В МАГАЗИНЕ
Феликс Половинкин, в прошлом рядовой культработник, а ныне рядовой пенсионер, никак не мог угомониться, выйти, как он выражался, «из состояния». Очень уж был горазд на выдумки бывший массовик-затейник, любил розыгрыши и приколы. А вот спросите его, зачем ему это надо, вряд ли ответит. Возможно, не выносила его мятежная душа нашей серой обыденности, хотелось хоть чем-нибудь нарушить однообразие жизни. А может, давала себя знать нерастраченная творческая энергия. Кто знает!
Как-то зашел Половинкин в незнакомый продуктовый магазин в самом дальнем уголке своего микрорайона. Подготовился, конечно, продумал все до мелочей – фантазии ему не занимать. Единственное, чего никогда не просчитывал, так это финал очередного театрального действия. И вот представьте себе картину: в магазин входит прилично одетый господин при шляпе и темных очках. Постукивая тростью, сразу направляется в хвост очереди и произносит что-то нечленораздельное, что по логике должно означать «кто последний?». Очередь у прилавка встрепенулась, всем стало понятно: пожаловал глухонемой. Некоторое время «инвалид» не привлекал к себе внимания, пока за ним не встала девушка с тем же банальным вопросом. Половинкин опять что-то промычал и кивнул головой. Стоявшая впереди него сердобольная женщина средних лет (народ у нас, вы знаете, добрый), оценив ситуацию, обратилась к очередным: «Может, мы пропустим товарища без очереди?» И тут же к продавщице: «Клава, отпусти сердечного!». Ее поддержали: «Проходите, берите!». Феликс, войдя в роль, сделал вид, что не слышит и не понимает, чего от него хотят. Ему объяснили жестами. Он, наконец, понял и с достоинством прошествовал в голову очереди. И началось.
Для начала «глухонемой» кивнул продавщице головой в знак приветствия и сделал несколько мимических жестов, имитирующих сурдоперевод. Но дама у весов решительно отмахнулась: не понимаю, мол, я вашего языка. «Вы лучше покажите, что вам подать!» – предложила она и ткнула пухлым пальцем в витрину. Покупатель догадливо кивнул головой и направил указующий перст на нужный продукт. Им оказался копченый мясной орех. За ним последовали кусок сыра «Мааздам», куриная грудка, щербет, пара салатов, охотничьи колбаски, гроздь помидоров, огурец и «памела». Надо сказать, что каждая покупка сопровождалась столь длительным тыканьем пальцев и «мычанием» покупателя, пока достигались понимание и «консенсус», что очередь заскучала. Добросердечная женщина средних лет уже пожалела, что проявила инициативу. Продавец тоже заметно подустала от обслуживания необычного посетителя. Один из знакомых очередников вообще не выдержал и, протянув через головы мелочь, попросил: «Клав! Дай мне булку хлеба, да я пошел, а то тут засохнешь в очереди!»
Но «инвалид», словно услышав реплику, решительно запротестовал руками: нет, нет, мол, больше ему ничего не нужно и он готов расплатиться. При этом выразительно потер большим и указательным пальцами. Клава назвала сумму, но спохватившись, что он не слышит, показала ему сумму на калькуляторе. Глухонемой согласно кивнул и, отсчитав деньги, подхватил пакет с продуктами и направился к выходу. И уже у самой двери неожиданно остановился, снял очки, улыбнулся и громко, чтобы все слышали, произнес:
– Обслуживание у вас на высоте – спасибо! Но цены… цены выше крыши!
И шагнул на порог. Что тут было! Публика онемела. Лишь продавщица, как и следовало ожидать, пришла в себя первой.
– Так он, оказывается, не инвалид! Что ж ты, змей, мне голову морочил! Артист из Кохановки! Ну, погоди, чудило, придешь ко мне еще раз, я тебя обслужу, ох, как я тебя культурно обслужу!
Последних слов Половинкин уже не слышал. Сунув трость под мышку за ненадобностью, он размашисто зашагал подальше от магазина. А Клава еще долго не могла успокоиться, все бушевала: «Вот циркач! Он, выходит, валял дурака, а я перед ним бисер метала: чего изволите? Ну, ничего, меня теперь не проведешь! Пусть только появится, я ему такую сцену закачу, обхохочешься!»
Очередь, сказать по правде, восприняла случившийся инцидент неоднозначно: мужики сдержанно ржали, а женщины сочувствовали, утешали.
– Клава, да выкинь ты его из головы!
– Мало ли на свете чудиков!
– Стоит ли из-за каждого придурка так расстраиваться!
Больше к этому магазину Половинкин, по понятным соображениям, даже не приближался. Слава Богу, сейчас этих магазинов везде хоть пруд пруди. Может быть, в каком-то из них он и сейчас куролесит?
В ПОЛИКЛИНИКЕ
Фамилия у Егора, надо честно признать, не слишком гармонировала с его внешними данными. Представьте себе сорокалетнего мужика под два метра ростом рядом с фамилией Моськин. То-то! Может поэтому, а может по другой причине, но кроме богатырского сложения обладал он еще и склонностью к юмору. И вот однажды почувствовал Егор легкое покалывание в груди в районе правого легкого. «Надо бы сходить в поликлинику, сделать «флюшку». Сразу вспомнил, что уж года три не был там. Сказал – сделал! Редкий случай, но очередь отсутствовала, и Егор смело вошел в кабинет с табличкой «Флюорография» (?). В нем он застал трех женщин в белых халатах: две из них, явно медсестры, дамы приятной внешности, о чем-то оживленно беседовали, а та, что постарше, сидя за столом, что-то писала.
– Вы что-то хотели? – прервав на секунду разговор, вежливо спросила вошедшего одна из собеседниц. «Она еще и спрашивает, – с досадой подумал Моськин, – будто не знает, зачем люди ходят на флюорографию!» Внутри него что-то щелкнуло, и он сострил:
– Хочу показать вам мужские достоинства!
– Это, какие такие достоинства?– игриво подхватила разговор вторая медсестра. Наверно, тоже юмористка.
– Ну, например, грудь! – нашелся с ответом Егор.
– А-а-а, ну, тогда записываю: ваши фамилия, имя, отчество и домашний адрес?
– Фамилия моя Моськин…
– Мужчина, давайте уж без шуток!
– Я не шучу! Вот паспорт. Меня зовут Моськин Егор Петрович. Адрес такой-то.
– Хорошо, ступайте за ширму и разденьтесь до пояса!
И кумушки снова застрекотали «за жизнь». Егор, как и было велено, неспешно разделся до пояса, уложил на стулья одежду, еще какое-то время потоптался, выйдя из-за ширмы, в надежде, что на него обратят внимание. Но тщетно. Медперсонал как будто забыл про пациента: сестры милосердия все также заинтересованно обсуждали свои проблемы, а врач-рентгенолог по-прежнему шуршала шариковой ручкой. Тогда, выдержав еще паузу, Егор подобрал живот, напряг бицепсы и громогласно выпалил:
– Я к разврату готов!
Три пары женских глаз разом впились в могучий волосатый торс Моськина. И под хохот медсестер улыбающаяся пожилая рентгенолог увлекла Егора в темноту рентгенкабинета:
– Пойдемте уж, развратник!
В аптеке
Георгий Трофимович Губанов, крепкий рослый старик с холеным лицом, чувствовал себя аристократом, по иронии судьбы заброшенным в глухую провинцию. Одевался он всегда изысканно и модно. Был исключительно вежлив и учтив и этим вызывал даже у незнакомых дам интерес и уважение. За годы работы преподавателем высшей школы он так отшлифовал свою речь на лекциях и комплиментах студенткам, что просто не мог удержаться, чтобы не сказать представительницам прекрасного пола что-нибудь приятное. Не подумайте ничего плохого, за юбками он никогда не волочился, романов не заводил, если кого и называть образцовым семьянином, так уж лучше его. И вот как-то забрел он в аптеку на самом отшибе городского поселения. Не в аптеку, а так, в пунктик. Вошел и обомлел. За стеклянной перегородкой хлопотала чудо-девица в ослепительно белом халате, обслуживая молодую пару с ребенком. И пока она подавала мамаше один за другим нужные препараты, Георгий Трофимович, словно забыв, зачем пришел, откровенно любовался столь редким экземпляром лучшей половины человечества.
Сказать, что она красавица, значило бы ничего не сказать. Лицо ее было безупречно овальным, словно выточенным из слоновьей кости, кожа бархатная, нос изящный, тонкий, губы сочные, чувственные, слегка припухлые, брови идеальной формы, глаза бездонные, слегка томные, будто их хозяйка вот-вот впадет в летаргический сон. Но живость в движениях и грациозная подвижность напрочь опровергали это ощущение. Из-под колпака выбивались слегка волнистые светлые волосы, с каким-то чудно кремовым оттенком.
Хлопнула входная дверь, впустив в аптечный пункт старушонку с клюкой. Семейная пара как раз рассчиталась за лекарства, и фармацевт обратила свой экстрасенсорный взор на Губанова. Но он щедро улыбнулся и сделал галантный жест, дав понять, что он не спешит и готов пропустить бабушку вперед. А сам вновь погрузился в созерцание. «Сказать ей сразу, какой редкостной красотой она владеет, или как-нибудь потом? – размышлял он. Пожалуй, она и без меня знает себе цену, наверно, каждый второй, как минимум, пристает к ней с комплиментами!» Решив сделать это при более удобном случае, Георгий Тимофеевич купил нужную микстуру и удалился. А потом зачастил, примелькался. Она его тоже приметила, даже удостоила максимальной скидки. «Хороший, видно, дяденька, общительный, культурный» – отметила для себя аптекарша. И вот, кажется, желанный для Губанова момент настал. Когда в аптечном пункте не оказалось никого из посетителей, а отношения между нашими героями установились почти доверительные, он, наконец, решился. На традиционный вопрос, «что вам подать?», он с улыбкой ответил:
– Вы думаете, я прихожу сюда за лекарствами?
– А зачем же еще?
– Полюбоваться вами!
– А что во мне такого, чтобы мной любоваться?
– Вы так красивы!
– Вы находите? А мой муж так не считает. Только упреки от него и слышу!
– Уверен, он сильно заблуждается! Только вы на меня уж не ссылайтесь. А то еще чего доброго приревнует. Надеюсь, вы не поступите, как блондинка, несмотря на то, что у вас очень похожий цвет волос.
– А чем вам так не угодили блондинки?
– Судя по анекдотам, они не блещут высоким уровнем интеллекта.
И Губанов пересказал красавице выловленный в Сети короткий анекдот о том, как две блондинки, встретившись на остановке, поинтересовались, кто какую маршрутку ожидает. Одна говорит, я жду маршрутку № 6, другая – № 9. Подходит автобус под номером 69. «О! – обрадовались обе – вместе поедем».
Фармацевт хохотнула и обнадежила: «Я не такая!» И они расстались. Дальнейший ход событий Губанову остался неведом. Через неделю-другую случился казус. Чем-то сильно раздраженный муж фармацевта обозвал ее, то ли «клушей», то ли «росомахой». Она, естественно, оскорбилась и в отместку выдала мужу страшную тайну, что многие мужчины считают ее очень даже привлекательной. Один щеголеватый пожилой человек с бакенбардами даже признался, что «приходит в аптеку полюбоваться ее красотой». «Кто такой?» – напрягся муж. Жена прикусила язык: «Не скажу!» – «Ну, тогда я сам вычислю!» И вычислил. Уж не знаю, всех ли мужиков, выходящих из аптечного пункта, он брал на испуг или выборочно, но однажды предстал и перед Георгием Тимофеевичем.
– Слушай, батя!– бесцеремонно обратился к Губанову здоровенный детина. Если ты будешь приставать с комплиментами к моей жене, я нахлопаю тебе по ушам! Понял?
– Молодой человек, – встал в позу Губанов, – как вы смеете говорить это мне, пожилому человеку! С чего вы взяли, что я пристаю к вашей жене?
– А кто ей сказал, что приходит в аптеку полюбоваться ее красотой?!
Георгий Тимофеевич понял, что его сдали. Надо было как-то выходить из этой деликатной ситуации. На секунду призадумался.
– Так что сказать жене, еще будет желание любоваться ее красотой?
- Просто скажите ей, что она блондинка! – Губанов резко развернулся и, оставив ревнивца в недоумении, зашагал прочь.
