Элегия
Как был мой рассвет лучезарен
Не видно за дымкою лет.
Ничтожно мой век разбазарен.
Хоть в этом сомнения нет.
Была ли любовь? Я не помню, –
Так память моя коротка.
А жизнь продолжает упорно,
Бесстыдно идти с молотка.
Не место в стихах моих розам,
И счастья не будет, не лги.
Одним я терзаюсь вопросом:
«Кто выставил жизнь на торги?»
* * *
Я ощущаю иногда,
Что становлюсь
с собою дружен,
Что улетает ум туда,
Где никогда он не был нужен.
Там все к отплытию готово,
Окончен бал и прерван пир,
И красотой креста Христова
Весь многосложный дышит мир.
Пейзаж
Час восхода. Блеск росы.
Не о них ли птаха свищет?
Но мне ближе свист косы
Той, что с камнем встречи ищет.
* * *
Сердце ноет. Время мчится.
Мать с утра печет блины.
Не могу я научиться
Много лет уже молиться
За врагов моей страны.
По ночам мне снятся старцы, –
Не могу припомнить всех, –
Говорят они: «Сквозь пальцы
Смотрит Бог на этот грех.
Если мы тебе явились,
Значит, нет в тебе вины.
Мы и сами не молились
За врагов своей страны.»
Соблазн
Сижу у старого пруда.
Я часто прихожу сюда,
Какой-то силою влекомый.
Я каждой иве здесь знакомый,
Я здесь серьезно признаюсь
В родстве ершам и лягушатам,
И, как они, я не боюсь,
Того, что Киевская Русь
Американским стала штатом.
Это безумье иль покой?
(А вот мой термос, выпью чаю).
Возник соблазн махнуть рукой
На всех, себя не исключая.
Выдох
Не нытик я, не циник я,
Ведь кроме пенья соловья,
На свете многое творится,
Чем невозможно умилиться,
Чего нельзя не замечать,
О чем никак нельзя молчать,
За что придется отвечать…
* * *
Ты чистоты, душа, взалкала?
И, видно, добрых ждешь вестей?
Да, ты бела, но от накала
В тебе бушующих страстей.
Ход Истории
Ты двери в прошлое толкни:
Услышишь крик толпы забитой:
«Распни Его! Распни, распни!»
Врага увидишь с его свитой.
…Что изменилось в наши дни?
Толпа, по-прежнему забита,
Кричит: «Распни Его! Распни!»
И тот же враг, и та же свита…
Здесь и там
Здесь утро. Солнце. Даль. Россия.
И колокольчик на меже…
А там? А там педерастия
Не грех уже.
Там налицо процесс распада,
Туда нельзя мне и не надо
Ни под каким предлогом.
Я здесь останусь. С Богом.
Ночевка на хуторе
Ну, привет, камышовая кровля –
Символ старой и новой глуши.
Пожелай мне, старушка, здоровья,
Но а паче – спасенья души.
Ты молчишь понимающе-мудро.
Я достану из сумки вино:
Семь глотков, остальное – на утро.
Я надеюсь, наступит оно.
Вновь тебя поприветствую, кровля –
Символ старой и новой глуши.
Ты мне вновь пожелаешь здоровья
И, конечно, спасенья души.
* * *
Имею я неосторожность
Подумать: если вдруг – война,
То будет бОльшая возможность
Не угодить нам в ад дана.
Ведь если мы умрем за други,
Или безвинно нас убьют,
То ждет небесный нас приют,
А не мученья в адском круге.
И от подобного расклада
Мне как-то легче на душе,
Чего нам всем сейчас и надо
На современном рубеже…
* * *
Решил считать свои паденья,
Но, сбившись, понял: не смогу.
Не пожелаешь и врагу…
Итог тем более досаден,
Что я считал паденья за день.
* * *
В толпе ль по городу иду,
Бреду ли я прибрежным лугом,
Лежу ль в болезненном бреду –
Везде всегда я с Другом.
Когда я рад – и Друг мой рад.
Он жизнь мою мне смыслом полнит...
Мой друг когда-то был распят,
Но так Его лучился взгляд,
Что Он о том едва ли помнит.
* * *
Мы все рабы своих грехов,
Рабы пороков всех веков.
Мир превозносит подлеца,
Блудницу, хама и лжеца,
Плевать хотел он на героя.
Так будет длиться до конца
Рабовладельческого строя.
