Записки басурманина
Чем Вы занимались,
пока обезьяна превращалась в человека?
Рекс Стаут
Шимпанзе всегда лезут на рожон.
Ричард Уормсер
Россия опять под татарами.
Неужели это опять на века?
Похоже на то, учитывая основные качества татарского этноса: тупую злобу, бессмысленную агрессивность и неуёмную алчность – именно в такой последовательности, даже алчность стоит у них на третьем месте после злобы и агрессивности. Ни на что другое они не способны, но для того, чтобы ещё пару столетий мотать нам нервы и сосать из нас кровь, этого вполне достаточно.
Как оказалось достаточно в тот, в первый раз.
При первом татарском иге.
Русь ведь, словно извечная иллюстрация к высказыванию Джо Гореса «Воинственность свойственна недоумкам», всегда была мирной державой, славной хлебом, мехами, зодчеством, живописью, литературой... «Военная» её деятельность ограничивалась мордобоями (со строжайшим соблюдением неписаных правил: один на один, стенка на стенку, лежачего или того, кто слабее, не бьют...) и межрегиональными междоусобчиками, строго говоря, разновидностью мордобоев «стенка на стенку» – для каковых, следует признать, более опасных развлечений (а современное развлечение под названием «альпинизм», по-вашему, не опасно?) с лихвой хватало крохотных дружин в пару-тройку сотен человек. А на случай какого-нибудь нашествия, в которое русские, достаточно недальновидно судя других по себе, никогда особо не верили, было предусмотрено ополчение, какового даже самый крупный русский город XI – XII веков мог выставить максимум с десяток тысяч человек, и имелись смехотворные укрепления, которые, строго говоря, укреплениями-то не назовёшь.
Мирные люди – хлебопашцы и поэты. Лакомый кусок для вечно мрачных, злобных татар, менталитет которых всеобъемлюще определяется кретиническим «всего и сразу». Именно так, кретинически, стоило только появиться среди них генетически случайным безусловным гениям – Чингизу и Батыю – татары и обрушились на всё, что их окружало. С единственной целью – нахапать лично для себя каждый. Что они и делали, оставляя за собой пепелище, тупо уничтожая на своём пути всё, что нельзя было утащить в охапке.
Переключим скорость. У Яна, польского писателя, автора ныне знаменитой трилогии о татарском нашествии «Чингиз-хан», «Батый» и «К последнему морю», упоминается, что татары, врываясь в города, насиловали женщин. Ну-у-у… это, в принципе, к сожалению, нормально, война – игрушка жестокая, на войне как на войне, насилие, в том числе, сексуальное, в захваченных городах, – обычное явление даже сейчас, несмотря на все международные соглашения по поведению оккупантов на оккупированных териториях, а уж тогда-то… Но любой татарин, изнасиловав полонянку, почему-то вспарывал ей живот. Или вариант – отрезал груди. Или вариант – и то, и другое вместе. Зачем? Ну, изнасиловал так изнасиловал, а вспарывать живот-то зачем? И зачем отрезать груди? Неужели… доставляет удовольствие?!
Ёпт, даже известный своей пропагандой изуверства Геббельс, автор приказа солдатам вермахта: «Я не против того, чтобы вы спали с русской девкой. Но вы обязаны тут же своей рукой пристрелить её», насчёт вспороть живот или отрезать груди совершенно ничего не говорил. Да и смысл-то его приказа сводился лишь к тому, чтобы сохранить чистоту арийского генофонда, а вовсе не к… пристрелить ради развлечения и удовольствия.
И, кстати, планируя установить мировое господство и удушить в газовых камерах все ненужные, по их разумению, народы, немцы планировали на зачищенных землях ЖИТЬ! Обосновываться! Обустраиваться! Сохранять, приумножать, преумножать, создавать и развивать промышленность и сельское хозяйство; сохранять, приумножать, преумножать и строить города и дороги… Во имя славы и вечного процветания арийской расы.
Татары УЖЕ ЖИВУТ здесь без малого тысячелетие. Вы бывали в современной Татарии, хотя бы в Казани? Не дороги, а чёрт-те что. Временщики, бля. Даже Казань назвали Казанью[1]. Приблудная выблядь, которой на Россию вместе с её дорогами и всем прочим глубоко начхать. Для них все эти без малого тысячу лет Россия – лишь случайный караван-сарай на их безумном кровавом пути «к последнему морю»...
Дороги, уложенные в Европе и России гитлеровцами, в полном порядке до сих пор. Ни ям, ни дыр, ни выбоин, ни колдобин. Делали для себя!
А ведь немецко-фашистское нашествие вполне заслуженно, учитывая технические и технологические возможности двадцатого века, считается самым жестоким и ужасным за всю историю человечества.
Н-н-н-ну, тат-т-т-тары, бл-л-лядь!!! Любой немецкий фашист ужаснётся такой бессмысленной тупой злобе, безумной тяге к разрушению и крови, саранчовой страсти всё, что в охапку не вмещается, уничтожать и ничего не создавать.
Переключим скорость снова. Я ведь родился, вырос и 47 лет жизни прожил в Уфе, а в мегаполисе гнусность татар не так заметна – ведь в любом большом городе, и Уфа, слава Аллаху, не исключение, как правило, количественно преобладают русские, и татарская вонь скрадывается общегородским русским менталитетом. И вот – переехал я в погоне за вдохновением в коттедж «на природу», в посёлок городского типа Чишмы одноимённого района, что в полста километрах от Уфы . В практически моноэтнические посёлок и район, где живут, за очень малым исключением, одни татары. Боже мой! Всего-то полста километров, а совершенно другой мир. Средневековый! В котором все ненавидят всех, все завидуют всем и целыми днями, не взвидя света, отклячив задницы, ковыряются в своих провонявших коровьим говном огородах… Мир, в котором все, если есть уверенность в полной безнаказанности, готовы совершить любую мерзость не то что за самое скромное вознаграждение, но даже совершенно бесплатно – как выражалась героиня доброго старого мультфильма, безвозмездно, просто ради удовлетворения подлой крысиной прихоти.
Вот я вижу – едет по Чишмам некий Алик Венерович Ишмаев, тот, что живёт на ул. Луговой в микрорайоне с говорящим названием «Заготскот», зима, гололёд, справа и слева от насыпанной дороги откосы уводят вниз, в заснеженные поля, навстречу ему попадается другая машина. И Алик Венерович Ишмаев тут же берёт левее, зачем-то пугая её столкновением, встречная растерянно уступает, съезжая всё больше вправо, а Ишмаев всё давит и давит, всё выдавливает её с дороги и выдавливает, берёт всё левее и левее, вот уже он прёт по самой середине дороги, и всё ему мало... Встречная машина едва не перевернулась благодаря развлечениям Алика Венеровича Ишмаева на обледенелой дороге. Именно так – завиляв юзом по занесённой обочине, рыча мотором и вздымая снежную пыль, почти сокальзывая в откос и чудом выровнявшись, она проехала-таки. И нет асболютно никаких сомнений в том, что если бы машина слетела под откос, закувыркалась и взорвалась, вся семейка Алика Венеровича Ишмаева была бы в восторге. Так они и поехали бы себе дальше удовлетворённо ухмыляющийся татарин Алик Венерович Ишмаев, его восхищённо аплодирующая татарская жена, их радостно прыгающие на сиденьях и кричащие «ура» татарские выблядки – все полные искреннего счастья от того, что им удалось безнаказанно УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА!!!
Я по данному эпизоду даже заявление в ментуру подал. В сугубо исследовательских целях, поскольку был ясен пень, что чишминская ментура никаких мер не примет. В чишминской ментуре ведь и менты все татары. Так что мне даже официальный ответ не пришёл. Шайка есть шайка. Где вы видели, чтобы из шайки официальные ответы на заявления приходили?
А вот ещё занимательный чишминский персонаж того же «Заготскота» – некий Ринат (или Ренат?), фамилию я не знаю, но, чтобы негодяй не ускользнул[2] от всевидящих очей Клио[3], Фемиды[4] и Немезиды[5], поставлю ориентир – живёт он в доме некоего Игоря Питерскова, бывшего пермского бандюгана, ухилявшего из Перми в наиболее, следует признать, подходящую ему по духу татарскую среду. Так вот этот Ренат (или Ринат) не поделил чего-то со соседом, сговорился с другой татарвой, проживающей в округе, и они все затеяли, как только неугодный Ринату (или Ренату) сосед выходит из дому, тут же тоже все со всех сторон выскакивать в свои огороды и устраивать тупую какофонию: монотонно колотить деревом по дереву, железом по железу, визжать, рычать, мычать, завывать, с воплями пританцовывать, выкрикивать что-то нечленораздельное и, как венец всего, устраивать шизофренические галлюцинаторные драки с невидимым противником – махать кулачками, молотя по пустому месту! В любое время суток: утром и вечером, глухой ночью и ясным днём… В любую погоду: в дождь и в метель, в мороз и в жару… И не лень же шизофреникам, прости, Господи! Сульфазинотерапии[6] на них нет.
И ведь это, господа, я изложил всего лишь два микросюжета, а такого рода дерьмовых историй в монотатарском посёлке Чишмы на дню происходит не меньше миллиона – значительно больше, чем в любом мегаполисе.
А уж татарин за рулем – тема вообще для отдельного разговора, для отдельной большой статьи. Ей-Богу, никто нигде никогда не видел такого хамского, дикого всеобщего стиля вождения, как в татарских посёлках и городах по всей России, с не объяснимым в каких-либо терминах, за исключением сугубо психиатрических, стремлением непременно подрезать, пугнуть, спихнуть, спровоцировать аварию, напакостить пешеходу или другому водителю любой ценой. Я где-то читал, что самое хамское поведение водителей наблюдается в каком-то из городов США, не помню: то ли в Бостоне, то ли в Чикаго… Я не бывал ни в Бостоне, ни в Чикаго. А вот Сашка Багирова была и там, и там. И по её категорическому заявлению, что бостонцы, что чикагцы просто лапушки в сравнении с татарвой.
И вот такие… м-м-м… будем говорить, существа опять и снова, в очередной раз влезли нам на хребет, как в XII веке.
И теперь поздно задаваться извечным русским вопросом «кто виноват?». Гораздо более насущный извечный русский вопрос стоит гораздо более остро – что делать?
Слава Богу, изобретать велосипед не придётся. Наши предки нашли ответ на этот вопрос. Когда, утомившись беспрестанными, бесконечными и безрезультатными, выражаясь в лексиконе недавних девяностых, «тёрками», «стрелками» и «разборками» с татарами – сиречь переговорами, уговорами, увещеваниями, попытками найти общий язык, склонить к диалогу, к компромиссу, к консенсунсу и тэ дэ, и тэ пэ (на что татары в русле своей генетической тупости тупо и упрямо не шли в полном соотвествии с констатацией братьев Вайнеров «Упрямство – первый признак тупости») и в конечном итоге наплевав на весь политес, попросту взяли моду тривиально лупить басурманина в хвост и в гриву в любое время при любой возможности и в любом месте, где тот попадался под горячую руку, а затем, когда нашим предкам, мирным людям, хлебопашцам и поэтам, прискучила и эта забава, одним свежим осенним утром попросту собрались кучкой и раздолбали «великую» орду, что Бог черепаху.
Ведь любому же ж, даже же ж[7] самому ангельскому терпению имеется предел.
Даже ангельскому терпению русских.
Однако извечный мирный нрав русских и на сей раз взял своё – не желая лишней крови, не желая никакой дикарской кровной мести, русские, в надежде на дальнейшее взаимопонимание и мирное продуктивное сосуществование, позволили образовавшивмся разномастным татарским малинам[8] еще какое-то время пыхтеть поблизости на некоторых исконно русских землях.
Результат получился следуюший: русские растили хлеб, писали стихи, возводили храмы и… неутомимо продвигались на Запад и на Восток, на Юг и на Север, занимая и осваивая новые земли, прорубая просеки, накатывая дороги, наводя мосты, промеряя фарватеры, ставя форпосты, крепости, причалы, порты, рудники, заводы и города… Существование татар в сей период полностью характеризуется четырьмя словами и одним словосочетанием: юрты, подушки, блохи, кальяны и танцы живота… Остальное тоже шло своим чередом уже в русле сложившихся традиций – все дипломатические миссии, посольские десанты, переговоры, уговоры, увещевания, попытки найти с ними общий язык, склонить их к диалогу, к компромиссу, к консенсунсу и тэ дэ, и тэ пэ традиционно разбивались о традиционую тупость татар. В результате терпение русских лопнуло в очередной раз, на сей раз окончательно, и, как только выдалась свободная минутка, они, вновь наплевав на политесы, пришли к «мирному продуктивному соседу» уже не в виде посольского десанта, а в виде войска и по-простому забрали себе обратно все «татарские» земли вместе с Астраханью и Казанью.
Конец сюжета?
Как выражается моя ученица в журналистике Александра Багирова – шиш с маслом!
Переключим скорость ещё раз.
Как-то на отдыхе в Сочи ещё в благословенные советские времена, когда мне это было по карману, я столкнулся с такой историей – сбившаяся там в шайку шпана из разных городов и весей забрала у другой молодёжной компании магнитофон – «послушать». Разумеется, возвращать магнитофон у них и в мыслях не было. Я общался как раз с теми, у кого выманили магнитофон, и полностью в русле своего татарского характера впал в озверение – я орал на своих временных друзей, я уговоривал, увещевал, доказывал, я агитировал начать войну до победного конца, взывал к чести, к долгу, к принципам, к гордости и к доблести, призывал к битве и к «бессмертной славе», призывал не ударить в грязь лицом и не посрамить честь флага, я выл, хрипел, сипел и скрежетал зубами – во мне бушевала басурманская дурь. С почтением слушавшие меня (в команде самого старшего, но, как теперь ясно понимаю, далеко не самого умного) мирные русские пацаны, разумеется, начали потихоньку поддаваться моей агитации – я ведь уже к тому времени отмотал в журналистике десятилетие и профессионалом пропаганды был, хоть и послабже Геббельса, но вполне серьёзным. Мы уже начали строить тактические и стратегические планы массовых драк, когда ко мне, на секундочку отделившемуся от организующейся, можно сказать, банды, подошла мама одного из пацанов… при этом, как и полагается журналюге-профессионалу, я не забывал инстинктивно контролировать округу так называемым рассеянным взглядом и прекрасно заметил, что все остальные родители моих сообщников тоже кучкуются по кругу неподалёку, фактически, держа меня хоть и не в глухом, но вполне геометрически оформленном кольце.
– Расуль, – мягко заговорила женщина, – ну, чего теперь, бойню, что ли, затевать? Столетнюю войну? Жизнь на эту дрянь положить? Передавая «долг чести» <тут она усмехнулась. Р. Я.> последующим поколениям? Вековую кровную вражду, по Марку Твену[9]? Ты же помнишь, чем это кончилось у Марка Твена? Из-за какого-то дурацкого магнитофона?... это, кстати, мой магнитофон. Да пусть подавятся, плюнь! Созидать надо, Расуль, а не убиваться из-за барахла, – тут она откинула традиционно полноватой русской рукой пшеничную чёлку со лба, и я впервые с удивлением заметил, что у неё чистый, высокий, красивый лоб… я ведь её, маму одного из своих курортных приятелей, как женщину не воспринимал, а воспринимал как старушку.
Вот так! Этот эпизод необычайно ярко высвечивает, что изъятие у татар исконно русских земель вместе с Астраханью и Казанью действительно совсем не было концом сюжета, увы.
Поскольку татары остались татарами с их басурманской дурью, а наши предки вместо того, чтобы поступить по полагающемуся в таких случаях уму и начисто зачистить освобождённые территории от вражьего басурманского семени, как это сделали бы немцы, англичане, французы, голландцы, шведы… кто угодно… те же татары… вновь проявили то ли на сей раз крайне, совершенно, абсолютно, всеобъемлюще неуместную миролюбивость, то ли ещё более неуместную своеобразную глупость – узость, леность и недалёкость ума: оставили татарву в живых, и безумный, ублюдочный татарский менталитет продолжил нашествие, чёрной тенью расползаясь по всей Руси. Последствия этого рокового поступка мы ещё до конца не расхлебали и даже до конца не осознали. Поскольку последствия ещё впереди.
Возможно, это была самая фатальная военно-стратегическая ошибка за всю историю России и русского народа. Возможно, эта ошибка, словно бомба с детонатором замедленного действия, уничтожит Россию и русский народ.
И не только из-за заразности чёрных басурманских душ . Ведь татары не унялись! Они только затаились!
При этом не забывая в русле примитивной – но в случае с нами, русскими ваньками и васями, оказавшейся чрезвычайно эффективной – животной азиатской хитрости все эти столетия почти неосознанно, но с инстинктивной методичностью и целеустремлённостью втираться нам в доверие, изображать фальшивые законопослушность, лояльность, толерантность, миролюбивость, скромность и непритязательность своих устремлений, подметая улицы и выгребая выгребные ямы, тачая сапоги и починяя примусы, копаясь в огородах и подбирая в хозяйство гнутые гвоздики, демонстрируя скучную ограниченность своих куркульских интересов и убогую незамысловатость своей тупой архаичной жизни, и… мы, дурачьё, на это фуфло купились. А чего?, строго говоря, несложное ведь дело – наебать доверчивый и изначально, глубинно, генетически действительно миролюбивый русский народ, никогда ни против кого не державший зла, никогда не жаждавший реванша, мести и крови. И тем более несложно это оказалось для татар, обладающих вдобавок ко всему довольно своеобразным, редким и ценным качеством – способностью самим верить в собственное враньё, что, как отмечал ещё Леонид Соловьёв[10], всегда придаёт вранью особую силу. А нация эта физически довольно привлекательная (для таких лопухов, как мы, и этот дурацкий нюанс оказался существенным), улыбки у них белозубо-красивы, опять же, совсем по братьям Вайнерам: «Подлость ясноглаза, безоблачна душой, краснощёка от задорных людоедских планов», а бабы их, как и положено неразумным божиим тварям – кошкам, например, – по части блядства заткнут за пояс и японок, и китаянок, и француженок, и немок, и голландок, и аборигенок каких угодно островов, и любых разных прочих шведок…
Даже в Великую Отечественную, крысиным нюхом учуяв неизбежный финал и к тому же зная не понаслышке, а неоднократно и полноценно испытав на собственной шкуре, на что способны русские в настоящей битве, особенно когда на карту поставлена судьба России, татары не повелись на гениальную пропаганду Геббельса[11] и тихо продолжали гнуть свою линию… при этом, на всякий случай, не забыв-таки подсунуть Гитлеру в качестве союзников своих крымских отморозков тоже полностью в русле крысиной логики: в сомнительной ситуации крысы всегда высылают вперёд больную особь, а вы не знали? – мол, если пришибут, не жалко. А в случае победы Гитлера все татары через крымскую часть своих соплеменников, по их мнению, очень легко вылезали ему в друзья, не ведая, опять же, как и положено безмозглым животным, что немцы не русские, и им на завоёванных территориях нужны лишь сами территории, а всякие разные татары в лучшем случае пригодились бы только временно – на предмет их золотых зубов для экскрекции и переплавки, их волос на предмет хрен знает чего (до сих пор не понимаю, на хрена немцы вывозили из оккупационной зоны человеческие волосы – на шиньоны, что ли?), их кожи на предмет курток и сапог, их органов на предмет пересадки… И в финале, после кремации в связи с дальнейшей ненужностью – их пепла на предмет удобрений для новых немецких полей.
Так татары и жили у нас несколько столетий, затаившись и тихо варясь в собственном дерьме неутолённой алчности и тупой злобы и то ли дожидаясь своего звёздного часа, то ли просто с ненавистью наблюдая за нами из крысиных нор, теперь это уже неважно, поскольку ждали они своего звёздного часа или не ждали, а их звёздный час наступил – ровно через полвека после 1941-го года грянул 1991-й год!
И вот тут-то они разом явили миру свои свинячьи рылы – в первую очередь в прямом, бандитском смысле.
Именно мгновенно образовавшиеся татарские преступные группировки, в первую очередь печально известная казанская «братва», по всей России стали притчей во языцех. Вся татарва перестроечных времён мигом сбилась в подлые шайки и, накупив себе дурацкие иномарки, согнанные в Россию с тухлых свалок всего мира, шустро занялась своим традиционным национальным промыслом – вымогательством.
С воплями носиться на лошадях и выбивать дань из мирных хлебопашцев – это у них всегда получалось. До поры до времени.
Ладно, с прямым физическим воплощением блядского татарского менталитета – бандами – мы в конце концов справились, татарские (как, впрочем, и любые прочие) «крутые» и «деловые» персонажи из числа тех, кто на их же беду, не посажен, большей частью вон – выйди на любое кладбище России – лежат рядами.
Но и это – шиш с маслом! – к сожалению, не конец сюжета.
Давайте опять переключим скорость.
Меня всегда удивляло, почему постперестроечные уфимские водители маршрутных такси такие ублюдки. Откуда в них такая ненависть к собственным клиентам-пассажирам, к пешеходам, к остальным водителям? Почему, если человек стоит на обочине, обязательно нужно, проезжая, его почти задеть; почему, если на дороги есть лужа, следует непременно налететь на неё так, чтобы обрызгать прохожих[12]; почему надо на всех орать, всем хамить, всех подрезать, притирать?, а уж о том, чтобы уступить кому-нибудь дорогу даже речи нет – уфимские маршрутчики всегда прут вперёд, как бараны, готовые всё смести на своём пути. Почему? Ведь в других городах, в той же всеми ругаемой Москве, водители маршруток люди как люди… именно вспомнив сей факт и от него оттолкнувшись, я понял причину. Уфимские водители маршруток ведь на 99,9% укомплектованы татарами. Даже – все как один! – с этими их омерзительными татарскими усами.
В своё время так же вели себя на дорогах уфимские таксисты – пока среди них тоже численно преобладали татары. Но в один прекрасный миг извозчичий бизнес в Уфе вдруг решительно захватили русские, поувольняв к едрёне фене всех татар, и с тех пор таксисты Уфы люди как люди: и сервис, и обхождение…
Ещё один вопрос меня всё время занимал – что случилось с российской милицией? Куда делись советские милиционеры, которые всегда были горой за правду, за закон, за порядок, которые всегда всё решали воистину по справедливости? – я ведь по молодому делу не раз ввязывался вместе с друзьями в крупные драки и попадал, как Есенин, в участок[13], так что знаю – советские милиционеры всегда действительно старались разобраться по существу, никогда не гребли всех под одну гребёнку, всегда (и, кстати, очень легко и быстро, это ведь несложно для профессионала) выясняли, кто прав, кто не прав. Почему сейчас, как мне рассказала одна студентка из общежития, если вызвать ментов, они загребают того, кто вызвал – чтобы больше не вызывал, что ли? Чтобы больше не беспокоил? Почему нынешние менты готовы душу, не говоря уж о Родине, запродать дьяволу за чечевичную похлёбку? Сия научная загадка тоже не оказалась биномом Ньютона, полностью иллюстрируя недоумение моего старшего товарища, тоже, как и я, татарина, но тоже, как и я, взращённого не татарским огородом на манер чучела-пугала, а всемирной литературной классикой, в первую очередь русской: «И чего это любой татарин, едва приковыляв из аула в город, сразу старается устроиться на работу в ментуру? Нравится, что ли, людей дубинками колотить?». Ответ прост, как таблица умножения, – да, нравится! Нравится колотить людей дубинками и, насилуя женщин, вспарывать им животы и отрезать груди. Кроме того, по авторитетному заявлению моей давней знакомой – милицонерши и татарки – в милицию как раз и идут за тем, чтобы душу, не говоря уж о Родине, дьяволу запродать за чечевичную похлёбку – самое милое дело для любого татарина, которых сейчас в милиции, что на барбоске блох. Даже нынешний министр внутренних дел России и тот, прости, Господи, татарин.
О татарках-продавщицах я уж и не говорю – скучная банальная тема!
И ещё один нюанс, подтверждающий, что нам, к сожалению, ещё очень далеко до конца сюжета, здесь ни в коем случае нельзя обойти вниманием – переключим скорость в последний раз.
Я ведь ещё и бывший учитель русского языка и литературы, отмотал в школах не один год. И, бросив школу, связей с коллегами не утратил, регулярно общаюсь с ними и как журналист, и как бывший учитель во всех школах всех городов, посёлков и населённых пунктов в радиусе трёхсот километров от Уфы, включая близлежащие районы Татарии и Челябинской области. Ну и… в Татарии или в любом татарском населённом пункте России, в какую школу не зайди, пока доберёшься до кабинетов русского языка и литературы (обычно они располагаются рядком – не всегда, конечно), каждый встречный и поперечный ребёнок, завидев меня, непременно либо свистнет, либо гикнет, либо мяукнет, либо гавкнет, либо замычит, либо завоет, либо причмокнет, либо затеет присядку с прищёлкиванием пальцами[14]... В любой другой школе, не с преобладанием учеников-татар (вот с месяц назад я посетил своих коллег в Аше, Миньяре и Симе), дети как дети. Единственная их реакция на незнакомого дядю, идущего по школьным коридорам – слово «здравствуйте». Господи, а какого же хрена от незнакомого дяди, идущего по школьным коридорам, нужно татарским выблядкам?
Подрастает, однако, вражье басурманское семя.
Так что, господа, да, ещё очень далеко до конца сюжета, шиш с маслом!
Более того, это начало нового, гораздо более страшного процесса в ряду всей той дряни, которую татары наворотили в нашей стране за весь период «мирного сосуществования», начиная с 12-го века. Поскольку на сей раз они совершили нечто действительно ужасное – заразили своей… м-м-м… будем говорить, ТАТАРСКОСТЬЮ всех нас. В психиатрии это называется психоиндукцией – теорией заразности психических заболеваний. Иными словами, общение с шизофрениками, неважно, вынужденное или добровольное, способно превратить в шизофреника любого человека, даже самой устойчивой психики, каковая теория с блеском подтверждается анамнезами[15] мозгов самих психиатров (они ведь общаются с психами больше всех) – в кого из психиатров ни ткни, каждый псих туши свет.
Вот и мы заразились. Все мы, насмотревшись на эту татарскую мразь, превратились в мразь тоже. Где извечные идеалы русского народа? Где извечная гордость и боль за Державу? Где наши миролюбие, доброта и поразительная духовная продуктивность, рождавшая шедевры литературы и искусства на протяжении тысячелетий? Прямо по Колин Маккалоу: «Где те великие мужи, которых интересует не собственная мошна, а величие Рима?». Хапнуть что ни попадя и утащить в свою крысиную норку; по принципу курятника насрать на нижнего, оттолкнуть ближнего и всю жизнь бояться, чтобы сверху не насрали – вот к чему и только к чему свелась вся наша жизнь, все наши устремления, все наши идеалы, чаяния и мечты. Всё лучшее из нас исчезло, выдавленное поселившемся в каждом из нас татарином, злобным, алчным, мелочным, тупым, хитрым, узкоглазым. Говорят, в каждом человеке живут свет и тьма, ангел и бес, Бог и дьявол... Многие тысячелетия эта формула имела к русским лишь очень косвенное отношение. Теперь – нет!
Теперь воистину в каждом из нас живёт негодяй. В каждом из нас как предел мечтаний живёт юрта – лучше, чем у прочих; и кальян – блестящее, чем у других. В каждом из нас живёт танец живота. Он ждёт своего часа. Он не упустит свой шанс. Неужели мы ему этот шанс дадим? Станцуем?
Неужели это опять на века?
Россия опять под басурманами!
Под нами с вами, русские люди!!!
Жизнь и жизнь турецкого подданного
О с т а п Б е н д е р:
Мой папа был турецкий подданный.
И. Ильф, Е. Петров
Всегда завидовал таким людям. Всю жизнь прожить на грани фола, авантюристом и распиздяем, и при этом войти в историю идолом, фетишем и жупелом – такое не каждому по плечу.
Я это всё о нём – о новом национальном герое башкирского народа и Республики Башкортостан Ахмет-Заки Валиди Тугане.
Родившись в небедненькой семье муллы, он, тем не менее, в отличие от прочих мажоров-бесхребетников, в дальнейшем пополнивших унылые декадентские кружки, Великую Октябрьскую социалистическую революцию совсем не воспринял как собственный тупик, а тем более как гибель России: наоборот – воспринял как событие, открывающее перед ним, деревенским малайкой, небывалые перспективы, а что касается составляющей возможной гибели России, то её он абсолютно логично выкинул из уравнения, как абсолютно несущественную.
И дальше, Господи, какая у человека интересная жизнь[16].
Не теряя времени даром, он уже в 17-м выскакивает, словно чёртик из табакерки, членом революционного башкирского правительства, и не каким-нибудь, а почти самым главным, затем, по началу Гражданской войны, тут же – вот он, бравый кавалерист, всё время непонятно на какой стороне (по разным источникам – на самых разных), но всё время в седле, всё время в пекле и в гуще, вот он уже приговорён коллегией ОГПУ (аж коллегию собирать пришлось, прости, Господи) к расстрелу, и тут же – вот он в Средней Азии: то ли воюет с басмачами по заданию того самого ОГПУ и лично Феликса Эдмундовича Дзержинского, то ли, наоборот, в тёплом дружеском тандеме аж с самим Энвером Паши возглавляет басмаческое движение на предмет пантюркизма, пантуранизма и панисламизма, создания панисламистского государства или конфедерации государств, а также обязательно и непременно полного и окончательного преодоления большевизма, и тут, оп, следующий кадр: Ахмет-Заки Валиди – глава единого среднеазиатского мусульманского общества, провозгласившего своей целью создание независимой Туркестанской республики и называвшее себя то ли «Спасение ислама», то ли «Туркестанское национальное единство», и вдруг… в данный весьма ответственный момент басмаческое движение оказалось разгромленным, Энвер Паша в ходе боёв пристукнут, причём, с активным участием 3-го эскадрона 16-го полка 8-й Башкирской кавалерийской бригады, где как раз Валиди как бы и был своим в доску, из чего следует, что он всё-таки накуролесил в Средней Азии по заданию ОГПУ, Туркестан оказался завоёван Красной Армией, а наш родной[17] Заки Валиди Туган уже в Турции: то ли с секретной миссией ВЧК по разгрому белоэмигрантского движения, то ли, наоборот, видный деятель и один из лидеров сего.
Именно тогда он принял турецкое гражданство.
Что, впрочем, не имеет никакого значения, поскольку новоявленный турецкий подданный, возможно, заскучав в турецкой дыре, уже работает одновременно на две разведки: итальянскую и польскую (на португальскую тоже), по каковому периоду своей жизни он, как и полагается профессионалу-суперагенту, не оставил никаких данных, а тем более, материалов, а очень быстро, углядев на горизонте восходящую звезду Гитлера, вдруг обнаружился в Берлине – почтенным профессором Боннского университета и членом правящей партии национал-социалистов, при этом германские спецслужбы вроде бы зафиксировали его тайные встречи в Финляндии с советскими разведчиками, из чего, опять же, получается, хоть тресни, что Валиди Туган работал в фашистской Германии советским резидентом (а значит, именно он и никто другой – Герой Советского Союза Штирлиц Макс Отто фон, штандартенфюрер СС), что, к счастью, тоже не имеет ни малейшего значения, поскольку он уже вроде бы находится обратно в Турции в качестве, наоборот, резидента Третьего рейха... и тут – война! Та самая! Вторая мировая!
В которой наш родной Ахмет-Заки Валидов ну просто как рыба в воде: то он, вроде, организует и сплачивает башкирско-татарскую эмиграции в Турции, то он, дескать, в Германии агитирует за что-то военнопленных-мусульман, то он, типа, создаёт мусульманскую дивизию в армии генерала Власова, то он, якобы, создаёт мусульманскую дивизию «Хадшар» в составе войск СС (не СС, а ВОЙСК СС, это не одно и то же, прошу не путать), что, к счастью, тоже не имеет ни никакого значения, поскольку, якобы, сам наш родной Валиди Туган и завёл всё эти мусульманские дивизии в ловушки на верную смерть, и тут же он создал в войсках СС новую, уже строго татаро-башкирскую дивизию «Кама», но которую в Германию не пустил, чтобы она не участвовала в боях против красных, из чего, опять же, ты хоть затылок проскреби, следует, что Валиди – ну, опять же тот самый Макс Отто фон Штирлиц, награждённый сразу, получается, двумя Железными Крестами (и как Валиди, и как Штирлиц) за заслуги перед Абвером, тем временем – мимоходом! – успев организовать и возглавить пантюркистское восстание на своей новоявленной родине Турции и даже отмотать за такую чёрную пасынковую неблагодарность срок в турецкой тюрьме…
…при этом вроде бы всё это время, начиная с 1939 года и до самой смерти, скромно работая профессором Стамбульского университета и не выезжая никуда дальше местного почтамта, в каковом качестве и просуществовал на обозримом горизонте до конца 60-х, после чего… вновь теряется его след.
А дату его кончины я так нигде в Сети и не нашёл – возможно потому, что наш дорогой, горячо любимый, родной Ахмет-Заки Валиди никогда не умирал.
Возможно, потому, что он по-прежнему среди нас: то ли авантюрист, то ли политик, то ли солдат, то ли учёный, то ли наш разведчик среди них, то ли ихний шпион среди нас, то ли всё это вместе и разом, в одном лице.
Герой девичьих грёз дореволюционной российской гимназистки.
Именно гимназистки, именно российской и именно дореволюционной, поскольку у нынешних российских гимназисток совсем другие герои, а все остальные (не российские) гимназистки всех времён и народов никогда в жизни не купились бы на такое фуфло.
Ну, как можно всё вышеизложенное резюмировать? Разве что процитировав Александру Багирову: «Башкортостанский истеблишмент тяжко болен».
Это ж надо было сему истеблишменту умудриться додуматься сего то ли авантюриста, то ли политика, то ли солдата, то ли учёного, то ли нашего разведчика у них, то ли ихнего шпиона у нас, то ли всего это вместе и разом, в одном лице (при этом без малейших доказательств любой из его многочисленных ипостасей), поднять на щит современной башкортостанской политики и даже (без всякого проку и всякого толку вызвав в среде собственного электората грандиозный переполох) переименовать в Уфе ул. Фрунзе в ул. Ахмет-Заки Валиди, до этого успев переименовать (возможно, не без логики) бывшую Губернскую венерическую больницу, а ныне Национальную библиотеку Республики Башкортостан в, опять же, «им. Ахмет-Заки Валиди» из «им. Надежды Константиновны Крупской», тоже авантюристки не слабей любого турецкого подданного – героини юношеских грёз дореволюционного российского гимназиста.
Недалеко ушла башкортостанская политическая элита от дореволюционных российских гимназистов.
И гимназисток!
Тарелка летающая обыкновенная
(быль)
Виданое ли дело –
марсианину да не вторгнуться на Землю.
Роберт А. Хайнлайн
Лет 7 – 8 назад это было. Умаявшись за компьютером, вышел я то ли поздним вечером, то ли ранней ночью на балкон, с наслаждением вдохнул свежий ветер, налетающий с близкой реки, орлиным взором окинул окрестности и посмотрел вверх.
Вы, конечно, будете смеяться, но там обнаружилась летающая тарелка. Она, просвечивая сквозь тонкий слой облаков, белым светящимся пятном кружила в небе, то и дело (как и положено всякой уважающей себя летающей тарелке) резко меняя направление на прямо противоположное вопреки всем законам инерции – в общем, всё честь по чести, как это уже тысячи раз описано.
Первая моя мысль была чистой цитатой из Булгакова: «Готово дело – белая горячка». Но тут же я вспомнил, что я, вообще-то, не пью – только пиво, чтобы написать стихотворение (после пива стихи получаются намного лучше), в связи с чем берегу печень и избегаю всех непродуктивных в смысле поэзии пьянок.
Значит, спятил. Эта мысль меня утешила, и я уже спокойно начал любоваться красивым зрелищем летающей тарелки. Я знал, что всё равно никому об этом не скажу – мне только диагноза не хватало.
В то время моей герлОй была Ларисочка. На следующий же вечер она ворвалась в квартиру с воплем о вторжении марсиан. Запыхавшись, испуганно тараща глаза, она тараторила, что всё небо покрыто боевыми кораблями марсиан, что по всему городу на улицах собрался народ, что вот-вот будет объявлена всеобщая мобилизация, что уже начата запись в добровольцы и… что она уже записалась.
Возмущённая скептическим выражением моего лица, она схватила меня за руку и потащила на балкон.
«Вот и проверим, спятил я или нет», – подумал я, послушно следуя за ней.
Насчёт всего неба, покрытого боевыми кораблями марсиан, было сильно преувеличено. Летающих тарелок в небе было всего три. Три несчастные, маленькие, бедненькие летающие тарелки бесшумно и сиротливо кружили, просвечивая сквозь облака, время от времени демонстрируя свой коронный трюк с внезапным изменением курса.
– Где? – презрительно спросил я Ларисочку.
Она мрачно покосилась на меня и, по-простому подняв руку, поочерёдно ткнула пальцем во все три.
Уф. Значит, поживу ишо, и я обнял Ларисочку за плечи. И мы стали целоваться.
Мы целовались на балконе 12-го этажа под бездонным тёмным небом, и марсиане на сияющих летающих тарелках кружили над нами, словно ангелы любви.
Я затем поразмыслил над всем этим. Возможно, то были пятна от лучей прожекторов, запущенных с земли – сие объясняет и резкую смену направления, и то, кстати, что в просветах между туч, где тарелки должны были быть видны более отчётливо, они, наоборот, исчезали.
Но, во-первых, непонятно, кому вдруг вздумалось развлекаться таким странным образом, во-вторых, почему они вскорости так развлекаться перестали (через несколько дней тарелки исчезли), в-третьих, разве лучи прожекторов достают с земли до облаков?, что-то сомневаюсь, в-четвёртых – если это пятна от лучей, то где же сами-то лучи?, что-то их не было видно, в-пятых, летающие тарелки видел весь город, а город не маленький, пятна от лучей же виднелись бы на достаточно ограниченной территории, в-шестых, я хоть и не силён в физике, но... чем дальше от источника света, тем... как бы это сказать... пятно этого света более чутко реагирует на малейшее изменение направления. Т. е. невозможно было крутить прожекторами так, чтобы на такой высоте так плавно и мягко двигались пятна – чуть тронь прожектор, и пятно должно было метнуться до горизонта, в-седьмых – пятна света на таком расстоянии и на такой неплотной и неровной фактуре, как облака, должны были получаться размытыми и двигаться, как бы... проваливаясь и искажаясь в них, в-восьмых – дамы и господа, ешьте меня с кашей, но в движении этих пятен несомненно ощущались МАССА и МОЩЬ. Это были огромные, тяжёлые, могучие предметы и это чувствовалось всей душой, несмотря на их отдалённость, на лёгкость и плавность их движения. А то, что они исчезали в просветах меж облаков, так это, возможно, своего рода высокотехнологичный камуфляж, как в кино "Хищник". Просто "марсиане" не додумали, что за облаками-то сей камуфляж не срабатывает (он ведь действует по методу хамелеона – сливается с окружающим) и что сквозь облака свет их тарелок будет виден – вот и засветились в прямом и переносном смысле, в-девятых…
В-девятых, очень уж хочется верить, что это были настоящие летающие тарелки с настоящими живыми марсианами внутри, и что мы с Лариской целовались на балконе под их восторженные аплодисменты, подбадривающие возгласы, звуки вылетающих из бутылок с шампанским пробок, тосты «за межпланетное чувство – за любовь» и звон хрустальных бокалов…
Тем более, что этого никто не опроверг!
Вообще не было никаких комментариев: ни в газетах, ни со стороны официальных лиц, ни со стороны научных учреждений, несмотря на нешуточное возбуждение уфимцев. Просто – прилетели, покружили и, наделав переполоху, улетели летающие тарелки. Те самые, блин.
А страсти потихоньку улеглись, увы. Во всех смыслах.
Почему-то очень хочется, чтобы летающие тарелки прилетели ещё. Хотя бы разик.
[1] Казань (татарск.) – походный котелок со съёмными подпорками.
[2] Это главный принцип всей моей 30-летней журналистской деятельности – любой ценой не позволить негодяю остаться безнаказанным.
[3] Клио – богиня истории.
[4] Фемида – богиня правосудия.
[5] Немезида – богиня возмездия.
[6] Сульфазинотерапия – инвазивный курс серосодержащего препарата сульфазина. Характеризуется резким повышением температуры тела до околопредельного уровня, прочищающим мозги.
[7] Же ж – стилизация под русско-украинский слэнг.
[8] Малина (устар., блатной жаргон) – притон для узкого круга уголовного элемента.
[9] Насколько я понял, имелся ввиду эпизод из повести «Приключения Гекльберри Финна», надо же, простая баба, а в классике уверенно ориентируется – вот такие они, русские, им всегда до всего есть дело, я до сих пор помню, как в 84-м году в процессе интервьюирования мной в цеху Белорецкого металлургического комбината простые русские работяги в обожённых спецовках, спонтанно начав обсуждать последний номер «Юманите», газеты Французской Коммунистической партии, и не сойдясь во мнениях, вошли в искрениий раж с хватанием друг друга за грудки. При этом начисто забыв о присутствии столичного корреспондента.
[10]Леонид Соловьёв – замечательный, ныне незаслуженно забытый русский советский писатель, автор совершенно изумительных повестей о Ходже Насретдине «Возмутитель спокойствия» и «Очарованный принц».
[11] Это однозначно! Йозеф Геббельс был величайшим пропагандистским гением в истории человечества: изучаешь – диву даёшься! И результат весьма впечатляющий – это ж надо было умудриться ввести в безумный экстаз и послать на убой аж весь, вообще-то, очень здравый, хладнокровный, спокойный, расчётливый и толковый немецкий народ.
[12] Уж на что у нас враждебное и подозрительное отношение к кавказцам… вообще-то, вполне обоснованное, но такого, чтобы водители обрызгивали прохожих, лично я нигде на Кавказе не замечал.
[13] Слямзено у Маяковского: «Шумит, как Есенин в участке».
[14] В школе «на Сахарном» того же посёлка Чишмы, например.
[15] Анамнез (мед.) – история болезни.
[16] Шутка из фильма «Не бойся – я с тобой»: «Туда ехали – за ними гнались. Оттуда едут – за ними гонятся. Какая интересная жизнь у людей!»
[17] Туган (башк.) – родственник, родня, родной.
