Шелест дождя так завораживал, что он решил проснуться. Подумалось в полудреме, предрассветное время, ноябрьское начало лета - отличное начало рассказа…
Он открыл балконную дверь номера и тёплая дождевая взвесь смешалась с прохладой кондиционера. Слушая дождь, он вернулся в кровать и завернулся в простыню.
Под такой дождь хорошо незаметно засыпать или необременительно думать о чем-то приятном… Спать и видеть, счастливо не запоминая, ответы на все вопросы - это, конечно, лучше, чем думать… даже о приятном.
Сегодня был уже второй вторник, как он поселился в этом отеле и он наконец решил записывать свои впечатления… Днем, зарисовывая, намечать ключевые фразы, а ночью, дополняя и редактируя, открывать этими ключами тайны города для одного, скупого себя…
Заснуть не получалось, вместо этого он, неженатый двоеженец, вспомнил девушку с литературным именем Лаура, затем некстати - бывшие всегда некстати – вспомнились его московские жены. Он приятно удивился - воспоминания были статичными, как стоп-кадры старого кино, они не развивались в сюжеты и не причиняли боли. Видимо, огромные расстояния лечат и здесь, в другой части света, не думалось так тяжело о том, что осталось в Москве, за один только этот дар он был благодарен городу Добрых Ветров...
За неделю жизни в отеле он интуитивно составил свой распорядок дня, завтракая в полдень в пустующем ресторане, обедая в привычном одиночестве там же, около пяти вечера. В этом небольшом отеле его звали «странный русский писатель» - он всюду ходил с блокнотом Moleskin и вечно старым и модным пером Parker.
Позавчера его познакомили с управляющим отеля – очки серого дыма, влажная безвольная ладонь, странно, скошено крашенные усы - через минуту он не помнил, как выглядел этот мужчина, сколько ему было лет и как его знали. Он запомнил только свою фразу: «Управляющий был из тех, кто ложился спать в солнцезащитных очках», которую забыл записать в блокнот.
Днем он гулял по соседним с отелем направлениям, выбирая улицы по музыкальности их названий, не углубляясь пока содержательно в город, зная по опыту – взаимная любовь придет сама.
Он записывал ощущения от звуков, запахов и ароматов, он наблюдал разноцветия неба и геометрию переулков, пока ещё издали оценивая перспективу океана, только предполагая глубину будущего романа. В двух шагах от своего отеля он обнаружил открытое кафе, уютное запахами молотых кофейных зерен, корицы и углей.
По вечерам он пил здесь кофе, сидя под плотно-полотняными, вибрирующими на ветру навесами-тентами. Однажды он увидел, как по натянутому навесу, мягко ступая, осторожно прошла кошка. Дойдя до края, кошка замерла на секунду, затем сильно оттолкнувшись, бесшумным фантомом исчезла в темноте…
Кофе ему приносила молодая официантка с открытой смущенной улыбкой лакомых губ, с самостоятельно вьющимися темными волосами до ровных плеч, мулатка Лаура со вкусом оливок, с утонченно нарисованными бровями изумрудных глаз. Эти глаза идеально дополняла серебряная зеленоглазая стрекоза, которая активно жила на шее Лауры, приземлившись на тонкую цепочку белого металла - подумалось о коллекции стрекоз…
«Аура Лауры», он записал эти слова при знакомстве - хорошее название для плохого рассказа… или наоборот? Как же изнурительно легко писать хорошие рассказы…
Лаура наклонялась, выгибая гибкую спину, и он видел в разрезе легкой блузки её грудь и серебряную стрекозу. В эти мгновения он думал о том, что, кроме прочего, любовь – это когда и как женщина ставит перед тобой чашку кофе...
Кофе был отменно крепкий, правильно сваренный, здесь его подавали в игрушечных белоснежных чашечках с толстыми стенками-краями, пить кофе из таких чашечек было особенно вкусно. Он пил - с перерывом на размышления и на записи - три чашки, каждый раз находя взглядом и подзывая улыбкой Лауру. Через два дня она знала наизусть, что нужно этому «странному русскому писателю», а он знал наизусть «официальные» части её груди, сокрытое же пока не вызывало привычного волнующего интереса натуралиста-исследователя – незнакомый город был притягательнее, и ему не хотелось примешивать к этим отношениям кого-то третьего.
…Он повернулся на бок, глядя на марлевое марево дождя за рассветными окнами номера, подумал о том, что всё же надо заснуть...
Дождь начался вчера, поздно вечером, когда он сидел в своем кафе. Рядом, на перекрестке стояла, неслышно беседуя, юная пара – красивая она и обыкновенный он. Девушка была очень хороша - огненная копна разметанных волос, стройные ножки в обтягивающих джинсах, изящные туфли, по-домашнему уютно-мятая белая рубашка, голые загорелые руки… Когда начался дождь, девушка торопливо достала из необъятных недр небольшой сумочки складной зонт, молодой человек деликатно перехватив, раскрыл капризный алый купол, он и она придвинулись друг к другу, но не стали ближе…
Он записал эту фразу в свой блокнот, наблюдая за тем, как ленивые линии ливня под порывами теплого ветра, смеясь, изгибались, змеясь...
Молодые люди отчего-то не пошли под тенты кафе, видимо, им было важно стоять вот так - в близком отдалении друг от друга, прочно отгороженными от ненастного ветряного мира ненадежным дамским зонтом…
Он не заметил, как несколько капель дождя попали на раскрытые страницы блокнота и слова «…но не стали ближе…» слезно расплылись бледнеющими чернилами.
Пахло дождем, ожиданиями, кофе, влажной бумагой и надеждами.
Блаженно ни о чем не думалось…
Молодой человек, передав зонт девушке, достал сигареты, закурил, и в смертном спокойствии, как на маленький эшафот, шагнул в ночной уже дождь – всё было решено окончательно – девушка, облегченно замерев, даже не посмотрела парню вслед.
Он стряхнул акварельные пятна дождя со страниц и, заканчивая эту историю, закрыл блокнот.
Став частью города, влюбив его в себя, я обязательно напишу об этой улице, об этом расставании на перекрестке, я напишу о кошке, что гуляла сама по себе по полотняному навесу кафе, напишу об усах и очках Пиночета управляющего отелем, я напишу о зеленоглазой серебряной стрекозе, что живет на границе волнующих пикантных холмов, о неисследованной пока еще утренней улыбке Лауры...
Надо, продляя визу, спасаться здесь, надо пить вечный ночной кофе в застывшем времени, где всё окончательно решено, надо писать путеводные очерки четким почерком, обналичивать гонорарные чеки от издательства, превращая заметные заметки в таинственные главы, надо закрутить роман с этим городом, и, главное, ни о чем простом не думать – именно в этот момент, когда в дождливой тьме погасла сигарета молодого человека, он понял, что спит…
Москва-Буэнос-Айрес-Москва, 3-10 ноября 2015 г.
