Описано развитие событий со дня нападения Германии на СССР до завершения ликвидации еврейской общины местечка. Приводятся данные о карателях, осуществивших злодеяния против евреев. Уделено внимание судьбам отдельных лиц, чудом уцелевших или пытавшихся уцелеть. Использованы материалы из советских архивов.
Речь идет о местечке Гиркальнис (на идиш Гиртеголе, по-русски Гиртаколь), расположенном в 10 километрах от уездного центра Расейняй (Расейн на идиш, Россиены по-русски). К началу немецкой оккупации в Гиркальнисе и Рассейняй проживали десятки моих родственников. Через три месяца почти все евреи Гиркальниса были истреблены. Спаслись лишь несколько человек. От них мы много узнали о происшедшей трагедии. Но хотелось знать больше – о том, как все происходило, кто организовал убийство невинных людей, кто убивал, каков был мучительный путь, пройденный жертвами.
Только после прибытия (в 1990 году) в Израиль картина для меня стала проясняться. В четырехтомном издании, посвященном еврейству Литвы[1], оказалось свидетельство уроженца Гиркальниса Исроэла Шера об уничтожении евреев этого местечка. При этом Шер использовал информацию, полученную от двоюродного брата моей матери Ицхака Бляхера, чудом пережившего массовый расстрел евреев Гиркальниса ( см. ниже). Важные дополнительные сведения о случившемся в 1941 году мне стали известны из раскрытых советских архивов. Имею в виду протоколы допросов (1945 год) органами НКВД жителей Гиркальниса о событиях 1941 года, оказавшихся в иерусалимском институте "Яд Вашем"[2], и также опубликованный в 2003 году английский перевод материалов СМЕРШ о преступлениях, совершенных пособниками нацистов в Литве[3]. Наличие указанных трех источников позволяет в определенной мере представить ход ужасающих событий, завершившихся уничтожением практически всего еврейского населения.
Начало конца. Уже в первый день начала войны, до появления немцев в Гиркальнисе, местные хулиганы устроили разгром синагоги, напали на раввина, избили и ранили его. Особенную активность проявили жители Гиркальниса Лукминас Юозас и Миколайтис Антанас. Вскоре было совершено первое убийство – группа евреев, в основном пожилых людей, была выведена за пределы местечка и уничтожена. Следующая акция администрации местечка против евреев заключалась в изгнании большинства еврейских семей из своих жилищ и их концентрация в трех близко стоящих домах, принадлежавших моему дедушке Шмуэлу Тацу, его шурину Аврому Бляхеру и Шимону Гольдбергу. Эти дома находились на краю местечка, что позволяло предотвратить контакты содержащихся в них людей с остальным населением Гиркальниса. Во второй половине августа, за неделю до уничтожения, узников начали морить голодом. Полагаю, что это было обусловлено не только желанием карателей реализовать свои низменные побуждения, но и пониманием того, что во избежание осложнений при предстоящей физической ликвидации узников целесообразно иметь дело с изможденными, лишенными воли и надежды людьми.
До перехода к рассмотрению данных о массовом убийстве необходимо рассказать, что представляли собой, с одной стороны, жертвы, а с другой, их убийцы.
Жертвы. Евреи жили в Гиркальнисе в течение столетий. Они занимались торговлей, ремеслами и сельским хозяйством. Община имела свои синагогу, кладбище, общественные организации. О глубоких корнях евреев в этом местечке говорит наличие в прошлом фамилии Гиртакольский. В 1921 году еврейское население Гиркальниса составляло 270 душ. Вследствие эмиграции и переселения в города к 1941 году оно уменьшилось до 120 – 150 душ (27 семей). Им то и было суждено стать последними евреями местечка.
С самого начала немецкой оккупации евреям стало ясно, что наступило страшное время. Однако, они не сразу поняли, что начавшиеся преследования ведут к их тотальному уничтожению. Считалось, что старики, женщины и дети как-нибудь переживут гонения, но мужчинам среднего возраста грозит смертельная опасность, и поэтому им следует искать пути спасения. Наиболее реальной возможностью спасения было нахождение убежища у знакомых среди коренного населения. У моих родственников, живших в местечках, были тесные связи с литовцами, и поэтому некоторым из них удалось найти желанное укрытие. Мамин брат Лейб Тац, живший в уездном центре Расейняй, отправил жену и обоих малолетних детей к своему отцу в Гиркальнис, а сам скрылся в найденном убежище. Другой брат моей матери Иосиф Тац и ее двоюродный брат Зисл Бляхер, а также близкий родственник отца Гилель (Hilel) Брегман с сыном, все жители Гиркальниса, спрятались в родном местечке. Нашли приют у литовцев и двоюродные братья мамы Гирш (Цви) и Ицхак Шаферы, жители местечка Кельме (Келем на идиш), тоже Расейняйского уезда. Указанным родственникам удалось избежать гибели при массовом расстреле. Однако не все дожили до освобождения Литвы от немцев. О судьбе каждого из них расскажу ниже.
В начале немецкой оккупации, до лишения возможности передвигаться, некоторые евреи в поисках менее опасного окружения целыми семьями метались из одной местности в другую. Некоторым нашим родственникам из Расейняй казалось, что ввиду хороших отношений моего дедушки с литовцами, в Гиркальнисе у них больше шансов пережить войну. Поэтому они, и в частности сестра дедушки Гене Каплан с мужем и 14-летней дочерью, перебрались в Гиркальнис.
Убийцы. Массовое убийство в Гиркальнисе готовили руководители местных органов власти[3]: Ковальчукас – работник полиции или службы безопасности (saugumas) Расейняйского уезда, уже упомянутый Лукминас Юозас – в качестве начальника полиции Гиркальниса, Мичкус Юргис – руководитель Гиркальнисской волости, и Качюнас Казис – руководитель местечка Гиркальнис. Они представляли собой важную часть вертикали зла, начинавшейся с руководителей Третьего Рейха.
В рытье рвов, в которые сбрасывались жертвы, принимали участие около 80 местных жителей. Из них 14 непосредственно убивали. Приведены неполные данные об основной десятке участников убийств. Оказывается, что среди них были (по тогдашней терминологии) крестьяне-бедняки, полицейские, кулак, владелец пекарни и лавки. Место рождения многих – деревни Гиркальнисской волости, возраст – преимущественно 25 – 35 лет.
В документах [2,3] и в заметке Йосифа Таца (младшего) – сына Лейба Таца, опубликованной в сборнике статей о евреях Расейняйского края [4], приведены более 30 фамилий карателей, принимавших то или иное участие в осуществлении рассматриваемой бойни.
Не могу не обратить особое внимание на упомянутых в начале статьи Лукминаса и Миколайтиса, первого – в связи с его превращением из погромщика в начальника полиции (норма, говорящая о многом!), а второго – из-за того, что в моем далеком детстве я знал его. Он тогда трудился в хозяйстве моего деда в качестве наемного работника и в доме деда считался своим человеком. Мне он тогда казался очень симпатичным...
Акция уничтожения. Место массового убийства евреев – в районе деревни Курпишки (Kurpiškės), на расстоянии около километра от Гиркальниса. Для осуществления операции был выбран день 21 августа 1941 года. Рано утром, в 3 часа, местная полиция собрала участников расправы. Руководитель волости Мичкус вручил каждому из них лопату. Затем их отвели на место предстоящего расстрела для рытья рвов. По одному свидетельству, рытье рвов продолжалось до 10 утра, по другому – до 14 часов. Были вырыты два рва длиной около 30 метров и один ров длиной около 20 метров. Ширина рвов была около трех метров, глубина – больше двух метров. Доставлять обреченных людей начали еще до окончания рытья. Первая группа из 8 человек пришла пешком, последующих привозили на телегах и в машинах. Евреев заставляли раздеться и разуться. При этом обреченных толкали к краям рвов. Расстрел проводили из пулемета, в раненых стреляли винтовками или добивали их прикладами. Убитых клали во рвы рядами и засыпали землей (слоем толщиной 15 – 20 см), сверху клали следующий ряд убитых. Недобитые маленькие дети засыпались живьем. Первый день расстрела продолжался до 10 часов вечера, на следующий день убивали с девяти до четырех часов дня. После расстрела каратели делили между собой одежду жертв.
Так навсегда прекратила свое существование еврейская община Гиркальниса. Число убитых 130-160, в том числе около 30 детей. Среди жертв – много очень близких мне людей.
Расстрелы в районе деревни Курпишки продолжались и после ликвидации евреев Гиркальниса. Туда свозились евреи из Расейняй и Расейняйского уезда. По одним данным общее число убитых в этой местности – 1600-1650, по другим – около 2000.
Особенностью акции в Курпишках можно считать обращение Лукминаса к группам узников перед их убийством: "Это за вашу помощь советской власти. Вы отправляли многих наших литовцев в Сибирь"[3а]. У меня два замечания по данному утверждению. Первое заключается в том, что имевшее место выселение литовских граждан за неделю до нападения Германии на Советский Союз является делом рук евреев, – намеренная ложь, распространявшаяся с целью "оправдания" совершаемого истребления еврейского населения. При этом игнорировался факт, что среди выселяемых наряду с литовцами были и тысячи евреев, среди которых была и наша семья. (Вопрос о том, кто ответственен за эту депортацию и кого депортировали, подробнее рассмотрен в моих воспоминаниях[5]). Второе замечание относится к факту предъявления лживых претензий людям, буквально стоящим на краю пропасти, в которую они вот-вот будут сброшены. "Сведение счётов" такого рода говорит только о непостижимом ничтожестве карателей.
В документах советских органов, ведших расследование преступления, совершенного около деревни Курпишки, отмечено, что во время выполнения карателями полученного ими задания место расстрела посетил вышеупомянутый Ковальчукас. Полагаю, что он остался доволен деятельностью гиркальнисской команды. Иначе деревня Курпишки не стала бы местом, где по некоторым данным уничтожено больше евреев, чем в любом другом месте Расейняйского уезда[3b].
Ковальчукаса в его инспекционной поездке на место казни сопровождал немец, фотографировавший виденное. Кстати, данных о непосредственном участии немцев в расстрелах евреев в деревне Курпишки не имеется. Если такое участие имело бы место, советские следователи не преминули бы отразить его в подготовленных ими документах.
Важным дополнением к вышеприведенным сведениям о том, что произошло около деревни Курпишки, является история спасения Ицхака Бляхера, выбравшегося из расстрельного рва и дожившего до освобождения [1]:
Во время убийства шел проливной дождь, сопровождаемый громом и молниями. После завершения своего кровавого дела каратели поспешили укрыться от дождя в ближайшей роще. Рвы с телами жертв остались не полностью засыпанными. Ицхак Бляхер был легко ранен, его жена Либе была тяжело ранена в живот, их трехлетняя дочь лежала около них мертвая, а шестилетний сын был в состоянии агонии. Жена сказала Ицхаку: "Я кончаюсь, но ты беги". Он взял на руки умирающего сына, вылез из братской могилы и пополз. Убийцы не заметили его. Раздетый (в одной рубашке) и раненый он блуждал по лесу. Сынишка умер. Отец закопал его под одним из деревьев. Под утро Ицхак добрался до края местечка и спрятался в кузнице. Пришедший кузнец пожалел Ицхака, помог смыть с него кровь, перевязал раны, дал ему старые одежду и обувь, немного пищи и попросил поскорее уйти, пока никто его не заметил. Ицхак ушёл и почти три года, меняя местонахождение, скрывался. Он дождался освобождения советской армией.
Свидетельства и свидетели. Записанные следователями показания позволяют существенно дополнить информацию о ходе событий, приведших к почти поголовному истреблению евреев литовской провинции в 1941 году. Одним из достоинств ставших известными документов [2,3] является то, что они были сугубо служебными и предназначались только для внутреннего пользования. При составлении этих документов не предполагалось, что в будущем они могут быть "рассекречены". Это обстоятельство повышает их надежность. В большинстве указанных архивных документов (не во всех!) слово "евреи" не заменено словами "советские граждане", в противоположность практике, существовавшей во время их (документов) появления и заключавшейся в умалчивании того, что евреи больше всех пострадали от нацистского режима и немецкой оккупации.
Несмотря на достоинства рассматриваемых документов, они порою вызывают недоумение и критическое отношение к ним.Например, в показаниях, данных следователю НКВД Катуковым Константином, исключительно подробно, до мелочей, описывается процедура убийства доставляемых в Курпишки жертв. Оказывается, что в течение первых Несмотря на достоинства двух дней акции Катуков находился на месте событий. Однако в показаниях нет ни слова о том, что он делал у рвов. Судя по протоколу допроса следователь этим не интересовался. Очевидно, что осведомленность Катукова могла быть обусловлена только тем, что он принимал прямое участие в убийствах. Вместе с тем, в протоколе он представлен всего лишь в качестве свидетеля. Более того, ни одному из допрошенных НКВД не был задан вопрос, кто убивал. Создается впечатление, что следствие не было заинтересовано в установлении личностей убийц.
Материалы СМЕРШ о случившемся около деревни Курпишки представляются более серьезными, чем протоколы допросов НКВД. Именно в них названы фамилии ряда преступников, проводивших операцию уничтожения, и приводятся сведения о них.
Больше всего меня поразил протокол допроса чудом спасшегося от смерти Ицхака Бляхера [2]. Он, видевший своими глазами и слышавший своими ушами, что происходило около деревни Курпишки 21 августа 1941 года, мог представить подробную картину массового убийства, назвать преступников, которых он как местный житель знал лично. Ицхак мог также рассказать о мучениях и страданиях жертв и много другого. На деле же протокол допроса Ицхака не содержит никакой важной информации. На вопрос следователя, что ему известно "о злодеяниях немцев в период оккупации", он в общих чертах рассказал о массовом убийстве и назвал три фамилии убитых евреев. При этом минимум один из названных (мой однофамилец) по сведениям, полученным от Бляхера же[1], был убит еще в июне 1941 года. Ицхак не сообщил (или следователь не записал), что 21 августа были убиты его дети, жена и родители. Факты его ранения и случайного спасения также не упоминаются в протоколе. Записано с его слов, что во время немецкой оккупации он скрывался, и поэтому многие факты ему неизвестны. В целом, протокол допроса не согласуется с тем, что Ицхак Бляхер рассказал Исроэлу Шеру о случившемся [1].
Как можно объяснить указанную несогласованность? Я знал Ицхака Бляхера с детства, запомнил его как солдата литовской армии, проходившего воинскую службу в городе Шяуляй, где проживала наша семья. Тогда он время от времени навещал нас. В последующие годы я встречался с ним при моих посещениях дедушки в Гиркальнисе. После войны мне не пришлось встретиться с ним. В марте 1945 года, когда велся допрос НКВД, он жил в родном местечке и служил бойцом истребительного отряда, боровшегося с литовскими противниками советской власти ("лесными братьями"). Бляхер был вполне нормативным человеком, и поэтому не мог по своей доброй воле умолчать о пережитой им страшнейшей трагедии. По-видимому, какие-то обстоятельства заставили его поступить так, как он поступил. Возможно, что с этими неизвестными нам обстоятельстами связан дальнейший ход его жизни. Случилось следующее: он попытался нелегально покинуть Советский Союз. Это произошло в середине сороковых годов (точная дата мне не известна). Знание Ицхака и среды, в которой он жил, не позволяет мне допустить, что он пошел на такой шаг по идейным (например, неприятие советского строя) или меркантильным (например, вера в возможность разбогатеть в капиталистическом зарубежье) соображениям. Кроме того, в отличие от подавляющего большинства евреев литовской провинции, переживших немецкую оккупацию, он после освобождения не перебрался в Вильнюс или Каунас, а предпочел остаться в своём местечке. Наконец, тот, кто устраивается на службу в Истребительный отряд НКВД, уж никак не мечтает о бегстве из СССР. Следовательно, решение покинуть Советский Союз Ицхак принял не сразу после освобождения, а позднее, вероятно, в результате сильного переживания - полученной душевной травмы, может быть, связанной с лишением возможности поведать о пережитой им трагедии. Попытка убраться из Советского Союза кончилась для Ицхака неудачно. Его судили и отправили в тюрьму или в Гулаг. Отбыв наказание, он вернулся в Литву, жил в Каунасе, и в 1965-ом году умер от тяжелой болезни. Поистине, на редкость трагичная судьба.
Что касается неправдивого свидетельства при рассмотрении преступлений, совершенных на территории СССР во время войны, то этот вопрос обсуждается в недавно опубликованной обширной статье Арона Шнеера [6]. В ней указывается, что "cвидетели могут ошибиться или сознательно лгать по собственной воле или под давлением, даже порой по предложению следствия".
Судьбы избежавших массового расстрела. Трое из упомянутых в начале статьи лиц, избежавших расстрела в начале немецкой оккупации и искавших приют у знакомых литовцев, дожили до поражения Германии. Четырем другим не удалось выжить.
Мой дядя Лейб Тац во время немецкой оккупации скрывался во многих крестьянских семьях. Он считал, что главными его спасителями являются Элена Лауринавичене и ее сыновья Брониславас и Пранас. Больше всего времени он находился в их доме. За спасение Лейба Иерусалимский институт Яд Вашем признал госпожу Лауринавичене и ее сыновей Праведниками народов мира (в 2010 году). После перелома хода войны в пользу СССР в районе, в котором находился Лейб, появились советские партизаны, и Лейб примкнул к ним. Будучи местным жителем, хорошо знавшим расположение деревень и хуторов, а также население района, он оказал партизанам большую помощь при осуществлении боевых действий, выявлении лиц, сотрудничавших с немцами, и снабжении отряда продуктами. После освобождения Лейб создал новую семью, жил и работал в Литве. Его потомки в настоящее время живут, в основном, в США.
Зисл Бляхер в течение всего периода немецкой оккупации скрывался у знакомой женщины, Мачюлите. После войны он остался в Гиркальнисе и жил вместе со своей спасительницей. Он тогда был единственным евреем в местечке. Мачюлите умерла раньше его. Перед смертью она попросила своих родственников дать Зислу возможность дожить до конца его дней в ее доме. Благородная женщина!
Гирш Шафер из Кельме тоже был спасен литовской женщиной. После войны он женился и стал отцом трех сыновей и дочери. Его брат не пережил Холокост, он был выслежен местными властями и убит.
Местонахождение моего скрывавшегося дяди Иосифа Таца тоже было обнаружено полицией. Говорят, что Иосиф был расстрелян на территории Расейняйского еврейского кладбища в начале 1942 года.
Гилель Брегман и его сын погибли уже в первую ночь после расстрела евреев местечка. Об обстоятельствах их гибели рассказал мне Зисл Бляхер во время моего единственного после войны посещения Гиркальниса (летом 1979 или 1980 года). Оказывается, что в ту ночь в местечке избавление от евреев отмечалось грандиозной пьянкой. Во время торжества стало известно, что Брегманы еще живы. Пьяные участники празденства бросились на поиск беглецов, нашли и убили их. После этого вынужденного перерыва празднование возобновилось…
___________
В других местечках и городах Литвы так называемый еврейский вопрос "решался" так же как в Гиркальнисе. События в Гиркальнисе являются моделью того, что происходило повсеместно. Всюду находились свои "активисты", издевавшиеся над евреями, грабившие и убивавшие их. Организованное уничтожение было настолько интенсивным, что к ноябрю 1941 года, всего через 3–4 месяца после начала немецкой оккупации, подавляющая часть территории Литвы была очищена от евреев. Гетто оставались только в Вильнюсе, Каунасе и Шяуляе. По документам Ванзейской конференции (Vannsee Konferenz), принявшей решение об "окончательном решении еврейского вопроса", в январе 1942 года евреев в Литве было 34000[7], т.е. не более 17% от их количества перед началом войны. Истребление оставшихся в трех гетто евреев продолжалось путем убийств в Понарах, фортах Каунаса и депортации в лагеря смерти.
1. Еврейство Литвы (на иврите), изд. Объединения выходцев из Литвы в Израиле, Тель-Авив, 1984, т. 4, стр. 259.
2. Протоколы допросов, проведенных НКВД по поводу злодеяний фашистских захватчиков на территории Гиртакольской волости. Архив Яд Вашем, март 1945.
3. The tragedy of Lithuania: 1941 – 1944. New documents on crimes of Lithuanian collaborators during the Second World War. Сборник архивных материалов – Москва, ред. Алексей Яковлев, 2008, документы Nо 40 (a), No 90 (б).
4. Raseinių Krašto žydai. Dokumentų ir straipsnių rinkinys. Sudarytoja L. Kantautienè. Kronta, 2004, pusl. 160 .
5. Е. Зильберман. Заметки по еврейской истории, No 7 (166), 2013.
6. А. Шнеер. Заметки по еврейской истории, No 5-6 (175), 2014.
7. Kennzeichen J. Herausgeber H. Eschwege. Berlin, 1965, S. 228.
Напечатано: в альманахе "Еврейская Старина" № 3(86) 2015
Адрес оригинальной пуюликации: http://berkovich-zametki.com/2015/Starina/Nomer3/EZilberman1.php
