского университета, продолжить ...
В.Д.: ... свою учёбу на втором курсе Мехмата МГУ.
Б.С.: Да.
Для этого нужно было ... «выровнять» программы всех читаемых курсов и иметь по ним одинаковые учебники.
В.Д.: Понятно-понятно.
Б.С.: Хохлов активно поддержал эту идею. И мы решили, что, в первую очередь, мы займёмся написанием «единых» учебников по математике ...
В.Д.: Что ближе всего к Вам - это естественно.
Б.С.: Да.
И он определил нам, в со-авторы от МГУ, не только Садовничего, но и Ильина ...
В.Д.: А до этого Вы знали лично и Виктора Антоновича Садовничего и Владимира Александровича Ильина?
Б.С.: Ильина знал... Знал, что он написал много учебников ...
В.Д.: Да, они, в основном, предназначены для Физфака МГУ ...
Б.С.: Да-да.
Так вот, мы, с Ильиным и Садовничем, стали работать над книгой. А я был тогда Ректором университета, и имел возможность организовать им здесь хорошие условия для такой работы. Они приезжали в Софию, чтобы писать этот учебник ...
В.Д.: Так они приезжали, для работы над книгой, к Вам сюда!
Б.С.: Да.
Они привозили готовые части книги сюда. Мы уединялись ... в городке Рила ...
В.Д.: А-а, где Рильский монастырь ... Я бывал там ... Там очень красиво ...
Б.С.: И, в конце концов, получился этот учебник – в двух частях – параллельно изданный в Москве (на русском языке) и в Софии (по-болгарски).
Так что можно сказать, что Хохлов и инициировал создание этого учебника, и выбрал нас в качестве его авторов, и попросил Тихонова нас поддержать ...Жаль, что эта идея не распространилось далее ...
В.Д.: Да, идея заглохла!...
Б.С.: Когда кончался мой второй срок «ректорства» – у нас ректором можно быть не более двух сроков – в Софию прибыл Логунов, будучи уже Ректором МГУ. И он попросил меня устроить ему встречу с Тодором Живковым, чтобы уговорить его разрешить мне третий срок быть ректором ... Потому что Логунов очень оценил нашу совместную работу по ...
В.Д.: ... выравниванию программ ...
Б.С.: ... Да, по выравниванию программ ... Но Тодор Живков сказал, что, к сожалению, два срока – это закон ...
В.Д.: И никаких исключений!
Б.С.: Да.
И Логунов очень удивился, что даже Живков не может обойти этот закон (смеются).
В.Д.: Ну конечно: у нас бы, в ту пору, Брежнев просто бы «распорядился» – и вопрос с «ректорством» был бы решён «как надо» ....
В 1983-ем году Вы, совместно с Василом Поповым, опубликовали в Софии монографию проусреднённые модули гладкости. Её перевод на русский язык, изданный в Москве в 1988-ом году, был осуществлён Юрием Алексеевичем Кузнецовым и Константином Ильичём Осколковым (кстати, откуда они знали болгарский язык – мне не ведомо). Профессор нашей кафедры Сергей Владимирович Конягин (ныне член-корреспондент РАН) сразу же порекомендовал мне её приобрести.
Васил Попов, как я понимаю, был первым Вашим аспирантом. Расскажите немножко о нём, а также о другом Вашем аспиранте, Бориславе Боянове. Ведь они оба, к сожалению, уже умерли?
Б.С.: К сожалению умерли, да ... Васил Попов, действительно, был моим первым аспирантом. И очень талантливым ...
В.Д.: Да, это все говорят.
Б.С.: Между прочим, сегодня мы выбрали его сына в члены-корреспонденты БАН
В.Д.: По математике?
Б.С.: Нет, по литературе. Он писатель.
В.Д: А-а!
Б.С.: Я выступил на этих выборах и сказал, что он сын моего лучшего ученика. И что я с удовольствием буду за него голосовать...
А сам Васил Попов сначала учился физике. Потом он ...
В.Д. ... Увлёкся математикой...
Б.С.: ... и стал математиком...
Он, действительно, был очень талантливым. Но он не был ... дисциплинированным ...
В.Д.: По-русски говоря, любил выпить.
Б.С.: Да, любил выпить... И это его погубило.
В.Д.: Ну-у, ни его одного ...
Б. С.: У меня есть своё объяснение этому обстоятельству. Он чувствовал некоторую неудовлетворённость. Потому что он любил командовать, руководить, но из-за того, что его отец был ... судим после социалистической революции ...
В.Д.: А-а,!... У него, что, отец был, как в России говорили, «из бывших»?
Б.С.: Всё сложнее ... Мать его даже ... разделилась от отца ...
В.Д.: ... Понимаю: развелась с отцом ...
Б.С.: ... чтобы ... семье «не было неприятностей» ...
В.Д.: ... Чтобы спасти семью...
А у него отец тоже был промышленником?
Б.С.: Нет, он был политиком.
В.Д.: (смеётся) О, это ещё страшнее ...
Б.С.: И из-за этого своего происхождения ему, в ЦК, не разрешили быть руководителем сектора.
В. Д.: Но он, кажется, прошёл в члены-корреспонденты БАН?
Б.С.: Прошёл, потому что мы с Илиевым настояли ... Но это была... непростая проблема ...
В.Д.: Ну, я думаю!...
Б.С.: Хотя все знали, что он очень талантливый ...
А когда у нас произошла демократическая революция, у него уже был ... договор, чтобы поехать работать в США. Но я не хотел его туда сразу пускать.
В.Д.: Правда?
Б.С.: Да. Раньше я сам ему помогал ездить за границу. Но после того, как наступила свобода ...
В.Д.: ... и поездки стали «вполне реальными» ...
Б.С.: ... я ему сказал: «Васил, сначала тебе надо пройти курс лечения здесь! Потому что там тебе это будет мешать» ...
Я же знал, сколько он выпивал ... Но он меня заверил: «Нет-нет-нет, я там буду только работать» ... Но... не сдержался и напился ...Его нашли неделю после того, как он уже умер... Это очень жалко было ... Но вот такие дела с Василом Поповым ...
Теперь про Борислава Боянова ...
В.Д.: Как у него с биографией: его родители тоже «из бывших»? (смеётся)
Б.С.: Почти: его отец был священником.
В.Д.: О, это не намного лучше! У меня прадед по отцовской линии был священником!(смеются).
(Примеч. В.Д.: Здесь я упоминаю своего прадеда, точнее, деда моего отца по материнской линии, белорусского священника Платона Плышевского.)
Б.С.: Но Борислав не имел затруднений в связи с этим. Он после первого курса поехал учиться в Польшу В Польше он закончил университет, а затем вернулся в Болгарию ...
В.Д.: Если я не ошибаюсь, в Польше он учился у Стефана Пашковского?
Б.С.: Да ...
А когда он приехал в Софию, то я взял его в свою группу.
Он тоже был очень талантливым математиком. И большим патриотом. Но у него были в жизни две неудачи. Неудачи, которые, по-моему, он сильно переживал ...
Во-первых, он был кандидатом в Ректоры Софийского университета. Но его не выбрали ...
Во-вторых, он выставил свою кандидатуру в Председатели БАН, причём в то время, когда я уже был в Японии, и мы с ним могли лишь переписываться по Интернету. Так вот, я ему написал, что он ничего не добьётся, потому что у него нет поддержки. Так оно и вышло ...
В.Д.: Понятно.
Б.С.: Он был очень «правым», не социалистическим ... И он думал, что на этом ...
В.Д.: Сыграет на выборах?
Б.С.: Да, думал, что сыграет. Но не получилось. И он внезапно умер. Он просто не проснулся.
В. Д.: Владимир Михайлович Тихомиров мне рассказывал, что, вроде бы, он планировался в оппоненты по докторской Боянова? Но поездка в Болгарию у Владимира Михайловича тогда не состоялась.
Б.С.: Да, было такое ...
В.Д.: Ну, вот, вопросы мои уже близятся к концу. Но, всё-таки, разрешите ещё личный вопрос?
Именно, кто по профессии Ваша супруга? Есть ли у вас дети, и чем они предпочли заняться? В частности, кто-нибудь из них не пошёл ли по стопам отца и не стал ли математиком?
Б.С.: Ну, я женился два раза.
В.Д.: Почти половина моих интервьюеров ответ на этот вопрос начинали с такой же фразы!(смеются)
Б.С.: Первая моя супруга была врачом.
В.Д.: Ясно.
Б.С.: От неё у меня две дочки.
В.Д.: И математики там «не было»?
Б.С.: Старшая дочка физик. Она работает в Академии по, так называемой, «нанотехнологии» ...
В.Д.: Нанотехнологии, понятно!
Б.С.: Старшая дочка имеет свою дочку, которая окончила университет в Англии и в Англии сейчас работает ...
А младшая моя дочка, биолог, тоже живёт в Англии. Она там женилась ...
В.Д.: Она вышла замуж за англичанина или за болгарина?
Б.С.: За англичанина ...
Как биолог, она занимается ... муравьями. Она сейчас редактор журнала "Animal Веhavior", то есть «Поведение животных». Она ещё и преподаёт в Бристоле. А её муж - один из ведущих учёных «по муравьям». Исследует, как муравьи обучают друг друга ...
В.Д.: Интересно: оба супруга любят муравьёв ...
Б.С.: В лаборатории мужа моя дочка изучает их ... societу - муравьиные сообщества. В коробке, с компьютерами ... Изучает, как муравьи двигаются, что делают. И, оказывается, муравьи, которые собирает пищу для королевы, не предоставляют сразу эту пищу прямо ей, а дают, сначала, пищу другим муравьям ...
В. Д.: Как бы «придворным» муравьиной королевы?
Б.С.: Да.
И если они, пробуя, через день-два остаются живы ...
В.Д.: Тогда эту пищу можно есть и самой королеве (смеётся).
Б.С.: Да, тогда можно и ей есть. Представляете, какая у муравьев организация! ...
Так, теперь про второй мой брак.
Моя вторая жена намного моложе меня. Она окончила Софийский университет, когда я был уже его Ректором. Она – специалист по английскому языку и американской литературе.
У меня от неё есть сын, которому скоро будет двадцать девять лет ...
В.Д.: А в Англии она тоже была?
Б.С.: Конечно: ведь она была переводчиком у Людмилы Живковой ...
В.Д.: Но Людмила Живкова, видимо, сама знала английский язык, нет?
Б.С.: Да, знала. Но как большой политик, она должна была иметь личного переводчика.
В.Д.: Понятно.
Б.С.: И, к тому же, она знала английский не так хорошо.
Так вот, наш сын закончил университет Боккони (Bocconi) в Милане (Milano)... По экономике Боккони – самый старый «экономический» университет в Европе.
Сын не захотел заниматься математикой. Мне он пояснил это так: «Я не хочу тебя догонять – потому что, всё равно, не догоню».
В.Д.: Здраво.
Б.С.: И закончил он университет по специальности ... «экономика культуры». Потом он стал магистром Бокконского университета... А сейчас он...
В.Д.: Там, в Италии?
Б.С.: Нет, в Болгарии. Он имеет свою фирму ... Занимается автомашинами ...
В.Д.: В общем, сейчас он занимается бизнесом. Понятно.
Так, теперь последний мой вопрос. Я его задаю многим своим собеседникам. Довольны ли Вы как сложилась у Вас судьба, и ни о чём ли Вы не жалеете?
Я понимаю, что вопрос этот риторический, и даже интимный. Но, всё же, я его часто задаю. Поэтому задаю его и Вам.
По-разному на него отвечают. В книжке, которую я Вам уже подарил, Вы сможете прочесть эти интересные ответы.
Б.С.: Ну, что Вам сказать? Я не могу себя представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы не произошли в Болгарии две революции...
Мой отец готовил меня, чтобы я унаследовал его бизнес. И с самого детства он меня... к этому готовил ... Потому что у моего старшего брата ... всегда было что- то с сердцем, с самого рождения, ... с которым он, всё-таки, дожил до семидесяти пяти лет. И в нашей семье было ясно, что мой старший брат пойдёт в науке, а я буду заниматься бизнесом.
Перед революцией я, летом, ... уже даже «командовал» некоторым бизнесом ...
В.Д.: То есть, уже в 1944-ом году, да?
Б.С.: Да, летом 1944-го года... я два месяца управлял ... «отделением» для собирания фруктов и их консервации ... С сорока рабочими...
Мне было тогда двенадцать лет. Я распределял им работу, каждую неделю платил им зарплату и всё такое ...
В.Д.: И они Вас, тогда мальчишку, слушались?
Б.С.: Слушались, потому что для них я был «боссом» (смеются)...
Так что, видимо, я бы занялся бизнесом, если бы не произошла социалистическая революция ...
В.Д.: И стали бы фабрикантом.
Б.С.: Стал бы фабрикантом, бизнесменом ... Надеюсь, хорошим ...
Но из-за этого я не стал бы заниматься математикой, о которой уже мечтал ... Хотя для бизнесмена математика тоже нужна.
В.Д.: Во всяком случае, иметь «математические мозги» бизнесмену не помешает.
Б.С.: Когда Вы прочтёте книжку, которую я Вам подарил, Вы увидите, что у меня было очень много затруднений в жизни. Но, понимаете, я многое и приобрёл для жизни.
Например, когда я работал уборщиком в Софии, у меня появились друзья и среди уборщиков ...
В.Д.: Я представляю, какие с ними были у Вас беседы! (смеётся)
Б.С.: Одного из них я встретил, когда уже был доцентом. И он, увидев меня прилично одетым, сказал мне: «А-а-а, Благовест, ты уже очень хорошо одет! Наверное, ты уже стал шофером?» (смеются) ...
Потому что для уборщика шофер – это ... высшее в карьере ...
Потом мне посчастливилось быть около очень хороших людей. И в университете, и в других местах.
Я не могу, конечно, пожаловаться и на то, что мне удалось поучиться и в Москве. Хотя, после пребывания в Москве, на меня были написаны ... «разные тексты», которые, в силу их секретности, я не знаю ... Но по возвращении из Москвы ко мне здесь стали относиться просто очень хорошо. Можете себе представить, что я, вернувшись из Москвы, через год-два стал читать лекции, каждую неделю на протяжении нескольких месяцев, членам Политбюро ЦК БКП?
В.Д.: Как это? (смеётся)
Б.С.: Живков приказал. «Мы должны знать, что такое кибернетика, – объявил он. – И пусть Сендов нам будет читать лекции».
В.Д.: И сам Живков на них тоже ходил?
Б.С.: Ходил на все мои лекции ... И на первой парте сидел ...
В.Д.: (смеётся) Здорово!
Б.С.: Потом... был такой ... Всемирный Совет за мира... (примеч. В.Д.: точнее, Всемирное Движение сторонников мира). Президентом там был Ромеш Чандра (прмеч. В.Д.: имеется ввиду известный деятель индийского рабочего движения, журналист Ромеш Чандра /КотеяИ СИапёга/ (р. 1919)). А меня там назначили Вице-президентом от Болгарии, потому что Тодор Живков на Политбюро сказал: «Нам нужен человек, который не входит в партию, чтобы нас там представлять» ... И я имел доступ к нему ...
В.Д.: Понятно ...
Б.С.: Сейчас его ругают...
В.Д.: Да-да-да. Кстати, Тодор Живков был, на сколько я понимаю, «неоднозначным» правителем. Я подзабыл, кто был до него? Конечно, после Георги Димитрова.
(Примеч. В.Д.: Напомним, что видный деятель болгарского и международного коммунистического движения Георгий Михайлович Димитров /Георги Димитров Михайлов/ (1882- 1949) в сентябре 1923 года был одним из руководителей вооружённого восстания в Болгарии, после провала которого эмигрировавший в Югославию, а затем переселившийся в СССР. Осенью 1929 года он, инкогнито, переехал в Германию, где активно участвовал в деятельности Коминтерна. С приходом в Германии нацистов к власти, он был арестован по обвинению в причастности к поджогу Рейхстага 27 февраля 1933 года. Однако в ходе судебного Лейпцигского процесса (сентябрь-декабрь 1933 года), грамотно построив защиту, он, по сути, превратился из обвиняемого в обвинителя нацистов и был оправдан. Димитрову было предоставлено советское гражданство, СССР потребовал его выдачи и в феврале 1934 года он прибыл в Советский Союз.
В последующие довоенные и военные годы он занимался активной политической деятельностью в Исполкоме Коминтерна (ИККИ). По окончании Второй Мировой войны, с провозглашением Болгарии «народной республикой» (НРБ), Димитров прибыл на Родину, где вскоре стал Председателем Совета министров НРБ (1946-1949), а затем и Генеральным секретарём ЦК БКП (1947-1949). Он поддержал идею создания Болгаро-Югославской федерации, что вызвало недовольство Сталина в условиях произошедшего к тому времени разрыва отношений СССР с Югославией.
В апреле 1949 года, Димитров был приглашён в Москву на лечение (у него был целый «букет недомоганий» – цирроз печени, сахарный диабет, хронический простатит). А через пару месяцев он скончался в Барвихе под Москвой, где проходил своё лечение (объявленная причина смерти – «сердечная недостаточность»).
Тело Георгия Димитрова, уже забальзамированное, в саркофаге, было доставлено в Софию и помещено в специально построенный мавзолей. С отстранением БСП от власти в Болгарии, в 1990 году, тело Димитрова было перезахоронено. А в 1992 году в Софии был снесён и его мавзолей.)
Б.С.: Вылко Червенков...
В.Д.: Ах, да-да: Вылко Червенков. Это же небо и земля – Тодор Живков и Вылко Червенков!... Как мне представляется, Тодор Живков был вполне разумным человеком. А про Вылко Червенкова я читал много негативного ...
(Примеч. В.Д.: Вылко Червенков /Вълко Червенков/ (1900-1961) стал Генеральным секретарём ЦК БКП (1949-1954), сменив на этом посту умершего Георгия Димитрова. Он являлся ближайшим соратником Димитрова (и даже состоял с ним родстве, женившись на его младшей сестре). С 1950 по 1956 годы Червенков возглавлял и правительство НРБ.
По оценкам историков, Вылко Червенков был последовательным «сталинистом», безжалостно осуществлявшим репрессии в отношении своих противников и насаждавшим в Болгарии «культ своей личности». После смерти Сталина он, постепенно, утратил своё влияние, и власть в стране вскоре перешла к Тодору Живкову.)
Б.С.: Во всяком случае, Тодор Живков быстро понимал, что ему говорят.
Вы можете себе представить, что когда я хотел с ним встретиться, чтобы решить какие-нибудь вопросы факультета, университета, академии, и так далее, то его секретарша лишь иногда мне говорила: «Знаете, сегодня ну никак невозможно. Пожалуйста, приходите завтра».
В. Д.: Понятно: «сегодня» он, действительно, очень занят.
Б.С.: И «завтра» такая встреча, обычно, уже происходила.
А при нашей встрече Тодор Живков открывал свой маленький блокнот и записывал в нём, на листочке, «мои проблемы» ... По окончании их изложения, он отрывал для меня этот листочек, и, договорившись со мной, как лучше решить «мои проблемы», говорил: «По первому вопросу иди к этому члену Политбюро, по второму вопросу – к этому ... И скажи ИМ, что МЫ так решили!» ...
В.Д.: Хорошо! Вам было достаточно ИМ лишь сказать, что МЫ С ТОДОРОМ ЖИВКОВЫМ уже так решили! ... (смеётся)
Б.С.: Естественно, что многие члены Политбюро меня не любили ...
В.Д.: Их, конечно, раздражало, что решения принимались лишь вами двумя, без их участия!
Б.С.: Да-а. Как же так!
В.Д.: (смеётся) «Мы тут трудимся как пчёлки, а всё решается без нас ...»
Б.С.: Да-да! И вопросы быстро решались ...
Сейчас же труднее попасть к заместителю министра, чем тогда к Тодору Живкову ...
В.Д.: Ну, думаю, так не только в Болгарии ...
Б.С.: Так что, Ваш вопрос «Считаю ли я удачной свою жизнь?» ...«вероятностный» ... Но, в целом, я считаю, что жизнь у меня ... «получалось» ...
В.Д.: Примерно также на этот вопрос мне ответил Реваз Валерианович Гамкрелидзе. «Я, – мне он сказал, – мог бы быть, с некоторой вероятностью, и неплохим пианистом. Но, видимо, моя судьба была такова, что, всё-таки, я стал математиком».
И Вы, наверное, теоретически могли бы быть инженером, но всё-таки, судьба Вас «привела» в математику ...
Б.С.: Да-да, у меня была мечта стать авиаинженером ... С одним из моих соучеников по гимназии мы даже ... сконструировали ... реактивный самолёт, который, в конце последнего класса гимназии, мы демонстрировали на состязаниях по авиамоделизму ...
В.Д.: Ну да, Вы мне уже говорили об этом. И даже рассказывали, что самостоятельно изучали с этим соучеником дифференциальные уравнения, функцию Жуковского и другие вещи ...
Б.С.: Да-а, ведь мы хотели ... сконструировать крыло ... «грамотно» ... И даже интересовались, что делается по этому поводу в ЦАГИ ...
И наш самолёт летал! ...
В.Д.: Замечательно!
Б.С.: А чтобы сделать ракету, мы «вскрывали» старые немецкие бомбы, изымали из них пикриновую кислоту ...
В.Д.: Ой, ведь это же было опасно... Можно было и «доиграться»! (примеч. В.Д.: пикриновую кислоту (или «тринитрофенол») используют в качестве взрывчатого вещества).
Б.С.: Да, но мы, всё равно, вскрывали ... И подсыпали в эту кислоту специальный порошок, чтобы уменьшить скорость горения ... И делали различные смеси, экспериментировали ...
А однажды я даже ... зажёг наш дом ... Был пожар ...
В.Д.: Хорошо что хоть, при этом пожаре, люди не пострадали! ...
Б.С.: Да-а ...
Так что я мог бы быть и инженером... Но судьба распорядилась так, что стал математиком. И я не жалею об этом ...
Ну что, кончили?
В.Д.: Да, кончили.
Ещё раз, большое Вам спасибо, Благовест Христович, что Вы согласились на это интервью. Позвольте, в заключение, от души пожелать Вам крепкого здоровья и исполнения всех Ваших дальнейших замыслов.
Б.С.: И Вам спасибо, Василий Борисович. Мне было интересно в нашей беседе о многом вспомнить ...
Октябрь 2012 года.
Напечатано: в журнале "Семь искусств" № 9(66) сентябрь 2015
Адрес оригинальной публикации: http://7iskusstv.com/2015/Nomer9/Demidovich1.php
