Возвращение. Ненадолго
А рванули, Рай, за старую церковь -
Поваляемся в пахучей полыни?
Знаю, выросла, но все-таки Верка,
И глаза все те же - серое в синем.
Облака над нами - белая вата,
То, большое - как пузатая панда...
Знаешь, бабка говорила: когда-то
Здесь тюремщики хлебали баланду.
Здесь? А в церкви - ты не слышала, Райка?
Их гоняли по Вороньже работать,
А потом давали черную пайку,
Вертухаил старый дедушко Зотов.
Твой папашка не дает алиментов,
У пивной все ошивается бочки,
А у матери у Божией ленты
Как у Майки, у завмаговой дочки.
Райка, бабка говорила, что ходит
Бог невидимо по улицам нашим.
Подсказал бы, что помрешь через годик -
Заплатил бы, может, пьяный папаша.
Райка, в церкви, говорят, Бога нету -
Там цемент, горбыль, щелястые доски,
И четыре или пять вагонеток,
А святых-то забелили известкой.
Не известка - так залезть, поглядеть-ко,
Говорят, святые были - как мы же,
Ну не все, а третья часть - малолетки,
Кто в огне и на кресте-то не выжил.
Хорошо лежать в полыни и кашке,
Да пора мне уходить из июля.
Ты смотри, не перепачкай рубашку,
Божья Матерь заругает - грязнуля.
Мне ведь, Райка, сороковник - хренею,
А тебе осталось ровно двенадцать.
Мы обнимемся по-детски - за шею,
Я приду еще...пора расставаться...
Полетела? Ну, счастливой дороги.
Я стою, и перехвачено горло.
Ты спроси там, Рай, у Господа Бога:
Можно сделать, чтобы дети не мерли?
Лето сорок пятого
Шли в сорок пятом по домам солдаты.
Поспать бы... вон хозяйка рубит жердь -
И был ночлег случайным, как когда-то,
Два месяца назад - случайна смерть.
Топила баню, щурилась от дыма.
Две стопки наливала: "Будь здоров...
Война, война, разлучница голима,
Полсотни баб да восемь мужиков,
И те старее лапотной подошвы...
Тебе, служивый, сколько? Пятьдесят?
Родить бы Ваньку - скоро ты уйдешь ведь.
Неуж не пожалеешь, слышь, солдат?"
Слегка тянуло холодом от пола
И запахом соломенной трухи.
В углу закрыл глаза святой Никола:
Ничо я не видал, каки грехи?
Вздыхал огонь, в беленой печке шаял,
В жестянке Ванька мокрый тихо чах.
Страна лежала - сильная, большая,
Со скомканной Европой в головах.
Не кончилась страна: деревни, чащи,
Москва, глаза Ванюшек и Марусь...
Крестили бабы спины уходящих,
А в теплых животах -
Толкалась Русь.
Что-то вроде колыбельной
Зыбаю, позыбаю,
Отец ушел за рыбою.
Мать ушла пеленки мыть,
Дедушко дрова рубить.
Дедушко дрова рубить,
Баушка уху варить
(Колыбельная моего детства)
Никогда не пели мне: баю-баю-баюшки,
Пели: батя ловит рыб, будет рыбий мех.
А окраина всегда на краю, на краешке,
А внизу река и ров, общие для всех.
Никогда не пели: спят рыбки-птички-заечки,
Пели: дед ушел дрова тюкать во дворе.
Батя пьяный на крыльце в полосатой маечке
Отморозил полстопы ночью в ноябре.
А четвертый бабкин дед утонул под Тесаным,
Камень Тесаный высок, сверху пять берез.
На окраине полынь вся покрыта росами,
А в полыни дядя Вить, снова не тверез.
Никогда не пели мне: баю-баю-баюшки,
Пели: бабка чистит щук, чтоб кормить семью.
А окраина всегда - на краю, на краешке,
Да по тоненькому льду, да по острию...
Собачий поселок
Потянет к печке в холода,
В дожди - тем паче...
Поселок Красная звезда
Зовут Собачий.
Пусть на куличках у чертей -
Айда со мною,
Спасет от тысячи смертей
Тепло печное,
Спасут картоха и кровать
Времен Хрущева...
Все есть, чтоб жить - не выживать,
Чего еще вам?
Все есть - святые и волхвы,
Соседки-крали,
Обои редкой синевы -
На базе брали,
Щенок на улице ничей,
В снегу вороны,
И тихий голос у дверей:
"Открой, не трону..."
Девочка рисует
Я читаю сказку: бабка и корыто, рыбка золотая - плавники дугой. В кухне пьяный батя спорит с дядей Витей, будто бы у русских рай совсем другой. Папиросой в шторке батя дырку выжег, Витя засмеялся: будет нам буза. Мамка пилит батю: пьяница да рыжий, нарисую бате черные глаза. А в раю, наверно, сладкая малина, кормят шоколадом, колой, шаурмой... Мишка тети-Танин, жирная скотина, мне кричал недавно: батя мой - не мой, что на самом деле батя - дядя Витя, и шептались бабки кучей на крыльце: "Ох, глаза-те черны...сходства не ищите, нету ни в повадке, ни в самом лице." Мама называет дядю Витю "мачо". Я раскрашу батю с головы до пят...а в раю, наверно, бабки не судачат, и не топит Мишка маленьких котят.
"Провожу Витюху...Не играй у печки. Маме скажешь: пили с дядей Витей морс." А в раю, наверно, теплые крылечки - чтобы пьяный батя ночью не замерз...
Донюшко-доню
Донюшко-доню, беги на кухню,
Там на столе чугунок картошки.
Мячик оставь и не трогай куклу,
Нам же сказали - с собою трошки.
Донюшко-доню, Параску вбили,
Вот и ее сарафанчик синий...
Ладно, уехать успел Василий,
Все поспокойней, кажись, в Хатыни.
Чуешь, командуют: "Юде, топай!"
Пан офицер молодой, да ранний.
Донюшко-доню, сосед наш Степа,
Что молоко куповал - в охране.
Степушка, нет на тебе погонов,
Только повязка, она не в счет ведь.
Степушка, нас-то куда погонят?
Что ты казав - отбивать чечетку?
Чуешь, мой свекор женат на русской -
Степа, какие же мы евреи?
Вот - от Явдохи остались буски,
Жинка износит на белой шее.
Ленту возьми - как подвяжет косы,
Скажет любой: хороша хозяйка...
Степушка, что ты казав? ...по носу,
Не по родне узнаются Хайки...
Донюшко-доню, там кто? Солдаты?
- Мамо, гляди, как шагают ловко!
Мамо, у дядей зачем лопаты?
...Мамо, а можно не быть жидовкой?
Напечатано: в журнале "Семь искусств" № 9(66) сентябрь 2015
Адрес оригинальной публикации: http://7iskusstv.com/2015/Nomer9/VKuzmina1.php
