(отрывок из повести «Москва, мы все к тебе придем…»)
…Шура Шиварг познакомил меня с книгами своего знакомого, “забытого классика ХХ века” - Курцио Малапарте - итальянского журналиста, писателя, дипломата и режиссера. Псевдоним Малапарте переводится как “худая доля” в противоположность Бонапарте, чья фамилия означает “хорошая доля”. Малапарте говорил о себе и Наполеоне: “Он кончил плохо, а я кончу хорошо”. Настоящее имя писателя - Курт Эрих Зукерт (отец его был немцем, мать итальянкой, сам же он называл себя тосканцем, даже написал книгу “Проклятые тосканцы”), но в 1925 году, когда ему исполнилось 27 лет, он взял себе псевдоним, перекликающийся с именем Наполеона.
Рекомендацию Шуры я выполнила незамедлительно: придя домой, заказала через Амазон все книги писателя, доступные на английском и французском. Обычно доставка происходила через два-три дня. Здесь же пришлось подождать. Первые книги “Капут” и “Шкура” (запрещенная католической церковью) пришли через неделю, а “Волга рождается в Европе” через месяц. Зато какой сюрприз: первое издание 1951 года с пожелтевшими страницами и с чьим-то американским адресом! “Волга рождается в Европе” должна была выйти в Риме 18 февраля 1943 года, как уточняет сам автор, но сгорела во время авианалета Британских ВВС. Через полгода книгу переиздали, но тут уж немцы постарались: приговорили к сожжению. Вновь книга вышла в свет 1951 году в Америке. Один экземпляр этого тиража я держала в руках.
Шура рассказал, что во время войны Малапарте был корреспондентом на Восточном фронте. Во время Первой мировой войны 16-летним юношей он сбежал из дома и записался на фронт добровольцем. После войны Малапарте получил от Франции высшую награду за храбрость. В одном из боев он был отравлен германскими ядовитыми газами, попал в госпиталь, но вернулся в строй. В Италии Малапарте присоединился к Национальной партии фашистов. Уинстон Черчилль (в 30-х годах поклонник Муссолини) говорил: “Фашизм оказал услугу всему миру… Если бы я был итальянцем, я бы наверняка был полностью с вами…” Позже он пожалеет о сказанном, но слово не воробей, хотя в те дни слово “фашизм” еще не стало синонимом “Гитлер”.
В книге “Техника государственного переворота”, написанной в 1931 году на французском языке, Малапарте подвергнет критике Муссолини и Гитлера. О последнем он напишет в заключительной главе, названной “Женщина: Гитлер” (“Une femme: Hitler”): “Гитлер - лишь карикатура на Муссолини…”; “все приказчики и все кельнеры смахивают на Гитлера…”; “Гитлер, этот полнеющий, заносчивый австриец с маленькими усиками над короткой и тонкой губой, с жесткими недоверчивыми глазами, с неуемным честолюбием и циничными намерениями, как все австрийцы, питает слабость к героям Древнего Рима…”; “Гитлер - это неудавшийся Юлий Цезарь, который не умеет плавать и замешкался на берегу Рубикона, слишком глубокого, чтобы его можно было перейти вброд…” “В Москве один большевик, соратник Троцкого, высказал необычное суждение о Гитлере: “У него все недостатки и все достоинства Керенского. Он, так же, как и Керенский, просто баба…”; “Гитлер - диктатор с душой мстительной женщины. Именно этой женственной сутью Гитлера объясняется его успех, его власть над толпой, энтузиазм, пробуждаемый им у немецкой молодежи…”; “натура Гитлера - по сути женственная: в его уме, в его притязаниях, даже в его воле нет ничего от мужчины. Это слабый человек, пытающийся жестокостью скрыть недостаток энергии, свой болезненный эгоизм и неоправданное высокомерие…”; “Гитлер - целомудренный аскет, мистик революционного движения. Как бы святой. О его связях с женщинами ничего не известно, утверждает один из его биографов. Когда речь идет о диктаторах, вернее было бы сказать, что ничего не известно об их связях с мужчинами…”; “Гитлер любит только тех, кого он может презирать. Его заветное желание - в один прекрасный день получить возможность растлить, унизить, поработить весь немецкий народ во имя свободы, славы и могущества Германии…”
Книга была сожжена в Германии в 1933 году, сам автор изгнан из фашистской партии, арестован, посажен в знаменитую римскую тюрьму с романтическим названием “Regina Coeli” (“Царица Небесна”), а затем сослан на пять лет на остров Липари (с 1933 по 1938 годы). Я была на этом вулканическом острове и видела цитадель с укрепленными стенами, где, вероятно, сидел Курцио Малапарте. Он пишет, что камера 461 осталась в его душе навсегда: “Камера - внутри меня, как плод в чреве матери. / Я птица, которая проглотила свою клетку”.
Летом 1941 года Малапарте был единственным корреспондентом на передовой. Он посылал объективные репортажи, что расценивалось фашистами как преступление. Немцы требовали вернуть Малапарте с Восточного фронта и расправиться с ним. С первых же дней боев итальянский корреспондент предрекал, что война с Россией не будет быстрой: никакой молниеносной войны блицкриг (Blitzkrieg). Он говорил, что гитлеровская война обречена, что это такая же бессмысленная авантюра, как война Наполеона. Первую часть книги “Волга рождается в Европе” автор так и озаглавил: “По следам Наполеона”. Он пытался объяснить, что невозможно понять Советскую Россию без того, чтобы избавиться от мелкобуржуазных предубеждений, а те, кто не понимают Россию, не способны ни победить, ни подчинить её своей воле. Он повторял, что война идет не против Азии, чему многие тогда верили, полагая, что это столкновение между цивилизованной Европой и азиатскими ордами Чингизхана, со Сталиным во главе; что Волга впадает в Каспийское море, но берет начало в Европе, как Темза, Сена или Тибр, что Россия - часть Европы.
В сентябре 1941 года Геббельс приказал выслать военного корреспондента за “пропаганду в пользу врага”, порочащую честь немецкой армии. Малапарте арестовали, но в начале 1943 года он вновь оказался на Восточном фронте, на границе Финляндии и Советского Союза.
Сколько тонких наблюдений оставил Малапарте о последних мирных днях Европы. Его записи начинаются 18 июня 1941 года в Галаце - маленьком румынском городке на берегу реки Прут. Из окна своей гостиницы он наблюдал за русскими, живущими на противоположном берегу; описывал, как беззаботно гонялись за собаками местные мальчишки по обе стороны реки, а те, в свою очередь, гонялись за мальчишками; как румыны минировали мост, а надушенные дамы с набриолиненными господами распивали кофе в греческих кондитерских. В Галаце проживали румыны, греки, турки, армяне, евреи, итальянцы, и все они беспечно фланировали по главной улице города, заходили в парикмахерскую, к портному, к сапожнику, к табачнику, за флаконом духов, к фотографу… А мирной жизни по обе стороны реки осталось совсем немного, считанные часы… Первая бомбежка, и жизнь на обоих берегах превратилась в смерть. Среди цветущих, благоухающих полей немцы увидели трупы первых убитых советских солдат, лежавших с открытыми светлыми глазами, как будто смотрящих в безоблачное, голубое небо. Один немецкий солдат не выдержал, нарвал в поле васильков с колосьями и закрыл цветами глаза убитых.
События, описываемые в книге, заканчиваются в ноябре 1943 года - во время блокады Ленинграда. Финские войска стоят в Териоки, Зеленогорске (в ахматовском Комарове), и в Куоккале, в Репино. Оттуда Малапарте наблюдал за “агонией Ленинграда”. Он писал, что трагедия этого города безмерна, она достигла таких гигантских, сверхчеловеческих масштабов, что нормальный человек не может принимать в этом участия… “Нет таких христианских чувств, такого милосердия и жалости, чтобы осознать трагедию Ленинграда. Это сродни сценам из Эсхила и Шекспира, когда сознание зрителя, кажется, вот-вот пошатнется от количества ужасающего насилия; это вне человеческого восприятия, как что-то чуждое самой истории человеческого существования…” Писатель с болью говорил, что ленинградцы выстояли ни с чем в истории не сопоставимый уровень мученичества, но, несмотря ни на что, эти безмолвные, умирающие мужчины и женщины не были сломлены… Секрет сопротивления города состоял в том, что оно не зависело ни от количества и качества орудий, ни от мужества русских солдат, сколько от невероятной способности русских людей к страданию и самопожертвованию, что в Европе немыслимо…
Малапарте прекрасно знал русскую литературу и культуру. Одна глава книги посвящена посещению дома и могилы Ильи Репина, где в холодных пустых комнатах он слышал “легкий как прикосновение” скрип половиц, словно бывший обитатель дома незаметно прошел мимо. В заснеженном саду, хотя все происходило на Пасху, он долго искал могилу Репина. Найдя её, он стоял перед холмом без креста, а на прощание громко произнес по-русски: “Христос воскресе…” Вокруг раздавался грохот канонады: усадьба Репина находилась в нескольких сотнях метров от линии фронта.
Однажды, проходя с финскими часовыми по льду озера Ладога, он увидел под ногами вмерзших в лед русских солдат, провалившихся в воду и оставшихся там замороженными до прихода весны. Он опустился на колени и инстинктивно хотел погладить эти лица-маски застывших во льду людей. А они как будто провожали его своими широко раскрытыми глазами… Покидая непокоренный Ленинград, Малапарте обещал вернуться в этот “меланхолический ландшафт” имперского и пролетарского города, хотя ближе всего в Ленинграде ему был Санкт-Петербург.
“Кто же победил в войне?” - спрашивал себя и все цивилизованное общество Малапарте и сам же отвечал: “В Европе не победил никто. Победа не измеряется количеством квадратных километров… может быть только моральная победа. Скажу даже так: в войне не бывает победителей…”
В книге “Капут” он разоблачает нацистского “сверхчеловека” и фашистское варварство. В предисловии автор пишет: “Война - не столько главный герой книги, сколько зритель, в том смысле, в каком зрителем является и пейзаж. Война - объективный ландшафт этой книги. Главный персонаж - это Капут, веселый и жуткий монстр. Ничем нельзя выразить лучше, чем этим жестким таинственным немецким словом Капут, которое буквально означает "сломанное, конченное, разлетевшиеся на куски, обреченное на руины", смысл того, чем являемся мы, чем является сегодня Европа - кучей мусора…”
“Капут” он начал летом 1941 года в деревне Песчанка, на Украине, в доме крестьянина Романа Сучены. Каждое утро Малапарте садился в саду под акацией и работал, а когда кто-то из эсэсовцев появлялся в поле зрения, хозяин дома издавал предупредительный кашель. Перед тем, как гестапо арестовало Малапарте, он успел передать рукопись хозяину дома, а тот спрятал её в свинарнике. Невестка хозяина вшила рукопись в подкладку мундира Малапарте. “Я всегда буду благодарен Роману Сучене и его юной невестке за то, что моя крамольная рукопись не попала в руки гестапо”.
Разгромленных “победителей” Малапарте описывал так: “Когда немцы испуганы, когда мистический германский страх ползет по их костям, они вызывают какое-то особенное чувство ужаса и жалости. Их облик - убогий, их жестокость плачевна, их мужество безмолвно и беспомощно…”
А вот его наблюдения за немцами в финской бане, где парился рейхсфюрер СС Гиммлер, которого под аккомпанемент нервного хохота хлестали березовыми вениками распаренные телохранители. “Голые немцы замечательно беззащитны. У них отнята тайна. Они больше не пугают. Секрет их силы не в их коже, не в их костях, не в их крови; он только в их форме. Форма - вот подлинная кожа немцев. Если бы народы Европы увидели эту вялую, беззащитную и мертвую наготу, спрятанную под серым, военно-полевым сукном, германская армия не испугала бы даже самый слабый и беззащитный народ… Увидеть их голыми - это разом постичь тайный смысл их национальной жизни, их национальной истории…”
Малапарте высмеивал Европу, “борющуюся за цивилизацию против варварства”; он стал свидетелем нечеловеческих ужасов, которые принесли в Советскую Россию фашистские захватчики: карающие, расстреливающие детей, женщин и стариков, насилующие, вешающие, морящие голодом… Перечню злодеяний немцев на захваченных территориях нет конца - это Малапарте не устает повторять.
По роману “Шкура” 1949 года Лилиана Кавани сняла в 1981 году фильм, в котором роль Малапарте сыграл Марчелло Мастроянни. В фильме также участвовали Берт Ланкастер и Клавдия Кардинале. Мрачный, циничный, потерявший всякие нравственные ориентиры мир времен войны в Италии 1943 года, когда в Неаполь вошли американские войска, подвергая местное население, особенно женщин, насилию, унижению и презрению: “Вы - грязные итальянцы!” - отовсюду звучала излюбленная фраза американцев. Победителей не судят, но стоит помнить слова Эсхила: “Лишь почитая богов и / Храмы побежденных, / Спасутся победители…”
Испытывая большой интерес к Советской России, Малапарте приехал на несколько недель в Москву весной 1929 года. Он предвкушал увидеть у власти гегемонию пролетариата, живущую по аскетическим, пуританским законам, а вместо этого встретил эпикурейскую партийную элиту, во всем копирующую Запад, предающуюся скандалам и коррупции всего через пять лет после смерти Ленина. У Малапарте появилась идея написать роман-хронику о жизни новой московской “коммунистической аристократии”. Первоначальные названия романа: “Бог - убийца”, “По направлению к Сталину”, “Принцессы Москвы”. Окончательное название незаконченного романа - “Бал в Кремле”. На его страницах появляются не только Сталин, Горький, Луначарский, Демьян Бедный, Маяковский, но и сам Булгаков. О встречах Булгакова с Малапарте стало известно из мемуаров второй жены писателя - Любови Евгеньевны Белозерской. Третья жена - Елена Сергеевна тоже упоминает имя итальянского журналиста в связи с бурным романом их подруги Марии (Марики) Чимишкян. В своей книге “О, мёд воспоминаний” Любовь Белозерская описывает автомобильную прогулку, в которой принимали участие её муж, Марика и она сама: “Погожий весенний день 1929 года. У нашего дома остановился большой открытый „Фиат”. В машине знакомимся с молодым красавцем в соломенном канотье (самый красивый из всех когда-либо виденных мной мужчин). Это итальянский журналист и публицист Курцио Малапарте (когда его спросили, почему он взял такой псевдоним, он ответил: „Потому что фамилия Бонапарте была уже занята”), человек неслыханно бурной биографии, сведения о которой можно почерпнуть во всех европейских справочниках, правда, с некоторыми расхождениями… Настоящее имя его и фамилия Курт Зуккерт. Зеленым юношей в первую мировую войну пошел он добровольцем на французский фронт. Был отравлен газами, впервые примененными тогда немцами…”
Сам Малапарте описывает не одну встречу с Булгаковым. В романе “Волга рождается в Европе” он упоминает об их встрече в Большом театре, где они сидели в партере и смотрели балет “Красный мак” на музыку Глиэра с непревзойденной балериной того времени Мариной Семеновой. Вдвоем они прогуливались по улицам Москвы в Пасхальные дни и говорили о Христе! Я проверила в календаре: Пасха в 1929 году выпадала на 5 мая. Значит, у нас есть точная дата их встречи. В “Мастере и Маргарите” встреча с “иностранцем” происходила в один из майских дней, “в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах…”
Интересно сравнить описание молодого брюнета - “красавца в соломенном канотье” жены Булгакова (предмету её восхищения 9 июня 1929 года исполнялся 31 год, а её мужу 15 мая 38 лет) с зарисовкой “иностранца”, принесшего неимоверный хаос в советскую столицу: “Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду - лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом - иностранец…”
В 1929 году Булгаков только начинал писать свой “закатный” роман. В черновиках он назывался “Черный маг”, “Копыто инженера”, “Вечер страшной субботы”, “Гастроль”, “Черный маг”, “Консультант с копытом”, “Сатана”, “Черный богослов”, “Он появился”, “Подкова иностранца”.
Малапарте не читал романа: он вышел в 1966 году, через 10 лет после его смерти. Но в те Пасхальные дни они много говорили о Христе. “Где спрятан Христос в СССР? - вопрошал Малапaрте. - Как зовут русского Христа, Христа советского?” И сам давал ответ: “Наплевать!” - вот имя русского Христа, Христа коммунистического…”
В романе “Бал в Кремле” Малапарте спрашивал Булгакова, в каком из его персонажей скрывается Христос? Речь шла о “Днях Турбиных”. Булгаков ответил, что в его пьесе у Христа нет имени: “Сегодня в России герой Христос не нужен…” Малапарте продолжал свой допрос: “Ты боишься назвать его имя, ты боишься Христа?” “Да, я боюсь Христа”, - признавался Булгаков. “Вы все боитесь Христа. Почему вы боитесь Христа?” - не унимался итальянец. Малапарте пишет, что полюбил Булгакова в тот день, когда увидел, как тот, сидя на площади Революции, молча плакал, глядя на московский люд, двигающийся мимо него, на эту убогую, бледную и грязную толпу с мокрыми от пота лицами. Он добавлял, что у движущейся мимо Булгакова толпы, было такое же серое бесформенное лицо, такие же погасшие водянистые глаза, как у монахов, отшельников и нищих, присутствующих на иконах Божьей Матери. “Христос ненавидит нас”, - тихо сказал Булгаков.
Малапарте подробно описывает дни русской Пасхи, когда из громкоговорителей на столбах возле церквей звучал раскатистый голос Демьяна Бедного, председателя “Союза воинствующих атеистов, и безбожников”, автора “Евангелия от Демьяна” (“Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна”), где рассказывается о Христе, сыне молодой проститутки Марии, рожденном в доме терпимости. “Товарищи! - вопил Демьян Бедный. - Христос - контрреволюционер, враг пролетариата, саботажник, грязный троцкист, продавшийся международному капиталу! Ха-ха-ха!” У входа на Красную площадь, на стене рядом с часовней Иверской Богоматери, под огромный плакатом “Религия - опиум народа”, висело пугало, изображавшее увенчанного терновым венцом Христа с табличкой на груди “Шпион и предатель народа!” В часовне, под распятием, Малапарте увидел прибитую надпись: ”Иисус Христос - легендарный персонаж, никогда на самом деле не существовавший…” На одной из колонн Большого театра, на тогдашней площади Свердлова, сальный голос Демьяна Бедного кричал из репродуктора: “Христос не воскрес! Он пытался взлететь в небо, но был сбит доблестной красной авиацией. Ха-ха-ха!”
Малапарте вспоминал, что этот голос, как удары плетей, отражался от Китайгородской стены. “Россия - страна страха… (“La Russie est la pays de la peur”) - заключил он, - где все боятся…”
Мысль, возникшая у меня после прочтения этих строк, напрашивалась сама собой: а не является ли Малапарте одним из “вдохновителей” образа Воланда? Штрихом к созданию образа “иностранца”? Жаркий майский день, прогулка с загадочным итальянцем, беседы о Христе… В итоге один написал книгу о Христе и о дьяволе, другой в 1951 году в Италии снял по собственному сценарию фильм “Запрещенный Христос”, получивший приз на Первом Берлинском кинофестивале.
При посещении мавзолея Ленина, Малапарте спросил: ”Почему вы забальзамировали его? Вы превратили его в мумию…” Ему ответили: “Мы не верим в бессмертие души”. Малапарте понял, что “смерть для коммуниста есть гладкая, компактная стена без окон. Холодный, герметически закрытый сон. Пустота, вакуум… Остановившаяся машина…”
О советском безбожии Малапарте говорил, что всё в этой колоссальной трагедии безбожия переходит границы привычного человеческого опыта. “Русские превратились в людей, ненавидящих Бога в себе, в тех, кто ненавидит себя не только в себе подобных, но и в животных”. Он приводит пример смертельно раненого русского пленного, которого несут на носилках такие же пленные. На минуту они останавливаются. К раненому подбегает собака. Он берет её за ошейник и нежно гладит по голове. Потом хватает кусок льда и острым концом со всей силы бьет собаку между глаз. Собака взвывает от боли, заливается кровью, пытается вырваться из рук умирающего солдата, вырывается и окровавленная убегает в лес. Пленный солдат хохочет, хотя жизни в нем осталось самая малость, как и в раненой им собаке.
На вилле Малапарте снимался культовый фильм Жана-Люка Годара “Презрение” (“Le Mépris”) по мотивам романа Альберто Моравиа с Брижит Бардо, Мишель Пикколи и Фрицем Лангом в главных ролях. После запрета фильма “Завещание доктора Мабузе” в 1933 году немецкого режиссера Фрица Ланга вызвал к себе рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс (режиссер ждал неминуемой расправы) и неожиданно предложил ему пост главы германской киноиндустрии: “Фюрер видел ваши фильмы „Нибелунги“ и „Метрополис“ и сказал: вот человек, способный создать национал-социалистическое кино!..” В тот же вечер Фриц Ланг покинул Германию и никогда туда больше не возвращался.
Свою знаменитую виллу из красного кирпича - Casa Malaparte (её называли одним из самых красивых домов в мире), находящуюся в восточной части острова Капри на высокой, 32-х метровой, неприступной, выступающей со всех сторон в море отвесной скале, писатель спроектировал сам. Она напоминает летящий над морем парус или гальюн (galjoen, нидер., - передняя надводная часть парусного судна) корабля. В разное время здесь гостили многие писатели, включая Альберто Моравиа и Альбера Камю. На вилле Малапарте побывал и Шура Шиварг. Больше всего Шуру потряс горящий камин с задней стеной из стекла. Через пламя камина со всех сторон гостя окружала синева безбрежного Средиземного моря, сливавшаяся с синевой неба. К вилле можно было добраться по морю только в безветренную погоду, чтобы не разбиться о подводные рифы; или долго добираться пешком. Недавно я пересмотрела фильм Годара. У виллы - неприступный характер. 99 ступеней, ведущих на крышу, напоминали ацтековскую пирамиду. Хозяина виллы до сих пор называют одним из самых энигматичных мужчин первой половины XX века. Одно из сочинений Малапарте так и называется - “Дом как я”. Он считал, что его вилла - это его портрет, высеченный из камня. “Я живу на острове, в доме, который построил сам; он печален, суров и неприступен; стоит один на отвесной скале над морем… как приведение, как тайный облик тюрьмы… Возможно, я никогда не хотел, даже когда сидел в тюрьме, совершить побег. Человек не может быть свободным на свободе, он должен быть свободным в тюрьме…”
После смерти писателя в 1957 году виллу разграбили вандалы, а камин, которым так восхищался Шура Шиварг, разбили. В 80-х началось серьезная реставрация дома. У писателя есть сборник очерков “Женщина как я”. Среди них: “Город как я”, “День как я” и “Собака как я”. Читая этот рассказ я не могла сдержать слез, он посвящен его собаке Фебо. Знакомые чувства ни с чем не сравнимой любви к преданному тебе существу. Будучи в тюрьме на острове Липари, Малапарте спас щенка от неминуемой смерти, это был его единственный друг, который в свою очередь помог хозяину преодолеть одиночество и отчаяние.
У Любови Белозерской есть еще замечания о Малапарте: “На его счету много острых выступлений в прессе: „Живая Европа”, „Ум Ленина”, „Волга начинается в Европе”, „Капут” и много, много других произведений, нашумевших за границей и ни разу на русский язык не переводившихся. Если судить только по названиям, то они обличают крен влево. Но не всегда было так. Сначала поклонник Муссолини, потом его ожесточенный противник, он поплатился за это тяжелой ссылкой на Липарские острова. Умер он в 1957 году. У его смертного одра - по сообщениям иностранных источников - дежурил папский нунций, чтобы в последний момент он не отринул обрядов католической церкви. Но это я забежала вперед, а пока это обаятельно веселый человек, на которого приятно смотреть и с которым приятно общаться. К сожалению, он пробыл в Москве очень недолго…”
После войны Малапарте, действительно, безуспешно пытался примкнуть к рядам коммунистической партии Италии. Если верить легендам, сопровождавшим его всю жизнь, партбилет он получил посмертно, а перед смертью принял католичество. Одни обвиняли Малапарте в преклонении перед фашизмом, другие перед коммунизмом. Многие недоумевали: соответствует ли фактам то, о чем пишет Малапарте? Почему именно с ним случались события, которые не происходили с другими? Ответ простой: настоящий писатель видит в жизни то, чего не замечают другие. Лучшую характеристику дал себе сам писатель, назвав себя “проклятым тосканецем", ценящим свободу превыше всего: “только свобода и уважение к культуре убережет Европу от времен жестокости…”
В Москве Малапарте облюбовал два места - бар гостиницы “Метрополь” и ресторан “Scala”. Сам он жил он в гостинице “Савой”.
Лейла Александер-Гарретт - автор книги "Андрей Тарковский: собиратель снов" и фотоальбома "Андрей Тарковский: фотохроника "Жертвоприношения". Автор пьес "Ночной Гаспар. Повешенный" и "English Breakfast". Работала на съемках последнего фильма Андрея Тарковского "Жертвоприношение" в Швеции и с Юрием Любимовым в Королевском Драматическом Театре в Стокгольме, а также в Королевском Оперном Театре Ковент Гарден в Лондоне. Организатор фестивалей Андрея Тарковского, Сергея Параджанова в Лондоне. Автор многочисленных фотовыставок.
