Фрагмент большого цикла рассказов «Жила-была»
***
Жила-была девушка, которая хотела быть моделью. На завтрак она ела фитнес, на обед – маковую росинку, а на ночь есть уже вредно. Каждый раз, когда она приходила на какой-нибудь кастинг, ей говорили, что надо худеть.
Девушка, которая хотела стать моделью, худела. Потому что красота требует жертв, а особенно если ты собираешься увидеть Париж и умереть. Девушка иногда так хотела есть, что, в общем, как-то так свою поездку в Париж и видела. Она поднимается на подиум, принимает аплодисменты – и умирает. От голода. Маловато маковой росинки, если в тебе метр девяносто росту.
Каждый день она думала о том, хороша ли она для подиума, что о ней скажут да как посмотрят. И следила за стрелкой весов.
Однажды случилось счастье: девушка наконец дохудела до того, что Самый Великий Дизайнер Всех Времен и Народов пригласил её участвовать в своём показе. В Париже, конечно, на золотом подиуме, на серебряных шпильках. Гордая и счастливая, девушка, которая хотела быть моделью, собрала в чемодан маленькое чёрное платье и много средств по уходу за лицом, телом, мочками ушей и кончиками ногтей. Даже скраб для краешка левой пятки на основе ионов серебра, осинового кола и святой воды не забыла. Всю дорогу она нервничала, точно ли она правильно похудела, мазалась кремом и смотрела на часы.
И вот звёздный час настал. Девушка, которая хотела быть моделью, легко вспорхнула на подиум под свет софитов. И тут повеял ветерок, подхватил девушку – и она полетела. Легко, как пушинка.
– С бельём вы как-то не доработали, – сказал модный критик.
– Чёрт! Платье! – закричал дизайнер.
– Это конкуренты! – записали журналисты.
А Девушка, которая хотела быть моделью, увидела Париж. Крыши. Церкви. Клумбы. Кофейни Монмартра. Восхищенные взгляды, среди которых не было ни взглядов журналистов, строчивших статьи, ни взглядов дизайнера, переживавшего за платье, ни взглядов модных критиков, которые смотрели на бельё. Наконец по-настоящему увидела. И не умерла. А что с ней дальше было – об этом знает только она да ветер на берегах Сены.
***
Жила-была бабушка, которая думала, что она девочка. Носила жёлтый сарафан и венок из ромашек. Шила кукол. Смотрела мультфильмы. И каждое утро, поливая на балконе цветы, пела песню Крошки Енота. У бабушки, которая думала, что она девочка, был полный шкаф нарядов и полный подоконник домиков из спичек. Иногда к ней приходили внуки, и вместе им было интересно, пока они не выросли. Потом внуки, как и положено, стали навещать бабушку все реже и реже, а она завела пятого кота и редкий вид фикуса. Однажды бабушка, которая думала, что она девочка, решила состязаться на конкурсе кукольных домиков. Домик у неё был самый что ни на есть интересный – с садом из маленьких бонсаев, с бассейном в довоенной пудренице, с крышей из крошечных черепиц, почти как настоящих – их делал для бабушки младший внук, потому что видела она уже плоховато. И вот когда бабушка, счастливая и гордая, поднялась, опираясь на палочку, чтобы получить свой приз на ярко освещенной сцене, какие-то молодые люди в зале сказали: «Смотрите, старуха с куколками!», – и заржали. Это был скандал. Спонсор подавился вафелькой собственного производства, дети заплакали, пенсионеры потянулись за валидолом. А к возмутителям общественного спокойствия просочился участковый милиционер. Возмутители сразу заявили, что они нечаянно. «Ну должна же быть какая-то мораль у этой истории. Вредно считать себя девочкой, когда ты бабушка», – сказали они. «Пройдёмте», – сказал участковый. Он был внуком бабушки. А бабушка, которая думала, что она девочка, сказала только: «Какие странные люди. Парам-пам-пам». Потому что у этой истории нет морали.
***
Жила-была женщина без комплексов. Она была весёлая, храбрая и хотела всё попробовать. Прыгала с парашютом, загорала топлес, поднялась в Гималаи и спустилась в Марианскую впадину, создала мегахолдинг и продала его потом, потому что надоел. Пила, курила, бросала курить, каталась на лыжах и лежала перед телевизором, ходила по красной ковровой дорожке и по дырявым половикам. Ну, всё попробовать же надо.
Однажды ей встретился султан. Султан уже имел трёх жён, но тройной красоты ему было мало, поэтому он хотел четвёртую жену. «Иди ко мне в гарем», – сказал султан и подарил ей широким жестом тихоокеанский остров и вертолёт. «А что там надо делать?», – спросила женщина без комплексов. «Ну, очень просто. Такой женщине, которая попробовала всё, это раз плюнуть. Ты будешь закрывать лицо, чесать мне пятки, слушаться мою старшую жену и бросишь все эти свои глупости. Хватит с тебя Марианских впадин, напрыгалась». «Бери вертолёт, – сказала женщина, – и полетай отсюда. На остров». А просто у неё не было комплексов, и поэтому она не боялась, что вдруг попробует не всё.
***
Жила-была дама с лишним весом.
Жили они дружно. Куда она, туда и он. Их часто видели вместе, и поэтому всегда обсуждали. Откуда он у неё, что она в нём нашла, как ей не стыдно появляться вместе с ним в общественных местах, откуда у неё в таком возрасте такие знакомства. Некоторые даже недоумевали, куда она смотрит, неужели она не видит, что он такой, сякой и портит ей жизнь. Она несколько раз пыталась расстаться с ним, но он находил её снова и снова, умолял, проникал тайком и ночью через незапертую дверь холодильника. И в конце концов она принимала его обратно, потому что ну что поделаешь.
А потом однажды она сняла фильм. Триллер о ней, о нём, о пустом доме и туманах в лесу. Это было так неожиданно, что все сперва забыли обсудить, похудела ли она предварительно. Потом-то, конечно, опять обсуждали. Такая талантливая женщина – и он…
***
Жила-была женщина, которая знала, как надо. Она родилась сразу в очках, потому что была очень умной. Акушерки эту байку потом передавали из поколения в поколение. Рождались на их памяти детки в рубашках, и в тельняшках, и один даже сразу после рождения фигу показал. Но чтоб вот появиться на свет в очках – так это никто. И когда спустя много лет эта дама рожала уже свою собственную дочку, то она так возмутилась услышанным, что даже об основном, так сказать, процессе позабыла.
«Кто так рассказывает! – кричала она. – Кто так рассказывает! Бессвязный бред какой-то». Дочка родилась и обиженно мявкнула. И счастливая мать подумала, что если немного поработать над голосом, то из ребенка когда-нибудь выйдет толк.
Самой большой печалью этой женщины было то, что её почти никто не слушал, кроме очень слабонервных, а из слабонервных, как известно, даже тяжёлым трудом сложно вылепить что-то приличное. Каждый день она сражалась. Давала советы, ругала, поясняла и даже рисовала диаграммы и схемы – лопаточкой, позаимствованной у дочки на время прогулок. Всё равно ребенок маленький, лепить пасочки, как следует, учить да учить ещё. А потом возвращалась домой, падала без сил на диван, требовала принести мокрое полотенце – на лоб. И говорила дочке: «Эти люди совершенно бестолковые, вот как жить, когда вокруг такой бардак!». «Мама бя», – отвечала дочка. Акцент у неё был ужасный. Женщина, которая знала, как надо, стонала, глотала таблетку темпалгина и принималась звонить логопеду.
***
Жила-была дама с тонкой натурой. Она была такой утончённой, что, наверное, как принцесса из сказки, почувствовала бы горошину через пятнадцать тюфяков и одну перину. Только вот беда: принца у неё не было, потому что она жила в поселке городского типа Индюковка. Там было очень много такого, что может уязвить даму с тонкой натурой. Сосед-алкоголик Яков Михалыч громко и фальшиво исполнял гимн Советского союза, подростки под окном матерились и пьянствовали, бабуля-соседка Степанида Петровна называла секонд-хенд хенде-хохом. Вдобавок, из культурной жизни в Индюковке наличествовала только библиотека имени Ленина, где давали почитать Большую советскую энциклопедию и журнал «Лиза» за 1999 год. По вечерам дама с тонкой натурой вязала крючком и слушала Шопена на старом проигрывателе. Пластинка немного шипела, но дама с тонкой натурой не любила новомодных изобретений.
А каждое утро дама с тонкой натурой втискивалась в переполненную электричку и ехала в большой город. Работать. Её толкали в грудь и спину, ей втюхивали средства от тараканов и книжечки про конец света, над ухом противно пели слепой с гармошкой и толстая тётка с гитарой. Всё это было так безрадостно, так ранило её тонкую натуру. И она закрывала глаза и мысленно слушала Шопена, Шопена, Шопена, чтобы только не сбежать обратно домой. А потом электричка, как объевшаяся слепых с гармошками зелёная гусеница, втягивалась в город. Дама с тонкой натурой доезжала на раннем троллейбусе до рынка. Натягивала нитяные перчатки. Брезгливо смотрела на грузчиков, которые были пьяницы все как один. Открывала тетрадку для записей, исписанную отвратительным почерком сменщицы. И с нескрываемым раздражением говорила первому покупателю: «Я не поняла, вы брать будете или нет?».
***
Жила-была девочка-припевочка, которая хотела выйти замуж. Она перечитала всё самое важное по этому вопросу. Как выйти замуж за олигарха, как выйти замуж в три этапа, как выйти замуж по китайскому гороскопу и поваренную книгу.
«Я не какая-то там, – говорила девочка. – Я за какого-то там не пойду. Я достойна лучшего», – с этими словами она оборачивалась к зеркалу и поправляла причёску.
Ну и женихи, конечно, девочкой-припевочкой интересовались. Сватались к ней макаронный магнат и алкоголик Сеня с пятого. Алкоголик Сеня принёс букет алых роз, выдранных с клумбы перед роддомом. Макаронный магнат принёс себя и улыбку на тридцать два зуба. Алкоголик Сеня долго икал и пытался найти слова, чтобы посвататься к такой королеве. Он был готов предложить всё, что имел – комнату с видом на гастроном, спинку от стула и даже чекушку. Макаронный магнат выложил на стол брачный контракт, по которому девочка-припевочка отказывалась от каких бы то ни было претензий на нажитое в браке имущество, обязывалась родить богатыря к исходу сентября и сделать пластическую операцию на мочках ушей. Потом макаронный магнат тихонько приложился к фляжке, и девочке-припевочке показалось, что в его лице сквозь налет солярия, крема после бритья и мезотерапии проступают какие-то черты алкоголика Сени. Понятия не имею, за кого она в итоге вышла замуж в три этапа – но точно не за этих двоих.
«Эх, – сказал олигарх, руля от дома девочки-припевочки со своими миллионами, – испохабили семейные ценности… бабы замуж уже не хотят». «Эх…», – сказал алкоголик Сеня и в следующую минуту запил с горя. А девочка-припевочка молча открыла книгу «Как привлечь лучшего жениха» и принялась вносить исправления на полях. Розовым карандашом для губ.
***
Жила-была женщина, вокруг которой совершенно не водилось достойных мужчин. Она была хороша, со статью герцогини с портрета, с толстой косой, с тонкой талией. Она вышивала гладью, читала умные книги, работала много лет на одной и той же работе, где на неё молились, аккуратно навещала свою престарелую тётушку и умела одним движением брови развести тучи над парком культуры. Вот только мужа у неё не было, потому что где же взять достойного мужчину? С недостойным эта прекрасная женщина связать свою жизнь, конечно, не могла.
Сватались к ней разные. Достойных только не было. Были бедные, глупые, пьяницы, хамы и многогранные личности, которые совмещали все это в себе. Был начальник Иван Михалыч, недалёкий самолюбивый тиран, был дворник Петрович, который трезвел только за день до получки, был молодой актёр-наркоман, имени которого история не сохранила. Как-то даже писатель и поэт Степанушкин сватался – с астрами и томиком Лермонтова. Но писатель и поэт пил спирт с дворником, поскольку его муза любила спиртовые пары. А вот женщина, возле которой не было достойных мужчин – совсем не любила.
Ходить на танцы и в филармонию было женщине, возле которой не водилось достойных мужчин, не с руки, да и там сквозняки и алкоголики. Но однажды в дверь её пятой квартирки на втором этаже постучался принц. Самый натуральный принц – в белом фраке и белых перчатках, в аромате тонкого одеколона и изысканности, с чёрными, как вороново крыло, кудрями. «Здравствуйте, – сказал он. – Мне так хвалили ваши музыкальные вкусы и тонкое понимание импрессионизма. Я так давно искал вас, я так счастлив. Позвольте пригласить вас в театр».
«Помилуйте, – произнесла женщина, возле которой не водилось достойных мужчин. – Но на кого я оставлю кота?».
***
Жила-была женщина, которая любила постить котиков в интернете. Собственного кота у неё не было: аллергия не давала завести пушистого, а лысых она боялась. Зато наша дама завела миллион папок с котиками. Породистыми и беспородными, в шапочках и с бантиками, в огороде и на креслах, маленьких котят, вальяжных взрослых котов, на подоконниках и на диванах, котов мультяшных, паривших под облаками, котов настоящих, печально взирающих на недоступную колбасу… Не хватит трёх томов, чтобы описать всё богатство, которое хранилось у любительницы котиков. Чтобы не запутаться, она систематизировала котиков по папкам и поддиректориям – и постила, постила. Небольшой запас котовых картинок хранился у женщины, которая любила постить котиков, на работе. На случай, если какую-нибудь сотрудницу бросит мужчина или обхамят в трамвае. Тогда они немедленно бежали к коллеге и просили котика. И каждой находила она такого, глядя на которого нельзя было не заулыбаться. И слёзы высыхали.
Старые уборщицы и тетки из вконтакта судачили, что это она просто не замужем, иначе откуда столько времени на котиков. Но не будем верить уборщицам: у женщины, которая любила постить котиков, наличествовал муж, стройный блондин с чёрной иномаркой, и двое детей, мальчик и девочка. Мальчик был двоечник, а девочка – слабого здоровья, вдобавок иногда они дрались. По вечерам женщина, которая любила постить котиков, проверяла тетрадки мальчика, а её муж – давал лекарства девочке по часам. Потом они собирались всей семьей перед компьютером, женщина обнимала своих неидеальных детей, и вместе они решали, где в сети не хватает котиков, и каких именно. Котиков ведь всегда где-нибудь да не хватает. «Вечно ты со своими котиками», – говорил стройный блондин, целовал женщину, которая любила постить котиков, в макушку. «А ты со своей машиной», – отвечала она. И нажимала «сохранить».
***
Жила-была женщина, которая не хотела иметь детей. Она любила кошек, дельфинов и крем-брюле, а вот с детьми у неё не сложилось. Может быть, потому, что дети надоели нашей героине в детстве: она была из многодетной и многородственной семьи, на неё вечно сваливали заботы о младших братьях и племянниках, которые вырывали волосы, плакали и ломали любимые игрушки. Так вот и получилось, что женщина с первого класса отлично умела пеленать, укачивать, утешать и мазать зелёнкой, но ненавидела это делать. При мысли о собственных детях ей становилось страшно. А тем временем родственники не дремали: как известно, нет более интересного занятия, чем наблюдать, как размножаются другие, и давать им советы. Чем старше становилась женщина, которая не хотела иметь детей, тем чаще её призывали на богатые семейные застолья, чтоб она там поперхнулась рыбкой фаршированной и куриной грудкой. «Когда уже замуж? Ты посмотри, сколько лет, а рожать когда? А может, ты за Серёжу бы пошла? А ты не бесплодна? У нас есть чудесный доктор». Потом добавляли ещё, что она занимается разной ерундой, а потом пожалеет, но будет поздно. Иногда родственники меняли тактику. Кто-нибудь залихватски желал женщине, которая не хотела иметь детей, побольше деток или родить богатыря к исходу сентября. И подмигивал, как инфарктный андроид. Иногда, если женщина, которая не хотела иметь детей, приходила с кавалером, кавалера тоже вовлекали в происходящее, многозначительно подмигивая ему и вопрошая, скоро ли дарить одеяльце, и розовое или голубое. Случалось, что кавалеры не выдерживали и на всякий случай убегали. Один даже в обморок упал. «А часики-то тикают!», – стонала мама женщины, которая не хотела иметь детей, и начинала пить валерьянку – большой стакан. Однажды женщину, которая не хотела иметь детей, накрыл жестокий невроз. Ей начали сниться дети, дети, дети, которые вываливались из шкафа, лезли из окон, из-под кровати, и всё тянули к ней ручонки, вцеплялись мёртвой хваткой. А над водопадом детей стояла мама с большим стаканом валерьянки, папа с портретом прадедушки, и тетя Ирина Макаровна с томом доктора Спока. Том основательно погрыз любимый тетиирин Тузик, но это никого не смущало. Родичи кивали, обсуждали, как теперь женщина, которая не хотела иметь детей, должна жить, как тяжело ей будет не спать ночами, и как прекрасно, что её жизнь теперь упорядочена. Вон сколько детишек надо выкормить грудью и научить уму-разуму, не останется времени на глупости! Проснувшись в холодном поту, женщина, которая не хотела иметь детей, долго пыталась отдышаться. А потом лихорадочно принялась звонить в аэропорт и паковать чемоданы. И уехала в тёплые страны, сменив мобильный телефон. Родственникам она слала с тех пор только электронные письма – аккуратно раз в месяц, всё же она их в глубине души любила. Я не знаю точно, что было с этой дамой в тёплых краях. Наверное, она дышала бризом, ходила в горы, писала статьи в глянцевые журналы, носила шёлковый шарфик и завела роман с южанином, который инструктировал альпинистов. Сперва ей снились кошмарные сны, потом постепенно перестали: в тёплых странах они тают, как мороженое. Некоторые знакомые поговаривали, что через несколько лет она внезапно усыновила симпатичного китайского мальчика лет пяти. Слыхала я даже, что женщина, которая не хотела иметь детей, иногда прилетала на родину, привозила родителям подарки и виделась только с самыми близкими друзьями. Но я точно знаю одно: никогда больше она не ходила на семейные торжества.
***
Жила-была женщина, которая не любила хлюпиков. По поводу и без повода она цитировала Фаину Раневскую – мол, случись что, стоит он такой, слёзки в глазах, ручки из ну вы знаете, откуда… Впрочем, может быть, это сказала и не Раневская, а вовсе Маргарет Тэтчер или тетя Маша – кто разберёт в эпоху фотожаб. Но наша героиня верила. И никогда не встречалась с мужчиной, если у того не было ярко выраженных мускулов, ну или хотя бы разряда по карате.
В конце концов, деньги можно заработать, цветов купить самой, а вот если на тебя напали… На тяжёлом пути нашей дамы встречались разные проблемы и трагедии. Например, в наше время некоторые парни едят всякую химию, от которой мускулы растут, как на дрожжах. Но вот боеспособен ли такой – в этом наша героиня сомневалась. Так что на первом свидании она старалась ненавязчиво поинтересоваться, каким спортом занимается её кавалер, не боится ли темноты и собак. В общем, держала ухо востро.
Наконец она завела себе отборного спутника жизни. Говорил он мало, ел с аппетитом, был внушителен и красив, как Сильвестр Сталлоне, скрещённый с Арнольдом Шварценеггером. Да не сейчас, а в те славные времена, когда женщина, не любившая хлюпиков, ещё ходила пешком под стол и отвергала ухаживания задохлика Яши из подготовительной группы. По вечерам герой её романа смотрел боевики, съедал килограмм сосисок и разбрасывал носки по дому.
Чтобы защитник не перетрудился в ожидании решительного момента, наша дама сама носила тяжёлые сумки и забивала гвозди. А говорить они не говорили – это ни к чему, для этого у неё были подруги.
Женщину, которая не любила хлюпиков, напрягало только то, что хулиганы всё не торопились нападать. Это не удивительно: район, где жила сладкая парочка, был таким спокойным, что самой страшной трагедией за последние десять лет там считалось тяжёлое ранение кошки, покусанной эрдель-терьером из пятой квартиры в доме номер шестнадцать. А самым буйным люмпеном был тихий одинокий алкоголик Иван Петрович, который не мог найти себе ещё двоих в компанию, и поэтому выпивал за трюмо. Впрочем, женщина, которая не любила хлюпиков, читала в газете, что неподалёку какие-то гопники сняли с продавщицы мороженого золотые серёжки. Это вселяло в неё надежду. Она даже дерзко надевала перед выходом кольцо с бриллиантами и золотую цепочку, но ничего не происходило.
Однажды женщина, которая не любила хлюпиков, вышла прогуляться с подругой, муж которой был хлюпик. В очках, вечно с книжкой, тихий какой-то и сложения совсем не героического. Ещё у него был хронический насморк. Смех, а не мужчина.
Погуляли, обсудили всех знакомых – и когда уже двинулись в обратный путь, свершилось. За подругами шли хулиганы, а то и маньяки. Орали непристойное, свистели, показывали пальцами и никак не отставали. В ужасе забежали наши дамы в подъезд и укрылись в квартире счастливой супруги хлюпика.
Хлюпик тихо выпиливал лобзиком резные полочки для кухни. «Кашбар!», – коротко сказал он, услышав жалобы женщин, поставил чайник и углубился снова в своё занятие. Кое-как отдышавшись и напившись чаю с валерьянкой, женщина, которая не любила хлюпиков, выглянула из кухонного окна и убедилась, что хулиганы, а то и маньяки всё ещё никуда не ушли. Они сидели у подъезда в кружок и обсуждали свои коварные планы. Понятны из обсуждения были только междометия и союзы, но женщине, которая не любила хлюпиков, было ясно: ждут именно её.
Дрожащими от страха и надежды руками она набрала номер любимого, пусть придёт и проводит домой! «Я с парнями в качалке, – отозвался тот, даже не дослушав, – просил же мне не звонить». Женщина, которая не любила хлюпиков, так опешила, что не успела ничего сказать, прежде чем в телефоне раздались короткие гудки.
«Кошмар», – простонала она, падая в кресло. «Кашбар», – согласился муж-хлюпик, вставая и отряхивая колени от стружки. Он аккуратно подмёл пол, свернул шнур от электролобзика, потом ушёл в другую комнату и вернулся с охотничьим ружьём. Ошарашенная женщина, которая не любила хлюпиков, ничего не успела сказать, когда хлопнула сперва входная дверь, потом подъездная, а потом со двора донёсся насморочный голос хлюпика: «А ду валите адсюда». Потом во дворе нехорошо заругались, причем хлюпик отвечал не хуже, по крайней мере, не короче и не менее изобретательно. И всё стихло.
«Кошмар», – всхлипнула женщина, которая не любила хлюпиков, и закрыла лицо руками.
***
Жила-была женщина, которая выращивала кактусы. Весь её дом был в колючих растениях – полки в кухне, полки в спальне, и даже в ванной и туалете жило несколько колючих маленьких кактусов. Это была специальная порода влагостойких кактусов, которую вывел для нашей героини знакомый ботаник. Ботаник был безнадежно влюблён, но женщина, которая выращивала кактусы, не замечала его пылких чувств. Она только просила ещё парочку новых кактусов – время от времени. И вознаграждала улыбкой.
«Какие руки, – шептал ботаник, – как, о как она пересаживает!». Но женщина, которая выращивала кактусы, не слышала его стенаний. Она вообще не слишком любила прислушиваться к тому, что не растёт в горшке и лишено колючек. Даже телевизора у неё не было.
Женщина, которая выращивала кактусы, была одинока. Она говорила, что, кроме ботаника, никто в целом мире не понимает её, а так хотелось бы встретить свою судьбу. Иногда, беря с собой крохотный кактус в горшке, она выходила на какую-нибудь вечеринку, чтобы познакомиться. Кактус торчал в специальном гнезде её маленького клатча и успокаивал нервы. Носят же люди с собой собачек в сумочке!
Однако претенденты на руку и сердце не находились. Ни один не выдерживал беседы на первом свидании, а ведь чем больше нравился нашей героине мужчина, тем скорей и щедрей она хотела приоткрыть перед ним завесу, показать ему мир кактусов во всей красе. Обычно на десятой минуте кавалеры вспоминали, что им срочно надо на работу.
Женщина, которая выращивала кактусы, прибегала в опытную теплицу ботаника, срывала с шеи шифоновый шарф с кактусовым принтом и рыдала в него. Она говорила, что мир жесток и полон одиночества. Ботаник понимал и разливал по мензуркам специально припрятанное мартини.
***
Жила-была дама, которая боялась, что ей не достанется. Всем известно: хороших мужчин очень быстро разбирают, на работу можно устроиться только по знакомству, самые свежие продукты бывают в пять утра, а всё, что выбрасывают соседи, ещё может пригодиться. К тридцати годам у женщины, которая боялась, что ей не достанется, была полная всякого хлама квартира, в которой до потолка громоздились ящики купленного по дешёвке и взятого задаром. Находились среди её сокровищ и прикупленные по случаю довольно дорогие вещи, которых потом не будет вот совсем, поэтому пришлось взять в кредит.
Где-то среди вещей обретался муж, за которого наша героиня срочно вышла замуж, чтобы был. И ещё иногда появлялись на горизонте на всякий случай приобретённые три-четыре любовника. А то ведь молодость пройдёт, где потом возьмёшь? И муж, и любовники женщину, которая боялась, что ей не достанется, крупно раздражали. До них ли, когда с приобретений надо все время пыль вытирать, да у тебя четыре работы, вдруг денег не хватит, а кредиты платить надо. В общем, она не очень помнила, зачем ей эти странные мужчины со своими глупостями. То звонят, то обниматься лезут, то борща наливай.
Женщина, которая боялась, что ей не достанется, едва успевала здороваться с людьми, давно ни с кем не говорила и часто простужалась.
Иногда наша героиня очень хотела бросить всё и убежать на тропический остров с клатчем и в босоножках. Но всякий раз её останавливал страх лишиться всего приобретённого.
Однажды добрый волшебник, пролетавший мимо унылого и пыльного жилища женщины, которая боялась, что ей не достанется, оставил на коврике под дверью развёрнутый глянцевый журнал. Статья называлась «Генеральная уборка», заглавие было написано розовым. Но вот прочла ли её испуганная дама – этого я не знаю.
***
Жила-была женщина, которая боялась любви. Потому что известно как оно бывает – сперва влюбишься, потом замуж выйдешь, не успеешь оглянуться, как он уже разбрасывает всюду свои носки и изменяет тебе с рыжей секретаршей. Ух, стерва, да и уродина к тому же, что он в нёй нашел только!
Да не на ту напали они все, изменщики. Женщина, которая боялась любви, выбирала себе мужчин, полюбить которых было нельзя никак. Она принимала приглашение на ужин, только если убеждалась, что ухажер обладает каким-то значимым недостатком – глуп, хамоват или, в крайнем случае, не читал Мураками. Тогда она была уверена, что не влюбится, и весело проводила время.
Правда, случались осечки. Иногда она ловила себя на том, что не так уж отвратительно он храпит, а глупые шутки отпускает очень мило. И так уморительно кладёт локти на стол! А Мураками, в конце концов, попса, а зато этот парень клеит модели кораблей и знает все созвездия южного неба…
Тотчас после таких мыслей женщина, которая боялась любви, устраивала ужасный скандал, била посуду и прогоняла любовника прочь. Некоторое время она смотрела мелодрамы, немного плакала и съедала примерно килограмм шоколада с апельсиновой цедрой и орешками. Другого наша героиня не признавала, особенно во время душевного разлада. А потом, когда скомканная фольга заполняла мусорное ведро, женщина, которая боялась любви, чистила перышки и выходила на работу, как ни в чём не бывало.
Однажды погожим летним вечером, когда в парках запели соловьи, а центр города встал в пробках, женщина, которая боялась любви, встретила Его. Казалось бы, ничто не предвещало. Она ела итальянское мороженое в вафельном рожке и помахивала сиреневым клатчем. На душе её был мир и покой. И тут их глаза встретились. Он был не слишком высок, не слишком красив, в его руках не было книги, а за спиной в чехле болталась теннисная ракетка. Вдобавок Он где-то испачкал джинсы и порвал футболку. Зато у него были невероятно синие глаза.
«Простите, – сказал он после вечности молчания, в которой замолкли соловьи и клаксоны. – Я снимал с дерева кошку. Так неудобно».
«Я не буду стирать тебе носки», – ответила она, не в силах швырнуть мороженое и уйти.
«Конечно, нет, – ответил Он, – мы недостаточно знакомы. Я вообще никому не даю пользоваться своей стиральной машиной».
