" Из глубины взываю..."[1]
Большинство верующих получает свою религию как семейное наследство от предыдущих поколений. Им не требуется больших интеллектуальных усилий, но их отношение к религии не всегда заслуживает того, чтобы называться убеждениями. Есть, однако, категории иного рода.
Некоторым людям для сохранения душевного здоровья совершенно необходима хорошо выстроенная система убеждений, определяющая важнейшие жизненные ценности. В «Исповеди» Льва Толстого с замечательной полнотой исследован кризис, вызванный сознанием бессмысленности человеческой жизни и ужасом перед пропастью, к которой она неумолимо движется. Мучительное состояние страха смерти сопровождалось у него навязчивыми мыслями о самоубийстве. Главная трудность состояла в согласовании религиозного чувства с критическими требованиями разума. «И чем больше я молился, тем очевиднее мне было, что он не слышит меня и что нет никого такого, к которому бы можно было обращаться». После трехлетних страданий и непрерывных интеллектуальных усилий, пришло, наконец, озарение: «Так чего же я ищу еще? – вскрикнул во мне голос. – Так вот он. Он – то, без чего нельзя жить. Знать бога и жить – одно и то же. Бог есть жизнь. И сильнее чем когда-нибудь все осветилось во мне и вокруг меня, и свет этот уже не покидал меня. И я спасся от самоубийства». [2]
Толстой не получил прямого ответа от того, к кому он взывал. Но в исповедях других, переживших подобный же кризис, мучительная душевная работа не осталась без отклика и помощь пришла как награда за усилия.
Из «Исповеди» Аврелия Августина: «И вот слышу я голос из соседнего дома, не знаю, будто мальчика или девочки, часто повторяющий нараспев: «Возьми, читай! Возьми, читай!» Раскрыв наугад апостольские Послания, Августин прочел: «Не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти». Я не захотел читать дальше, да и не нужно было: после этого текста сердце мое залили свет и покой; исчез мрак моих сомнений».[3]
Ученыму и богослову Павлу Флоренскому помогло преодолеть кризис вмешательство, в природе которого он никогда не сомневался. Пробужденный от сна «влиянием могучей силы» и вызванный из дома, он услышал «совершенно отчетливый и громкий голос» дважды назвавший его имя. Этого было достаточно для работы, в итоге которой «переставились все смысловые ударения» и «началось разоблачение знания, сперва только научного, затем и вообще».[4]
Молодая израильтянка Далия вернулась после посещения Освенцима с тяжелым чувством беспомощности перед силой зла и бессмысленности человеческого существования. В поисках психологической опоры она стала замечать посылаемые ей многочисленные знаки. В дорожных тремпах рядом с ней часто оказывались религиозные люди, а однажды в опасной близости проехал грузовик с надписью: «Нам не на кого надеяться кроме отцов наших на небесах». Выход был найден, и он был в опоре на Бога.[5]
Эти примеры выбраны из немалого числа им подобных. Взывая из глубины страха и отчаяния, ответ надеются получить «свыше». Но получают его из глубины собственного бессознательного. Это не фрейдовское бессознательное, хотя некоторое сходство и создают "голоса" и "знаки", которые сообщают о внутренней работе не в прямой, но преображенной форме. При благоприятном исходе достигается устойчивое душевное равновесие, хотя развитие и согласование убеждений может продолжаться еще долгие годы.
У других религиозный путь начинается иначе. Молодая израильтянка Кинерет Твиг получила тяжелейшие травмы во время теракта в тель-авивском кафе в 2002 году. Возвращение к жизни представлялось чудом и ей самой и всем её близким. Еще одним чудом казался результат целой серии хирургических операций – возвращение в общество, успешная творческая работа, семья. Благодарность тому, кто только и мог быть главным организатором этих чудес, побудила Кинерет к соблюдению религиозных обрядов. Она нашла понимание в небольшой общине харедим (ультраортодоксов). Прошлая, «внешняя» жизнь казалась ей теперь бессмысленной тратой дара, полученного вторично. [6]
Путь Кинерет Твиг проходят многие, обратившиеся к религии после чудесных спасений во время стихийных бедствий, выздоровления от тяжелых и опасных болезней, избавления от всякого рода несчастий случайного или непонятного происхождения. Здесь как раз и проявляется склонность человеческого мышления к религиозной атрибуции, о которой речь шла в первой части работы.
Совсем нередким является прозаический путь приобщения к религии в силу жизненных обстоятельств. Европейские супруги мусульман знакомятся с новым для них образом жизни, новыми религиозными понятиями и после некоторой интеллектуальной работы принимают их.
Мои убеждения - моя крепость
Не удивительно, что люди, выстроившие свои убеждения после нелегких, а иногда и мучительных душевных усилий, будут защищать их с изобретательностью и стойкостью. Только так они смогут сохранить с трудом достигнутое душевное равновесие. Но поскольку религиозные убеждения по сути своей убеждения коллективные, у них есть и другое важное качество – способность группового сплочения. И это еще одна причина, по которой группа будет держать круговую оборону против всех атак на её убеждения.
Самый трудный, самый мучительный вопрос для современных религий: «Где был Бог во время Холокоста?» И вопрос этот, по понятным причинам, не теряет остроту именно в Израиле. Интернет позволяет и сейчас услышать голоса «из народа», не обремененные «политкорректностью». Ниже представлен диалог между верующим и атеистом, составленный по дискуссии на сайте Хофеш (Свобода)[7] . Первый из них назван Рафаэлем, второй – Уриэлем.
Уриэль: Как совместить Шоа (Холокост) с существованием Бога?
Рафаэль: Вспомни, в то время происходил в громадных размерах итболелют - смешение евреев с другими народами, принятие их веры, их культуры. И Бог «скрыл свое лицо от народа Израиля».
Уриэль: Скрыл свое лицо, когда истребляли его народ? Убивали беременных женщин, проводили медицинские эксперименты на детях? И это твой Эль мале рахамим – Бог, исполненный милосердия? Твой Бог – мстительный и бесжалостный психопат.
Рафаэль: Преступления народа, который оставил праведный путь и соблазнился, как уже бывало, "греческой мудростью" были столь велики, что понадобился тикун – исправление. Но даже смерть в Холокосте предпочтительней страданий в аду. Погибшие искупили своей смертью эту участь.
Уриэль: В таком случае, Гитлер – проводник политики Бога и действовал по божьему поручению?[8]
Рафаэль: Мы не можем обвинять Бога. Это люди, это ваша европейская культура. Это ваши школы, университеты, ваши картины и скульптуры. А Бог не вмешивался, так как дал людям, в отличие от животных, свободу воли.
Уриэль: Зачем же вы молитесь, просите у Бога то и это, если он не вмешивается даже в самых важных случаях? Если никто не может знать о намерениях Бога, то почему вы покорно принимаете все, что ваши раввины предписывают вам от его имени?
Рафаэль: Только гордыня внушает человеку, что он может понять все.
То, о чем спорят Рафаэль и Уриель – это лишь последняя глава в многовековом споре отеодице́е – оправдании всесильного и всеблагого Бога, создателя мира, где столь явно присутствуют беды и несправедливости, называемые коротким словом зло.
Рафаэль мог бы добавить в пользу своего подзащитного, что именно всемогущество Бога не дает злу окончательной победы. Всё может и всё будет исправлено – в другой жизни, счастливой и вечной. Уриель мог бы оспорить один из главных доводов защиты: если Бог предоставил человеку выбор между добром и злом, «уважил» его свободой воли, то какой выбор был у 250 тысяч погибших во время цунами 2004 года в Индийском океане? И какой выбор должен был сделать ребенок с врожденным тяжелым заболеванием? Эти взятые наугад примеры могут быть, разумеется, умножены многократно.
Изобретательность человеческого ума в защите психологически важных убеждений удивительна. Но спор о теодицее, после всех изгибов и поворотов, приходит к дилемме, где каждая из сторон предлагает свой последний довод.
Окончательный ответ теологов прост и неуязвим: пути господни неисповедимы.
А ультимативный ответ атеистов – это ответ Стендаля: единственным оправданием Бога является то, что он не существует. [9]
Холокост не вызвал массового отказа от Бога и не изменил существенным образом религиозные убеждения. Был, разумеется, и отказ («Бог умер в Освенциме»), были и перемены (Бог перестал быть богом истории), но коснулись они немногих и религия в целом не понесла большого урона. Это устрашающее событие могло даже побудить к поиску опоры за пределами человечества, как это случилось с израильтянкой Далией.
Встречное движение
Европейские просветители, а вслед за ними и все сторонники прогресса полагали, что наука и всеобщее образование, распространяясь все шире, приведут к отступлению религии, которая сделается уделом немногих. Такой прогноз могли бы поддержать и результаты недавних исследований. Уровень образования связан обратной зависимостью с показателями по шкалам религиозности. Усилиями науки существенно сократился список загадочных и пугающих явлений, с которыми сталкивается человек в повседневной жизни. Следовательно, и причин для религиозной атрибуции остается значительно меньше.
Но в последние десятилетия 20 века прежний и, казалось бы, естественный ход событий обратился вспять, так что стали говорить даже о «возрождении религии» и «возвращении Бога».[10]
Процесс, однако, более сложен, и прав, по-видимому, Тимоти Келлер, когда называет происходящее поляризацией: распространение секуляризации сопровождается одновременным укреплением религиозных сообществ.[11]
Признаки поляризации заметны при сравнении разных стран, но также и между общественными слоями некоторых обществ. При сопоставлени данных 2012 года с предыдущим опросом 2005 года видно, что индекс религиозности больше всего упал во Вьетнаме – на 23%, за ним идут Швейцария и Франция – 21%. Что касается индекса атеизма, то наибольшее его увеличение отмечено во Франции – с 14% до 29%. В некоторых европейских странах – Франции, Чехии, Австрии суммарное количество нерелигиозных и атеистов превысило по опросу 2012 года число назвавшихся религиозными. Атеисты и сейчас, в начале 21 века, составляют в мире незначительное меньшинство, едва превышая 10% населения. Но число их в некоторых регионах существенно, достигая максимума в Восточной Азии, где 47% китайцев и 31% японцев считают себя атеистами.[12]
Противоположный процесс хорошо заметен во многих мусульманских странах, но также в России и в Израиле. У первых увеличение числа верующих происходит одновременно с быстрым ростом населения, бывшего и ранее в большой степени религиозным. В Израиле, где доля светского населения приближается к 50% возможны значительные подвижки между группами. Но то, что более всего заметно – это рост фундаменталистских групп и крайних религиозных убеждений.
По данным Центрального статистического бюро, института Геокартографии и др. исследований число харедим в Израиле растет интенсивно и постоянно. [13] Так, их доля в еврейском населении выросла в 1990 – 2008 с 5% до 10%, а по прогнозу на 2025 поднимется до 18 %, превысив 1 млн. человек. Причины такого роста очевидны: суммарный коэффициент рождаемости достигает 7 детей на одну женщину и является одним из самых высоких в мире.[14]
Но есть и другой источник пополнения. Согласно израильскому статистическому Ежегоднику за 2010 г. около 200,000 граждан страны определили себя как «хозрим би-тшува» – обратившихся к религиозной жизни для исполнения всех её установлений. Из них около трети выбрали ультрарелигиозный сектор. По данным того же источника, поляризация проявилась и в субъективной оценке отношения к религии: 42% харедим заявили, что их вера укрепилась, в то время как 15% светских признали, что eще больше отдалились от религии.[15] .
Побег из крепости
Природа религиозных убеждений проявляет себя не только при их становлении и укреплении, но и в тех случаях, когда главные опоры рушатся и вся конструкция нуждается в существенной перестройке. По понятным причинам процесс этот принимает наиболее драматические формы именно в ультраортодоксальной среде. Количество харедим, соответствующих определению йоцим би-шееля – поставивших под вопрос религиозные доктрины и отказавшихся от соблюдения установленных правил, плохо поддается исчислению и его оценка вызывает довольно резкие столкновения мнений. Но для целей этой работы достаточно и того, что число это достигает 1000 ежегодно и, что еще важнее, готовность некоторых рассказать о себе и своем окружении.[16]
Речь идет, как известно, о группах людей, весь образ жизни которых отделяет их от другой части народа многочисленными барьерами – отдельными районами проживания, собственной системой школ, отказом от службы в армии, строго ограниченным брачным кругом. Это, по выражению журналиста Амнона Леви, гетто с виртуальными стенами, призванными свести к минимому контакты с внешним миром.[17]
Правда, от «всемирной паутины» защититься нелегко: компьютеры и смартфоны делают свое дело.
Самым уважаемым, а может быть и единственно достойным занятием для молодых членов общины всегда считалось изучение сифрей кодеш - Священых книг с их многочисленными комментариями. По интенсивности, упорству и длительности учебы харедим превосходят, вероятно, все известные общины верующих. Цель такого обучения понятна – сделать религиозные убеждения основательными и глубокими.
Поставить под сомнение столь прочно усвоенные принципы – предприятие и трудное и травматичное. Почти во всех случаях решению отвергнуть религию предшествует период сомнений и колебаний. У Янки и его жены Мири (из интервью Равида Орена) он продолжался не менее трех лет, пока не наступил кризис: «Внезапно я обнаружил много противоречий. Если до этого у меня была слепая вера в Библию и Талмуд, я понял внезапно, что это все ложь. Я был в шоке, я потратил 25 лет моей жизни, а до этого я был хорошим студентом ешивы и мои отношения с религией были вовсе не случайны».
Некто, названный в той же статье именем Матан, рассказал об интеллектуальных усилиях для сохранения веры: "Религия утверждает, что владеет решающими доказательствами истинности её пути, и я отправился на поиски этих доказательств. Я искал их в книгах, я искал их у различных толкователей... Я обратился к рабби, которого ценил за ум и открытость. Это было мое последнее прибежище... Но ему нечего было сказать мне... Я понял, что нет никаких доказательств истинности религии, в то время как доказательства её ложности бесчисленны».[18]
Интеллектуальный путь Матана и Янки проходят немногие. Чаще к отказу от религии ведет не анализ догматов, а их столкновение с действительностью. Молодая женщина, обнаружившая у себя сексуальное влечение к лицам своего пола, задалась вопросом : « Если мир создан Богом, а Бог против гомосексуализма, то откуда взялась я и почему должена страдать?»[19]
Первой трещиной в религиозных убеждениях может быть разочарование в почитаемых общиной авторитетах. Ученица религиозной школы обратилась за помощью к уважаемому раввину и была потрясена его непристойными сексуальными притязаниями. После этого благочестие всех вообще духовных авторитетов стало ей казаться подозрительным.
Лицемерие – вот главное обвинение, которое бывшие ультраортодоксы предъявляют общине. Это слово (цвиют) повторяется во многих рассказах. За общим благополучием – крепостью семьи, низким уровнем преступности могут скрываться случаи наркомании, сексуальных преступлений, коррупции в религиозных судах.[20]
Сарит Барзилай, антрополог и автор книги Лифроц меа шеарим – «Прорваться сквозь сто ворот» – изучала истории тех, кто решился оставить хорошо охраняемую крепость. Их отличала, по её мнению, прямота и нетерпимость к подавлению личной свободы.[21]
Далеко не всем из усомнившихся в религии хватает решимости пройти эти сто ворот. И, как следствие, рождение в среде харедим странной группы, схожей в некоторых чертах с испанскими евреями (марранами) 15-16 веков, вынужденными вести двойную жизнь под пристальным вниманием Инквизиции.
Журналист Амнон Леви после нескольких встреч с тайными атеистами из ультраортодоксальных общин рассказал о них в телевизионной передаче.[22]
Сохраняя все внешние признаки религиозной жизни, эти люди время от времени покидают свои кварталы, переодеваются в обычную, даже провокативную одежду и встречаются в Тель-Авивском баре. Они тайно нарушают шаббат, едят некошерную пищу, купаются на городских пляжах.
Выйти за круг строго организованной жизни с ее предписанными этапами от рождения до смерти, взаимным контролем, но и взаимной поддержкой, совсем не просто. Всякое закрытое общество приспосабливает свои убеждения к изоляции. Харедим воспринимают окружающий мир не только как враждебный и угрожающий, но и как недостойный, развращённый, справедливо осужденный на вечную гибель. Разрыв с религией считается непоправимым несчастьем не только для самого атеиста, но и для всей семьи, которую это событие отмечает позорным пятном. Всякие контакты с отступником обрываются. Он теряет детей, лишается материальной поддержки. Желание избежать этого и порождает совершенно необычную для нашего времени человеческую группу отвергнувших религию, но публично исполняющих её ритуалы. По впечатлениям Амнона Леви число таких атеистов в харедимной одежде составляет несколько сотен, хотя сами они утверждают, что речь идет о тысячах.
В итоге:
1. Убеждения, по принятому здесь определению, субъективно воспринимаются как безусловные истины. Требуют ли эти истины доказательств – во многом зависит от рода убеждений. Для научных, понятное дело, доказательства необходимы. Что касается религиозных, то здесь критерий соответствия реальности мало что значит и строятся они на иных основаниях:
– развитое самосознание, это новое достижение эволюции, сделало индивидуальную психику слишком чувствительной к тем ударам, которыми она неизбежно подвергается. Религии служат давним и испытанным средством психологической защиты.
– особенности человеческого мышления склоняют его к религиозной атрибуции и мистической интерпретации некоторых явлений и событий.
– религиозные убеждения вовсе не пренебрегают доводами рассудка, нередко весьма изощренными, для защиты от неизбежных столкновений с реальностью.
2. Человеческие различия в склонности к религиозным и мистическим толкованиям, как и в потребности психологической защиты, достаточно велики. При определенном биологическом, в частности наследственном радикале, зависят они от личностной структуры, интеллекта, образования.
3. Построение, как и разрушение убеждений – серьезное испытание для психики. Прежние убеждения не уступают место без борьбы и с готовностью предлагают доводы, помогающие отсрочить болезненную перестройку. Принимаемое наконец решение кажется внезапным, но в действительности подготовлено интенсивной работой бессознательного. Убеждения кристаллизуются после скрытой работы мозгового «процессора», который трудится, выдавая на «дисплей» лишь важные этапные результаты. Сознанию вовсе не нужно, чтобы в нем отражалась вся черновая работа, непрерывно совершаемая «процессором». В особенно драматических случаях бессознательное сообщает о себе в виде «голосов» и «знаков», облегчающих принятие решения.
4. Религиозные убеждения, скрепляющие многотысячные или даже миллионные коллективы, были и остаются существенными мотивами поведения. По Сэму Хэррису, «эти убеждения зачастую определяют то, ради чего человек живёт, ради чего он готов умереть и – слишком часто – ради чего он готов убить...»[23]. Сегодня это так же верно для значительной части человечества как и в прошлые, менее просвещенные времена.
Примечания
[1] 129 псалом Давида.
[2] Лев Николаевич Толстой. Без любви жить легче. АСТ, 2014. Гл. 12 >>>
[3] Блаженный Аврелий Августин. «Исповедь». Кн.8 , гл. 11, пар. 29. >>>
[4] Жизнеописание священника Павла Флоренского. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2007. Запись от 1923.XII.26. Запись от 1925.VIII.30
[5] http://www.hofesh.org.il/letters/shoa/god_and_holocaust2.html
[6] http://www.hidabroot.org/he/comment/reply/99872
[7] http://www.hofesh.org.il/letters/talks/eli.html
[8] http://www.hofesh.org.il/letters/shoa/god_and_holocaust2.html
[9] Из письма Стендаля Просперу Мериме. Цит. по John Kinsella Spatial Relations. Volume Two: Essays, Reviews, Commentaries, and Chorography. Стр. 284. >>>
[10] Эмануилов, Рахамим. Террор во имя веры: религия и политическое насилие. Мосты культуры, 2011.
Adrian Pabst. Бог вернулся? Устойчивое присутствие религии в мировой политике. >>>
[11] Келлер, Тимоти. “Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих.” Эксмо, 2012.
[12] WIN-Gallup International Global index of religiosity and atheism – 2012 http://www.wingia.com/web/files/news/14/file/14.pdf
[13] http://www.cbs.gov.il/publications/tec25.pdf
[14] http://www.news1.co.il/Archive/001-D-252965-00.html
http://www.news1.co.il/Archive/0024-D-50517-00.html
[15] >>> >>>
[16] Jerusalem Post. 2 may 2014 ”Split Identity” by Yardena Schwartz
http://news.nana10.co.il/Article/?ArticleID=1064953
[17] https://m.youtube.com/watch?v=_IJJ8NS9pAc
[18] Ravid Oren http://www.ynetnews.com/articles/0,7340,L-3944848,00.html
[19] http://news.nana10.co.il/Article/?ArticleID=1064953
[20] Louis Frankenthaler. Leaving Ultra-Orthodox Judaism: Defection as Deconversion.
http://www.academia.edu/1098412/Leaving_Ultra-Orthodox_Judaism_Defection_as_Deconversion
[21] http://www.freedror.org.il/View/GetArticle.asp?ID=40
[22] https://m.youtube.com/watch?v=_IJJ8NS9pAc
[23] Сэм Хэррис. Что такое атеизм http://scepsis.net/library/id_807.html
Наечтано: в журнале "Семь искусств" № 11(68) ноябрь 2015
Адрес оригинальной публикации: http://7iskusstv.com/2015/Nomer11/Kunin1.php
