— Александр Никитич, недавно в своем блоге Вы обнародовали текст под названием «Credo», который определили как «главный документ русского этнического национализма». Если не возражаете, начнем нашу беседу с прояснения некоторых из «10 пунктов основных идейных расхождений в лагере национал-патриотов». Из документа следует, что религиозный вопрос, а в России это в первую очередь вопрос Православия, не входит в «десятку» «основных водоразделов». Чем это объясняется? Христианский «фактор» уже не столь актуален в национал-патриотическом движении или он лично Вам не представляется существенным в построении будущего Русского Национального Государства?
— Для именно этнического националиста ясно, что:
-
этничность первична, она более важный критерий, чем культура, язык, религия, ибо феномен всегда важнее, значительнее эпифеномена;
идеи и верования не столько объединяют, сколько разъединяют людей. Об этом живо свидетельствует история нашего русского народа: взять хоть крещение Руси, хоть Раскол. Мы не можем позволить себе отбросить часть нашего народа только потому, что она исповедует языческие, христианские или коммунистические идеи. Ведь уничтожают-то нас и грабят не по религиозному, а именно по национальному признаку. Значит, мы должны защищать всех русских, независимо от того, кто во что верит;
из нашей истории мы знаем немало примеров, когда дети священников шли в коммунисты, а потом дети коммунистов — в священники и т.п. То же и с язычеством. Важно сохранить русскую кровь, русский генофонд. А вера — дело глубоко личное, интимное. Вряд ли даже двое православных верят одинаково;
поскольку абсолютно истинных религий на земле, по моему убеждению, нет, перед нами открыта возможность личного выбора или комбинаций. Хотя я считаю, что русскому не следует выбирать себе религию, если она не была когда-либо свойственна его предкам, например, мусульманство или иудаизм и т.д. Такая вера рано или поздно разрушит его своей неорганичностью, ведь связь этничности с религией, чрезвычайно глубинная, существует, и отменить ее никто не в силах.
— В документе Вы подчеркиваете, ссылаясь на Второзаконие, что «кровь есть душа». Нисколько не желая оспаривать это и тем более углубляться в мистику, хочу все же поинтересоваться: в чем, по-Вашему, состоит не душевное, а духовное в человеке? Как Вы различаете для себя эти понятия?
— Душа есть неизменяемая часть личности, данная нам свыше на срок бренной жизни, она одна и та же у человека что в младенчестве, что в старости. Духовность же его меняется каждый день: богатеет, беднеет, углубляется, мельчает… Она рукотворна и во многом зависит от самого человека, его устремлений и труда. В понятие духовности включаются как раз те самые эпифеномены, которые выработаны этносом: язык, культура, религия, мораль.
— Также мое внимание обратила на себя Ваша «ненаучная» (как Вы сами ее обозначили) классификация населения России: «1) русские; 2) желающие быть русскими; 3) друзья русских; 4) враги русских». Поясните, пожалуйста, кто такие «желающие быть русскими» и почему они этого «желают»?
— Это очень просто. Всегда в России было множество людей, которые определяли себя как русских, несмотря на нерусское этническое происхождение. Причем, если у части из них право на выбор определялось наличием хотя бы одного русского родителя, то у других, например, у Владимира Даля, оба родителя могли быть нерусскими по происхождению. Тем не менее, обаяние русской духовности было таково, что эти люди предпочитали считать себя русскими, нежели принадлежать к своей природной этнической группе. Немало таких есть и сегодня.
— Далее Вы пишете: «…русские были и остаются единственным государствообразующим народом нашего государства. Претензии на эту роль монголов (XIII—XV вв.) и евреев (ХХ в.) оказались скоротечны и несостоятельны». Если с монголами в этом плане все более или менее ясно, то почему претензии евреев ограничены в документе XX-м веком? Ведь на дворе век XXI-ый, а ситуация, как мы видим, к лучшему не меняется…
— Ну, если уж говорить о господстве евреев, то масштаб надо брать отнюдь не российский: евреям подвластен сегодня весь западный мир как таковой, включая его флагман — Америку. Больше того, только часть исламского мира, Китай, Индия и отчасти Япония сегодня вне зоны еврейского контроля. Поэтому зависимость внешней и внутренней политики России от этого фактора была и есть огромная. Но вот что касается самой России, ее непосредственного управления, тут, конечно, если сравнить с 1920–1930 годами, евреев очень сильно потеснили и продолжают теснить, что естественно. И даже если взять более близкое нам время правления Ельцина, у которого в какой-то момент из девяти советников семеро были евреями, то и тут мы признаем, что от кормила евреев слегка отодвинули и продолжают понемногу отодвигать. Как в политике, так и в экономике (см. на моем сайте статью 2009 года «Национал-капитализм-3»). Наконец, с 1991 года огромное количество евреев просто выехало из России в поисках лучшей доли кто куда. Так что значительное влияние они здесь сохраняют, но сказать, чтобы они вернули себе положение государствообразующего народа (после революции на евреях как минимум двадцать лет держался весь государственный, производственный, военный и репрессивный аппарат, вся полнота власти была в их руках), безусловно, нельзя. Более подробно в моей статье «Апология интеллигенции» на моем сайте.
— В главке, посвященной оптимальному политическому строю будущего РНГ, Вы указываете на национал-капитализм как единственно верный путь развития русского государства. Вы считаете, капитализм в крови у русского народа?
— Выражение «капитализм в крови» не кажется мне научно оправданным. Капитализм есть естественный продукт развития товарно-денежных отношений, это совершенно неизбежная стадия развития тех народов, что вообще способны к развитию. Я не утверждаю, что этой способностью наделены все народы (мы видим, что некоторые вполне хорошо себя чувствуют в условиях каменного века и меняться не намерены), но уж у русских-то она точно есть. Так что капитализм есть абсолютная неизбежность для нас. Поскольку ни законов правильного мышления, ни естественного стремления к личной выгоде человека никто не отменил и не в силах отменить. Ни истории, ни будущего народов представить себе без капиталистических отношений я не могу. Другое дело: капитализм в России мог быть национальным с самого начала, а нам навязали его колониальный вариант. С которым следует бороться и менять, по образцу Китая, на национальный вариант. Но это дело времени и осмысленных усилий.
— На одном из недавних выступлений Борис Миронов, с которым, нужно отметить, в 2002-м году Вы издали совместную книгу («Б. Миронов. Об отношении русских к коренным народам России; А. Севастьянов. Азбучные истины национализма»), говорил о необходимости русской национальной диктатуры сроком на 20 лет (понятно, что цифра носит несколько условный характер), после чего созревший русский народ должен самостоятельно избрать себе адекватную форму правления. Он говорит о предпочтительности монархии, Вы настаиваете на «партократии и демократическом централизме». Вы не верите в то, что один человек может полностью принять на себя всю власть и ответственность перед Богом и Отечеством — и самоотверженно нести на себе это бремя?
— Книгу, на которой стоят рядом наши имена, трудно назвать совместной, она жестко полемична. Мы с Борисом Сергеевичем антагонисты по очень многим векторам, и книга — памятник нашему первому, но далеко не последнему идейному столкновению. Я не вижу смысла обсуждать сейчас высказывания Миронова. Что же касается моих личных воззрений, я уверен, что позиция национального лидера должна иметь более крепкие гарантии, чем его самоуверенность, даже подкрепленная самоотверженностью.
— Как Вы оцениваете перемещение Дмитрия Рогозина из Брюсселя в Москву? Не является ли это предвыборным ходом Кремля с целью хоть как-то погасить национальное возмущение в стране, «задобрить» русский народ?
— Оцениваю очень положительно. Рогозин прекрасно зарекомендовал себя в Брюсселе на архиответственной должности, показал, что может достойно представлять Россию на равных за столом с лидерами мировых держав. Я надеюсь, что его назначение, вкупе с другими очень важными кадровыми изменениями в высших эшелонах власти, есть начало новой политики в нашей стране. Оно обусловлено объективными обстоятельствами и не может быть только конъюнктурным, а непременно будет развиваться. Путин, к сожалению, очень поверхностно пока что понимает национальный вопрос, но жизнь неизбежно заставит его опираться на русских, как заставила в свое время даже нерусского коммуниста-интернационалиста Сталина. Уверен, наше время придет.
— Как Вы считаете, можно ли ожидать в ближайшем будущем серьезного пересмотра уголовных дел, заведенных по 282-ой статье, и освобождения приговоренных по ней к тюремным срокам?
— Нет.
— «Оранжевые» митинги в России — что это было и кому это нужно?
— Об этом я много писал, начиная с декабря 2011 года (в Интернете можно найти мои статьи «Болото имени Сахарова», «Революция сислибов versus национальная революция», «Тюря! Скоро грянет тюря!», «Не состоялась»). Скажу кратко: те русские националисты, что от невостребованности, безысходности и комплекса неполноценности вляпались в попытку оранжевой революции, затеянной отставными либералами, совершили большую политическую ошибку. И обеспечили себе маргинальное существование на ближайшую обозримую перспективу. Но либералы, попытавшиеся взять реванш, тоже проиграли. Надеюсь, здоровые силы общества теперь постепенно втопчут их в отечественную почву окончательно: горе побежденным!
— Начало нынешнего года отмечено обострением и без того напряженных отношений между Ираном и странами Запада во главе с Израилем. Некоторые аналитики говорят о неизбежности военных действий с применением ядерного оружия против Ирана. Как, по-Вашему, ведет и как должна вести себя Россия в этой ситуации?
— Военные действия с применением ядерного оружия в контексте очередного столкновения западной и исламской цивилизаций в борьбе за мировое господство станут прологом к концу света. По-моему, Россия уже заняла в данном вопросе внятную и достойную позицию. Пусть ее и сохраняет. Союз России с Западом принесет гибель всем вообще, но нам — вне очереди, и только.
— Отойдем немного от политики. Известно, что по первому образованию Вы филолог, некоторое время преподавали литературу в вузе... В чем, на Ваш взгляд, главная проблема нынешнего гуманитарного образования в России?
— Вершиной духовного развития белой расы, как теперь уже окончательно понятно, был XIX век. (Временная граница условна, так как инерция этого столетия длилась еще два-три десятилетия.) По мере удаления во времени от этой вершины нарастают всеобщая варваризация, дегуманизация, торжество безбожия, забвение тысячелетних констант человеческого бытия и т.д. и т.п. Тотально утрачиваются критерии добра, истины и красоты. В чем, собственно, и состоит главная проблема гуманитарного образования: что мы должны преподать новым поколениям и что они должны понять в результате?! На данный вопрос нет ясного, обоснованного и приемлемого в целом ответа.
К этой главной проблеме примыкает другая: разрыв преемственности в передаче духовных ценностей и традиций, связанный с глобальным феноменом перехода от книжной культуры к культуре Интернета. Все большее число людей самонадеянно занимается самообразованием через Сеть, выращивая тем самым целые народы «чайников», невежественных и самоуверенных. Воплощается парадоксальная заповедь Оруэлла: «Невежество — это сила»!
Все это во многом связано с тем, что Ортега-и-Гассет открыл нам в образе «восстания масс». Вся культура и вся духовность предшествующих тысячелетий была в своей полноте принадлежностью лишь узких слоев господствующих элит, их привилегией. Гигантские большинства «восставших масс», получивших личную свободу и научившихся читать, сегодня отвергают эту культуру, эстетику, мораль бывших «угнетателей» и т.д. с вековой наследственной классовой ненавистью потомственных «угнетенных». Они высмеивают, пародируют, извращают, всячески низводят все названные эпифеномены с восторгом и наслаждением, полагая в этом свою свободу и достоинство. Всеобщая «бандерлогизация» стала бичом человечества.
В этих условиях необычайно остро встает задача создания новых элит, нового гуманизма, новой религии и культуры, возможно глобальной. Но начинать надо именно с элит.
Если в чем-то и стоит видеть сверхзадачу нового гуманитарного образования, то только в этом. Но одному человеку такое не под силу: нужен заговор гуманитариев высшего класса, высшей компетентности, элитной касты жрецов культуры. Увы, не уверен, что таковые есть в достатке.
— Следите ли Вы за состоянием современной русской литературы? Какие молодые авторы привлекают Ваше внимание?
— Чем шире культура, тем тоньше ее слой. Этот старый афоризм сегодня наглядно проявляется в области литературы и искусства. Работать, как классики, люди не могут, да и не хотят (зачем человечеству второй Толстой или Шекспир? Хватит и по одному такому…). А работать лучше, чем они — и подавно. Такой глобальный кризис, охвативший мир постепенно с начала ХХ века, привел к вырождению традиционной культуры — в культуру эпатажа, невроза и декоративности. А также к нелепому культу «творческой индивидуальности». Но когда количество таких «индивидуальностей» начинает измеряться тысячами, это уже не смешно, а страшно. В результате деятелей культуры стало безумно много (и они все множатся), а прижать к сердцу и положить под подушку нечего. Правят бал пародисты и извращенцы, такие как Пабло Пикассо или Владимир Сорокин — великие пролетарские художник и писатель, идейно-эстетические вожди восставших масс. Тьфу на них всех!
— Вы пишете, что с детства Вам очень близка поэзия и что одно время Вы как поэт даже состояли в «Ордене куртуазных маньеристов». Однако в списке Ваших книг я не обнаружил ни одного поэтического сборника…
— Я не спешу с изданием сборника своих стихов, хотя пишу с восьми лет, написал немало и почти дозрел до книжки. Но тираж будет маленьким — для друзей и близких, «для немногих». Мои стихи откровенны и остры, их не стоит запускать в широкое обращение. Да и не к чему множить собою толпу вышеупомянутых «индивидуальностей».
— С некоторым удивлением прочитал о том, что когда-то Вы всерьез мечтали о карьере кинорежиссера… Если бы мечта осуществилась, о чем Вы бы сняли сегодня свой фильм?
— Я променял карьеру режиссера на семейный проект. И был долго и совершенно счастлив этим проектом, пока не погиб мой старший сын. Но даже и сейчас я думаю, что выбор был верным. А фильмы я и сегодня хотел бы снимать, но только не художественные, которые мы разучились не только делать, но и смотреть, а документальные. Например, про гибель Европы, которую я, часто бывая в европейских столицах, наблюдаю с горечью, ужасом и состраданием. Или о русском прошлом и настоящем. Или об искусстве. Но всему этому я предпочел бы в наши дни руководство центральным телеканалом. Потому что больше сил нет смотреть, как ТВ растлевает нацию! Надо его в корне менять.
— В разделе «Личная биография» на Вашем персональном сайте Вы с большой теплотой рассказываете о своем доме, семейных традициях и ценностях… Можете ли Вы сказать, что Ваша семья — это миниатюрная модель отношений между людьми в идеальном русском государстве?
— Я всегда твердил, что семья — это мой малый народ, а русский народ — это моя большая семья. Я этнический националист, для меня сознание единокровия значит очень много. Все, в ком течет русская кровь, пусть даже не только русская, — родня в 23-м поколении, так посчитали генетики. Этим родством надо дорожить, о нем никогда нельзя забывать. Младших — надо защищать, поддерживать, воспитывать. Старших — беречь, чтить, помогать им делиться лучшим, что они накопили в своем опыте. Из мальчиков выращивать настоящих мужчин, из девочек — настоящих женщин. Все как в хорошей, настоящей семье, в самом деле. Русским сегодня надо всем крепко думать о том, как выжить и вырастить жизнеспособное потомство, хозяев на земле своих предков. Это возможно поистине только при семейном отношении друг к другу.
— Что бы Вы хотели пожелать студентам-филологам и вообще читателям нашего журнала?
— Во-первых, как можно больше читать вообще и обсуждать прочитанное в кругу по-настоящему умных, интеллигентных людей, у каждого из которых есть чему поучиться. Во-вторых, ни в коем случае не отрываться от классики и не думать, что ее кто-то уже превзошел или способен превзойти. Или что что-то может ее заменить. Дырку в душе, которая образуется от такого пренебрежения, ничем потом не залатаешь.
— Александр Никитич, спасибо за интересные ответы. Журнал «Парус» от всей души желает Вам вдохновения и творческих успехов!
Вопросы задавал Ренат Аймалетдинов
