РОДОСЛОВНАЯ
Всё, что рдело-цвело до нас,
Прорастает в родном краю…
Дон издревле течёт — в Дамаск,
Где слоистую сталь куют!
Дон сбивает волну к волне,
Тесно судеб кладёт венцы.
И хопёрцы идут ко мне,
И на берег зовут донцы.
Пашут крепи, челны смолят…
Точат шашки, равняют строй…
Дон умеет ковать булат —
Век за веком, за слоем слой!
…………………………………
И не гас в том горниле жар,
И срастались в одно слои
Вольных, беглых и — китежан,
Всех, кто брезжит в моей крови.
Кто, чтоб только сродниться с ней,
Рвал тенета чужих дорог —
И века расседлать коней,
Расстелить себе Русь не мог.
И заснул богатырским сном,
Положив в голова миры, —
Как усталый задонский гром,
Что дошёл до Урал-горы.
…………………………………
И пока я судьбу вбирал,
И пока я простор вдыхал,
Так знакомо синел Урал,
Белой шапкой Алтай махал!
И обочья донских дорог
Зарастали разрыв-травой,
Чтоб Иртыш хан Кучум не смог
Натянуть на лук — тетивой…
И пока я учил урок,
Чем отечества воздух жив,
Мне Дамаск отковал клинок
Из кремнёвых уральских жил.
…………………………………
Глянет в очи мне длинно даль,
Неоглядная — сердце мрёт…
Постывшая, меркнет сталь,
Но не меркнет, не смеркнет род!
Ведь в крови моей — не угар,
Не застолий взрывная взвесь,
А кузнечного горна жар,
Что однажды раздули здесь,
Где мой берег, мой сказ, мой дом;
Где, лишь станут потёмки рдеть,
Клонит стремя под берег Дон,
Чтобы берегу — ногу вдеть…
***
Эпоха лепит поколение,
Не доверяя пластилину.
И не по щучьему велению —
Сутулясь, тачкой возит глину.
Из глинищ старых, из оврагов,
С полей, что смутами размыты.
Из котлованов всех гулагов,
Всех Днепрогэсов и Магниток.
Из всех траншей, из всех окопов,
Что вжались в твердь — до мезозоя.
Та глина пахнет смертным потом
И непросохшею слезою.
Не мокрым парком и не садом,
Где цвета вешнего завеса.
И увлажнять её не надо.
Она готова для замеса.
Лепи, пока она не скисла —
Ведь рай не возведён, не обжит.
И жги в печи стихи и письма,
Чтоб жизнь вдохнул
В ту глину
Обжиг.
***
Взводит ночь — но пока не спускает курки…
Бьются по ветру крыльями полы плаща —
И срываются с мелей чирки-трескунки,
И всё ходят кругами, в трещотки треща.
И слепое теченье, меняя нажим,
Всё скрипит пересохшим пером тростника —
Всё о том, что чужое в ночи сторожим;
Что своё нам открыться не может пока.
***
Зелёным грёзам дубняки
Упрямо в руки не даются.
Но в светлых сумерках жуки
Летят насквозь — и в окна бьются.
Я поднимаю, не пленю:
Не люстры снились им — светила!
И снова крылья рвут броню
Из синеватого хитина.
***
Как жалок он, привычный мир,
Когда природой в темень кинут —
И сотни гроз, затеяв пир,
Грома согласные содвинут!
Себя спасая — и губя
Дрожащегубой немотою,
Людской испуг спешит себя
Укрыть за зримою чертою:
За воском крыш, бумагой стен…
Но сердце, слыша слабый оклик,
Не хочет насмерть биться с тем,
Что вспышкой ослепило окна
И, будто бы созвучно злу,
Грозит задеть раскатом тяжким.
…Но эти капли по стеклу —
Как пальцев зябнущих костяшки…
***
Жизнь живого ещё монумента:
Взор орлиный, державная длань…
Обожаний лубочная рента
И — скрижалей построчная дань.
Будто бил он и шведа, и турка…
И одна лишь не лгуща черта:
Эта лопнувшая штукатурка
В уголках непреклонного рта.
***
Сонный поскрип старых вёсел
Стронем, поплывём…
Серебро старинных блёсен
Тронем рукавом.
Плёс сощурится от блеска!
Старые места:
Серебро уронит леска
В сумрак — неспроста.
…Время заберём с собою,
Бывшее в бегах —
Это, с окунёвым боем,
В белых берегах…
***
В заречье гляжу, в залужье —
В стотысячный, может, раз…
Зачем-то мне это нужно —
Чтоб даль не ушла из глаз.
Зачем-то мне это нужно:
Судьбы не прося взаймы,
В заречье глядеть, в залужье,
Где ястребы и холмы…
СОТВОРЕНИЕ МИРА
Время начиналось в летней кухне,
С полом стылым, с печкою курной.
Твои губы от простуды вспухли,
А простуда та пришла со мной.
Твой халатик слишком был заужен,
Тесно же дышать в таком тугом
Замужем — как в затишке, за мужем —
Будто в измерении другом.
Печка злится: искры, дыма космы.
Ты — парок дыхания у рта.
И так близко, в двух касаньях, космос,
И, как невесомость, темнота…
***
Ушёл в ракитник омуток —
Наверно, не вернуть…
Оно и жизни — на глоток,
Но, может, растянуть?
Седой ракитник промолчит —
Скребёт ракушки чёлн…
И я не захочу мельчить,
Не захочу — ни в чём.
ЖУРАВЛИНАЯ НИТКА
Холмы кричат вечернему окну,
Что я обобран октябрём до нитки —
Последней, журавлиной…
Что пожитки? —
Дают мне небо
За неё одну…
***
Я ещё над гарями тяну,
Над золой — упрямою строкою…
Я ещё встречаюсь на Дону
С темнотою, молодой такою!
И она, глаза мои закрыв
Неумело
Тёплою ладошкой,
Всё туда выводит, где обрыв
Прожигает холодом подошвы.
И, сквозь пальцы, золотой песок
Светится, где лунный плот причален.
И сочатся звёзды — словно сок
Срезанного в пойме молочая…
