ГРИГОРИЙ ШУВАЛОВ
БЕЛЬГИЙСКАЯ ТРАГЕДИЯ И РУССКАЯ ПОЭЗИЯ
Первая мировая война стала для европейского мира настоящим испытанием. Едва ли не более других в начале войны пострадала Бельгия. Уже 4 августа немецкая армия вторглась в объявившую нейтралитет Бельгию, с целью обойти основные оборонительные рубежи французской армии. Бельгийцы попытались оказать сопротивление, во главе бельгийских войск стал король Альберт I. Но силы были неравны, немцы один за другим брали бельгийские города – Льеж, Лувен, Антверпен. В обороне Льежа принимали участие несколько русских студентов, они организовали Русский добровольческий отряд, в состав которого вошли славяне всех государств, причем один из них, Арнольд Левинсон, отбывший в России военную службу вольноопределяющимся, был назначен начальником отряда. Русские добровольцы наравне с бельгийцами несли всю тяжесть осады Льежа и покинули его только тогда, когда последний форт был взорван его защитниками. Из Бельгии они выехали в Лондон.
На захваченных территориях немцы вели себя подобно вандалам, когда-то захватившим Рим. Так, ими был почти полностью уничтожен город Лувен, в том числе был разрушен Лувенский университет, а в огне погибло множество средневековых рукописей, хранившихся в университетской библиотеке. Чтобы остановить продвижение немецкой армии, бельгийцы вынуждены были открыть шлюзы и затопить часть своей территории. В 1915 г. на территории Бельгии под городом Ипр немцами впервые было применено химическое оружие.
В России беду бельгийцев восприняли как свою собственную. Не последнюю роль сыграло и то, что имена бельгийских писателей и поэтов – Метерлинка, Верхарна, Роденбаха – были широко известны среди русской интеллигенции. В поддержку бельгийского народа выступили многие деятели культуры, они издавали литературные сборники, проводили выставки и благотворительные концерты, ставшие даже предметом спекуляций и попавшие под огонь юмористов. Илья Репин написал картину «Бельгийский король Альберт в момент взрыва плотины в 1914 году». Бельгийской темы в стихах коснулись практически все поэты «Серебряного века».
Редакция газеты «День» один из своих номеров (от 21 октября 1914 года) посвятила «Героической Бельгии». В номере были напечатаны статьи: «Бельгийцам» Леонида Андреева, «Художественные сокровища Бельгии» Вл. Денисова, «Убийца лебедей» Дмитрия Мережковского, «Музыка в Бельгии» В. Коломийцова, «Бельгийские пророчества» Владимира Гиппиуса, «Страна-герой» Кузьмина-Караваева, «В изгнании» Петра Рысса, «О поэзии бельгийцев» Евгения Аничкова; стихотворения: «Три креста» Зинаиды Гиппиус, «Поэза о Бельгии» Игоря Северянина, «Бельгия» Владимира Пяста и «Утешение Бельгии» Федора Сологуба, в газете оно было опубликовано в разбивке на двустишия и без подвергшейся цензуре предпоследней строфы, в ней говорилось, что после победы к державе короля Альберта «Кёльн и Ахен отойдут». Александр Блок специально для бельгийского номера написал стихотворение «Антверпен», он побывал в Антверпене ещё до войны, в 1911 году. В своих записных книжках он отметил: «4 октября – Пробую бельгийские стихи. 6 октября – Последний срок для представления в “День” отчета о своих чувствах, по возможности, к Бельгии, в стихах или прозе. Я же чувствую только Россию одну. – Вчера послал “Антверпен”». Также в газете был напечатан бельгийский гимн «Брабансонна» в переводе некоего В.К. и обращение короля Альберта к солдатам.
В 1915 году в Петрограде был выпущен «Бельгийский сборник», редактором его был Михаил Гартевельд. В сборник вошли стихи Блока, Пяста, Марии Моравской, Димитрия Крючкова, Дмитрия Цензора, Павла Широкова, Александра Журина, Рюрика Ивнева, Татьяны Кладо и самого Гартевельда. В предисловии сообщалось: «”Бельгийский сборник” не является военным сборником по содержанию и преобладающее количество произведений, посвященных войне, есть лишь отражение тех мировых событий, которыми потрясено человечество. В нём соединились писатели и поэты самых противоположных течений. Цель книги – это знак преклонения перед маленьким народом, озарившим мир строгою красотою духа».
Как продолжение бельгийской трагедии русские поэты восприняли гибель Эмиля Верхарна, попавшего под колеса поезда. Накануне войны, в конце 1913 года, Верхарн побывал в России, Петербург и Москва произвели на него неизгладимое впечатление, он был восхищён собором Василия Блаженного и московскими театрами и планировал через 2 года вновь приехать в Россию. В интервью газете «Русское слово» Верхарн сказал: «Некоторые мои русские друзья жаловались мне на переживаемое сейчас Россией тяжкое время. Конечно, мне, иностранцу, неловко говорить об этом, неловко касаться болезненных ран чужого мне общества. Но лично мне кажется, что народу, в котором кроются столь великие возможности, – народу, призванному к созданию культуры будущего, – следует бодро переживать эпоху политической и общественной невзгоды. Подобные эпохи бывали во всех странах. Франция пережила разгром в 1870 году. В XVII столетии, после Тридцатилетней войны, казалось, должно было исчезнуть и самое имя Германии. Моя родина веками стонала то под испанским, то под австрийским игом. Нет, ни при каких самых тяжелых обстоятельствах исторической жизни русское общество не должно падать духом. Будущее русского народа грандиозно. Нужно твердо и крепко верить в это».
Во время войны в России у Верхарна вышли собрание стихов в переводе Брюсова и сборник статей «Окровавленная Бельгия», куда также вошли три стихотворения, переведённые Максимилианом Волошиным. Русские поэты – Брюсов, Маяковский, Северянин, Георгий Иванов и др. – оплакали погибшего поэта в стихах.
На территории Бельгии во время Первой мировой войны по последним неполным данным погибли 525 русских солдат и офицеров. Могилы русских солдат находятся в Брюсселе, Льеже, Антверпене, Турнэ, Монсе, Санкт-Вите и других городах Бельгии.
НИКОЛАЙ АГНИВЦЕВ
БЕЛЬГИЙСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Мальчик, раскинувшись сладко,
Спит и голоден и сир…
Тихо качают кроватку
Залпы германских мортир…
Нет, я тебя не покину,
Бедный последыш… И, вот,
Мама последнему сыну
Новую песню споет:
– «Кровью текут наши речки,
Кровью обрызгана высь, –
Пушки не знают осечки!...
Мальчик, мой милый, – проснись!
Враг запрудил все равнины!...
И сквозь великую боль,
Гордо взрывает плотины
Бледный и грустный король!..
Боже, Великий и Правый,
К Бельгии будь милосерд,
И увенчай вечной славой
Новое имя «Альберт».
Нет, не целуй ненаглядный,
Маму!.. – Корсаж мой измят!..
– Ах, как безжалостно жадны
Губы немецких солдат!
– Пусть наши воины – пали!..
Чтоб отразить вражью рать –
Чудищ из камня и стали
Женщины будут рожать!
И, чтобы с немцами биться
Было сынам веселей, –
Вскормят сосцами волчицы
Матери гневных детей!
Мщение! Мщение! Мщенье!
В сердце нет звуков иных!..
Пламя на вражьи селенья!
Горы на головы их!..
– Будь беспощаден и бешен!..
Разве ты смеешь прощать, –
Если отец твой… повешен
И… обесчещена мать!
ТИЛЬТИЛЬ И МИТИЛЬ
В красном огненном тумане,
Пред ударом гневной стали –
Претворилась Сказка в Быль…
И опять, тайком от няни,
Темной ночью убежали
Брат с сестрой – Тильтиль с Митиль…
И дорогою бескрайней
Вдаль идут через гробницы
И стучатся в каждый дом:
– Вы не видели случайно
Синей птицы… Синей Птицы –
С окровавленным крылом?!
Из книги «Под звон мечей»
ЯКОВ БАРАНОВСКИЙ
БЕЛЬГИЯ
Пройдут года. И на кровавых нивах,
Покрытых трупами защитников твоих, –
Героев саг, бессмертно-горделивых,
Перед которыми бледнеет яркий стих,
Взойдет заря в волшебном ореоле –
Родится царство вновь культурного Труда!
И жутких дней остаток слез и боли
Из памяти уйдет, как призрак, навсегда…
Но вещие Истории страницы, –
Великие недремлющие птицы,
Найдут для варваров достойный приговор…
И к Реймсскому собору на ступени
Героев Бельгии слетятся тени,
Чтоб заклеймить врагов неслыханный позор…
Из альманаха «Отзвуки войны»
АЛЕКСАНДР БЛОК
АНТВЕРПЕН
Пусть это время далеко,
Антверпен! – И за морем крови
Ты памятен мне глубоко...
Речной туман ползет с верховий
Широкой, как Нева, Эско.
И над спокойною рекой
В тумане теплом и глубоком,
Как взор фламандки молодой,
Нет счета мачтам, верфям, докам,
И пахнет снастью и смолой.
Тревожа водяную гладь,
В широко стелющемся дыме
Уж якоря готов отдать
Тяжелый двухмачтовый стимер:
Ему на Конго курс держать...
А ты - во мглу веков глядись
В спокойном городском музее:
Там царствует Квентин Массис;
Там в складки платья Саломеи
Цветы из золота вплелись...
Но всё - притворство, всё - обман:
Взгляни наверх... В клочке лазури,
Мелькающем через туман,
Увидишь ты предвестье бури -
Кружащийся аэроплан.
5 октября 1914
Газета «День» № 286 (728), вторник, 21 октября 1914
КОНСТАНТИН БОЛЬШАКОВ
БЕЛЬГИЯ
Б. Пастернаку
Холод мести у бойцов в душе льда,
Вставших броней от Антверпена до Гента.
Не пестрит торговыми судами Шельда
Синей бесконечно вьющеюся лентой.
Звон невидимых колоколов в тумане
Над умершей тишиной пустого Брюгге, –
То проходят через город англичане
К битве тяжко громыхающей на юге.
А на севере равнин отцы и братья
Пастью схвачены железною событий.
Спите, наши дочери вплетут проклятья
Вас похитившим в брабантских кружев нити.
Шепот их расстелется по всей Европе, –
В волнах бальных платьев песня о бессмертьи,
О сраженных львах маасских черных копей,
О дороге слез, о короле Альберте.
О победах мужество кормить усталых,
О твердынях крепостей, воздвигнутых в сердцах,
О растрепанных страницах на каналах
Из нахмурившихся книг о раненых годах.
Октябрь 1914 г. Москва
Из книги «Солнце на излёте»
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ
ФЛАМАНДЦАМ
Народ Верхарна! не напрасно вещий
Тебя прославил: жив твой мощный дух!
Он молнией в дыму сражений блещет,
Он в громе пушек нам вещает вслух!
И, кажется, опять восстал Карл Смелый
Иль Бодуэн Железная Рука.
Бой храбрецов с врагом остервенелым
Следят, дивясь величию, века.
Нам не забыть, как ты в любимом Льеже
Свою свободу гордо ограждал.
Твои сыны, как в славном прошлом, – те же:
Поэт дал клятвы, ты их оправдал.
Не пушки, не оружие стальное
Нас делают отважней и сильней:
Любовь к отчизне создает героев
С дней Марафона вплоть до наших дней.
7 августа 1914
Из книги «Семь цветов радуги»
ЕВГЕНИЙ ВЕНСКИЙ
«НЕСЧАСТНОЙ БЕЛЬГИИ»
Он бездарен, как рыба,
Но нахален, как гид;
И прославился, ибо
Чересчур деловит.
Пишет вирши и прозу
Бесталанней моржа
Про красавицу-розу,
Про красавца-пажа.
Дохли мухи со скуки
От тоскливых поэз.
Этот тип из «Вампуки»
Ныне в славу пролез.
В день большого концерта
Будет в сильной цене
– «Великана Альберта
Разоренной стране!»
Всё, что нужно для рынка!
Всё, что стёрто, как грош!
Есть «Очам Метерлинка»…
Дальше – Брюгге найдешь…
Всё есть, всё, без сумленья!
Всё за пару монет!
Только нет вдохновенья
И поэзии нет.
Локти есть, ну, и двигай!
Что молчать-то, чудак?
На концерте над книгой
Красовался аншлаг:
– «Половину дохода
Наш поэт отдаёт
Для страдальца народа,
Для бельгийских сирот!!»
Там поэта качали
За нелепую чушь.
Дамы «браво» кричали
Под воинственный туш.
Сам посланник поэта
Вдруг «возьми да уважь».
Средь высокого света
Разошёлся увраж…
Только Бельгии что-то,
Бог уж весть, отчего,
Почему-то, с чего-то
Не пришлось ничего…
Из сборника «В тылу»
МИХАИЛ ГАРТЕВЕЛЬД
БЕЛЬГИИ (ТРИПТИХ, ч. I.)
Бельгия в короне кровавой,
Царица сожжённых полей,
Ты всего лишена: кроме славы,
Пепелищ и убитых детей;
Но преданье геройского Льежа
И в крови потонувший Лувэн,
Твою душу расплатою нежа,
Оживут средь разрушенных стен.
Пусть пал и Антверпен, и Брюгге,
Языки колоколен молчат,
Ведь сыны твои в мрачном испуге
Вековые заветы хранят.
На груду костей могильных,
На увитый тернием дол
Опустит могучие крылья
Победивший Бельгийский орёл.
Так гордись короной кровавой,
Царица сожжённых полей,
Ты идешь дорогою славы
По трупам своих сыновей.
Из «Бельгийского сборника»
НИКОЛАЙ ГАЛУЗИН (псевдоним)
СКАЗКА О СПЯЩЕЙ ЦАРЕВНЕ
Вокруг твоего катафалка
Цветы с фимиамом слились.
Тебя нам, усопшую, жалко…
Воскресни! Воскресни, проснись!
Твой флаг благородный прострелен,
Судьба – у таинственных черт;
Но выйдет весенняя зелень,
Не сдастся твой смелый Альберт.
Быть может, ты только уснула,
Быть может, – навек умерла.
Верь сказке: средь грозного гула
С цветами в гробу ты светла.
Жди, Бельгия! Буря бушует,
А ты – без дорог, без границ.
Но скоро тебя поцелует,
Усопшую, северный принц.
Из сборника «Зеленый цветок»
ЗИНАИДА ГИППИУС
ТРИ КРЕСТА
О, Бельгия, земля святых смертей!
Ты на кресте, но дух твой жив и волен.
И перед ним – что кровь твоих детей
И дым, и гарь воздушных колоколен?
На Польшу, близкую сестру, взгляни, –
Нет изумительней её удела:
Безумием пылающие дни
Ей два креста судили: на одном
Её истерзанное тело, –
Душа немая на другом.
Но сочтены часы томленья,
Господь страданий не забудет.
Голгофа – ради воскресенья,
И веруем, – да будет!
«День» № 286 (728), вторник, 21 октября 1914
ЕСЕНИН
БЕЛЬГИЯ
Побеждена, но не рабыня,
Стоишь ты гордо без доспех,
Осквернена твоя святыня,
Зато душа чиста, как снег.
Кровавый пир в дыму пожара
Устроил грозный сатана,
И под мечом его удара
Разбита храбрая страна.
Но дух свободный, дух могучий
Великих сил не угасил,
Он, как орел, парит за тучей
Над цепью доблестных могил.
И жребий правды совершится:
Падет твой враг к твоим ногам
И будет с горестью молиться
Твоим разбитым алтарям.
<1914>
Журн. «Марс», М., 1915, № 1, янв., с. 8.
Печатается по первой публикации.
Автограф неизвестен.
АЛЕКСАНДР ЖУРИН
ПЛАЧ БЕЛЬГИИ
Мы войну отвергаем, но воюем упорно,
Потому, что воюем с ненавистной войной.
Пусть из бойни кровавой, как из пламени горна,
Умирённый на веки, мир возникнет иной! –
Наши братья зарыты где-то в братских могилах
И прекрасные камни стали камнем нагим.
Тех, кого мы любили, позабыть мы не в силах,
И тот храм, где молились, не заменим другим…
Что нам в грозном разгроме, что – в германском позоре,
Если нет наших братьев, наших храмов святых?
Наша скорбь безутешна, наше горе, как море,
И мы бродим, и плачем на равнинах пустых.
Как осенние листья, мы прижались друг к другу.
Нас от родины милой оторвала беда, –
И мы стонем, и молим белоснежную вьюгу
Нас засыпать сугробом, замести без следа!
Из «Бельгийского сборника»
ГЕОРГИЙ ИВАНОВ
ПЕСНЯ У ВЕРЕТЕНА
Я помню дом родной
И рощу и откос,
Где каждою весной
Справлялся праздник роз
Давно ль, скажите мне,
Июль глядел в окно,
Жужжало в тишине
Моё веретено?
И жизнь была тиха,
И летний воздух свеж...
Давно ли жениха
Я провожала в Льеж!
И вот – повсюду кровь,
Туман пороховой.
А ты, моя любовь,
Вернешься ли домой?
Иль скоро будет весть,
Что ты погиб в бою,
За правду и за честь,
За родину свою.
Погиб ты или нет, –
Но, Боже, я не лгу,
Даю себе обет
Бороться, как могу.
Я молода, сильна,
А Бельгия в крови. –
Родимая страна,
Меня благослови!
Из книги «Памятник славы»
ПЫЛАЮЩИЙ ЛУВЕН
Они пришли. Столетних стен
Не жаль разнузданным вандалам,
И древний озарен Лувен
Сияньем дымчатым и алым.
Горят музеи и дворцы,
Ровесники средневековья,
И в медных касках наглецы
Соборы обагряют кровью.
И библиотека в огне,
Которой в мире нету равной…
Но как, Лувен, завиден мне
Твой горький жребий, жребий славный.
Известие, что ты сожжён,
С вандалов новых сняло маски,
И мир, злодейством поражён,
Нетерпеливо ждет развязки.
И пред судилищем веков
Твои развалины святые
И храмы, кровью залитые,
Красноречивей будут слов.
<1914>
ВЕРХАРН
Мы все скользим над некой бездной,
Пока не наступает час…
Вот рок туманный и железный
Похитил лучшего из нас!
Блеснули тяжи, и колеса
По гладким рельсам пронеслись,
Да искры – золотые осы
Снопом сияющим взвились.
Судьба ль шальная так хотела,
Чтоб в тихий сумеречный час
На полотно упало тело
Поэта – лучшего из нас?..
Или простой, нелепый случай…
Не все ли нам равно – когда
Стих вдохновенный, стих певучий
Уже оборван навсегда!
Судьба поэта! Жребий сладкий
Изведать: мудрость, славу, страсть
И с гулкой поездной площадки
На рельсы чёрные упасть!
Нет, знаю я, не случай это
Слепой, без смысла и вины –
Судьба великого поэта, –
Судьба родной его страны.
Поля отчизны процветали,
Дыша и славя бытиё –
Её железом растоптали
И кровью залили её!
И поезд, что над славным телом
С тяжелым грохотом прошёл,
Сияет перед миром целым
Немой и горестный символ!
Убита плоть! Но дух чудесен,
Еще вольней свободный дух…
Верхарна вдохновенных песен
Навеки не забудет слух.
Как бесконечно лучезарна
Вовеки будет жить она,
Страна Альберта и Верхарна,
Великой доблести страна!
<1916>
ВАСИЛИЙ КНЯЗЕВ
ВОСКРЕСШАЯ СПАРТА
Заслоны бешено рубя,
Вильгельм с Альбертом сшиблись дико.
– Ну, что осталось у тебя? –
Вскричал тевтонских орд владыка:
– Твоя цветущая страна
Обращена в пустыню ныне!
Твоя столица – сожжена!
И, пав, служить принуждена
Приютом вражеской дружине!
Ты волю отклонил мою,
Приник к иному изголовью,
И вот я – царь в твоем краю!
Я, что омыл страну твою,
Твоих детей горячей кровью!
Народ и родину губя,
Ты залпами тевтонов встретил…
Ну, что осталось у тебя?!..
…………………………..
С открытым взором, прям и светел,
Забывши ран несчетных боль,
– Осталась честь! – врагу ответил
Альберт, король.
«День» № 302 (744), четверг, 6 ноября 1914
ДИМИТРИЙ КРЮЧКОВ
ТРИОЛЕТ
Посвящаю подвигу Бельгии
Открыты шлюзы, хлынула вода…
Теперь насильнику не будет отступленья.
Уж Небу слышаться последние моленья,
Открыты шлюзы, хлынула вода –
О, Боже истинный, даруешь Ты спасенье,
Ты ризою покроешь города!
Открыты шлюзы, хлынула вода,
Теперь насильнику не будет отступленья.
Из «Бельгийского сборника»
ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ
МРАК
Склоняются долу солнцеподобные лики их.
И просто мрут,
и давятся,
и тонут.
Один за другим уходят великие,
за мастодонтом мастодонт...
Сегодня на Верхарна обиделись небеса.
Думает небо –
дай,
зашибу его.
Господи,
кому теперь писать?
Неужели Шебуеву?
Впрочем –
пусть их пишут.
Не мне в них рыться.
Я с характером.
Вол сам.
От чтенья их
в сердце заводится мокрица
и мозг зарастает густейшим волосом.
И писать не буду.
Лучше
проверю,
не широка ль в «Селекте» средняя луза.
С Фадеем Абрамовичем сяду играть в око̀.
Есть
у союзников французов
хорошая пословица:
«Довольно дураков».
Пусть писатели начинают.
Подожду.
Посмотрю,
какою дрянью заначиняют
чемоданы душ.
Вспомнит толпа о половом вопросе.
Дальше больше оскудеет ум её.
Пойдут на лекцию Поссе:
«Финики и безумие».
Иззахолустничается.
Станет – Чита.
Футуризмом покажется театр Мосоло́вой.
Дома запрётся –
по складам
будет читать
«Задушевное слово».
Мысль иссушится в мелкий порошок,
и когда
останется смерть одна лишь ей,
тогда...
Я знаю хорошо –
вот что будет дальше.
Ко мне,
уже разукрашенному в проседь,
придёт она,
повиснет на шею плакучей ивою:
«Владимир Владимирович,
милый» –
попросит –
я сяду
и напишу что–нибудь
замечательно красивое.
«Новый сатирикон» (П., 1916), № 49 (1 декабря)
Н. Шебуев – бульварный журналист.
«Селект» – гостиница в Петрограде.
С Фадеем Абрамовичем сяду играть в око... – Ф.А. Штейн — знакомый Маяковского. Око — карточная игра.
В. Поссе – популярный в дореволюционной России лектор.
Театр Мосоловой – театр миниатюр в Петрограде.
«Задушевное слово» – журнал для детей.
МАРИЯ МОРАВСКАЯ
* * *
Витрину отделали новым шёлком,
Всеми цветами союзных стран.
У кукол с шиньоном и с пышной чёлкой,
У всех в знамёна завернут стан.
У той, чьи волосы – старое золото,
И грудь из слишком бледного воска,
На лифе чёрном с красным и жёлтым
Бельгийский герб нарисован броско.
А та, с овалом изящным, узким,
Чей пышный парик облаков белее,
Окутана дружеским флагом французским
Так целомудренно, до шеи…
Их семь, и русская между всеми.
Ярок трехцветный бант в косе!
И та, что украшена хризантемой,
Улыбается нежно, как и все!
Мимо яркой витрины шли солдаты,
Гудело ура, трещал барабан…
Им, мужикам, серым бородатым,
Улыбались женщины всех стран!
Из «Бельгийского сборника»
ВЛАДИМИР ПЯСТ
БЕЛЬГИЯ
Когда Господь перелистает
Страницы хроники земной,
Взор Жизнедавца заблистает,
Упав на письмена одной.
Он скажет: «Ты, Моею волей,
К недосягаемым верхам
Вознесена, стрельчатый храм,
Возникший на кровавом поле.
Во плоть влюблённые могли
В свой час расстаться вольно с тленным, –
Вы, предъявившие Вселенным
Печать величия Земли».
«День» № 286 (728), вторник, 21 октября 1914
ИГОРЬ СЕВЕРЯНИН
ПОЭЗА О БЕЛЬГИИ
Вере Вертер
Кто знает? – ты явь или призрак?
Ты будешь ли? есть ли? была ль?
Но лик твой прекрасный нам близок,
В котором восторг и печаль…
Волшебница! ты златодарна:
Твоих городов карусель,
Под строфы Эмиля Верхарна
Кружа, кружевеет Брюссель…
Не верим – не можем! не смеем! –
Что в брызгах снарядовых пен,
Смертельно ужаленный змеем,
Сгорел бирюзовый Лувэн…
И чей это шепот crescendo
Сверлящий умы и сердца,
О бегстве народа в Остендэ,
Где будет начало конца?..
О, город прославленных устриц,
И пепельно-палевых дюн,
И волн голубеющих шустриц, –
О, город, трагичний канун!..
Ужель затерялась тропинка,
Тропинка туда, под уклон,
В укромный приют Метерлинка,
Дающего сладостный сон?..
Дождя светозарные нити
Сулят плодородье опять…
Помедлите, нежно усните, –
Не надо, не стоит бежать!..
Нам нужно дружнее сплотиться,
Прияв твой пленительный плен,
О, Бельгия, синяя птица
С глазами принцессы Малэн!..
1914. Октябрь
Петроград
«День» № 286 (728), вторник, 21 октября 1914
ФЕДОР СОЛОГУБ
УТЕШЕНИЕ БЕЛЬГИИ
Есть в наивных предвещаньях правда мудрая порой.
То, чему поверит сердце, совершит народ-герой.
Вот Сивилла развернула книгу тёмную судеб,
И прочла одну страницу в книге той гадалка Тэб.
«Прежде чем весна откроет ложе влажное долин,
Будет нашими войсками взят заносчивый Берлин,
И, награбленной добычей поживиться не успев,
Злой народ, который грабит, испытает Божий гнев».
О, герой, народ бельгийский! Испытаний час настал.
Вся земля взята врагами, и Антверпен крепкий пал,
И спешат к союзным ратям утомлённые полки.
Кто измерит, сколько в душах славных рыцарей тоски!
А в Берлине ликованье, песни, смех, колокола,
И толпа опять победой и пьяна, и весела.
Но я знаю, не трепещет дух Альберта короля.
Он свободными увидит скоро милые поля.
Уж плетёт ему победа вечный лавровый венец.
Он торжественно вернётся в свой разграбленный дворец.
На полях, омытых кровью, розы мира расцветут,
И к его державе светлой Кёльн и Ахен отойдут.
Только правда – путь к победе, только верность – верный щит.
Так наивность предвещаний, так и мудрость говорит.
«День» № 286 (728), вторник, 21 октября 1914
ДМИТРИЙ ЦЕНЗОР
АНТВЕРПЕН ПАЛ
Антверпен пал! Изнемогая,
В огне великого костра
Горишь ты, Бельгия святая,
Народов чистая сестра.
Твои оплоты и твердыни
Превращены в холмы руин,
Святой венец твоей гордыни
Сорвал безумный властелин.
Антверпен пал! Поник в бореньи
С грозой германских батарей,
Как поникает на арене
Борец меж алчущих зверей.
В его геройские становья,
В дворцы искусства и труда
Нахлынула древневековья
Бесчеловечная орда.
Антверпен пал! Но дух нетленный
Не обессилен, не падёт!
Ещё подъемлет меч священный
За честь поднявшийся народ.
И три союзные державы,
Чьих сил стремительных не счесть,
Несут знамена бранной славы,
А на знаменах слово «Месть!».
Из книги «Священный стяг»
ТАТЬЯНА ЩЕПКИНА-КУПЕРНИК
ПАСХАЛЬНЫЕ ЦВЕТЫ
Обычай в Бельгии когда-то
Был в стародавние года,
Который соблюдали свято
Бельгийки-девушки всегда.
Все – от крестьянки до принцессы –
Своим счастливым женихам
В часы святой пасхальной мессы
Подарок свой несли во храм.
Но вместо красного яичка,
Когда настанет день Христов,
Была красивая привычка
Дарить друзьям пучок цветов.
В сени торжественных соборов,
Над чашей со святой водой,
Встречались звёзды нежных взоров,
Лучи надежды молодой.
Под звуки важного хорала,
Что в высь молитвенно неслись,
Душа от счастья замирала
И тоже уносилась в высь.
В пожатьи, нежностью волнуя,
Сплетались робкие персты…
И дева, вместо поцелуя,
Дарила милому цветы.
Теперь разрушены соборы,
Замолк торжественный хорал,
Зловещие, иные хоры
Народ бельгийский услыхал.
О, дева Бельгии печальной!
Где милый твой? В каком бою?
Какой ему привет пасхальный,
Как ласку ты пошлешь свою?
Иль с неугаснувшей любовью
Ему на гроб положишь ты
Цветы, обрызганные кровью, –
Несчастной Бельгии цветы!..
Из книги «Отзвуки войны»
